Алла Косицына

специалист международного отдела Рязанского государственного медицинского университета имени академика И.П. Павлова, окончила его же и Бристольский университет в Великобритании

Мне всегда казалось, что образование за границей лучше. Сейчас я понимаю, что это не совсем так, — просто оно существенно отличается от нашего. Студент западной магистратуры прикладывает много усилий для самообразования. Наша система, напротив, предполагает тьюторинг: преподаватель встает за кафедру, читает лекцию, студенты записывают. При таком подходе очень мало шансов рассмотреть какой-то вопрос с разных точек зрения. По рассказу одного профессора, однажды преподавательницу из России пригласили в Кембридж прочитать лекцию по психологии. В Англии лекции обычно проходят в формате «вопрос — ответ», это всегда взаимодействие со студентами, дискуссия. Поэтому российский стиль преподавания ввел британских студентов в состояние шока.

На мой взгляд, самое ценное в иностранном образовании — это новый круг общения и свежие идеи, под влиянием которых совершенно меняется твой взгляд на вещи и на жизнь. Западные преподаватели нацелены на коммуникацию, легко идут на дискуссии, могут даже предложить своей группе пойти пообщаться в паб после занятий.

В России я изучала международные отношения, работала в маркетинге и в какой-то момент даже почти забыла о своей идее отправиться за границу: это было слишком дорого. Но мне хотелось получить такую специальность, чтобы в дальнейшем связать свою жизнь со сферой образования. Поэтому я периодически просматривала иностранные стипендии, но было ясно, что их получение требует много сил, а ребят отбирают мало. Однажды мне рассказали о программе «Глобальное образование». В списке университетов я нашла Бристольский, который предлагал обучение по программе «Образование и нейрология», и подала заявку только туда. Программа действительно оказалась невероятно интересной: в нее включены психология, педагогика и изучение принципов работы человеческого мозга.

Получить грант было легко, операторы оперативно отвечали на все вопросы. Я собрала документы, быстро записалась на IELTS и, почти не готовясь, сдала экзамен. С момента, когда я получила письмо о зачислении, прошло буквально около месяца, а мне уже перечислили грант. Мы боялись, что его не хватит: как раз тогда резко изменился курс валют. Но в «Глобальном образовании» все быстро пересмотрели и увеличили сумму. Тем не менее я подстраховалась и нашла себе подработку. В Великобритании студенты могут работать 20 часов в неделю. Бонусом идут практика языка, новые знакомства и опыт работы. В итоге грантовые средства шли на общежитие, а все расходы на еду и небольшие поездки по Европе я оплачивала сама.

Во время учебы со мной связался мой родной вуз, сейчас я работаю в международном отделе. Вначале было немного непривычно из хорошо организованного западного университета, где все работает как часы, вернуться в российский, где есть свои проблемы и несогласованности. Но я не жалею о выборе, чувствую, что делаю что-то полезное для развития университета.

Многие ребята приезжают назад с ощущением, что они получили новейшие знания, обучились передовым технологиям, и хотят сразу это применять на практике. Думаю, с техническими специальностями в этом смысле проще. Гуманитариям сложнее прийти в организацию с уже устоявшимися принципами и сказать, что все должно работать иначе. Но, к примеру, наш ректор готов к инновациям, и меня это мотивирует быть более открытой и высказывать свои идеи. Лишь часть моей подготовки, а именно нейрологию, сложно применить на практике здесь, в России. Это не медицина в полной мере, поэтому этим направлением можно заниматься только в академической сфере.

Филипп Кац

младший научный сотрудник в Казанском (Приволжском) федеральном университете, учился в Казанском государственном архитектурно-строительном университете, МАРХИ, Еврейском университете в Иерусалиме и Нью-Йоркскомуниверситете

Я работал в «РИА Новостях» и испытывал все больший интерес к анализу данных в городской аналитике: чем больше учился, тем больше осознавал, что у меня отсутствуют фундаментальные знания и навыки. Поэтому после закрытия агентства я подал сразу на четыре программы: в Нью-Йоркский университет, в Новую школу, а также на две программы в архитектурную школу Bartlett CASA. Я целенаправленно хотел поступить на городскую информатику, в то время таких программ по большому счету было две, сейчас их больше. Меня везде взяли, но «Глобальное образование» по техническим причинам одобрило только США: на момент подачи заявки у меня не было IELTS, а вот TOEFL уже был. К тому же программа CUSP оказалась наиболее технической из всех, да и сам вуз известен в технических кругах.

Я подавал документы сразу на несколько грантовых программ, но получил поддержку только от «Глобального образования». Без нее вряд ли осилил бы обучение и проживание в Нью-Йорке: даже с грантом и моими собственными накоплениями денег едва хватило. Помогла стипендия самого вуза, а также возможность 20 часов в неделю работать на своих профессоров. И хотя это был ценный опыт, я все-таки считаю, что если есть возможность оплатить учебу самому, то лучше так и сделать. Грант — это и возможности, и обязанности.

