История марксистского дискурса. Проблема идентичности.

Vladislav Kalinin

История марксистского дискурса. Проблема идентичности.

В этой работе была осуществлена попытка рассмотреть проблему идентичности марксистского дискурса в исторической перспективе. Используя метод предлагаемый Л. Альтюссером, автор реконструировал позицию марксизма исходя из содержания и формы высказываний К. Маркса, определил границы и особенности специфики дискурса. Далее, автор проследил развитие марксизма вплоть до современных его агентов , акцентируясь лишь на тех моментах, где видоизменяются содержательные и формальные границы дискурса.

История. Исторические науки

Курсовые

Вуз: Московский педагогический государственный университет (МПГУ)

ID: 57c1da4c5f1be72d74517dec

UUID: 141ed660-4eb1-0134-8492-525400003e20

Язык: Русский

Опубликовано: около 8 лет назад

Просмотры: 94

11.88

Vladislav Kalinin

Московский педагогический государственный университет (МПГУ)

Комментировать 0

Рецензировать 0

Скачать - 0 байт

Поделиться работой

Министерство образования и науки Российской Федерации федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский педагогический государственный университет» Институт истории и политики Кафедра истории Нового и Новейшего времени Калинин Владислав Романович «История марксистского дискурса. Проблема идентичности» Курсовая работа по дисциплине «Современная история» Код и направление подготовки: 44.03.01 Педагогическое образование Направленность (профиль) образовательной программы: История и обществознание Форма обучения: очная Курс: 4 Научный руководитель – профессор кафедры истории Нового и Новейшего времени, кандидат исторических наук, профессор М. В. Пономарев Москва 2016 год 1

Содержание: Введение................................................................................................................3-4 1. Классический марксизм 1.1. К. Маркс и критика идеологии......................................................................5-7 1.2. К историческому материализму...................................................................7-11 1.3. Критика капитализма и манифестация коммунистического движения....11-15 2. Генезис и развитие Западного марксизма. 2.1 У истоков Западного марксизма: Г. Лукач, А. Грамши...............................16-22 2.2. Критическая теория и «фрейдомарксизм»..................................................22-26 2.3. «Структуралистский марксизм» Л. Альтюссера..........................................26-30 3. Марксизм в контексте современности: 3.1. Марксизм в пределах постструктурализма...................................................31-33. 3.2. Радикальная версия: С. Жижек, А. Бадью.....................................................33-36 Заключение..............................................................................................................37-38 Список источников и литературы.........................................................................39-41 2

Введение Контекст сегодняшнего времени располагается в координатах, границы и значения которых стерлись, о чем могут засвидетельствовать различные интеллектуальные лозунги, будь-то «общество риска» немецкого социолога У. Бека, либо «незавершенного модерна» крупнейшего интеллектуала Ю. Хабермаса, или, тотальности «симулякров» о чем возвещал французский философ Ж. Бодрийяр. В равной мере, такая неопределенность, свойственной эпохи «постмодерна», а сюда и «постполитики» и «постидеологии» обуславливает унаследовавшие философские, политические проекты таким образом, что их традиционная претензия на истинность и универсальность ставиться под сомнение. Одним из таким проектов выступает марксизм. Кого сегодня принято считать приверженцем марксизма, ее осовремененных модальностей: неомарксизм, постмарксизм и почему? Каким образом функционирует марксистский дискурс в современном интеллектуальном поле? Все эти вопросы, которых могло бы быть больше, намечают проблематику, отсылающая к одному пункту в целом: идентичности марксистского дискурса. Историческая линия этого дискурса, берущаяся из деятельности Маркса и налагающая на себя цель эмансипации общества, к сегодняшнему дню требует осмысления. Актуальностью здесь может выступить сама дискуссионная работа, ведущаяся по всем магистральным общественным направлениям, и которая, так или иначе, затрагивает вопрос о марксизме. Более того, факты современности, отмеченные как ростом протестного движения, напряженностью между трудом и капиталом, глобализацией — локализацией, финансовыми кризисами и т. д говорят, как нам думается, о первостепенной важности марксизма и как адекватного теоретического ответа на эти проблемы, и как методический аппарат, фиксирующий проблемы современности. Исходя из вышестоящих условий, целью нашего исследование является анализ современного марксистского дискурса в интеллектуальном поле. Для того, чтобы достаточно полно исследовать указанную цель, мы сформулировали несколько задач: 1) Рассмотреть и проанализировать формирование учения К. Маркса, определить исторический контекст, и освятить содержание и форму высказываний Маркса. 2) Проследить в исторической последовательности те узловые моменты, в которых оформленный к тому моменту марксистский дискурс подвергся теоретическим изменениям. 3) 3 Проанализировать функционирование марксистского дискурса в современном

интеллектуальном поле. Соответственно, объектом исследования будет являться марксистский дискурс. Предметом марксизма, ее свидетельствующие исследования выступает содержательный о характере аспект, возникновение, а также функционирования темпоральное совокупность марксизма в изменение положений, современном интеллектуальном поле. Для разрешения заявленных задач, мы использовали корпус теоретических работ, авторство которого, в первую очередь, относиться к самому К. Марксу. Мы в большей степени сконцентрировались на таких работах как «Экономическо-философские рукописи 1844 года», «Немецкая идеология», которые позволили зафиксировать не только содержательную повестку Маркса, но и определить границу, отделяющего от современного ему идеологического поля. Касательно того, как мы исследовали в исторической последовательности марксистский дискурс, мы аккумулировали рубежные, на наш взгляд, источники, которые тем или иным образом структурно изменяли марксизм. К этим работам относятся «История и классовое сознание» (1923 г.) Г. Лукача, «Тюремные тетради» (1937 г.) А. Грамши. Сюда же, корпус работ «Франкфуртской школы», а именно: «Разум и революция» (1943 г.) и «Одномерный человек» (1964 г.) Г. Маркузе, «Негативная диалектика» (1966 г.) Т.Адорно. Особо тщательным образом мы акцентировались на работе Л. Альтюссера «За Маркса» (1966 г.), выводы которого наиболее мощно оказали воздействие на марксистский дискурс в современности. Обращаясь к современности, мы использовали такие источники, как: «Возвышенный объект идеологии» (1999 г.) и «Щекотливый субъект» ( 2014 г.), а так же А. Бадью: «Философия и событие» ( 2013 г.) и «Апостол Павел: обоснование универсализма». Помимо источников, мы ввели в исследование традиционную по истории марксизма работу П. Андерсона « Размышления о западном марксизма» (1991), в вопросе об идеологии современности нам помогла работа отечественного исследователя Г. Мусихина «Очерки теории идеологии». В купе с этим, нами были задействованы электронные ресурсы, где были опубликованы статьи Л. Альтюссера С. Жижека. 4

1. Классический марксизм 1.1. К. Маркс и критика идеологии Марксистский дискурс имеет обширную и разветвленную структуру, много векторных содержательных линий, обозрение которых могло бы оформиться в объемистый труд. Мы должны поместить за пределы этой работы тотальную трансляцию взглядов, концептуально разработанных в учение. Однако, с другой стороны, опасаясь определенной недосказанности, упущения, и тем самым, образования возможных трещин, нам необходимо, прежде всего очертить границы дискурса, специфической совокупностью высказываний, которые легли в основу того, что принято считать марксизмом. Провести линию различия между тем, что, принято считать, источниками марксизма и самим марксизмом. Именно на этой линии мы можем обозреть конституирование дискурса Маркса , и далее, охарактеризовать ее основные концептуальные положения. К. Маркс расположился в определенном, равно и особенном, интеллектуальном поле, в котором циркулировала философия, оставленной Г. Гегелем. Циркуляция этому обеспечивало признание как со стороны немецкого высшего образования, тесным образом примыкающее к правительственным чиновникам, так и со стороны культурной среды Просвещения и Романтизма, в котором находила себя тотальная философия Гегеля. Более того, воспроизводству этого поля способствовало то, что внутри этого поля располагались, «левые» и «правые» гегельянцы, номинацию которым им приписал Давид Штраус. Сам К. Маркс находился в позиции «левого» гегельянства, на ряду с самим Д. Штраусом, Б. Бауэром, М. Штирнером и Л. Фейрбахом. Позиция «левого» гегельянства носила критический характер по отношению к философии Гегеля, при том, что эта критика претендовала как и на неприятие некоторых аспектов философии, так и на ее преодоление. К. Маркс, через Л. Фейрбаха, влияние которого было на него не малым, пытается следовать это позиции, в частности: он критикует мистифицированный характер идей Гегеля , их идеализированную модальность. И в тоже время, параллельно критике он, в противовес абстрактного человека постулирует человека конкретного, активного, но стесненного материальными условиями существования. Заметим, что критическая направленность первых работ Маркса, а к этим работам относится: : «Критика к гегелевской философии права» ( 1843 г.), «К еврейскому вопросу» ( 1843 г.) и «Экономическо-философские рукописи 1844 года», была локализовано и адресована не только к Гегелю, но, с постепенно переросла и также на «левое» гегельянство. Иначе говоря, Маркс критикует все интеллектуальное поле Германии, придав ей понятие 5

идеологии. Немецкие идеологи, замечает Маркс: «Вначале выхватили гегелевские категории в их чистом виде, неподдельном виде, как, например, субстанция и самосознание; затем профанировали эти категории, назвав их более мирскими именами, как, например, «род», «единственный», «человек» и т.д.»1. Порвавшись с позицией Гегеля, Маркс тем самым дистанцируется от этого интеллектуального поля и ищет иную почву, другую форму и содержания высказывания. Зарегистрировать этот переход позволяет три текста Маркса, для к двум из которых апеллировал Л. Альтюссер, используя техническое понятие «эпистемологического разрыва». Согласно этой идеи, заимствованной у Г. Башляра Маркс не эволюционировал от раннего «левогегельянца» к позднему, а напротив, совершил разрыв с гегельянством и сменил вектор проблематики, что позволило ему разработать то, что впоследствии стало учением. Именно здесь важно обратиться к тем текстам, формирующим и придающим структурные отношения Маркса по отношению к действительности. В «Критике гегелевской философии права. Введение» содержатся два узловых элемента «габитуса». Первый момент: «Отвергая немецкие порядки 1843 г., я, по французскому летосчислению, нахожусь едва ли в 1789 г. и уж никак не в фокусе современности.» 2 В этом отрывке важно отметить слово современность. И второй момент: «Задача истории, следовательно, - с тех пор как исчезла правда потустороннего мира, - утвердить правду посюстороннего мира» 3. Привлечение этих высказываний демонстрируют исходную точку, с которой начинается, собственного говоря, марксистский дискурс как таковой: отвержение идеологии (порядка) и определение современности ( утверждение правды) посредством истории. Иначе говоря, Маркс пытается войти в «фокус современности», а для этого, необходимо было отречься тех дефиниций, установок, которые артикулировал Г. Гегель. Однако, в отличие от тех же «левых» гегельянцев Маркс производит свой выше отмеченный дискурс не в постгегельянском поле, а напротив, производит там где и брала свои интенции и развертывалась поздняя мысль Гегеля — в полит-экономической области. Л. Альтюссер пишет: «Когда в 1843 г. Маркс принимается за чтение английских экономистов, когда он занимается изучением Макиавелли, Монтескье, Руссо, Дидро и т. д., когда он изучает конкретную историю Французской революции, то он делает это не только для того, чтобы вернуться к источникам, которые читал Гегель, и подтвердить выводы Гегеля их источниками: напротив, он делает это для того, чтобы открыть реальность 1 2 3 6 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. С. 392. Там же. С.285. Там же. С 284.

