«Литература освобождается от идеи быть учебником жизни и становится собеседником»

Ирина Прохорова

Начнем с того, что раньше в чтении многое определял литературный канон — произведения, проверенные идеологией и временем. Канон начал формироваться в XVIII–XIX веках вместе с появлением национальных государств и идеологией национализма. Тогда стали изменяться составляющие идентичности: язык, литература, история. Модель национального государства повлекла за собой создание канона — идеологического конструкта, который формирует идентичность человека. Сейчас сама идея канона начинает разрушаться. Не важно, где сегодня читают книги: важен сам контент, а не носитель. Например, в советское время чтение занимало большую часть досуга и литература стала служанкой идеологии.

В 1990-х в России произошло то, что происходит во многих странах, — демонтаж литературного канона как способа формирования идентичности. Чтение вышло из дидактических рамок, постепенно уходит культура цитирования и наставления. При этом не исчезает идея хитов и бестселлеров. Заметим, идея бестселлеров сформировалась задолго до появления канона в литературе. Так, в исследованиях Роберта Дарнтона можно прочитать, как в XVI–XIX веках издатели во Франции обсуждали способы создания бестселлера. Крупнейший хит XVIII века — Энциклопедия просветителей. Ее печатали в Швейцарии, а потом везли во Францию. Именно в это время оформляется институт литературной критики, появляются профессии историка и филолога. Вся иерархия в литературной индустрии появилась благодаря национальному канону. Одним из последствий демонтажа канона сегодня становится потеря идеологической функции литературы. Вспомним, что в советском обществе запрещали книги и устраивали гонения на писателей не из-за эстетики, а исходя из политической ситуации. Сегодня литература освобождается от идеи быть учебником жизни и становится собеседником.

Вопрос о национальной идентичности вообще довольно болезненный. Как формируется идентичность детей смешанных браков? Ведь мы живем в мире национальных историй. Как формировалась история и идентичность после Второй мировой войны? Все было направлено на оправдание национальной истории. В противном случае рушится вся конструкция. Можно ли написать транснациональную историю человека? Тогда разрушаются все рамки, возникает другая периодизация и оценка событий. С другой стороны, почему литература должна быть идеологией? Считается, что по-другому мы не можем ощущать себя гражданами, но есть и другие рычаги — культура в широком понимании этого слова. У нас вся литература — это литература Средней полосы. А что пишут в Татарстане? Как они должны идентифицировать себя среди имперской идеологии?

Читать дальше.