Многие студенты почему-то считают, что по возвращении им найдут работу, а это не так. Хотя «Глобальное образование» и гарантирует помощь в трудоустройстве, рассчитывать на нее особо не стоит. И это логично: как можно взять и трудоустроить сотни разных специалистов? Работу стоит искать самостоятельно и сильно заранее, в идеале — еще до начала обучения. Сейчас я работаю младшим научным сотрудником в Казанском федеральном университете, продолжаю научную деятельность, пишу несколько научных статей. Я рад, что мне удается участвовать во множестве разных проектов, заниматься тем, чем мне интересно.

Хорошее образование — это в первую очередь развитие общей культуры и базы знаний. В этом смысле оно применимо как за рубежом, так и в России. Конечно, локальные проблемы и задачи разнятся, но тем интереснее работать. К тому же я продолжаю активно общаться со своими преподавателями и сокурсниками. Может быть, в анализе и компьютерных науках с этим несколько проще, чем в каких-то других областях: стандарты и инструментарий везде одни и те же.

Марат Валиев

ведущий аналитик отдела анализа образовательной деятельности университета Иннополис, окончил Дальневосточный государственный технический университет и магистратуру в университете Карнеги — Меллон, США

Я окончил университет во Владивостоке по специальности «вычислительные машины, комплексы, системы и сети», это такая кузница компьютерщиков общего направления. Работал в IT-компании, занимался большим проектом для Motorola, ездил в командировки в США и Японию. Пару лет жил в Пекине и развивал там свой технологический стартап. Затем вернулся в Россию и избирался в мэры города в Приморском крае. Мэром не стал, зато следующие два года работал в администрации начальником отдела информатизации.

В то время меня заинтересовала тема организационных проблем в разработке ПО, и я стал искать различные онлайн-курсы. На Coursera меня привлек курс по дискретной оптимизации от Университета Мельбурна и еще один курс от Стэнфорда. Мне всегда было хорошо в России, у меня была интересная работа, хорошая зарплата, однако случился некий поворотный момент, когда я понял, что надо ехать учиться за границу. Отправной точкой стала лекция Роберта Сапольски, который читает в Стэнфорде курс на стыке биологии, генетики и психологии. Я внезапно осознал, что по уровню проблем, с которыми мы работаем локально в России, мы сильно отстали от западного мира. И в первую очередь отстал я сам: живу тем, что индустрия делала 10–15 лет назад. Надо наверстывать.

Тогда я начал искать возможности для получения западного образования и нашел программу по Software Engineering в университете Карнеги — Меллон, а на сайте «Хабрахабр» узнал о «Глобальном образовании». На этапе подачи документов я ожидал, что сейчас в лучших российских традициях нужно будет нырнуть с головой в бюрократию, но все вышло очень просто.

Надо сказать, что я не совсем типичный участник программы. Я попал в нее, когда мне было уже 33 года, и по сравнению с остальными ребятами чувствовал себя почти стариком. Меня впечатлило, какие люди идут в «Глобальное образование» и что они потом привозят в Россию. В каких-то сферах сильнее люди за рубежом, в каких-то — мы, и перемешивание потоков этих знаний благотворно влияет на всех.

Я бы в любом случае поехал учиться в США. Просто если бы я не получил грант, то выбрал бы какой-то более бюджетный вуз. Ведь даже немаленькой стипендии от «Глобального образования» не хватило на все затраты, связанные с моим обучением. Дело в том, что университет Карнеги — Меллон считается дорогим даже по американским меркам. Семестр в Стэнфорде стоит, кажется, около 14 с лишним тысяч долларов, в Карнеги — Меллон это 22 тысячи. Кроме того, жилье и все остальное. Еще одна особенность: если в Европе государство может оплатить часть учебы, то в США студенты сами оплачивают свое университетское образованиеот и до. И наконец, традиционно весь мир учится по два семестра в год. В Карнеги — Меллон обучение очень интенсивное и существует летний семестр. В итоге я выходил из положения с помощью собственных накоплений и поддержки будущего работодателя.

Важно подчеркнуть, что это супернерепрезентативная ситуация: гранта может не хватить в мизерном количестве случаев. Мне нужна была именно эта специфическая программа именно в этом вузе, потому что в Европе нет сильных институтов по интересующей меня проблематике. Так что я был готов к трудностям и сознательно на это шел.

Я считаю, что важно выбирать не вуз, а программу. Окончить Оксфорд не так уж сложно, но это не марка качества. Одна и та же программа в разных вузах может различаться по набору курсов. Выбор должен быть построен вокруг содержания программы и, возможно, преподавателей. Не нужно ориентироваться на грант, надо быть нацеленным на решение определенной проблемы.

Сейчас я работаю в Иннополисе, официально я ведущий аналитик отдела анализа образовательной деятельности, но слово «аналитик» вообще ни о чем не говорит, и еще меньше оно говорит о чем-то в Иннополисе. Университет растет взрывными темпами, и количество задач, которые приходится решать, растет вместе с ним: адаптация программ, перенесенных из CMU и Университета Амстердама, оптимизация и автоматизация учебного процесса, исследовательская деятельность, решение реальных технических проблем на производстве плюс работа с поступающими и тестами для абитуриентов. Наверное, это не все, но основное. Хотелось бы и дальше заниматься исследованием взаимодействия людей, изучать влияние информационных технологий на развитие общества.

Читать далее.