объектов, которыми овладел Гегель, чтобы придать им смысл своей собственной идеологии.»4 И далее он заключает по этому поводу, что это: «возвращение к позиции по сю сторону Гегеля, к самим объектам в их реальности.» 5В итоге, встречное движение Маркса к полит-экономии ( не без участия Ф. Энгельса) и преодоление посредством разрыва идеалистического содержания мысли Гегеля, структурирует позицию «нового материализма» Протоколирующей работой в которой отразилось эта позиция является «Немецкая идеология», где подводиться окончательный итог касательно «немецких порядков» и , где приобретает концептуальный характер «новый материализм». Итог этот, начинается с того, что Маркс напрямую, и в этом проявляется собственное отличие от предыдущей «мистифицированной» интеллектуальной среды, завязывает всякую мысль, идею, одним словом, идеологию, с конкретными материальными условиями. «Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей, в язык реальной жизни» 6А так, как идеологии сотканы из материальной среды, то «У них нет истории, у них нет развития; люди, развивающее свое материальное производство и свое материальное общение изменяют вместе с этой своей действительностью также свое мышление и продукты своего мышления»7 Резюмируем: Маркс, после «сведения счетов с прежней философской совестью» производит несколько исходных, и на наш взгляд, основополагающих принципов, характеризующий его собственно отличающийся от остальных дискурс. Эти принципы следующие: во-первых, действительность ( современность) определяется через собственную историчность, во-вторых, эта действительность материальна обусловлена, в -третьих, действительность всегда конкретна, а не абстрактна. 1.2. К историческому материализму. Параллельно критике интеллектуальной немецкой среды, Маркс исследует ту действительность, сотканную из материальной составляющей, то есть, индивидов вписанных в контекст материального производства. Спорно считать, что в этом отношении Маркс выступает в положении полной противоположности того же Гегеля. Но с другой стороны, весьма спорно полагать, что Маркс «переворачивает Гегеля с головы на ноги». Подобное 4 5 6 7 7 Альтюссер Л. За Маркса./ Пер.с франц. А. В. Денежкина.- М.: Праксис,2006. С. 113. Там же. С. 113. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. С. 402. Там же. С. 402.

отношение, как указывал Л. Альтюссер сколько не упрощает, а сколько усложняет понимание того, как развивается мысль Маркса. Естественно, он критикует «мистифицированное зерно гегелевской диалектики», и тем не менее, он не отвергает те положения, которые касались дел «гражданского общества» в терминологии Гегеля. Напротив, он сохраняет и критически пересматривает положения о разделении труда, в той же мере, сюда и относиться категория отчуждения. В «Экономическо-философских рукописях 1844 года» Маркс, находясь под влиянием Фейрбаха, о чем свидетельствует его гуманистическое прочтение «человеческой сущности», анализирует отчуждение человека в материальной плоскости. Причем, последнее, что важно, «исходит из предпосылок политической экономии». То есть, Маркс, как нам кажется, выводит из политической экономии противоречия, которые совпадают с категорией отчуждения, но не налагается ей. Другими словами, Маркс не каталогизирует современность с помощью этой категории, а напротив, демонстрирует то, как отчуждение уже вписано в общество и как это отчуждение функционирует. Функционирование отчуждения происходит в условиях разделения труда, а вместе с этим и по мере складывания собственности. Приняв, как выразился сам Маркс, язык политэкономии, он в рукописях детально анализирует основные выводы А. Смита и Д. Рикардо касательно труда, рабочего, капитала, конкуренции и т. п. При том, что там, где все явления политэкономии «изображались как случайные» Маркс осмысливает их взаимосвязь в необходимости и закономерности. В противовес их выводам, что «труд фигурирует в политической экономии лишь в виде дельности для заработка» 8, Маркс пытается выявить эссенцию труда исходя из того, что оно выступает не как средство для заработка, а как жизнедеятельный процесс становления человека, в котором обнаруживается «все природное, духовное и социальное различие индивидуальной деятельности.» 9. Но, каково нынешнее Марксу положение труда, каков ее характер? Следуя, терминологии политэкономистов Маркс теоретизирует процесс разделенного труда в общества, концентрируясь на положении рабочего, как основного субъекта труда и на производимом субъектом объект, предмет труда, иначе товар. В рукописях непосредственного отношение между рабочим Маркс дает концептуальную схему и производимым им продуктом. Труд рабочего носит гетерономный характер, и при этом, продукт труда не принадлежит его сущности постольку, поскольку отчуждается от него. Маркс пишет: «...отчуждение появляется не только в конечном результате, но и в самом акте производства, в самой 8 9 8 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010.С. 316. Там же. С. 309.

производительной деятельности».10 Гетеромность труда основывается на принудительности , а отчуждение на внешнем присвоении продукта труда (отчуждение вещи)и, как следствие, утраты «рабочим самого себя» (самоотчуждение). Акт производства у рабочего получает свое концептульную закономерность после того как Маркс выводит отчуждение вообще из человеческого рода. Человек утверждает себя как род посредством опредмечивания внешнего мира, то есть он «удваивает себя уже не только интеллектуально, как это имеет место в сознании, но и реально, деятельно, и созерцает самого себя в созданном им мире.»11 Таким образом, человек противополагает себя предмету, тем самым отчуждая себя от внешнего мира, но, и тем самым, приобретая себя как род. Но, в том и проблема, что работа отчуждения не перестает постольку, поскольку уже теперь отчуждается предмет производства, а тем самым, происходит самоотчуждение человека. Здесь и кроется онтологический принцип работы отчуждения, которую умело зафиксировал диалектически Маркс. Именно вот эта закономерность (форма), как настаивает Маркс присутствует в трудовых отношениях явным образом, и наиболее отчужденным будет является тот, кто больше всех производит продукт труда, а именно рабочий. Или, используя язык Г. Гегеля фигура Раба, не Господина. Выведя форму в которой функционирует трудовые отношения в политэкономии, Маркс, далее, завязывает эту проблематику вокруг собственности, присвоения, обращаясь к истории, пытаясь изобразить как происходило и происходит на данный ему момент функционирование этой формы, закономерности. Придать, другими словами, темпоральную структуру отчуждению, укоренной в общественной жизни. В «Немецкой идеологии» и «Нищете философии» Маркс, кроме своих критик, прощупывает первую почву, на котором позже возрос фундамент исторического материализма. Экстраполировав упрек в абстракционизме с гегельянцев на экономистов, Маркс постулирует одну единственную науку, как верный способ: 1) борьбы против абстракций, облекающийся в мистификации, 2) презентации действительного положения вещей. Этой наукой Марксом признается лишь история. Ретроспективный взгляд на историю, позволило параллельно тому, как он показал функционирование отчуждения, выявить некоторые положения, отмеченные противоречиями. Эти противоречия зарегистрировались Марксом как и в целом, в истории, так и внутри каждой части этой истории. Сам исторический процесс оказывается чередой 10 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. С.328. 11 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. С. 332 9

противоречий, на которые попытался указать и прояснить Маркс. «Итак, первый исторический акт, это — производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей ( физиологических — примеч. автор.), производство самой материальной жизни.»12 Первый такой акт закладывает основу для общественных отношений. Вся история, согласно Марксу, и лапидарно в последствии зафиксировано в «Предисловии. К критике политической экономии» пронизывается двумя постоянными: производительными силами и производственными отношениями. Так или иначе, производительные силы, структурируют соответствующую именно этим силам форму общения ( в последствии этот термин Маркс изменил на производственные отношения). Последнее образуют общественную формацию. Элементы формации представляют собой, прибегая к марксовой аллегории: базис — экономическое развитие и надстройка — политические, культурные институты, и, которые формирует, определенный тип сознания. В «Немецкой идеологии» Маркс пишет, что через развитое ими понимание истории они пришли к некому знаменателю: «В своем развитии производительные силы достигают такой ступени, на которой возникают производительные силы и средства общения, приносящие с собой при существующих отношениях одни лишь бедствия, являясь уже не производительными, а разрушительными (машины и деньги)» 13. Через 12 лет, в «Предисловии» он выразил эту мысль более лаконично: «На известной ступени своего развития материальные производительные силы общества приходят в противоречие с существующими производственными отношениями, или — что является только юридическим выражением последних — с отношениями собственности, внутри которых они до сих пор развивались. Из форм развития производительных сил эти отношения превращаются в их оковы. Тогда наступает эпоха социальной революции »14 Контуру указанному противоречию, запускающих процесс истории соответствует другое противоречие, располагающееся в регистре производственных отношений. Агентами этих противоречий, Маркс, следом за О. Тьерри называет классами. Последние обусловлены определенной позицией и отношениями. Современной Марксу формой производственных отношений являлся капитализм с соответствующей классовой структурой, распадающийся на рабочих и буржуа. Между ними пролегает антагонизм, детерминированный самой формой отношений к собственности и к труду, отчужденный характер которого мы выявили выше. 12 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. С. 405. 13 Там же. С. 460. 14 Маркс К. Фридрих Э. Сочинения. - 2-е изд.- Т. 13.- М.:Государственное издание политической литературы. 1959. С. 7. 10

Таким образом, исторический материализм или материалистическое понимание истории, на наш взгляд, представляет собой особое видение в целом исторического процесса, которому соответствует фиксирование и определения формаций и переходов на основе принципа противоречия между производительными силами и отношениями. Более того, определение внутри формации противоречия классов коррелирующего на основе разделения труда, отношения к собственности. Общий знаменатель, под который мы можем суммировать тот теоретический эффект, названный историческим материализмом можно редуцировать до следующего положения. Исходной позицией, на которой образуется «символический капитал», выражаясь понятием П. Бурдье, состоит в одном ходе, стратегии: историзация политической экономии. Такая стратегия (историзма), выбранная Марксом, была эффективной для репрезентации действительности, итог которой с одной стороны, позволял эффективно расправиться с теми, кого изучал Маркс, с оппонентами Маркса, например с Прудоном, так и придать структурную форму левым идеям и, тем самым, занять почти центральное среди «левых» позицию. Критикуя Прудона в том, что «экономические отношения, рассматривая в форме категорий, являются для г-на Прудона вечными формулами, не имеющими ни происхождения, ни развития»15, Маркс с другой стороны обращается к ретроспективному анализу для того, чтобы показать почему современное общество сложилась именно так, а не иначе. Показывая функционирования укоренных в истории противоречий: отчуждения, противоречия между производительными силами и производственными отношениями, а также между классами, он, с этим теоретическим эффектом оказался в «фокусе современности». 1.3. Критика капитализма и манифестация коммунистического движения. Современностью, очищенной от метафизики, трансцендентных вневременных категорий является капитализм. Маркс показал историю возникновения капитализма, охарактеризовал условия появления и попытался придать ей структурное выражение в «форме экономического закона современного общества» как он выразился в предисловии «Капитала». Капитализм возник из противоречий феодального общества, производственные 15 Маркс К. Нищета Философии. Ответ на «философию нищеты» г-на Прудона.- М.: Государственное издание политической литературы. 1956. С. 143. 11

