Дмитрий Рогозин

заведующий Лабораторией методологии социальных исследований Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС

У нас было исследование, связанное с индустрией опросных технологий. Так произошло, что люди, которые занимаются опросами, не только невидимы, но еще считаются людьми нижайшего сорта. Впервые в России мы поехали разговаривать с интервьюерами — об их жизни и работе, которая в нашей действительности маркируется как профессия для тех, кто ни на что не годен.

Во время исследований в Томске и Омске я познакомился с удивительной группой людей пенсионного возраста. У нас старость с женским лицом: мужчины долго не живут из-за алкоголя или работы. Я увидел состоявшихся женщин — элегантных, красивых, успешных, с удивительными карьерами, которые работают в опросной среде. Для меня это стало сигналом. У нас видны только те, кто болеет, кто в деменции, кто нуждается в уходе. Мы привыкли защищать старость и все время спрашиваем: где пенсии, где врачи, где лекарства? Но когда мы говорим, что стариков надо защищать, оберегать, поддерживать, их не берут на работу, на самом деле мы дискриминируем старший возраст. Меж тем у нас есть много успешных людей, пенсионеров с хорошим бэкграундом, и можно смотреть на эту ситуацию по-другому: это не им у нас, а нам у них надо учиться. Увы, за время советской власти и постсоветского безвременья мы разучились видеть их успех, мы его боимся и не любим. Когда человек старшего возраста нам говорит, что всего добился, у него отличные сыновья, внуки и пять квартир, мы хмыкаем («Кто же в нашей стране честно заработал?») и считаем чужие деньги. Так эти удивительные люди, у которых мы должны учиться успеху, оказываются в тени.

Нашими интервьюерами были главные бухгалтера обанкротившихся крупных заводов, предприниматели. Женщины-фейерверки, которые оставались дома, пока их мужья-бандиты становились бизнесменами. И вот такая женщина, у которой всегда была прислуга, водители, выходит на пенсию и понимает, что все это время она жила для других, ведь для себя можно жить только в профессии. Моя собеседница в Омске сформулировала это так: «Я полежала на диване, походила за мужем, поездила на дачу, потом по Европе. Но мне это надоело, нельзя все время потреблять и получать впечатления. Надо отдавать». Поэтому эти женщины, знающие себе цену, приходят в опросную индустрию и им не составляет труда разговаривать с генеральным директором какого-нибудь концерна. Но тут возникает другая проблема, ведь таким образом даже добившиеся определенных высот женщины у нас подвергаются эйджизму и не попадают на те позиции, которых заслуживают.

Словом, давайте смотреть на пенсионный возраст не с точки зрения провалов и упущений, а под углом колоссальных возможностей. Я очень люблю богатых, успешных женщин 65–75 лет. По-моему, это самый счастливый возраст в нашей жизни.

Наталия Линькова

основатель проектов «Бабушка на час», «Возрасту.нет»

Проекты «Бабушка на час» и «Возрасту.нет» занимаются организацией занятости, в первую очередь, старшего поколения. По статистике, каждый восьмой россиянин — пенсионер, из них каждый пятый — трудоспособный. При этом примерно каждый десятый россиянин после 45 лет начинает испытывать сложности с трудоустройством, что вызывает социальное напряжение.

Мы говорим об успешных людях, но что значит — успешный? По статистике, работать нянями приходят люди от 45 до бесконечности. Среди тех, кто к нам обращается, 27% людей с учеными степенями. Одна леди-профессор стала работать няней и признается, что ей не стыдно: «Теперь я могу дать молодому поколению то, что из-за карьеры я не могла дать своим детям и внукам». Самой старшей нашей даме 86 лет. Она живее меня, и у нее несколько образований. Успешна ли она? Для меня — да. Сейчас она выживает на пенсию, но не опускает руки: у нее есть желание кому-то помогать и зарабатывать.

Почему бизнес не берет на работу старшее поколение? Во-первых, у работодателя нет экономической целесообразности вкладываться в обучение человека в возрасте — вкладываться в молодое поколение выгоднее. Во-вторых, считается, что возрастные изменения и болезни в какой-то степени влияют на когнитивные способности человека. Кроме того, человек старшего поколения часто склонен неадекватно оценивать себя в профессии, его ожидания завышены, а бэкграунд не соответствует позиции. (Именно по этой причине наша организация занимается профориентацией.) В-третьих, часто с возрастом люди теряют квалификацию — если постоянно не развиваться, это нормально. Четвертая причина — технологическая безграмотность. Технологии развиваются стремительно: например, в нашем сервисе взаимодействие происходит полностью через интернет. На одном курсе «Инстабабушка» ко мне подошла дама лет 70, строго на меня посмотрела и спросила: «А вы-то почему не пользуетесь инстаграмом?» Я ответила, что ничего в нем не понимаю. «Так садись, я тебя научу», — сказала она. Также бизнес может не брать на работу старшее поколение из-за его пассивности в работе. Работодателя одинаково раздражает как молодежь в курилке, так и старшее поколение за разговорами про жизнь вместо работы.

