День нулевой

// Москва. «Главное — чтобы на вилы не подняли»

Перед отъездом оповещаю друзей: мол, отправляюсь в глубь Сибири приобщать сельских подростков к радостям науки. Сыплются комментарии:

«Мне кажется, в глухих деревнях школьников практически нет».

«Как же ты на лыжах по тайге пойдёшь?! Сдохнешь ведь…»

«Новое народничество какое-то, главное — чтобы на вилы не подняли».

Сразу отвечаю: школьники в глухих деревнях вполне себе есть (с некоторыми до сих пор в Контакте переписываюсь). Я не сдох и даже немножко прибавил в весе. А что касается революционеров, которые устраивали хождение в народ во второй половине XIX века, то тема богатая: село и интеллигенция, молодые идеалисты, подвижничество и всё такое. Интересно провести линию из того времени в день сегодняшний. Но нас по крайней мере не пыталась арестовать царская охранка и сослать куда-нибудь в сибирскую глушь. Ах да, мы и так были в этой глуши.

День первый

// Красноярск. «Ночь должна быть нежнее»

Всё начинается поздним вечером в общежитии Сибирского федерального университета (СФУ). Это очень продвинутое заведение. Кроме жилья для студентов здесь есть супермаркет, тренажёрный зал, музей занимательных наук и много чего ещё. Мы сидим в концертном зале. У стены свалены рюкзаки. На сцене репетируют программу, которую мы повезём по деревням. Две девушки и два юноши исполняют под гитару что-то задушевное:

Ночь прошла, будто прошла боль,
Спит земля, пусть отдохнёт, пусть.
У Земли, как и у нас с тобой,
Там, впереди, долгий, как жизнь, путь…

Уже потом я выяснил, что это песня на стихи Роберта Рождественского, которая звучала в фильмах «Москва — Кассиопея» и «Отроки во Вселенной». В начале 70-х она была чуть ли не культовой. Двадцатилетние студенты будут петь её шестидесятилетним бабушкам, а местные дети — снимать это на смартфоны 2015 года выпуска. Связь времён в натуральную величину.

Пение прерывает девичий голос:

— Так. Давайте заново. Слово «ночь» должно звучать гораздо нежнее, а у вас ярость какая-то в голосе.

Это Диана Казакова, кандидат филологических наук, доцент СФУ и директор Красноярской летней школы. Внешне её сложно отличить от студентки, но здесь она на правах патриарха.

Агитационные пробеги по деревням начались лет сорок назад. Это было в духе советской эпохи. Тогда по стране колесили всевозможные агитбригады: «Писатели — деревне», «Учёные — колхозникам», «Студенты — селу». В Красноярском крае такие пробеги изначально устраивали студенты авиационно-космического вуза. Усилиями Дианы несколько лет назад проект перекочевал под крыло СФУ.

— Формат слегка изменился, — объясняет Диана. — Раньше был хард: никакого автобуса, между деревнями только на лыжах, попутку пытались поймать лишь в крайнем случае. Сейчас акцент делается на школьниках. Чтобы было больше времени на работу с ними, используем автобусы.

Уже почти ночь. Репетиция окончена. Студенты достают спальники, коврики и ложатся спать прямо здесь же, в зале. Чтобы попасть в деревню до того, как школьники разойдутся по домам, надо выезжать очень рано. Из-за меня — ещё раньше: авиакомпания умудрилась оставить мой рюкзак со всеми вещами в Москве. Организаторы меняют маршрут автобуса, чтобы заехать в аэропорт.

— Но вы же потеряете минимум час. Может, я лучше такси возьму? — смущаюсь я. — Не хотелось бы, чтобы из-за моих проблем страдал общий график.

— Запомните: на пробеге не бывает личных проблем. Все проблемы общие!

Воскресенье. 05:15. Загружаем в автобус рюкзаки и лыжи. Выезжаем. Темно. Город пуст. Агитпробег начинается.

Вот вся наша команда, включая водителей и оператора, снимавшего пробег для СФУ. Не хватает только меня, я в это время нажимаю на кнопку фотоаппарата.