отношения которых сковали в движении производительные силы, агентом которых выступали не феодалы, не крестьяне, а класс буржуазии. В ходе политических, социальных революций, класс буржуазии, - пишут Маркс и Энгельс в «Манифесте коммунистической партии», - по мере роста рынков, складывания крупной промышленности, торговли, установила новую конфигурацию производственных отношений, обширную характеристику которым Маркс вместе с Энгельсом задают в своих текстах. Параллельно изучению современности, то есть капитализма, Маркс ищет способ упразднить эту современность, иначе говоря, найти то, исходя из чего эта современность можно изменить. Правомерно и более чем уместно задаться вопросом: в силу чего Марксу понадобилось такого рода предприятие? Возможно сослаться на личные, и даже психологические мотивы, побудившие Маркса к такому предприятию. Иные объяснения предпочитают ставить первостепенной причиной «гуманистические» взгляды Маркса, постулирующие свободу, эмансипацию и т.п. Ведь капитализм с его богатством отмеченный Марксом и Энгельсом в «Манифесте коммунистической партии» не создает условия для «освобождения всех» от гетерономного труда, подавляющее человеческое в человеке. В «Экономическо-философских рукописях 1844 года» с эмоциональным оттенком Маркс замечает что «..человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций.., а в своих человеческих функциях он чувствует себя лишь животным»16. Действительно «гуманистический» фон в мотивах Маркса присутствует, и тем не менее, подлинной ставкой мы должны принять не это прочтение. Свой знаменитый 11 тезис Маркс адресует именно «гуманисту» Фейрбаху, низводя созерцательность и выступая за практику в единстве с теорией. Этот последний тезис служит, как нам кажется преамбулой ко всей деятельности Маркса, продемонстрировавшая это единство. Маркс, возможно, нащупывал зыбкое место в современной системе отношений для того, что бы «изменить мир» согласно призыву из тезиса. Отсюда и очень важный шаг к объяснению тому, почему политико-идеологический вектор был смещен из либерального, как полагают некоторые исследователи раннего Маркса в «левую сторону». Ведь, до Маркса в политическом поле уже существовало «левое» движение от «утопических социалистов» до прудонистов. Тем не менее, считаем, что выписанность Маркса в «левый» политический вектор имело место, причем по умолчанию, лишь постольку, поскольку в этой политической диспозиции локализовались перспективы, упраздняющие современность. Однако, эти перспективы необходимым образом нужно было артикулировать и придать этой 16 Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. С. 328. 12

артикуляции строгую ( научную) структуру. Подлинной позицией для Маркса и Энгельса является коммунизм. «Коммунизм для нас не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым должна сообразоваться действительность. Мы называем коммунизмом действительное движение, которое уничтожает теперешнее состояние»17. Зачем коммунистическому движению требуется уничтожить теперешнее состояние? Кто является субъектом этого движения? Капитализм, иначе буржуазная система производственных отношений ,представляет собой историческую тотальность. В силу своих масштабных по интенсивности и экстенсивности производительных сил, капитализм создал высокую материальную базу, которая может обеспечит необходимые условия для физиологической жизни человека. Далее, производственные отношения этой тотальности предоставляют такую свободу, репрезентация которой была не мыслима в предшествующие эпохи. Однако, параллельно расширению буржуазной системы отношений в планетарном масштабе, со свойственной унификацией политического, социального строя, буржуазия сохраняет некоторые изъяны, которые имели место и до этой системы отношений. Изъяном выступает гетерономный труд, и классовые противоречия между новыми субъектами этой тотальности - пролетариат и буржуазия. В силу специфики этой системы, рабочие выступают в этих отношениями не автономными субъектами, а в опосредованном виде товара. Более того, в процессе труда, сопровождающийся отчуждением, со стороны капиталиста происходит экспроприация прибавочного продукта. Однако, дело в том, что по мере роста производительности труда, растет и прибыль для капиталиста, которая является для него приоритетной целью. Но и здесь лежит камень преткновения в том смысле, что рост нормы прибыли для капитала, а тем самым это тенденция имеет влияние на удешевление товаров, оборачивается переизбытком товаров и наступлением кризиса перепроизводства. Получается, обозревая один из выводов Маркса, что капиталистический кризис структурирован в систему, составляет ее организационный элемент, в котором она, система, способна себя преодолеть. Другим изъяном и как следствии местом для критики является специфическая особенность современной Марксу производственной системы отношений, центральное место в котором занимает товар. «На первый взгляд товар кажется очень простой и тривиальной вещью. Его анализ показывает, что это — вещь, полная причуд, метафизических тонкостей и теологических ухищрений »18.Экономическое и социальное пространства опосредованны 17 .Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. С. 415. 18 Маркс. К. Фридрих Э. Капитал. Критика политической экономии. Т1. - М.: Политиздат. 1983. С. 69. 13

этой товарной формой, принимающий парадоксальный фетишистиский характер. Капитализм представляющая таким образом тотальную систему отношений при наличии масштабных производительных сил, обуславливающий социальное пространство так, что сохраняется гетерономный, не зависящий от воли людей труд, пребывающий в условиях необходимости. В этой системы многочисленным классом является пролетарий, который не свободен. И если один из классов не свободен, можно ли означить эту систему свободной целом? В том и проблема, что по Марксу «свободное развитие каждого является условием свободного развития всех»19. Отсюда и ключевым для Маркса является класс пролетариата, в котором аккумулировались все противоречия современности. И исходя из этой позиции класса, возможно изменить действительность, ее упразднить. В свою очередь, репрезентацией этого класса является коммунизм как идея, структурно переосмысленная Марксом и переформатированная, как многие утверждают, в теологическом аспекте на лад гегелевской диалектики. В «Негативной диалектики» Т. Адорно указал на внутренний теологический характер диалектики Гегеля, по умолчанию и Марксовой. В основе манифестации коммунистического движения, на наш взгляд, просвечиваются два уровня измерения стратегии разработанные Марксом и Ф. Энгельсом. Одним из которых выступает практическая тактика реализации коммунистического движения нашедшее свое отражение в «Манифесте коммунистической партии». Касательно такого вектора коммунистического действия современный философ А. Бадью отметил, что: «Маркс определял коммунистическую партию как всего лишь часть общего рабочего движения.»20А значит, и в этом мы разделяем мнение Бадью, Маркс манифестировал практику коммунистического движения не отделяя, а даже напротив, смешивая с общими лозунгами рабочего движения, акцентируя в первую очередь, на принципе egalite, а затем, и свободы. А другим, уровнем, на наш взгляд, являлось такое определение коммунизма, которое не совпадало с рамками общественных движений. Если угодно, такое определение являлось более теоретическим, чем практическим, и тем более не догматическим. Изначально, по Марксу, коммунизм — негативное понятие, несущее в себе отрицание настоящего материализованного социального бытия. И, двигаясь от ранних текстов к поздним, при сохранении негативного характера определения, Маркс, добавляет некоторые положения, которые выступали бы противоположным образом от других интеллектуальных направлений рабочего движения. Например, таким положением являлось понятие 19 Маркс. К, Фридрих Э. Манифест коммунистической партии.// Маркс К., Фридрих Энгельс. Собр. Соч. В 4 т./ М.: Государственное издание политической литературы. Т.4. 1955. С. 447. 20 Бадью А. Философия и событие. Беседы с кратким введением в философию Алена Бадью/ Перевод с французского. М.: — ИОИ. 2013. С. 29. 14

«диктатуры пролетариата», своевременно возникшие после Парижской коммуны. Практика коммуны потребовала политизировать понятие коммунизма.Однако, как замечают современные марксоведы, Маркс употребил в своих текста это понятие «диктатуры пролетариата» семь раз, тогда, как Ленин около пяти тысяч раз.21 21 Иной Маркс: возвращение к истокам: (интервью с Марчелло Мусто) //. Логос. 2011. №2 (81) С. 166. 15

2.Генезис и развитие Западного марксизма. 2.1 От марксизма к постмарксизму. В 1 главе мы провели некоторую процедуру, претендующую на статус анализа интеллектуальной деятельности Маркса, цель которой являлось обозначить чисто, без так называемого и так части употребляемого сегодня энгельсизма, ленинизма, марксистский дискурс. То есть, те совокупности автономных высказываний, которые оформили строгую позицию, отличающихся от ряда других высказываний, характерных тогдашнему интеллектуальному и политическому пространствам. Единство теории и практики, и исходящей отсюда теоретического эффекта или, проще говоря учения, именуемого марксизмом успешно инвестировалось в политическое тенденции второй половины XIX века. В том, что называется левом движении, марксистский дискурс, не без посредства ряда последователей, обосновался настолько глубоко и широко, что свойственные именно марксизму высказывания, маркирующее определенный тип видения, экстраполировались, а затем, почти полностью идентифицировались с левым дискурсом вообще. Если прибегнуть, посредством аналогии, к одним из ряда идей П. Бурдье, то можно это описать следующим образом: марксизм занял в левом поле позицию, место которой обозначено близостью к символическому капиталу (блага), в следствии чего, он приобрел в глазах агентов этого поля легитимность и благодаря этому способность к номинации, классификации и т. д. Так или иначе, после Парижской коммуны, анархисты или «утопические социалисты» отошли на периферию, а марксизм, благодаря, отметим, в той или иной степени упрощению учения Ф. Энгельса, обрел много последователей. Получив географическое распространение почти по всей Европы, как подметил П. Андерсон в «Размышлениях о Западном марксизме», учение Маркса стало разветвленным, ветви которого, уже определялись национальной интеллектуальной спецификой. Внутри самого дискурса происходили некоторые ключевые события, задавшие уже иной контур хождениями марксистским высказываниям. То, что составило позднее учение Маркса сработала против него же самого Маркса 1840-ых годов, когда он пытался войти в «фокус современности» и упразднить ее. В том то и дело, как высказал Бернштейн, современности так называемое учение калькулированное в «Капитале» не соответствует. Положение рабочих улучшается посредством снижения тяжких условий труда, обеспечения социальных гарантий и т. д. Необходимо, значит, либо отбросить все-то, что не соответствует действительности конца XX века, то есть, таким образом, провести ревизию, 16

