Панцирь морской черепахи — идеальное место для жизни симбиотических организмов, которые находят здесь пищу, защиту или просто субстрат для прикрепления. Самых крупных из них — рыб-прилипал (Echeneidae) и усоногих ракообразных (Cirripedia) — легко заметить невооруженным взглядом. Однако микроскопические обитатели черепашьего панциря более многочисленны и разнообразны — и при этом намного хуже изучены.

Исследователи во главе с Йеруном Ингельсом (Jeroen Ingels) из Университета штата Флорида решили оценить количество симбионтов, населяющих панцирь морской черепахи логгерхеда (Caretta caretta). Они сосредоточились на самой малоизученной группе — мейофауне, то есть организмах размером от тридцати двух микрометров до одного миллиметра.

Члены команды изучили карапаксы 23 логгерхедов, которые приплыли откладывать яйца на остров Сент-Джордж у западного побережья Флориды. Исследователи шпателем очистили их панцири от усоногих рачков, после чего взяли образцы с помощью губки. Чтобы оценить, как симбионты распределены по поверхности карапакса, пробы по возможности брали отдельно с передней, средней и задней его части. Одну из черепах обработали дважды, с промежутком в несколько дней.

В среднем на карапаксе каждого логгерхеда было обнаружено по 34000 микроскопических симбионта. Меньше всего их было у вторично обработанной черепахи — 353, а максимальная численность составила 146190 особей. При этом отличий в плотности и разнообразии мейофауны между разными частями панциря обнаружено не было.

Среди обитателей черепашьих панцирей были представители двадцати таксонов выше семейства, включая различных ракообразных, червей и их личинок. Интересно, что их видовой состав заметно отличался от особи к особи. Скорее всего, он зависел от того, где кормились разные черепахи.

Особое внимание исследователи уделили круглым червям нематодам (Nematoda), которых на каждом логгерхеде было в среднем 2656. Команде удалось идентифицировать среди них представителей 111 родов. В отличие от остальной мейофауны, для нематод расположение на той или иной части панциря оказалось важным фактором. Видовое разнообразие этих червей росло по мере продвижения к задней части, причем представители разных родов предпочитали разные участки. Впрочем, средняя численность нематод была примерно одинаковой по всему карапаксу. По мнению авторов, задняя часть тела морской черепахи реже всего оказывается на поверхности и меньше всего подвержена влиянию потоков воды, что обеспечивает стабильные условия для высокого видового разнообразия круглых червей.

Исследователям удалось более чем в два раза увеличить список эндосимбиотических видов, связанных с логгерхедами. Полученные данные свидетельствуют, что панцири этих черепах — настоящие горячие точки биологического разнообразия. В первую очередь это касается мейофауны и особенно нематод. Их на поверхности черепашьих панцирей намного больше, чем на камнях или подводных растениях.

Скорее всего, крошечные организмы не только живут на панцирях черепах, но и используют их для путешествий по океану на сотни и тысячи километров. Это частично объясняет так называемый «парадокс мейофауны»: широкое географическое распространение многих ее представителей, которые ведут малоподвижный образ жизни на морском дне и не имеют расселительных личинок.

Важная роль, которую морские черепахи играют в жизни сотен других видов, в очередной раз подчеркивает необходимость их охраны, заключают авторы.

К сожалению, морским черепахам все труднее выживать в мире, измененном человеком. Они страдают от сбора яиц, тонут, запутавшись в рыболовных сетях, а соотношение их полов меняется из-за климатических изменений. Кроме того, он часто давятся пластиком, приняв его за еду. Согласно недавнему исследованию, запах пластикового мусора, на котором растут микроорганизмы и водоросли, привлекает морских черепах так же, как и привычная им еда.