«Родился в 1891 году в Киеве».

«Над двухэтажным домом № 13, постройки изумительной (на улицу квартира Турбиных была во втором этаже, а в маленький, покатый, уютный дворик — в первом), в саду, что лепился под крутейшей горой, все ветки на деревьях стали лапчаты и обвисли».
«Белая гвардия»

«Сын профессора».

«В ответ бронзовым [часам], с гавотом, что стоят в спальне матери, а ныне Еленки, били в столовой черные стенные башенным боем. Поку­пал их отец давно, когда женщины носили смешные, пузырчатые у плеч рукава. Такие рукава исчезли, время мелькнуло, как искра, умер отец-профессор, все выросли, а часы остались прежними и били башенным боем».
«Белая гвардия»

«Окончил Киевский университет по медицинскому факультету в 1916 году».

«Мой юный вид отравлял мне существование на первых шагах. Каждому приходилось представляться:
— Доктор такой-то.
И каждый обязательно поднимал брови и спрашивал:
— Неужели? А я-то думал, что вы еще студент.
— Нет, я кончил, — хмуро отвечал я и думал „очки мне нужно за­вести, вот что“».
«Записки юного врача»

«Тогда же стал заниматься литературой, нигде не печатаясь до 1919 года».

«Нужно будет платить за прошлое неимоверным трудом, суровой бед­ностью жизни. Платить и в переносном, и в буквальном смысле сло­ва. Платить за безумство мартовских дней, за безумство дней октябрь­ских, за самостийных изменников, за развращение рабочих, за Брест, за безумное пользование станком для печатания денег… за всё!
И мы выплатим.
<…>
И мы, представители неудачливого поколения, умирая еще в чине жалких банкротов, вынуждены будем сказать нашим детям:
— Платите, платите честно и вечно помните социальную револю­цию!»
Первая публикация Михаила Булгакова — фельетон «Грядущие перспек­тивы» в газете «Грозный», 13/26 ноября 1919 года

«В годы 1919–1921, проживая на Кавказе, писал фельетоны, изредка поме­щае­мые в газетах, изучал историю театра, иногда выступал в ка­че­стве актера».

«Боже! Публика решила, что после чеховского юмора будет пушкин­ский юмор! Облившись холодным потом, я начал говорить о „северном сиянии на снежных пустынях словесности российской“… В зале хихи­кали на бакенбарды, за спиной торчал Ноздрев, и чудилось, что он бор­мочет мне:
— Ежели бы я был твоим начальником, я бы тебя повесил на первом дереве!
Так что я не выдержал и сам хихикнул. Успех был потрясающий, фе­номенальный. Ни до, ни после я не слыхал по своему адресу такого гро­хота всплесков. А дальше пошло crescendo  … Когда в инсценировке Саль­ери отравил Моцарта — театр выразил свое удовольствие по этому пово­ду одобрительным хохотом и громовыми криками: „Biss!!!“
Крысиным ходом я бежал из театра…»
«Записки на манжетах»

«В 1921 году переехал в Москву, где служил в газетах репортером, затем фелье­тонистом».

«— Вы мне обещали сегодня дать денег, — сказал я и вдруг в зеркале увидал, что я похож на пса под трамваем.
— Нету денег, — сухо ответил заведующий, и по лицам я увидал, что деньги есть.
— У меня есть план рассказа. Вот чудак вы, — заговорил я тенором, — я в понедельник его принесу к половине второго.
— Какой план рассказа?
— Хм… В одном доме жил священник…
Все заинтересовались. Праздношатающиеся подняли головы.
— Ну?
— И умер.
— Юмористический? — спросил редактор, сдвигая брови.
— Юмористический, — ответил я, утопая».
«Воспаление мозгов»

«В годы 1922–1924, продолжая газетную работу, писал сатирические по­ве­сти и роман „Белая гвардия“».

«— Бога ради, — ответил Рудольфи, — я просто так, — и добавил: — Интересно. Человек окончил приходскую школу, бреется каждый день и лежит на полу возле керосинки. Вы — трудный человек! — Затем он резко изменил голос и заговорил сурово: — Ваш роман Главлит не пропустит, и никто его не напечатает. Его не примут ни в „Зорях“, ни в „Рассвете“.
— Я это знаю, — сказал я твердо.
— И тем не менее я этот роман у вас беру, — сказал строго Рудольфи (сердце мое сделало перебой), — и заплачу вам (тут он назвал чудовищ­но маленькую сумму, забыл какую) за лист. Завтра он будет перепеча­тан на машинке».
«Записки покойника»

Статья полностью здесь.