либо продолжить достраивать по крупицам и заполнять лакуны учения Маркса, чем тогда, по замечанию П. Андерсона занимались марксисты «первого поколения». Нетрудно заметить, что произведенный жест Бернштейна, возможно является попыткой повторить жест Маркса, в том смысле, что он попытался встать на позицию внутренне Марксу, то есть такую, откуда фокусируется и осмысливается современность. Подробнее, мы коснемся этой темы заговорив о Г. Лукаче и Л. Альтюссере, но пока, засвидетельствуем, что акт высказывания Бернштейна, оказался во многом симптоматичным для самого марксизма. А именно то, что марксизм чувствителен к изменению современности, то есть обусловлен темпоральными рамками капитализма, из которого происходит артикуляция высказываний «философской практики», выражаясь «тюремным» языком А. Грамши. Современный нам интеллектуал Ф. Джеймисон описал эту ситуация вокруг Бернштейна как проявление не только ревизии, но постмарксизма поскольку имело место то, чего не было ведомо ни Марксу, ни Энгельсу: «Резкие преобразования в области культуры и сознания...возникновение модернизма во всех видах искусства, которому предшествовали натурализм и символизм, открытие психоанализа, приведшие к появлению множества незнакомых новых форм мышления в науке, витализм и механистичность в философии, торжество классического города, волнующие новые типы массовой политики — все эти новшества конца XIX столетия...»22. Далее, Джеймисон заключает, что «первый постмарксизм на основании внутренней социальной обстановки пришел ко вполне убедительным выводам о неадекватности традиционной марксисткой проблематики..» 23 . Итак, начиная с Бернштейна, ссылаясь на выводы Джеймисона, правомочно говорить о таком событии, как постмарксизм, стремление которого было сделать адекватной современности марксизм . Но, важная деталь кроется в том, что там где первое появление постмарксизма как выразился Джеймисон, в общем арифметическом порядке, следует второе появление. Если первый жест постмарксизма по Джеймисону носил скорее интеллектуальный характер, то второе проявление можно попробовать установить в политическом измерении. Заговорив о революционной практики в России 1917 года, где имело место институционализия марксистского дискурса в вариации В. Ленина и практики большевизма, отождествлять это событие со вторым проявлением, мы можем сделать рискованный и опрометчивый шаг. Но, если исходить из того, что революция должна была быть именно первоначально в Европе, то есть в «развитых» странах, а там она не свершилась, а произошла 22 Джеймисон Ф. Реально существующий марксизм. // Логос. 2005..№3 (48). С. 217. 23 Там же. С. 217. 17

в стране, находящейся в периферийном положении, в России, то это не укладывающееся в схему восприятия агентов марксистского дискурса должно было побудить к рефлексии. Побочное, таким образом, влияние революционной практики поставило ряд иных вопросов перед марксистами, не входившие в поле дискурса. А. Грамши, с именем которого традиционно завязывают проявление постмарксизма, попытался, ответить на этот вопрос посредством продумывания через понятия гегемонии, отмеченным влиянием Н. Макиавелли и неогегельянства в лице Б. Кроче. Касаясь вопроса о Грамши необходимо, в первую очередь, отметить странный интеллектуальный сдвиг. Марксистский дискурс в лице А. Грамши отметился усилением рефлексивностью направленного на себя. Грамши, как и ранее Лукач, совершили попытку борьбы против редукционизма наследия Маркса. И более того, - преодолеть Маркса, значит тем самым где-то и опровергнуть. Например, весьма интересный пассаж, оставленный Грамши в «Тюремных тетрадях»: «Та или иная фаза базиса может быть конкретно изучена и проанализирована лишь после того, как она завершит весь процесс своего развития; во время самого процесса она не может быть изучена иначе, чем гипотетически и с подчеркнутым упоминанием, что речь идет именно о гипотезе» 24. Действительно, базис — необходимый элемент в марксистском дискурсе. Однако, Грамши пришлось столкнуться с таким элементом базиса, в котором было отмечено искаженный, эволюционистский взгляд Плеханова или других марксистских функционеров, редуцировавшие этот элемент до уровня трансцендентной категории, наделив универсальностью, но не конкретностью. А значит, исказили марксистскую диалектику как методологию. В то время, как для остальных марксистов a lettre Маркса было табуированным, для Грамши, оно, это письмо, являлось территорией спора или площадкой на которой должна развернуться мысль. Структуры определенного базиса, по Грамши, человеческое сознание. Следовательно, выражаясь языком С. проявляются Жижека, через необходимо смотреть параллаксно, вкось, то есть на надстройку в которой находит себя экономический базис. Именно в надстройке «цементируется» капиталистическое господство. Гегемония, иначе, осуществляется через аппараты власти и принадлежащие им культурные и образовательные инстанции, транслирующую идеологию господствующего класса. Класс, стал господствующим именно потому, что он идентифицировал свои интересы с интересами целого. И в силу этого, он оказался в положении гегемона, сохраняя свое положение при этом, не только на насилии, но и на согласии, делом которого является идеология. Таким образом, подчиняющийся класс впитывает в себя господствующую идеологию, тем самым 24 Грамши А. Избранные произведения : В 3 т. Письма из тюрьмы. Т.2. М.: Изд-во иностр. лит. 1955.С.99. 18

уменьшая шансы на выигрыш в борьбе за гегемонию. Вот именно и потому социальная революция в Европе не осуществимость, поскольку гегемония буржуазного класса прочно инъенцировалась в сознание пролетариата. Грамши, чем дальше идет в своих выводах, тем сильнее переворачивает традиционный марксистский корпус. Если Энгельс в идеологии видел «ложное сознание», а сама история имеет свое место по ту сторону идеологии, то Грамши заявляет, что «история — всегда борьба двух гегемонией, двух религий.» 25. Иначе говоря, надстройка становится базисом, а экономические структуры образуют вторичность. В этих условиях, в которой циркулирует господствующая идеология, Грамши делает ставку на «органических интеллектуалов», которым отводиться главная роль в сопротивлении гегемонии посредством культурной пропаганды для угнетенного класса, предлагая им новую культурную перспективу. Грамши явно намекает здесь на опыт большевистской партии, из практики которой Грамши черпает свои интенции. Партия, в которой сосредотачивались «органические интеллектуалы» отождествлялось Грамши с «Новым государем». Впрочем, Грамши не один претендует на статус того, чьи идеи свидетельствуют о преодолении Маркса. Если Бернштейн в общем порядке преподнес сигнал о необходимости осовременить Маркса, а Грамши концептуализировал в рамках итальянской интеллектуальной традиции корпус учения Маркса, то между ними, во временном промежутке, располагается интеллектуал иного формата, высказывание которого равным образом претендует на статус зачинателя постмарксизма или «западного марксизма». Г. Лукач сделал то, что не удалось Бернштейну — осовременить Маркса, и то, чего потом не хватило Грамши — предоставить слово самому марксистскому дискурсу, то есть вписаться в саму позицию исторического материализма и артикулировать выражения находясь в имманентной позиции самому Марксу. Восстанавливая нить гегелевской диалектики во взглядах Маркса, Г. Лукач в opus magnum – “История и классовое сознание» создает так называемую им «метамарксистскую версию марксизма», главным условием которой, согласно Лукачу видится в понимании соотношения истины между субъектом и объектом. В введении «Феноменологии духа» Гегель пишет о цели своего грандиозного философского предприятия: «На мой взгляд, который должен быть оправдан только изложением самой системы, все дело в том, чтобы понять и выразить истинное не как субстанцию только, но равным образом и как субъект» 26 Лукач цепляется за это выражения, полагая что именно в 25 Цит.по: Реале Д. Антиссери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т.4. Спб.: Петрополис. 1997. С. 555. 26 Гегель Г. Феноменология духа./ Пер.с нем. Г.Г. Шпет. - 2-езд -М.: Академический проект. 2014. С. 18. 19

этом кроется ключ не только к гегелевской диалектики, но и соотносится в полном праве и к марксистской. Итак, Лукач развивает некоторые посылы марксизма, исходном значением которого является капитализм как тотальный факт современности. «Буржуазия и пролетариат являются единственными классами буржуазного общества в чистом виде» 27. Взаимоотношения классов, субъектов, переплетены в сложной конфигурации общественных отношений, отмеченные главным признаком этой тотальностью: «межчеловеческие отношения проявляются как вещи и отношениями между вещами» 28. Универсальность товарной формы как субъективно, так и объективно обуславливает абстракцию человеческого труда, которые опредмечивается в товарах. Другими словами, вещественный характер проявляющийся в товарной форме образом, сознание именно в обуславливают сознание субъекта. Таким капиталистической современности овеществлено. «Процессуальный феномен» овеществления обычно имеют склонность сравнивать в Веберовской рационализацией общества. Но если рационализация расколдовывает, то овеществление, напротив, заколдовывает в форме, еще отмеченный Марксом, фетишизме. Позволим себе процитировать, на наш взгляд, ёмкий и тем не менее не неисчерпаемый для комментария пассаж Лукача: «Фетишистский характер формы хозяйствования, овеществление всех человеческих отношений, постоянно растущее разделение труда, которое приводит к абстрактно-рациональному раздроблению производственного процесса и не заботится о человеческих возможностей и способностях непосредственного производителя и т. д., -преобразуют феномены общества и вместе с ними их апперцепцию. Возникают «изолированные» факты, изолированные комплекс фактов, самодовлеющие обособленные области (экономика, право и т. д.), которые уже в своих непосредственных формах проявления кажутся в большой мере приуготованными к соответствующему научному исследованию»29 Возникают вопросы: как собственно говоря, в условиях апперцепции и атомизации возможно целое? И более того, как возможно в такой разобщающем и овеществленном пространстве такое высказывание, которое ее бы выразило как истину и, более того, упразднило ее? Заговорив о классовом сознании, а поставленные выше вопросы приглашают именно в эту словесную территорию, попадаешь в то место, на котором, по замечанию Лукача, не вступила мысль Маркса. Претензия Лукача однозначна: довести мысль за 27 Лукач. Г. История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектики. Пер. с нем./ Перевод, предисловие С. Н.Земляного. М.: Логос — Альтера. 2003. С. 157. 28 Лукач. Г. История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектики. Пер. с нем./ Перевод, предисловие С. Н.Земляного. М.: Логос — Альтера. 2003. С. 117. 29 Там же. С. 109. 20

Маркса. Классовое сознание вписано в саму классовую структуру общества. Но, это еще ничего не говорит о сознании, особенно то, как оно возникает. А возникает оно тогда и потому, когда фокусируется характер современного общество, ее истина и, потому, что одновременно открытию сущности общества фиксируется положение, точка, откуда происходит это открытие. Отношение, когда открывается объект, равным образом преобразует и субъект. И сознание возникает в этом двойном моменте. Классовое, в данном случае, сознание пролетария имеет место только в том случае, когда в наличие имеется истина современности и то, какое место отводиться пролетарию в этой истине. Если пролетариат отдает отчет в степени своей вовлеченности, детерминированной ангажированности, то само осознание этого условие видоизменять пролетариат, он становится идентичным самому себе. Этот момент, согласно Лукачу, есть то, что называется единством теории и практики. Теория становится не просто отстраненной формой практики, и ей предшествующая, а напротив, эта теория, которая изменяет практически своей познаностью. Таким образом, «познание осуществляется изнутри, а не извне» 30. Исторический материализм является той теорией, которая объективирует — тотальный капитализм, и субъективирует — класс пролетариата. Сознание пролетариата должно совпадать с раскрытием сущности общества. В этом моменте единства, которое предоставляет исторический материализм, открываются для пролетариата истина того, что выход, из этого единства может лишь лежать по ту сторону ее объекта. Упразднив объект, субъект тем самым переходит в иное качественное состояние. Лукач пишет: «Пролетариат, становиться самим собой благодаря тому, что себя упраздняет; доводя до конца свою классовую борьбу, он создает бесклассовое общество»31. В этой диалектически продуманной работе предостерегает своим умалчиванием некоторый аспект, но с другой стороны, наиболее полно освещенным у А. Грамши. Если обратиться к последнему, или же к практическому источнику: революционной практики большевизма, то все укладывается в стройную мысль, согласно которой осознание классового положения, иначе говоря субъективация происходит через интеллектуалов, партию, агентов дискурса короче говоря, делом которых выступает установление истинности объекта. У Лукача, этот аспект не прописан, тем не менее, остается непонятным как возникает в распыленном пространстве пролетариата единое, подчеркиваем, классовое сознание? Думается, в этом вопросе его ответ совпадал с практикой В. Ленина. 30 Лукач. Г. История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектики. Пер. с нем./ Перевод, предисловие С. Н. Земляного. М.: Логос - Альтера. 2003. С.36 31 Там же. С.176 21

