В общем, всё как всегда, только никакого экрана и джой­стика, а куда ни посмотришь — вокруг лишь ­клоуны, или океан, или ещё какая-нибудь убедительная, но ­скучная иллюзия. Ощущение реальности происходящего усили­валось от того, что в эти миры я переносился вместе с телом: ходить технология не позволяла, зато вертеть головой — сколько угодно, а в одной из игр — даже отбивать ею мяч. И я видел все движения своих рук, на­ко­нец-­то супермускулистых и покрывшихся татуировками. Конечно же, в них было по пистолету.

Наконец тестирование новейшего шлема VR (виртуальной реальности) окончилось. Точнее, я сказал: «Ну хватит, надоело». То есть нет, шлем замечательный! Проблема не в нём, а в том, что все эти клоуны и танчики давным-давно успели наскучить. «Но ведь всё стало гораздо реалистичней!» — возразят мне. Всё, кроме ощущения интереса к происходящему…

Замечательный теоретик медиа Маршалл Маклюэн делил все эти очки, сквозь которые мы видим мир, на «холодные» и «горячие». Холодные вроде книги нам приходится разогревать своим воображением — они содержат мало данных и требуют от нас встречной активности. Горячие, такие как фильм в кинотеатре, ­сами проделывают большую часть работы по созданию убедительной иллюзии, для воображения тут гораздо меньше места. Так вот, VR — это самое горячее, что сейчас есть, и не только в смысле рыночных ожиданий. Шлем выполняет работу моего воображения, то есть для меня как для человека места не остаётся. Потому что воображение, творческая активность — это и есть самое интересное и самое человеческое.

Сейчас о VR пишут примерно в таких выражениях: «Виртуальная реальность в 2016 году стоит на пороге прорыва», «VR обещает стать главной аббревиатурой года» и т. п. В общем, ждут чего-то эдакого — волшебного, меняющего привычный порядок вещей.

Полный текст далее.