«Гормон любви» – это окситоцин, и мы про него вспоминаем довольно часто (последний раз – совсем недавно, в связи с коронавирусом). Изначально его изучали как родовспомогательный гормон, но об этой его функции сейчас вспоминают только специалисты. Обычно же мы слышим, что окситоцин (который работает и как гормон, и как нейромедиатор) усиливает социальные связи. С окситоцином нам хочется еще больше общаться со своими детьми, возлюбленными и друзьями; он помогает хранить верность, усиливает влечение, эмоциональное и физическое, и т. д.

С другой стороны, тот же окситоцин усиливает не только любовь, но также и тревогу, и недоверие. Всё зависит от социального контекста, от того, кто рядом с нами: близкие и родные люди, или же неприятные незнакомцы. Исследователи из Калифорнийского университета в Дэвисе пишут в PNAS, что действие окситоцина зависит ещё и от того, в какой зоне мозга он работает.

Большая его часть синтезируется в гипоталамусе, но также некоторую долю окситоцина производят нейроны ядра терминальной полоски (BNST) – структуры мозга, тесно связанной с амигдалой, или миндалевидным телом. Амигдала работает с эмоциями, и связанное BNST играет большую роль в реакции на пугающие, стрессовые сигналы. BNST много изучают в связи с зависимостями, а также депрессивными и тревожными расстройствами, которые развиваются на фоне постоянного стресса.

Эксперименты на мышах показали, что чем больше окситоцина появляется в нейронах BNST, тем сильнее мыши впадают в тревогу из-за социального стресса (то есть, надо думать, из-за склок с другими мышами). Более того, даже если стресса не было, а нейроны BNST просто стимулировали окситоцином, мыши всё равно становились тревожными. Естественно, в тревоге не до социальных связей – в таком состоянии к окружающим ты будешь относиться с недоверием, опасением, страхом.

Это не первый раз, когда у «гормона любви» обнаруживают ещё какие-то функции. Например, в прошлом году мы писали, что его используют не только «социальные» нейронные цепи, но и те, которые участвуют в обучении, мотивации, обработке обонятельных и вкусовых сигналов и др.С другой стороны, нечто похожее происходит и с серотонином, который называют «гормоном счастья» – оказалось, что он может вызвать не только счастье, но и депрессию, в зависимости от того, на какие нейроны он подействовал.

Всё это лишний раз убеждает нас в том, что в мозге (даже в мышином) всё устроено сложнее, и что к названиям типа «гормон любви» или «нейромедиатор счастья» стоит относиться с осторожностью.