Подведем небольшой итог: «идеи западного марксизма обычно генерировали совершенно новые теоретические темы, оказавшие широкое воздействие на исторический материализм в целом»32 - пишет П. Андерсон в своей знаменитой работе «Размышления о западном марксизме». Западный марксизм, отпочковавшийся от «официального» марксизма в Советском Союзе, вошел в орбиту университетского поля. Это сулило двоякого рода выводы: разрыв между теорией и практикой, а с другой стороны, перманентная осовременивание исторического материализма посредством приобщения к гуманитарному знанию, как например у Лукача, находившегося под влиянием немецких социологов первой четверти XX века. Положив основу «постмарксизму» авторы от Бернштейна до Грамши расщепили марксистский дискурс на составные части. Отныне, хоть и марксизм стал и проблемой, а тем самым и приковал к себе интерес, тем не менее историческим материализмом в методологическом плане стали пользоваться не так много интеллектуалов. Ф. Джеймисон на это отвечает тем, что с открытием новых горизонтов в гуманитаристики, пользоваться этим методом в целом было бы не приемлемо. 2.2. Критическая теория и «фрейдомарксизм». Теодор Адорно в «Негативной диалектики» дал краткое сообщение замысла созданной им совместно с «Франкфуртской школой», в частности М. Хоркхаймером «критической теории». «Маркс разрабатывал исторический материализм как антитезу вульгарно-метафизическому материализму. Тем самым он ввел в исторический материализм в философскую проблематику, в то время как вульгарный догматический материализм резвился «по эту сторону» философии. Со времен Маркса материализм более не является противоположной позицией, которую можно занять, руководствуясь принятым решением; материализм — это сущее в критике идеализма и в критике действительности, которую онтирует идеализм, разрушая ее. Формула Хоркхаймера «критическая теория» вряд ли хотела сделать материализм приемлемым; она стремилась прийти в рамках материалистической установки к теоретическому самосознанию;» 33. Теоретическое самосознание в материалистической установке — линия, которая непосредственным образом совпадает с той, которую воспроизвел Г. Лукач. Но, если исторический материализм являлось пространством прямого высказывания Лукача, то для 32 Андерсон П. Размышления о Западном марксизме. М.: Интер-версо. 1991. С. 90. 33 Адорно. Т. Негативная диалектика/ Пер.с нем. Е. Л. Петренко. М.: АСТ.2014. С. 243. 22

таких представителей «критической теории» исторический материализм современностью являлись объектом на ряду с рефлексии. Связанно это с тем, что доверие к историческому материализму пошатнулось в среде западных интеллектуалов. Опыт строительства социализма «в отдельно взятой стране» обернулось персонализированной диктатурой, а вместе с этим, учение Маркса опустилось в административную нишу, укрепляющее действительность, вместо того, чтобы упразднять. И тем не менее, усугубляющим фактом, меняющее диспозицию интеллектуалов являлось другого порядка событие. Как заявил Хоркхаймер: «Фашизм — есть истинна современного общества» 34. Было бы странно, таким образом, в такой социальной сетке вести ту же линию, что и предшествующие марксистские интеллектуальные агенты. У А. Грамши, например, в условиях столкновения с фашизмом, существовал легитимный носитель истины, официально принятый Советском союзе, но, подвергнувшийся искажению, о чем, не подозревал автор «Тюремных тетрадей». Для «франкфуртцев», напротив, исходным выступало подозрение ко всем современным истинам. Факт двух тотальных систем, в условиях которой находились представители «критической теории», диктовала стратегию, суть которой сводилась к нескольким положениям. В предисловии к «Разуму и революции» Г. Маркузе пишет Хоркхаймеру: «В наше время возникновение фашизма заставляет по-новому осмыслить философию Гегеля». 35. Итак, первое положение - реабилитация диалектики Г. Гегеля. В дальнейшей деятельности представителей «Франкфуртской школы», Гегель, а побочным образом Маркс, служили тем пространством, на котором можно развернуть мысль против современной истины, идеологией которой выступал позитивизм и прагматизм. Вторым положением, отмечающее их стратегию, являлось ставка на раннего Маркса, периода написания «Экономическофилософских рукописей 1844 года». К слову, эта рукопись стала доступной для публики лишь в 1932 году. Напомним, что в этот период Марксу было характерно гуманистическое восприятие и педалирование концепции отчуждения. Последние, к слову, стало очень важным элементом в теоретической деятельности представителей «критической теории». Интеллектуальная стратегия «франкфуртцев» позволило создать очень обширный в тематическом плане дискурс. Однородность в первоначальных стремлениях локализовалось в разносторонних результатах: от «Диалектики Просвещения» до «Одномерного человека». Нас, интересует среди представителей «критической теории» то, в 34 Цит.по: Реале Д. Антиссери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т.4. Спб.: Петрополис. 1997. С. 564. 35 Маркузе. Г. Разум и революция. Гегель и становление социальной теории / Пер. с анг. А. П. Шурбелев. Спб.: Владимир Даль. 2000. С. 24. 23

какой мере они артикулировали марксистский дискурс и, какое, в следствии этого, произошло изменение в самом марксизме? Один из самых отдаленных в интеллектуальной деятельности «франкфуртцев», Эрих Фромм в «Концепции человека у Карла Маркса» определил цель марксизма, которая «состояла в духовной эмансипации человека, в освобождении его от экономической независимости, в восстановлении его личной целостности, которая должна была помочь ему отыскать пути единения с природой и другими людьми. Философия Маркса на нерелигиозном языке означала новый радикальный шаг вперед по пути пророческого мессианства, нацеленного на полное осуществления индивидуализма, т. е. Той цели, которой руководствовалось все западное общественное мышление со временен Возрождения и Реформации и до середины XIX в.»36. Этот пассаж Фромма интересен тем, что при определении цели, суть которой является эмансипация, Фромм вводит некоторые означающие, которые ранее были не свойственны марксистскому дискурсу: природа, духовность, индивидуализм. И более того, Фромм, как видно из его высказывания, накладывает на теорию Маркса признак радикального шага на пути мессианства, свойственному еще с Возрождения. Введя такие многозначные слова, Фромм, в свойственной ему манере, на первый взгляд, делает речь простую для осмысления, но, слишком искажает ее тем, что цепляет слова, коннотация которых может принять идеологический оттенок. Равным образом, гуманистическая идея рукописей 1844 года, которая служила ориентиром для Фромма в интерпретации марксизма, являлась тем, против чего выступал позднее Маркс, когда принял «язык политэкономии». Многозначные термины, как например, духовность у Фромма не случайны. Это итог того, с чем плотно синтезировался, благодаря Г. Маркузе и Э. Фромму, марксизм с наследием психоаналитического учения Фрейда. Представление о культуре, которая через функционирование инстанции СверхЯ подавляет либидозные влечения, сублимируя ее через общественную производственную механику, тем самым привнося элемент репрессивности вошло достаточно прочно в тематику указанных представителей «критической теории». На этой тематической линии соединяются два дискурсивных пространства. Психоанализ закрывает лакуну, оставленной Марксом, а марксизм предлагает средство для упразднения «репрессивной культуры». Маркузе, которого причисляют к одним из теоретиков «новых левых», сохраняя критический по отношению к современности пафос Маркса, выходит с территории Гегеля и Маркса на территорию письма Фрейда, и творчески, подобно борромеевым узлам, 36 Фромм. Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. С. 377. 24

соединяет три дискурса. А в своей, ставшей программной для протестного движения книге «Одномерный человек» предлагает анализ на стыке социологических данных и теоретических размышлений Западной цивилизации. Маркузе отмечает, что: «Развитая индустриальная цивилизация — это царство комфортабельной, мирной, умеренной, демократической несвободы, свидетельствующей о техническом прогрессе.»37 . В самом деле, современный для Маркузе поствоенный капитализм благодаря социально-ориентированному распределении прибыли уменьшил фон социальных противоречий, основа которой входила в область критики со стороны левого дискурса. Более того, Маркузе на ряду с другими представителями «Франкфуртской школы» отмечали, что капитализм перетекает в пространство культуры, досуга, насаждая модель потребительства и «одномерности». Технический прогресс, рационализация общества приводит к тому, что возникает иная форма контроля, именуемой технологической. Такой характер современности затушевывает критической потенциал Просвещения, цель которой — эмансипация субъекта. К слову, интеллектуальную деятельность Маркса они отсылали к этой критически настроенной парадигмальной установке. В такой критике Маркузе марксистский дискурс побочным образом ставиться под сомнение в том смысле, что «царство по ту сторону необходимости», по крайне мере в странах Запада в той или иной степени осуществился. Однако жизненное пространство пролетариата при наличие обеспеченного материального положения эмансипации не подверглось, констатирует Маркузе. Добавим, что некоторые принципы , декларирующиеся в качестве программных, в «Манифесте коммунистической партии» были реализованы тем или иным образом. В итоге, интегрированный в систему пролетариат, который начиная с Маркса наделялся подрывным элементом, заставило Маркузе переосмыслить роль рабочего класса. Кого считать субъектом, эмансипация которого осуществит тотальную эмансипацию общества? Маркузе в этом отношении, равным образом как Маркс, делает ставку на критическом, негативном элементе части целого. Этими, новыми субъектами, по Маркузе, являются маргиналы, которых исключает из себя индустриальная цивилизация. «Критическая теория» и ее разновидность в свете «фрейдомарксизма» артикулировала марксистский дискурс исходя из творческого соединения с философией Шеллинга, о чем свидетельствуют многочисленные отсылки к понятию природа, а также исходя из нового для гуманитаристики поля психоанализа. Фигура Маркса претерпела статусное снижение, в том смысле, что из ниспровергателя философии, Маркс стал философом из ряда продолжателей Просвещения и Немецкой классической философии. 37 Маркузе Г. Одномерный человек./ пер. с анг. А. А. Юдина. М.: АСТ, 2009. С. 17. 25

