Александра Шадрина

феминистка, исследовательница проблем репрезентации женского в литературе и поп-культуре, редактор блога No Kidding

Вне академической среды само понятие «роман воспитания» в России не то чтобы востребовано. В западной культуре существует понятие «coming of age», что является удобным ярлыком для читателей разного уровня подготовки. Роман воспитания (нем. Bildungsroman) — жанр, возникший в литературе немецкого Просвещения, повествующий о психологическом, нравственном и социальном формировании личности: например, «Годы учения Вильгельма Мейстера» И.В. Гете или «Подросток» Ф.М. Достоевского. Среди русских исследователей особенно удачно расширил понимание жанра Михаил Бахтин в своей работе «Роман воспитания и его значение в истории реализма».

Женский роман воспитания, как и его мужской вариант, связан с неутолимым желанием самоидентификации. Он обнажает и критикует традиционные представления о развитии и росте героя, нежели утверждает классические каноны-этапы становления личности: детство, пробуждение чувств, самореализация в обществе, конфликт между потребностями героя и внешней средой. Эти этапы не отрицаются, но меняется монолитный взгляд на то, как они должны протекать. Долгое отсутствие женской версии романа воспитания свидетельствует об исключении большинства женщин из публичного пространства, пространства репрезентации прав и социальных ролей.

В XX веке социальная реальность стремительно менялась, и роман воспитания превратился в роман «самовоспитания». Этот жанр существует в разных литературных нишах: детская литература, литература для молодых взрослых вроде сверхпопулярного ныне Джона Грина и, наконец, то, что называется literary fiction — «серьезная» литература. Книги о другом взрослении описывают новую реальность, которая не сразу толкает женщин в сферу домашнего быта, а оставляет им больше пространства для интроспекции, самопознания, поиска собственной идентичности и реализации в обществе. Даже если героини находятся в конфликте со средой и ее жесткими гендерными порядками, часто они торжествуют над условностями хотя бы морально. В этом смысле женский роман воспитания является триумфальной литературой.

Проследить перемены в «романе воспитания» можно, если сравнить классические «книги для девочек», имеющие его черты, и книги этого жанра XX века. Канадская писательница Элис Манро говорила, что часто первый роман писателя — это именно Bildungsroman. Он включает первые впечатления, выжимку «опыта детства», а также первые конфликты, которые переживает автор. Одни из самых известных — американские «Маленькие женщины» и «Маленькие мужчины» Луизы Мэй Олкотт и канадская серия книг про Энн Ширли авторства Люси Мод Монтгомери. Эти книги появились на стыке XIX и XX веков, тогда между книгами для мальчиков и девочек пролегла видимая граница. Детская литература без стеснения являлась инструментом идеологического воспитания. Издатели явно позиционировали «Маленьких женщин» и книги про Энн Ширли как продукт для женской аудитории. Наибольшее распространение получила «домашняя драма», которая готовила девочек к заботам и волнениям, ограниченным семейной сферой. Концовка любой истории предполагала либо замужество героини, либо ее смерть. Без шуток, одна двухпенсовая книга Викторианской эпохи рассказывает историю героини, которая увлеклась охотой, растеряла все «женственные черты» и однажды на охоте свалилась с лошади и сломала шею. Такой конец предрекали строптивым и «неконформным» девицам.

Принципиальное отличие «Маленьких женщин» и книг «про Энн» от других произведений того времени заключалось в том, что читателям показали героинь нового типа. Протагонистка «Маленьких женщин» — Джо Марч. Ее прототипом выступила сама Олкотт, аболиционистка и феминистка первой волны. Именно на ее стороне находится читательский интерес. Джо — смелая умная девушка со вспыльчивым нравом. Из всех сестер Марч ее образ менее всего напоминает конвенциональное восприятие женской красоты и женственности. У нее есть желание чего-то добиться, реализоваться сверх той цели, которую предлагает общество. После вступления во взрослую жизнь она в одиночку отправляется в Нью-Йорк, преследуя мечту о писательской карьере. Олкотт не рискнула разделить с Джо свою радикальную по тем временам судьбу. Сама писательница так и не вышла замуж и умерла в возрасте 50 лет. В продолжении «Маленьких женщин» Джо «оседает»: создает семью с удобным умным мужчиной, отношения с которым основаны на взаимном уважении, становится известной писательницей, вместе с мужем открывает частный пансион, в котором учатся как мальчики, так и девочки.

В первой из книг про Энн Ширли «Энн из Зеленых Крыш» мы видим архетип, который часто встречается в детской литературе: сиротка, которая преодолевает сложности. Энн по ошибке удочеряет немолодая пара, ожидавшая вместо нее мальчика. Ее задача — растопить сердце приемной матери, на первый взгляд холодной и жесткой женщины. С этим она успешно справляется. Энн — девочка-сорванец, она вечно ввязывается в неприятности, грубит мальчикам, рискует жизнью, чтобы выиграть пари. На протяжении серии из пяти книг она проходит все важные стадии женского взросления: одиночество, инициацию, первую любовь, выбор профессии, замужество, обустройство семейного очага.

Обе героини проявляют способность независимо мыслить и действовать без оглядки на социальные и другие запреты. Их подростковый нонконформизм и способность решать за себя не просто не критикуются, а утверждаются как что-то позитивное. Тем печальнее видеть конвенциональный характер их судеб после взросления и смотреть глазами современного читателя на это несоответствие «дерзкого» детства, которое закончилось привычным сценарием. Проблематично не столько то, что они свыкаются с гендерными предписаниями, а то, как голоса взрослых Энн и Джо растворяются в голосах других персонажей, в частности их детей. Они вырастают из девочек в женщин, чтобы освоить искусство молчания, свойственного настоящим леди. Героини романов воспитания XX века не такие. Их голоса в конце истории звучат еще громче и увереннее, чем в начале.

Социальные условия меняются в позитивную сторону, но у положительных изменений есть пределы. В этом смысле женский роман является «романом прозрения». Прозрения по отношению к лимитам и границам, которые становятся для героини очевидными в процессе ее поиска идентичности. Попытка социальной интеграции для героини часто заканчивается обратным — дезинтеграцией. Чтобы сохранить свой голос, женщине приходится оставить привычную среду: уехать из родного города, перестать общаться со старыми друзьями, разочароваться в первом возлюбленном — эмоционально травмированном, поверхностном или просто радикально отличном от нее человеке. Несмотря на то что тема сексуальности начинает открыто обсуждаться, героини женских романов воспитания часто находятся в принципиально иной позиции по отношению к сексуальности, нежели мужчины. Антрополог Эвелин Блэквуд считает, что «женщины и мужчины поставлены в разные позиции в отношении к сексуальности», где различие означает «разницу в возможности контролировать и называть акты, заявлять право на определенные практики, называть одни практики разрешенными и запрещать другие». Это неравенство в поле интимного очевидно для героинь и остро ими переживается.

Во второй половине XX века роман воспитания стал инструментом, помогающим отстоять право авторов-женщин на описание их собственной реальности, легитимировать женский опыт и его отличия от мужского. Так роман воспитания XX века вторил слогану 1968 года «Личное — это политическое», проливая свет на то, как создаются структуры личного и как они контролируются патриархатом и его политическими ценностями.

Читать дальше.