Почему работодатель все-таки порой нанимает старшее поколение? Во-первых, его багаж знаний и опыта очень ценен. Да, бизнес готов вкладываться в молодое поколение, но его нужно учить. А людей старшего поколения с хорошим бэкграундом как раз можно рассматривать в роли наставников — если, конечно, они настроены не только работать, но и подтягивать молодых специалистов. Во-вторых, люди с возрастом готовы больше отдавать, чем брать. Старшее поколение уже все сделало, всего добилось, у него уже есть дети и внуки. Но пенсионерам хочется быть нужными, и они готовы отдаваться работе, не думая об ипотеке и даже демпингуя в цене. Еще одна причина — минимум амбиций карьерного роста. Для людей после 40 стабильность всегда важнее, чем самоутверждение в карьере. Все социальные обязательства выполнены, а уровень ответственности выше. Кроме того, старшее поколение имеет навыки выполнения рутинной работы. Ну и последнее: работодатели тоже взрослеют. Сегодня тебе 30 и ты руководишь бизнесом, но через 20 лет тебе будет 50. Как говорит Андрей Себрант, человек в возрасте либо уникален, либо не нужен. Чтобы всегда быть востребованным в профессии, нужно с молодости становиться штучным специалистом. Профессионализм будет востребованным всегда.

Мы столкнулись с тем, что некоторые пенсионеры отказываются устраиваться на работу из-за уменьшения пенсионных выплат. В Риме берут работника пенсионного возраста, и его ставка повышается. Увы, наше законодательство несовершенно, и поменять его мы не можем, хотя постоянно говорим об этом с властью. Не нужно принуждать бизнес брать на работу людей пенсионного возраста, его задача — не нести социальные блага, а зарабатывать деньги. Есть компании с социальной ответственностью, но это их добровольный выбор. Получается, что единственный для нас выход — поддерживать теневую экономику до тех пор, пока государство не изменит законодательство.

Елизавета Садова

академический директор программ Executive Education Московской школы управления Сколково

Мы все время ждем, что государство нам поможет, но этого не будет. В России сильна ориентация на прошлое и настоящее, мы не смотрим в будущее и никак к нему не готовимся. Нам обязаны с началом пенсии что-то дать. Не дадут. Когда я в 55 лет пришла получать пенсию, то испытала шок, потому что в документах было написано: «Пенсия по старости». Как так? Я же молодая и красивая. И это еще ничего, потому что попробуй не сдай вот такую пачку документов — не будет у тебя и таких выплат. Сейчас я на пенсии уже 12 лет и тем не менее работаю — хотя, по идее, тоже уже должна просить о помощи.

Мы говорим о том, как брать на работу, но не обсуждаем, как сделать так, чтобы остаться на работе, быть нужным. Оказывается, люди не хотят переучиваться. Жители моногородов, регионов говорят, что через пять-десять лет у них будет господдержка, и ничего не хотят делать сами. К сожалению, мы не можем остаться в профессии, которую мы выбрали 30–40 лет назад. Жизнь изменилась, поменялось время. Нельзя ходить с протянутой рукой, нужно учиться новому.

И не нужно думать, что в других странах для стариков небо в алмазах. По статистике, возрастной ценз есть везде. Например, в США ты не интересен, если не обучался, не работал и ничего не менял в течение пяти лет. Моя подруга, американский социолог с учеными степенями, сейчас не востребована, но не сидит сложа руки, а обучается на курсах при больнице. И вообще есть статистика, согласно которой человек умеет концентрироваться лишь к 43 годам, в 48 лет только начинает понимать чувства других, а в 50 прекрасно обучается новому. Пик умственных способностей наступает в 67 лет. Так что давайте перестанем рассчитывать, что кто-то придет и что-то нам сделает. Давайте думать о себе сами.

Татьяна Комиссарова

руководитель проекта «Активная жизнь старшего поколения», декан Высшей школы маркетинга и развития бизнеса НИУ ВШЭ

Я маркетолог, и рынок труда для меня — это рынок. А значит, на этом рынке есть разные потребители, в том числе люди, которые вышли на пенсию и которых это устраивает. Есть люди, желающие чего-то нового и двигающиеся вперед. Есть люди, которые за ними следуют, в маркетинге мы их называем ранними последователями, и есть те, кто идет за ними.