Заслугой Маркса виделась не только в интеллектуальной плодотворности, но и в этическом свете, как например у Э. Фромма. Помимо этого, отметим важный аспект, касающийся самого марксистского дискурса в целом: отныне, после того, как был задан тон критики со стороны «франкфуртцев», Маркс стал одним из символических фигур в антикапиталистическом бунте 1960-ых гг, и тем самым, приковав к себе огромное внимание не только так называемых политических активистов, но и представителей университетской среды в частности и той части, которая не являлась агентом левого дискурса. И, немало важный факт завязывается вокруг того, что революционеры от Че Гевара до Мао, унаследовавшие в своей деятельности коммунистические принципы обосновали, вопреки своей воли, свою символическую нишу в политических движениях в Западной Европе. Начиная с этого времени обозначился неомарксизм, границы которого вышли за пределы территории исторического материализма. кажется, Целостность учения Маркса, как поставилось под сомнение. Однако, мы можем провести аналогию с проблематикой, которую зафиксировал Бернштейн. При явном изменение предмета марксистского дискурса — капитализма, сам дискурс заходит в тупик, для преодоления которого требуется, выражаясь языком Ж. Батая, трансгрессия. 2.3 «Структуралистский марксизм» Л. Альтюссера. Параллельно тем событиям в истории марксизма, имевшее отношение к «Франкфуртской школы», в один год с опубликованием «Негативной диалектики» Т. Адорно, в 1966 г., Альтюссер вместе со своими учениками — соавторами ( Э. Балибар, Ж. Рансьер) опубликовал в общем сборнике статьи под названием «Pour Marx», что в русском переводе звучит так: «За Маркса». Хотя сам предлог, отметим «рour» можно перевести как «вместо», так и «для». Альтюссер, прежде чем заявить некоторые теоретические выкладки о Марксе формулирует проблему, которая ставит под вопрос марксистский дискурс в целом, а именно: что вопрос о молодом Марксе, периода написания «Экономическо-философских рукописей 1844 года» является не только философским, но и политическим, что важно. В тогдашнем для Альтюссера интеллектуальном поле циркулировали ранние работы Маркса, в которых, если вспомнить Маркузе и Фромма например, педолировалась гуманистическая тематика, гегелевские мотивы и ставка на отчуждение. Альтюссер в корне опровергает эти ангажированные своей многозначительностью и философской коннотацией термины, показывая и доказывая в статье «О молодом Марксе» иную версию, итог которой позволил зафиксировать саму «форму выражения» Маркса. В предисловии он так написал результат 26

затеи: «Эта работа, необходимая для того, чтобы прочитать Маркса, в тоже время в строгом смысле слова является работой теоретического развития самой марксистской философии. Теория, позволяющая ясно увидеть суть мысли Маркса...»38 Использовав понятие «эпистемологический разрыв» Г. Башляра, и, в методологическом ключе, структурализм, Альтюссер анализирует в темпоральной последовательности работы Маркса. Согласно выводам Альтюссера, «эпистемологический разрыв» пролегает в работах Маркса в период написания «Тезисов о Фейрбахе», «Нищеты философии» и «Святом семействе». В этой дисконтинуальности Альтюссер протоколирует переход Маркса от идеологического поля к, обоснованной Марксом науке, именуемой историческим материализмом. Анализ проведенный в первой главе, с явными ссылками на Альтюссера, показал каким образом осуществился этот переход. На основе этого перехода Альтюссер конституирует на основе имманентной Марксу позиции и исходя из нее, два теоретических вектора, которые отсылают как и к идеологии, так и к марксисткой диалектики. В более поздней статье «Идеология и идеологические аппараты» Альтюссер развивает теорию идеологии, ставшей сегодня важной и обсуждаемой в левом дискурсе. Вопервых, Альтюссер принимает высказанную в «Немецкой идеологии» тезис, что у идеологии нет истории. Идеология здесь выступает не какая-нибудь догма, которая, бесспорно является исторической, скорее, под идеологией, и в этом Альтюссер прибегает к аналогии, выступает установка подобной бессознательному, которое, по мысли Фрейда, неисторично, и тем не менее ее вечность не является трансцендентной. «Идеология, - пишет Альтюссер, - это «представление» о воображаемых отношениях индивидуумов с реальными условиями их существования.»39Но, важно то, как идеология функционирует. Если историческая идеология обусловлена аппаратами государства, создающие условия для производственных отношений, то «функция всякой идеологии - конституировать конкретных индивидуумов в субъектов. Именно единство функции всякой идеологии и позволяет Альтюссеру заявить об идеологии вообще. «Итак, мы полагаем, что идеология «действует», или «функционирует», таким образом, что «вербует» субъектов в среде индивидуумов ( она вербует их всех) или «трансформирует» индивидуумов в субъектов ( она трансформирует их всех), то есть тем самым образом, который мы называем «обращением» (i'interpallation) и который можно представить в виде самого банального, ежедневного обращения полицейского (или кого-то 38 Альтюссер Л. За Маркса./ Пер.с франц. А. В. Денежкина.- М.: Праксис,2006. С. 59. 39 Альтюссер Л. Идеология и идеологические аппараты государства. (1970)// Журнальный Зал. [Электронный ресурс] URL: http://magazines.russ.ru/nz/2011/3/al3.html ( дата обращения: 20.06.2016) 27

другого): “Эй, вы там!”»40. И далее Альтюссер пишет что субъективация происходит именно потому, что субъект, который оборачивается, тем самым полагая, что обращение адресовано именно ему. Теория идеологии, разработанная Альтюссером, таким образом иначе формирует суть исторического материализма. Заметим, попутно, что, в отличие остальных агентов марксистского дискурса, у Альтюссера разработка исторического материализма не выходит за свои пределы, за который вышли например те же представители «Франкфуртской школы». Это, с одной стороны, ставит Альтюссера в один ряд с Лукачем. Но, с другой стороны, Альтюссер претендует на не что большее. Отличительным шагом Альтюссера являлось то положение, что он из самой «формы высказывания» извлекает истину марксистского дискурса, которая имплицитно содержалась в теории и практики Маркса, но странным образом, осуществляя это единство ( упразднения современности) оно, не было Марксом познано. Иначе говоря, всякая теория «уже существует в практике марксизма» 41 Чтобы прояснить суть дела, Луи Альтюссер проводит процедуру различия между теорией и практикой. Сперва, необходимо отбросить то представлении о теории, согласно которому она предшествует практике и, является отстраняющимся созерцанием. Напротив, существует теоретическая практика, где теоретик занимается преобразования продукта, состоящего из научных понятий. И, существует Теория. «Мы будем называть Теория ( с большой буквы) общую теорию, т. е. Теорию практики как таковой, которая разработана исходя из Теории существующих теоретических практик (наук), которые преобразуют в «знания» ( научные истины) идеологический продукт существующих «эмпирических» практик (конкретная деятельности людей)». 42 И далее, он добавляет: «Эта Теория есть материалистическая диалектика, которая едина с диалектическим материализмом.» Марксистская диалектика стала возможна лишь благодаря проделанной Марксом в конкретном случае работе по обоснованию знания, одновременно критикуя идеологическое поле, в которое он был «обращен». 43 Но возникает вопрос: о каком знании идет у Альтюссера речь? «Диалектика — пишет Альтюссер ссылаясь на Ленина, - есть «изучение противоречия, заключенного в самой сущности вещей», или, что, то же самое, «теория тождества противоположностей». 44Иначе говоря, исходя из марксистской диалектики, через 40 Альтюссер Л. Идеология и идеологические аппараты государства. (1970)// Журнальный Зал. [Электронный ресурс] URL: http://magazines.russ.ru/nz/2011/3/al3.html ( дата обращения: 20.06.2016) 41 Альтюссер Л. За Маркса./ Пер.с франц. А. В. Денежкина.- М.: Праксис,2006. С. 235. 42 Там же. С. 240. 43 Там же. С. 240. 44 Там же. С. 276. 28

познание формируется знание современности, в которой локализуется «уже данная» сложная структурированная целостность.». Но, это знание получит лишь тогда свое научное выражение, когда он зафиксирует противоречия современности и содержащее в ней «сверхдетерминацию», то есть всегда сложно укоренной в социальном бытие противоречий, которые имеет отсылочную к друг другу систему отношений и образующее единство. Именно такого рода отношения, есть условия существования противоречий, и именно это, называется, согласно словарю Альтюссера, «сверхдетерминацией». Немало важной рубрикой мысли Альтюссера, интенция которая черпается, казалось бы не только из Маркса, но что важно отметить, отсылкой к Ленину. В условиях, когда в левом дискурсе тогдашнего времени ссылались на политических революционеров, какими были Троцкий, Че Гевара, Мао, фигура Ленина, находилась в маргинальном положении. Альтюссер напротив, делает шаг в сторону Ленина, который для него являлся тем, кто осуществил практику марксистской диалектики. Французский интеллектуал анализирует ленинскую практику таким образом, что из нее ему удается, как и с Марксом, вывести некоторые элементы, структурирующую Теорию. Ленин, проведя конкретный анализ ситуации, что нашло свое отражение в работах как «Империализм как высшая стадия накопления капитала» распознал революционную ситуацию в России исходя из «сверхдетерминации» противоречий. В России, было аккумулировано единство современных на тот «текущий момент» противоречий. Ленин, смог распознать, что субъективное вмешательство в «текущий момент» способно осуществить революцию. Такая революционная практика Ленина важна тем, что он одновременно соединил в единстве объективные условия революции, поскольку Россия представляла из себя в анализе Ленина «самую слабую цепь из капиталистических стран» и субъективные, в олицетворении которого выступала без слабых на внешнем уровне цепей большевистская партия. Таким образом, истинна революционной практики, и здесь можно провести связь с Гегелем, совпадает как субстанция и в равной мере как субъект. Трудно переоценить и как недооценить оригинальный подход, который стал возможен благодаря совмещению разработки проблематик марксизма и структуралистского подхода. Презентация структуралистской версии марксизма, осуществленная Альтюссером, способствовала ликвидации чувствительности марксизма к темпоральной структуре современности. Как подметил С. Жижек: «Совершая строго гомологичный жест, Луи Альтюссер разрешает «эмпирический» кризис марксизма как инструмент конкретного социального анализа, превращая его в формально-структурное теоретическое построение, не 29

имеющее никакой непосредственной связи с определенным историческим содержанием» 45. 45 Жижек. С. Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии; пер.с анг. С. Щукиной. М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2014. С. 417. 30

3. Марксизм в контексте современности: 3.1. Марксизм в пределах постструктурализма. Альтюссер произвел такого рода интеллектуальный прорыв в марксизме, что после него разговор о Марксе пошел несколько в другом направлении. Вероятно характеристикой этого направления является установка, высказанная в одном из интервью П. Бурдье: «Я считаю , что можно думать с Марксом вопреки Марксу..» 46 Вопреки Марксу, видимо, означает здесь ставить под сомнение предметное содержание марксизма, тем самым провоцируя новое исследование структур современности, а там, где с Марксом, значит отождествлять с актом высказывания Маркса: критика идеологического поля и производства нового знания. Весьма плодотворным, в таком отношении к Марксу, оказалась деятельность французских интеллектуалов второй половины XX века, которых объединяло общее научное поле, именуемой структурализмом, так и следом, постструктурлизмом. Да и, констатируем, что их корпус проблематик равным образом определи сегодняшний интеллектуальный контекст современности. После так называемого «лингвистического поворота» в философии, был задан общий тематической тон исследования: внимательное отношения к языку, слову, дискурсу вообще. Мы помним, что дискурс, по Альтюссеру, формирует определенных субъектов, через властное обращение. Знаменитый интеллектуал, М. Фуко разделяет этот принцип интерпелляции, но, по — своему обращается с ним. У Фуко, онтологическим принципом выступает не экономический базис, а сама дискурсивная формация, определенная как эпистема, которая в таксономической расположенности формирует выражения определенного типа об определенном предмете. Вероятно, самым удачным примером будет является проблема безумия, которой Фуко посвятил целую обширную работу. Если очень кратко резюмировать, то получается, что проблема безумия возникает именно тогда, когда сформированы все техники и практики, способные высказывать о проблеме безумия. Развивая далее эти идеи, Фуко приводит к выводам, что реальность сформированная через дискурсы не доступна, в том смысле, что дискурс опосредует наши способы выражения о предмете. В тот же год, когда вышла в свет работа Альтюссера, Фуко публикует книгу «Слова и вещи», где он обобщает в историческом экскурсе свои выводы и дискурсивных формациях. Но, что важно, в ней Марксу было уделено место, не превышающее одного абзаца. Он пишет: «Марксизм внутри мышления XIX века — все равно что рыба в воде: во 46 Бурдье П. Начала. Shoses dites/ Пер.с фр. Шматко Н.А.-М.: Socio-logos, 1994. С. 80. 31