День N

// Енисейский район. Попытка бегства

На пробеге каждый день устроен одинаково. В смартфоне звенит будильник. Просыпаюсь в спальнике. На школьном полу. Зарядка: в утренней темноте бежим по селу символизируем здоровый образ жизни. Стандартный завтрак в школьной столовой: каша, иногда запеканка, слабый и сладкий чай. Прощаемся со школой и отправляемся в путь.

К полудню — новая школа. Торжественная встреча. Кто-то из руководства (обычно завуч по воспитательной работе) произносит речь. Дальше марафон-викторина: команды подростков бегают по школе и выполняют задания разной степени интеллектуальности. После этого рассказ об учёбе в вузе. Мне как главному редактору «КШ» поручена университетская наука.

— Всем привет! Знаете ли вы, какая награда самая большая в науке, как «Оскар» в кино?

— Знаем!!! Это… Как её… Нобелевская премия!

— Молодцы, а кто хотел бы стать лауреатом Нобелевской премии?

— Наверное, я… Я! Я!

— А за что бы вы хотели получить эту награду?

— Ну… Просто так.

— За то, что я такая красивая!

— За что-нибудь химическое…

— Лекарство от рака открыть.

Мне кажется, я неплохо придумал. Апелляция к Нобелевской премии неслучайна, ведь в СФУ несколько лет работал японец Осама Шимомура, получивший эту награду в 2008 году за флуоресцентные белки. Для пущего эффекта показываю фотографию симпатичных поросят, светящихся зелёным трансгенным светом.

Наука занимает предпоследнее место в списке прелестей университетской жизни (после неё только международные обмены). Вначале перечисляются более приземлённые стимулы: стипендия, общежитие, военная кафедра и т. д.

— Вот у меня стипендия двадцать тысяч, — сообщает студентка-филолог Юля, больше похожая на школьницу. По залу проносится вздох: многие местные жители зарабатывают меньше. — Две с половиной тысячи, потому что учусь без троек, ещё двенадцать за то, что участвую в студенческой самодеятельности, а ещё шесть — так называемая оксфордская стипендия…

Да, в далёком сибирском селе дети тоже не выпускают из рук гаджеты.

Вслед за лекцией идёт демонстрация химических опытов. Потом игра в волейбол с местными ребятами. После этого концерт: песни, номера КВН. Ближе к ночи планёрка, репетиции, сон. Утром выезжаем в новую школу. Снова речь завуча, викторина, лекции, концерт…

Кажется, я описал всю нашу программу. Что ещё? Ну да, сибирские морозы, как же я забыл... Можно красиво сравнить их с молодым вином, которое пьёшь и не замечаешь, как хмелеешь. Так же и здесь — вроде бы тепло и комфортно, а потом обнаруживаешь, что не можешь открыть рот, потому что усы и борода превратились в единую сосульку.

Вот, собственно, и всё. Через несколько дней я не выдерживаю и признаюсь командиру агитпробега Сергею:

— Простите, но я хочу сбежать из вашего проекта. Это как в фильме «День сурка»: один и тот же распорядок дня, одни и те же выступления, да и деревни мало чем друг от друга отличаются. Материал для статьи я уже набрал. К тому же пользы от меня особой нет. Отпустите меня домой!

Командир задумчиво произносит:

— Вот вы про «День сурка» сказали. Но ведь там герой каждый раз улучшал ситуацию, каждый день становился лучше, находил в нём что-то новое. Может, и вам стоит попробовать?

Я остаюсь.

Метафора «день сурка» сопровождает меня повсюду. Она не только про студентов, школьников и лыжи. Миллиарды жителей планеты — герои этого фильма. Дни одинаковые, люди вокруг одинаковые… Тоска. Но ведь каждое место уникально, каждый человек уникален, каждая секунда уникальна. Но ведь можно найти в этой череде повторений особые детали и смыслы. Этим я и собираюсь заняться.

Эксперимент обещает быть чистым. Одна и та же команда, одна и та же программа — никаких отвлекающих факторов. Недаром действие фильма происходит в забытом богом американском городке, отрезанном снегопадом от мира.

Лекция об университете. На переднем плане студентка-филолог Юлия Глазкова.

День второй

// Подгорное. «Наверное, я отвратительная мать…»

Первое село — Подгорное. На крыльце школы приветственно машут руками учителя и ученики. Две старшеклассницы торжественно вручают нам огромные тарелки: на одной земляничный пирог, на другой марийские блины.

