Возможно, вам покажется, что Российская империя второй половины XIX века и современная ей Япония эпохи Мэйдзи — две совершенно разные и несопоставимые страны, однако экономисты возразят: по уровню ВВП на душу населения, по уровню индустриального развития, наконец, по уровню отставания от развитых западных стран Россия и Япония были очень похожи. И примерно в одно и то же время предприняли модернизационный рывок, чтобы преодолеть это отставание. Однако Япония в этом преуспела, а Россия — нет, и русско-японская война 1904–1905 годов показала это со всей наглядностью. В чем причина расхождения между траекториями развития двух стран, мы выясняли вместе с Фондом Егора Гайдара, партнером N + 1 по проекту «Великое расхождение».

Только за последние два века своей истории Россия пережила как минимум четыре волны модернизации, ни одну из которых нельзя считать в полной мере завершенной. Немалую долю в объяснении причин этих постоянных модернизационных срывов занимают разговоры об уникальном сочетании разных факторов, в силу чего Россия якобы не может быть сопоставлена ни с какой другой страной. Однако история второй половины XIX века дает экономистам и историкам возможность указать на неожиданную страну — коллегу Российской империи по реформаторскому процессу. Это Япония которой за эти два столетия удалось совершить сразу два модернизационных чуда и стать одним из редких исключений в таблице Ангуса Мэддисона.

Вполне сопоставимая в 1850-х годах с Российской империей и по уровню развития, и по превалированию аграрного сектора в экономике, и по позднему вступлению в индустриализацию, и даже по моменту начала реформ, Япония смогла преодолеть «эффект колеи» и перейти из ранга развивающихся в ранг развитых стран. Глядя на столь разные для обывателя, но столь схожие для экономиста Россию и Японию второй половины XIX века, трудно так сразу поверить в то, что и это пример «великого расхождения». Тем не менее, взгляд на реформы и модернизацию двух стран позволяет если не ответить, то по-новому сформулировать вечные российские вопросы.

Восточный сосед

Идея, что Россия в середине XIX века была сопоставима с Японией по уровню развития, появилась в экономической науке достаточно давно. Уже в 1982 году Пол Грегори писал о том, что Российская империя и Япония начали «современный экономический рост» в сходных условиях — при высокой доле аграрного сектора и малой доле промышленного, так что в 1890-х годах они были сопоставимы по показателям экономического роста в расчете на душу населения. По одной модели шла и индустриализация, в которую обе страны вступили относительно поздно, — высокий объем инвестиций при низком потреблении, хотя Япония начала привлекать иностранные средства раньше и в большем объеме. Однако, несмотря на сопоставимость российских темпов роста с британскими, германскими или итальянскими в аналогичной фазе индустриализации, в Японии темпы роста в среднем были выше за счет короткого периода стремительного роста.

Одна из последних работ, касающихся изучения российского экономического роста в исторической перспективе, также обращается к сравнению России и Японии. Сергей Гуриев, Олег Цывинский, Михаил Голосов и Антон Черемухин в статье «Был ли Сталин необходим?» через сопоставление развития Российской империи и Японии c 1880-х по 1940-е годы находят ответ на вопрос, что конкретно дала СССР сталинская индустриализация. Отмечая, что и Российская империя, и Япония в середине XIX века практически одновременно начали проводить реформы и накануне Первой мировой войны были сравнимы по ВВП на душу населения, они видят причину более быстрого роста Японии в большей эффективности и производительности ее экономики. Хотя на момент начала индустриализации доля занятых в промышленности там была даже меньше, чем в Российской империи, мобильность труда, тормозившаяся в России институтом общины, была выше. Особенно нарастающая разница в производительности экономик двух стран стала заметна после 1928 года, когда в СССР был завершен период НЭПа и стартовала первая «пятилетка».

Действительно, несмотря на принципиально разную историю и суть государственности двух стран, Российская империя и Япония в середине XIX века оказались в типологически сходной ситуации. В России после поражения в Крымской войне в 1856 году окончательно стало понятно, что использование принудительного труда в целом перестает быть эффективным (и это не считая филантропических соображений и опасений, что крепостное право отменит само себя «снизу»). Хотя для каждого отдельного помещика такой труд был выгоден, он не давал возможности развивать промышленность, и техническое отставание России от ее противников в полной мере проявило себя в ходе войны.

Япония же, будучи предыдущие два века абсолютно закрытым государством, в середине 1850-х годов оказалась перед необходимостью пересмотреть проводимую ею политику изоляции. Сначала на японский берег высадился американский коммодор Мэтью Перри, за ним последовал российский адмирал Евфимий Путятин, подписавший с Японией договор о дружбе и торговле, фактически установивший линию российско-японской границы, впоследствии Япония заключила еще ряд договоров с западными странами — и оказалась перед лицом внутреннего экономического и политического кризиса.

Российская империя начала решать имеющиеся проблемы с самого трудного шага — отмены крепостного права, сопровождавшейся сначала долгой общественной дискуссией, каким именно образом это надо делать, а после не менее долгим разочарованием. Параллельно была смягчена цензура, введено местное самоуправление в тридцати четырех европейских губерниях, расширены права городов и уменьшена их зависимость от центра, построена практически с нуля судебная система, а рекрутская система призыва заменена всеобщей воинской повинностью.

Япония же, пережив краткую, но острую фазу гражданской войны, упразднила сегунат и покончила с существовавшей много веков системой военного управления государством, при этом не только сохранив сакральную фигуру императора, но и наделив его значимой властью. Управлявшиеся местными военными феодалами княжества также были собраны под властью императора и поделены на префектуры, во главе которых встали назначаемые из центра губернаторы. Было сформировано новое правительство, земля стала единицей налогообложения и была защищена частной собственностью, и именно посредством земельного налога на стоимость земли стала пополняться казна, а существовавшую ранее систему натурального оброка, который крестьяне платили своему господину, упразднили. Наконец вместо системы формирования войска местным феодалом была введена всеобщая воинская повинность.

Столкнувшись с типологически сходными проблемами в изначально разных точках, в своих реформах середины XIX века Российская империя и Япония выбрали вполне сопоставимые треки модернизации, связанные с попыткой перейти от закрытых полуфеодальных, аграрных систем к системам более современным, капиталистическим. По крайней мере таковы были изначальные планы обеих стран. Однако к знаменитой «маленькой победоносной» русско-японской войне 1904-1905 годов они подошли с качественно разными результатами.

Эффективность двух получившихся систем была проверена в боевых условиях, по результатам которых Российская империя потерпела сокрушительное поражение, а Япония, до того одержавшая победу над Китаем и присоединившая Корею и Маньчжурию, приобрела южную часть Сахалина, контроль над Ляодунским полуостровом и Южно-Маньчжурской железной дорогой. И еще осталась недовольна условиями навязанного ей при посредничестве США мирного договора.

Читать далее.