всяком другом месте ему нечем дышать.»47 Марксизм, по Фуко, определялся соответствующей диспозицией знания, представленная полит-экономистами. Маркс, сколько не открывает, как у Альтюссера, реальность экономической системы, а сколько скользит в дискурсе, вращающийся вокруг Рикардо, А. Смита. Маркс, заявил Фуко в докладе «Ницше, Фрейд, Маркс» : «интерпретирует вовсе не историю производственных отношений, а отношение, которые уже является интерпретацией, поскольку оно предстает как сущность». 48 Своими словами, работа Маркса сосредотачиваются в поле означающих, знаков иначе, которые он интерпретирует, тем самым, структурируя новые знаковые формулы, например, прибавочный продукт. Позже, когда сменился вектор исследовательских работ Фуко, где он последовательно разбирает способы и техники субъективации индивида через призму властных отношений, он пишет о Марксе следующим образом: « Маркс думал - и писал об этом, - что труд составляет конкретную сущность человека. Мне кажется, это типично гегельянская идея. Труд не является конкретной сущностью человека. Если человек трудиться, если человеческое тело представляет собой производительную силу, то именно потому, что человек обязан трудиться. А обязан он потому, что инвестируется политическими силами и, потому что захвачен механизмами власти.» 49Фуко, заметим, в отличие от Маркса, не говорит о том, что представляет из себя сущность человека, он лишь в многочисленных работах и лекциях пытается высказать то, как функционирует субъективация человека. В этой перспективе Фуко оказался весьма плодотворны автором, выводы которого изменили традиционное представление о политике: на смену той политике, которая была сформирована эпохами революций, политике доминирующей над субъектами, пришла биополитика, которая, напротив, стимулировала производительность жизни, тела и сексуальных отношений. В такой картине, сужается содержательная составляющая марксистского дискурса, где представление о политической надстройке описывалось в терминах эксплуатации. Мы не можем, однако, утверждать, что Фуко являлся тем, кто полностью опровергал марксистский дискурс. Его работы, которые имели в себе историческую тематику, наметили новое пространство, территорию. И как, ни странно, в этой территории, очертил которую Фуко, позднее вступили представители именно левого дискурса, поскольку внутри этого пространство содержалось множество рубрик, анализ которых позволил 47 Фуко. М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук./ Пер.с фр. В. П. Визгина, Н. С. Автономовой. Спб.:A-cad, 1994. С. 287. 48 Фуко М. Ницше, Фрейд. Маркс [Электронный ресурс]. URL:http://www.lib.ru/CULTURE/FUKO/nfm.txt /. (Дата обращения 17.06.2016.) 49 Цит.по: Дьяков А. Мишель Фуко и его время. - Спб.: Алатея, 2010.С. 418. 32

марксизму в историческом плане адекватно среагировать на современность. Касательно корпуса марксистского дискурса в контексте постструктурализма, мы должны отметить основополагающий текст, синтезирующий в себе деконструктивистское направление Ж. Деррида и его взгляд на «плюральности» марксизма, теорию субъективации Альтюссера, и, в частности, теоретические положения децентрированной власти М. Фуко. Авторами текста опубликованного в 1986 о г. под названием «Гегемония и социалистическая стратегия» являются Э. Лаклау и Ш. Муфф. Авторы текста заявили, что марксизму необходимо отказаться от претензии на универсальность для того, чтобы открыть себя множеству интерпретаций. Отказ способствует тому, что марксизм как дискурсивная практика перестает быть тотальной системой, обеспечивающей фиксацию социальных изменений. В социальном поле субъекты не должны наделяться определенной, абсолютной, эссенциальной позицией, такой например, как пролетариат. характеризующее Напротив, субъективная исключительное, позиция выходящее за должна пределы иметь отношения, присутствия прочных субъективных практик в сторону радикального отсутствия. Это, по сути, есть негативность по отношению к детерминированной тотальности. Такая модель, которую предлагают Лаклау и Муфф, источником которой по сути выступает рефлексия на марксистскую диалектику Альтюссера, формулирует проект радикальной демократии, который сопротивляется интерпелляции и обращения субъектов в агентов идеологических догм от консерватизма до социализма. «Данный проект, - отмечает Г. Мусихин, - изображает сферу социальнополитического как поле дискурсивности, - индексируется не материальными показателями, а не поддающейся символизации внешней предельной точки «радикальной отрицательности» последняя подобна сингулярному состоянию, породившему развитие расширяющейся вселенной. Воздействие такой радикальной отрицательности ведет к «смещению» дискурсов»50 Короче говоря, суть проекта Лаклау и Муфф состоит в следующем: внутри идеологического поля один определенный дискурс осуществляет определенную гегемонию ( и здесь отсылка к Грамши) за счет того, что субъект в акте выбора «сшивает Всеобщее с особенным содержанием», как лаконично выразился Жижек. Момент, когда происходит, выражаясь словами Лакана « точка пристежки» есть то, что формирует идентичность агента дискурса. Для марксизма, собственно говоря, такая перспектива, в которой постулируется рамки текстуальности и дискурсивности обозначало редуцированность 50 Мусихин Г. Очерки теории идеологии. - М.: Изд.дом Высшей школы экономики, 2013. С. 137. 33

борьбы на уровне языка за, - и тут интеллектуальное пространство Ж. Лакана — господствующее означающие, к которой необходимо «пристегнуть» плавающее означающее. Например, как пишет Жижек в «Возвышенном объекте идеологии»: «Если «пристегнуть» плавающее означающее, например, к полю «коммунизм», то «классовая борьба» придает точное и фиксированное значение всем другим элементам идеологии».51 Децентрированный исход всякой дискурсивной борьбы, за который выступают Лаклау и Муфф, приводит к тому, что множество значений на которые была сделана ставка, начинает институционализироваться в практиках мультикультурализма и постмодернистского отказа от нарратива, в следствии чего, произошло, как заметил Мусихин: « столкновение несовместимых форм и содержания, порождающее конструкции, которые не устраивают ни либералов, ни марксистов.» 52 Распыленность исходных смысловых установок под отказом от нарратива поставили существование абсолютной истинности, и в частности марксистский дискурс, под вопрос. Для разрешения этой проблемы, потребовался обратный жест, осуществленный С. Жижеком и А. Бадью. 3.2 Радикальная версия: С. Жижек , А. Бадью. Если радикальной моделью для Лаклау и Муфф являлось дискурсивная децентрированность субъекта идеологии, то С. Жижек, напротив, полагает что именно ангажировано подчеркнутый центр, четкая позиция является более радикальным и тем важнее, освободительной Славой Жижек, так же как и Бадью, производят свою деятельность в контексте поструктурализма. Но, их присутствие отмечено скорее тем, что в отличие от производных, подозрительных установок постструктурализма, ( постмодерна тоже), они формируют проблематику исходя из универсалистского жеста. В «Параллаксном видении» Жижек предложил, развивая Лакана, научиться смотреть вкось на проблемы, предметы, явления. Равным образом, справедливо по отношению к нему, посмотреть на него так же параллаксно, вкось. За Жижеком, как нам кажется, стоит фигура А. Бадью, из творчества которого, Жижек не только подбирает идеи, но и развивает. Но, что важно, тематика Бадью высказывается в Жижеке тогда, когда тот высказывается о марксизме, о практиках и перспективах. В принципе, сам словенский философ не скрывает этого. Итак, Жижек анализирует идеологию в том же ракурсе, что и Лаклау и Муфф. 51 Жижек С. Возвышенный объект идеологии. - М.: Изд-во «Художественный журнал», 1999. С. 94. 52 Мусихин Г. Очерки теории идеологии. - М.: Изд.дом Высшей школы экономики, 2013. С 142. 34

Однако, Жижек подходит к ней с позиции психоанализа Ж. Лакана и актуализацией Гегеля. Если вспомним, что представители «Франкфуртской школы» исходили из совмещенных идеи Шеллинга, Фрейда, у которых человеческий индивид изначально выступал в первозданной чистоте, идеология которого подвергла его искажению, то Жижек, напротив, отвергает данное представление. Такие авторы как Адорно, Маркузе не узрели в гегельянской мысли то, что человек сам по себе «болеет логосом», обременен желанием. Жижек, заявляет, что субъективация индивида имеет место лишь потому, что человек сам по себе существует в некотором разрыве. Маркс побочным образом наметил, но не высказался полностью по этому поводу. А вот, лакановский психоанализ, напротив, предоставил пространство, где могут соприкоснуться точки Гегеля и Маркса. «Функция идеологии, пишет Жижек, - состоит не в том, чтобы ускользнуть от действительности, а в том, чтобы представить саму социальную действительность как укрытие от некой травматической, реальной сущности.» 53 С одной стороны, факт субъективации индивида по запросу гегемонии, как полагал Альтюссер, след за ними Лаклау и Муфф, никуда не исчезает, с другой, необходимо в силу наличия травматического у человека задать такой тон субъективации в идеологии, чтобы, здесь Жижек соприкасается с марксизмом, сам субъект был эмансипирован, что равносильно языку психоанализа, исцелен от симптоматического состояния, или все вместе: эмансипирован от большого Другого. Проект «радикальной демократии» описал концепцию идеологического поля, в которых циркулируют означающие. Жижек, следом за Бадью, пристегивает то означающее, которое субъективировала бы не по принципу «коммьюнити», где сохраняется извращенные отношения «свой — чужой». Манифестация последнего, к слову, осуществляется в политике мультикультурализма, ставшей предметом критики марксистского дискурса. Бадью, анализирует жест апостола Павла, осуществившего субъективацию на основе принципа: ««Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского...»54 Такого рода принципа универсализма Жижек наблюдает и в марксистском дискурсе. Но, возникает закономерный вопрос, как осуществить подобного рода субъективацию. И здесь, Жижек, развивает мысль Алена Бадью. В самом за себя говорящем названии «Накануне Господина» Жижек предлагает ожидать фигуру, от которого будет зависеть решение. «Господин — цитирует Жижек здесь Бадью — это тот, кто помогает 53 Жижек С. Возвышенный объект идеологии. - М.: Изд-во «Художественный журнал», 1999. С. 52. 54 Бадью А. Апостол Павел. Обоснование универсализма./ Перевод с фр. О. Голова. М — Спб.: Московский философский фонд, Университетская книга, 1997. С. 7. 35