Подход, который мы предлагаем, строится на том, что в 90-е годы отдельные группы россиян были вынуждены выживать и создавать собственные бизнесы. Это люди, которые сделали сами себя, они много знают и умеют. Как раз они сейчас и выходят на пенсию.

В России к старикам сложилось определенное отношение. В сентябре 2017 года завершился проект Агентства стратегических инициатив «Атлас новых профессий», задачей которого было сделать востребованными людей старшего возраста. «Атлас» определил 186 новых профессий, а также 25 отраслей и 57 профессий, которые к 2025 году перестанут существовать. Кроме того, проект выделил тренды, серьезно влияющие на ситуацию — это глобализация, рост сложности системы, рост конкуренции и требований к экологичности, программируемые устройства и автоматизация.

Мы определили новые, ранее не существовавшие, профессии, которые, тем не менее, уже востребованы в Москве. Для их освоения нужно базовое образование в области биотехнологий, медицины и образования, а также здравый ум и ясная память. По этой причине мы поняли, что нужно проводить оценку возраста мозга, узнавать психологический и физиологический возраст. Они могут и не совпадать, это сильно мотивирует.

Одна из профессий будущего — эксперт по «образу будущего» ребенка («специалист, который помогает формировать возможный образ будущей жизни ребенка и траекторию его развития. Он рекомендует образовательные программы, развивающие игры, компьютерные программы и многое другое, учитывая способности ребенка и желания родителей. — Прим. T&P). Эта профессия хорошо подходит людям с жизненным опытом. Впрочем, одного опыта недостаточно, потому что вы не сможете смоделировать будущее ребенка без понимания будущего страны. Если вы хотите использовать свой опыт, вам нужно много читать о том, как будут развиваться бизнес, технологии, рыночная среда.

Наш проект — для людей, которые привыкли быть активными, сами себя мотивируют и не желают быть просто консьержами и нянями, а хотят овладевать новыми профессиями. «Атлас» выделил несколько областей, которые нам всем точно нужно осваивать. Это управление проектами и процессами, бережливое производство, работа в условиях неопределенности, работа с коллективами/людьми, а также программирование/робототехника/искусственный интеллект. Например, я недавно прошла курс по deep learning — умению ставить задачи машинам, работающим на искусственном интеллекте. Вопрос — зачем? Я декан, могу еще лет 15 читать лекции. Но нет: я хочу, чтобы люди, которые ко мне приходят, понимали, что я профессионал и знаю, как выглядит будущее маркетинга.

Ольга Каталина

руководитель благотворительного фонда поддержки деятелей искусства «Артист»

Наш фонд поддерживает артистов старшего поколения, людей, которые учили нас радоваться, страдать, любить, а сейчас вынуждены оставить свою работу. Они острее понимают уход из профессии, ведь это не только социальный статус, но и саморазвитие. Впрочем, на примере некоторых артистов мы видим как проблему, так и ее решение. Уйдя со сцены, они становятся педагогами. Так можно сохранить себя в профессии: стать наставником, а не соперником.

Общество должно поддерживать стремление людей зрелого возраста быть задействованными, но они и сами должны заниматься поисками новых форм своего применения. Например, в фонде есть 86-летняя сотрудница, она всегда прекрасно выглядит и является для нас ориентиром. А вообще у нас порядка двух тысяч подопечных, и, конечно, не все из них успешны. Основная программа фонда «Артист» называется «SOS». Она создана для помощи людям, которые в силу возраста и заболеваний в ней нуждаются.

Фонд также проводит социальные проекты в рамках направления «Связь поколений». Так, документальный проект мастерской Дмитрия Брусникина «До и после» был призван показать, пропасть или связь между разными поколениями — и если все-таки связь, то что именно люди могут взять друг у друга. Мы брали интервью у мастеров сцены, которые уже не в профессии, но которым есть что рассказать. Среди них были люди 85 лет и старше. Молодые ребята узнавали и транслировали со сцены истории своих старших коллег. Благодаря этому опыту пожилым артистам удалось пережить свою творческую жизнь заново.

Кстати, некоторые артисты продолжают работать в театре, даже если их привозят к сцене в инвалидном кресле. Они играют эти минуты, а потом три дня отлеживаются. Не знаю, насколько это хорошо для их здоровья, но, думаю, когда нет таких историй, это и есть смерть — не физическая, но смерть в профессии, смерть человека заинтересованного. Однажды наша 95-летняя подопечная сломала шейку бедра. На вопрос «Как ваши дела?», она ответила: «Плохи. Пришлось вынужденно уйти с работы».

Фото: Jacob Barosin. Пожилая пара. Около 1943-1947