— Здесь живут люди разных национальностей. Живут дружно и мирно! — провозглашает завуч по учебно-воспитательной работе Татьяна Александровна.

Брожу по коридорам школы. Обнаруживаю стенд, посвящённый профориентации и украшенный лозунгом: «Сто дорог — одна моя». На стенде список новых профессий, некоторые даже я не знаю: постижёр, титестер, манимейкер…

Начинается встреча со школьниками. Для затравки студент Миша спрашивает у собравшихся, кем они хотят стать, когда вырастут.

— Юристом…

— Отлично! У нас есть юридический институт, там вас научат законам.

— Ветеринаром…

— Медицины у нас нет, но если вы хотите заниматься живыми системами на фундаментальном уровне, то милости просим в Институт фундаментальной биологии и биотехнологии.

— Культурологом…

— Есть гуманитарный институт.

— А я хочу автомехаником быть!

— У нас в университете много специальностей, связанных с технологиями. Вот, например, в политехническом институте есть факультет транспорта.

— Так я хочу просто автомехаником быть. Без высшего образования.

Основная часть школьников и студентов уходит играть в волейбол. А я отправляюсь к завучу брать интервью. Тема важная. Меня больше всего интересует, как работает социальный лифт, — как из глухой деревни переместиться в престижный университет. Проблема эта даже не общероссийская — планетарная. У нас в стране преграды не такие уж непроходимые. ЕГЭ одинаков для села Подгорного и для центра Москвы (это, кстати, один из его главных плюсов). Школьная программа в основном тоже. Значит, шансы поступить у сельского паренька выше, чем в советское время, когда репетиторы из вуза и личные связи обеспечивали городским весомое преимущество. Но есть же ещё и человеческая психология…

— У нас в школе учатся ребята из двух сёл: Подгорного и Чебышева. Из Подгорного родители охотнее отпускают детей учиться в Красноярск. Возможно, потому, что здесь много приезжих. Марийцы, например, не так к этой земле прикипели, — объясняет Татьяна Александровна.

Сама она из Чебышева:

— А у нас родители боятся своих детей отпускать. Все понимают ценность образования, на словах все признают. Но отдавать в большой город боятся. Мы как будто под покрывалом каким-то живём…

— Скажите, а ваши дети где учились?

Её голос начинает меняться. В нём всё меньше педагогического задора и всё больше грусти.

— Наверное, я отвратительная мать… — вздыхает женщина. — Когда старший сын уехал учиться в Лесосибирск, я боялась, что он не удержится. И создала такие условия, чтобы ему не хотелось домой возвращаться…

Частицу «не» моё сознание сначала не воспринимает. Смысл сказанного доходит только через несколько секунд.

— Простите… А как это?

— Ох… По-разному. Например, специально с мужем ругалась, когда он приезжал. Нет, конечно, кормила, поила. Но делала так, чтоб ему не хотелось возвращаться.

— А он об этом знает?

— Я потом во всём призналась. Когда он институт окончил.

Её голос становится совсем тихим. На глазах появляются слёзы.

Беседа прерывается — нас зовут на концерт.

К полуночи мой первый день на пробеге заканчивается. Засыпаем мы в тренажёрном зале, используемом также для занятий по начальной военной подготовке. У меня над головой висят схема пистолета Токарева и самоходная гаубица в разрезе. Зато здесь тепло и мягкие маты.

Сельская школа. Почти идиллия.

День третий

// Усть-Кемь. «Я была бы нужнее в госпитале…»

В смартфоне звенит будильник. Просыпаюсь в спальнике. На школьном полу.

Сегодня подъём в 7:40 вместо запланированных 7:30. Оказывается, девушки уже минут пятнадцать как выбрались из своих спальников и переоделись в платья.

— У нас сегодня праздник! Мужской день! — торжественно объявляет Оля. В обычное время она магистрантка СФУ, занимается межкультурными коммуникациями. В частности, помогает группе студентов из Ямайки адаптироваться к реалиям Красноярска. Её нынешняя должность называется убийственно: «комиссар агитпробега». Но правильнее было бы так — заместитель по хорошему настроению. Именно она наполняет внешне одинаковые дни разным содержанием: мужской праздник, сутки без слова «нет», день желаний…

Полный текст читайте далее.