индивиду стать субъектом. То есть если мы допускаем, что субъект возникает из противоречия между индивидуальным и всеобщим, то очевидно, что индивид нуждается в опосредовании, а потому и во внешнем авторитете, который позволит продвинуться на этому пути. Необходимо снова вернуться к осмыслению позиции господина — неправда, что без него можно обойтись, даже в деле освобождения, и особенно в нем». условиям для субъективации по Бадью и Жижеку является 55 Итак, исходным - универсализм и фигура господина. Жак Лакан в 17 семинаре высказал одну мысль, из которой вывел Жижек целый концепт: «В прибавочной стоимости Маркс видит грабительское наслаждение. И, тем не менее, прибавочная стоимость эта является у Маркса эквивалентом прибавочного наслаждения, его бухгалтерском счетом»56 У Маркса, прибавочная стоимость являлось ключом к разгадке функционирования капитализма. Жижек, устанавливает гомологию между прибавочной стоимостью и наслаждением. Этот излишек формирующей наслаждение является тем мотивом, которое стимулирует постоянное движение капитала. Находит свое отражение такая тенденция в потребление типичного капиталистического продукта, к иллюстрациям которым и прибегает С. Жижек. Заметим, что чем дальше отходит от Лакана Жижек, тем больше он воспроизводит марксистский дискурс, совмещая как и традиционный классовый анализ капиталистической системы, так и критику идеологии. Очень удачным для марксистского дискурса является шаг в сторону экскурса в историю и анализа События- истины, выражаясь языком А. Бадью. Ален Бадью предложил оригинальную философию, где различается порядок Бытия, вбирающий себя форму повторяющихся представимых высказываний и действий, и, Событие — истина, примером которой может выступить то, что не представимо классифицируемо за ранее, например революция, и которая, задним числом производит истину. Таким образом, становится понятен жест Жижека: он остается, как требовал того Бадью, быть верным Событию - истины, в которой, на основе акта решения, например Ленина «к текущему моменту», воспроизводится универсальная субъективация, зависящая от фигуры Господина. Вполне закономерным тогда, окажется и решение Жижека встать на позицию Ленина. Ведь, констатирует Жижек, возвращение Маркса современное интеллектуальное поле воспроизводиться вокруг тем, которые не касаются оснований политического действия. Возвращение Ленина есть возвращение политики. Опыт Ленина выступает в противовес 55 Жижек С. Накануне господина. Сотрясая рамки. М.: Европа. 2014. С. 12. 56 Лакан Ж. Изнанка психоанализа. ( семинар, кн. 17(1698-70))/ Пер. с фр. А. Черноглазова.М.: Гнозис — Логос. 2008.С. 100. 36

постполитики «третьего пути» и маргинальным левым силам, которые не несут ответственности за свои действия, считает он. Жижек, заявляет, что: «Мы должны стать для сегодняшней империей тем,чем было христианство для Римской империей.» 57 Только такой шаг может изменить контуры действительности, ее упразднить. В итоге, словенский автор, заочно выступающий с ним в качестве оператора А. Бадью, создали внутри целого левого дискурса, в которой марксизм коррелировал с «пристегнутыми» означающими, строгую, беспринципную позицию. Циничный характер таких «пристежек», констатирует Жижек, заглушают критический потенциал марксизма и искажают противоположным образом идею Маркса. Если, резюмируем, идеи постструктурализма, как мы указали выше, загнали марксистский дискурс в лоно языковых игр, то Бадью, вместе с Жижеком, напротив, делая ставку на решение, где, задним числом, в дискурсивной практике открывается истина современности. Решение позволяет марксизму выйти за пределы текстуальности и сохранить единство теории и практики, которое оказалось под подозрением. В итоге, хоть и данные авторы не выражались полностью языком марксизма, тем не менее, они осуществили попытку сохранить идентичность «философской практики». . 57 Жижек С. Что может сказать нам Ленин о свободе сегодня?, [Электронный ресурс]. URL: hhtp://scepsis.net/library/ id_1960. Html. (Дата обращения15.06.2015.) 37

Заключение Итак, в этой работе, нам удалось зафиксировать возникновение марксизма исходя из интеллектуальной деятельности Маркса, что важно, в современном контексте, против которого, критически выступил Маркс. Благодаря критике современности, Маркс оформил позицию, которую можно разбить на два вектора: 1) критика идеологии, капитализма посредством историзации политической экономии, способствующая формированию исторического материализма, 2) единство теории и практики, которое возникло из определенной «форме выражения» о противоречиях современности, ведущее, посредством ставки на негативность в этой современности к ее упразднению. В итоге, эта общая схематичность, которую мы описали выше, составило структурные компоненты марксизма. Далее, по мере развития капитализма, мы установили «запаздывание» марксизма, а именно: в адекватности ее репрезентации действительности. Исходом из такого затруднительного положения являлась попытка наиболее значимых в интеллектуальном отношении агентов дискурса разрешить эту проблему посредством осмысления исторического материализма и диалектики. Г. Лукач творчески соединил гегелевскую философию с марксизмом, что способствовало прояснению феномена отчуждения, овеществления. Более того, Лукачу впервые поставить проблематику о классовом сознании. Другим агентом являлся А. Грамши, чьи размышления о гегемонии, идеологии, надстройки в целом, способствовало изменению тематики марксизма от экономически к политике. В поствоенное время, марксизм оказался под общей рефлексией интеллектуалов, наиболее значимыми которые были представители «Франкфуртской школы». Благодаря их усилиям, марксизм сблизился с фрейдизмом и другим философскими течениями, которые, с одной стороны, поставили под вопрос универсальность марксизма, а с другой, творчески преодолели некоторые незатронутые марксизмом аспекты современности. Весьма любопытным и показательным являлась деятельность Альтюссера, который артикулировал марксизм исходя их структуралистского научного подхода. Этот подход позволил освободить марксизм от исторической содержательности в пользу марксистской диалектики, которая понималась как адекватный метод для схватывания противоречий современности и ее упразднения. В современном поле, отмеченном влиянием постструктурализма, марксизм, усилиями Э. Лаклоу и Ш. Муфф, отказался в претензии на универсальность в пользу «плюральности» и открытости, в силу чего марксистский дискурс расширился в разные теоретические конструкции. Особая ставка была сделана на теорию идеологии, где ведущим 38

концептом являлась идея субъективации. В этих условиях, современный марксизм, отмеченный приставками: «пост», «нео», находится в сегодняшнем контексте интеллектуального поля в таком положении, что его трудно обозначить, идентифицировать. При сохранении тематик, относящиеся как и к марксистской диалектики, классовому анализу, так и к достояниям постструктурализма со ставкой на идеи субъективации, в современное полем выступили А. Бадью, С. Жижек, чьи концепты направленны на восстановления универсальности и единства теории и практики марксизма. 39

Список источников и литературы Источники: 1. Адорно. Т. Негативная диалектика/ Пер.с нем. Е. Л. Петренко. М.: АСТ, 2014. 2. Альтюссер Л. За Маркса./ Пер.с франц. А. В. Денежкина.- М.: Праксис, 2006. 3. Альтюссер. Идеология и идеологические аппараты государства. (1970)// Журнальный Зал. [Электронный ресурс] URL: http://magazines.russ.ru/nz/2011/3/al3.html ( дата обращения: 20.06.2016) 3.Бадью А. Апостол Павел. Обоснование универсализма./ Перевод с фр. О. Голова. М Спб.: Московский философский фонд, Университетская книга, 1997. 4. Бадью А. Философия и событие. Беседы с кратким введением в философию Алена Бадью/ Перевод с французского. М.: — ИОИ. 2013. 5. Бурдье П. Начала. Shoses dites/ Пер.с фр. Шматко Н.А.-М.: Socio-logos, 1994. 6. Грамши А. Избранные произведения : В 3 т. Письма из тюрьмы. Т.2. М.: Изд-во иностр. Лит,1955. 7. Гегель Г. Феноменология духа./ Пер.с нем. Г.Г. Шпет. - 2-езд - М.: Академический проект. 2014. 8. Джеймисон Ф. Реально существующий марксизм. // Логос. 2005..№3 (48). 9. Жижек С. Возвышенный объект идеологии. - М.: Изд-во «Художественный журнал», 1999. 10. Жижек С. Накануне господина. Сотрясая рамки. М.: Европа. 2014. 11. Жижек С. Что может сказать нам Ленин о свободе сегодня?, [Электронный ресурс]. URL: hhtp://scepsis.net/library/ id_1960. Html. (Дата обращения15.06.2015.) 12. Жижек. С. Щекотливый субъект: отсутствующий центр политической онтологии; пер.с анг. С. Щукиной. - М.: Издательский дом «Дело» РАНХиГС, 2014. 13. Лакан Ж. Изнанка психоанализа. ( семинар, кн. 17(1698-70))/ Пер. с фр. А. Черноглазова. М.: Гнозис — Логос, 2008. 14. Лукач. Г. История и классовое сознание. Исследование по марксистской диалектики. Пер. с нем./ Перевод, предисловие С. Н.Земляного. М.: Логос — Альтера. 2003. .15. Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года и другие ранние философские работы. - М.: Академический проект, 2010. .16. Маркс К. Нищета Философии. Ответ на «философию нищеты» г-на Прудона.- М.: Государственное издание политической литературы, 1956. 17. Маркс К. Фридрих Э. Сочинения. - 2-е изд.- Т. 13.- М.:Государственное издание политической литературы, 1959. 18. Маркс. К. Фридрих Э. Капитал. Критика политической экономии. Т1. - М.: Политиздат, 40

1983. 19. Маркс. К, Фридрих Э. Манифест коммунистической партии.// Маркс К., Фридрих Энгельс. Собр. Соч. В 4 т./ М.: Государственное издание политической литературы. Т.4. 1955. 20. Марчелло Мусто. Иной Маркс: возвращение к истокам: (интервью с Марчелло Мусто) //. Логос. 2011. №2 (81) 21. Маркузе Г. Одномерный человек./ пер. с анг. А. А. Юдина. М.: АСТ, 2009. 22. Маркузе. Г. Разум и революция. Гегель и становление социальной теории / Пер. с анг. А. П. Шурбелев. Спб.: Владимир Даль. 2000. 23. Фромм. Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. 24. Фуко М. Ницше, Фрейд, Маркс. [Электронный ресурс] URL:http://www.lib.ru/CULTURE/FUKO/nfm.txt / (Дата обращения 17.06.2016.) 25. Фуко. М. Слова и вещи. Археология гуманитарных наук./ Пер.с фр. В. П. Визгина, Н. С. Автономовой. - Спб.:A-cad, 1994. Литература: 1. Андерсон П. Размышления о Западном марксизме. М.: Интер-версо. 1991. 2. Дьяков А. Мишель Фуко и его время. - Спб.: Алатея, 2010. 3. Мусихин Г. Очерки теории идеологии. - М.: Изд.дом Высшей школы экономики, 2013 4. Реале Д. Антиссери Петрополис.1997. 41 Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т.4. Спб.:

Рецензии:

Авторизуйтесь, чтобы добавить рецензию

- у работы пока нет рецензий -

Отзывы:

Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв