Конкуренция и сотрудничество на нефтегазовом рынке государств Прибалтики

Акулич Андрей Сергеевич

Конкуренция и сотрудничество на нефтегазовом рынке государств Прибалтики

В данном магистерском исследовании проводится анализ конкуренции и перспективы сотрудничества Российской Федерации и Европейского Союза на нефтегазовом рынке государств Прибалтики. Рассматриваются теоретические аспекты межгосударственного экономического сотрудничества и определяется роль национальных интересов в его развитии. Изучается история развития нефтегазового рынка Прибалтийских государств, а также дается обзор политики внешних акторов в сфере энергетики данных стран.

Политика и политические науки

Диссертации

Вуз: Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ)

ID: 587d36755f1be77c40d58fb3

UUID: e0df4fc9-d3d6-4ad2-9e3f-d1851901b882

Язык: Русский

Опубликовано: почти 8 лет назад

Просмотры: 8

Акулич Андрей Сергеевич

Источник: Санкт-Петербургский государственный университет

Комментировать 0

Рецензировать 0

Скачать - 363320 bytes

Поделиться работой

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственно бюджетное образовательное учреждение высшего образования «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» Магистерская программа “Исследования Балтийских и Северных стран” АКУЛИЧ Андрей Сергеевич КОНКУРЕНЦИЯ И СОТРУДНИЧЕСТВО НА НЕФТЕГАЗОВОМ РЫНКЕ ГОСУДАРСТВ ПРИБАЛТИКИ COMPETITION AND COOPERATION IN THE OIL AND GAS MARKET OF THE BALTIC STATES Диссертация на соискание степени магистра по направлению 41.04.05 - «Международные отношения» Научный руководитель – доктор экономических наук, профессор Межевич Н.М. Студент: Научный руководитель: Работа представлена на кафедру “___”_________________2016 г. Заведующий кафедрой: Санкт-Петербург 2016

Содержание ВВЕДЕНИЕ.........................................................................................................................................3 Глава 1. Проблематика экономического сотрудничества в современной теории международных отношений на примере теории неореализма.......................................................8 1.1 «Линия Кеннета Уолтса» о межгосударственном сотрудничестве.............................8 1.2 Частные теории неореализма об экономическом сотрудничестве............................12 Глава 2. Формирование и развитие нефтегазового рынка Прибалтики.....................................18 2.1 Идентификация понятий «Балтийский регион» и «Прибалтика».............................18 2.2 Формирование нефтегазовой отрасли государств Прибалтики.................................22 2.3 Нефтегазовый рынок Прибалтики после распада СССР............................................26 Глава 3. Внешние акторы на нефтегазовом рынке Прибалтики..................................................33 3.1 Энергетическая политика ЕС и ее влияние на нефтегазовый рынок........................33 3.2 Энергетическая политика РФ и ее влияние на нефтегазовый рынок........................46 ЗАКЛЮЧЕНИЕ................................................................................................................................55 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНЫХ ИСТОЧНИКОВ........................................................................57 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ..........................................................................59 2

Введение Российское государство и страны Балтии имеют очень богатый совместный исторический опыт, который бесспорно оказывает влияние на текущее состояние наших отношений. Он затрагивает самые различные сферы деятельности от политики до экономики, которые ввиду различного восприятия этого совместного прошлого сегодня находятся в состоянии упадка. Вместе с тем, государства Прибалтики по-прежнему играют важную роль на международной арене, что обусловлено, прежде всего, их пограничным географическим положением. Занимая периферийную позицию в рамках Европейского Союза, страны Балтии также расположены в непосредственной близости от российских государственных границ, что делает их своего рода буферной зоной между двумя крупными континентальными акторами. Такое положение открывает перед республиками большие возможности, позволяет им выполнять функцию главного связующего звена между Россией и ЕС, через которое будет осуществляться взаимодействие по широкому спектру вопросов. Одной из таких областей, безусловно, могла бы стать энергетика, которая является краеугольным камнем российскоевропейских отношений. Интеграция прибалтийской инфраструктуры в общеевропейскую систему при условии сохранения и приумножения связей с восточным соседом, которые были налажены еще в советский период, позволило бы заложить основу для создания общего энергетического пространства, что до недавнего времени входило в число приоритетных интересов обеих сторон. Однако отказ стран Балтии от советского исторического наследия и преследуемая ими политика по сокращению сотрудничества с Россией сводит дальнейшие перспективы развития отношений к минимуму. Таким образом, вопросы экономической целесообразности приносятся в жертву политическим интересам. Более того, вступление государств Прибалтики в Европейский Союз в 2004 году оказывает кардинальное влияние на конфигурацию сотрудничества в данном субрегионе. Вопросы энергетической безопасности всегда имели для европейского потребителя ключевое значение. Поэтому ЕС в течение всей истории своего существования проводит линию на максимальную консолидацию своих участников с целью формирования общей политики в области энергетики. Применительно к Прибалтике эта политика выражается в проектах интеграции энергетических рынков республик в единую систему Союза, что таким образом положит конец их изоляции от остального континента и позволит обеспечить диверсификацию поставок энергоресурсов. Однако данная позиция сталкивается с интересами российских нефтегазовых компаний, в частности, Газпрома, который до последнего времени исполнял роль единственного поставщика природного газа в страны Балтии. Украинский кризис 2013-2014 годов и последовавший за ним кризис в отношениях между Россией и ЕС, безусловно, оказал влияние на дальнейшее развитие политики сторон в 3

энергетической сфере. В связи с этим представляется важным определить будущее состояние прибалтийского рынка нефти и газа и место в нем Российской Федерации и Евросоюза как основных акторов. Перед выполнением непосредственных задач, стоящих перед нашим исследованием, необходимо уточнить основные понятия, которые будут занимать центральное место в данной работе. Прежде, Латвийская, Литовская и Эстонская республики упоминаются в тексте данной работы как суверенные государства, имеющие определенную территорию, на которой они осуществляют внутренний и внешний суверенитет, не зависящие от других государств и имеющие полномочия и способность вступать в международные соглашения с другими суверенными государствами. Помимо устоявшегося на сегодняшний день в зарубежных исследованиях термина «страны Балтии» в тексте также употребляются понятия «государства Прибалтики» или «Прибалтика», использовавшиеся в советский период с целью подчеркнуть особенность географического положения данных республик. Использование автором данных понятий в своей работе не носит цель дискриминации суверенитета Латвии, Литвы и Эстонии, и обусловлено нормативностью данных выражений для русского языка. Энергетическая безопасность является еще одним термином, требующим пояснения в данной части работы. В действительности, как отмечает Альхаджи, понятие «энергетическая безопасность» является очень обширным и включает в себя множество измерений, к числу которых относится экономическое, экологическое, социальное, внешнеполитическое, техническое и другие. Разные страны делают упор на различные элементы данного понятия с целью подчеркнуть свои приоритеты в данном направлении. Применительно к Евросоюзу Международное энергетическое агентство определяет энергетическую безопасность как адекватное, доступное и надежное энергоснабжение 1. В то же самое время, проект Доктрины энергетической безопасности Российской Федерации предоставляет другой вариант, отмечающий важность энергетики для обеспечения благосостояния населения страны. Национальная энергетическая безопасность является «частью национальной безопасности страны, зависящей от энергетического фактора, обеспечения количества (объема), качества (экономичности и надежности) и конструктивности (организованности) энергоснабжения потребителей»2. Вместе с тем, для российской стороны неотъемлемым атрибутом энергетической безопасности является безопасность предложения, то есть возможность 1What is energy security? URL: “https://www.iea.org/topics/energysecurity/subtopics/whatisenergysecurity/”(Accessed: 27.04.2016) 2 Бушуев, В.В. О доктрине энергетической безопасности России / В.В. Бушуев [и др] // Экономика региона. 2012. №2. – С. 42 4

недискриминационного доступа на внешние рынки энергоресурсов. Целью данной работы является анализ конкуренции и перспективы сотрудничества Российской Федерации и Европейского Союза на нефтегазовом рынке государств Прибалтики. В соответствии с указанной целью были поставлены следующие задачи:  Рассмотреть теоретические аспекты межгосударственного экономического сотрудничества и определить роль национальных интересов в его развитии;  Изучить историю развития нефтегазового рынка Прибалтийских государств;  Определить основные интересы внешних акторов в нефтегазовой отрасли Прибалтики, а также выявить их динамику на современном этапе. Логика данной магистерской диссертации обуславливает структуру работы, состоящую из трех глав, каждая из которых последовательно решает поставленные перед автором задачи. В качестве теоретической основы для проведения исследования была выбрана теория неореализма, которая, на наш взгляд, в наибольшей степени способна объяснить взаимодействие Российской Федерации и Евросоюза на рынке нефти и газа Литвы, Латвии и Эстонии. Объект исследования: энергетическая политика Европейского Союза и Российской Федерации в государствах Прибалтики. Предмет исследования: влияние политики Европейского Союза и Российской Федерацией на нефтегазовую отрасль стран Балтии. Актуальность данного магистерского исследования заключается в необходимости определения последствий недавних событий на европейском континенте для сотрудничества основных акторов в изучаемом субрегионе. Проведение странами Балтии политики разделения активов вертикально-интегрированных компаний, а также нарастание противоречий между Российской Федерацией и Евросоюзом, безусловно, меняет конфигурацию отношений в сфере энергетики, что и обуславливает необходимость проведения анализа. Новизна магистерской диссертации обусловлена использованием нового подхода к описанию энергетической политики Евросоюза и Российской Федерации. Согласно традиционному представлению, во внешнеполитическом курсе России доминирует геополитических подход, основанный на принципах неореализма, в то время как ЕС при осуществлении своей деятельности придерживается рыночных механизмов, являющихся неотъемлемым атрибутом неолиберальной теории. Автор данной работы утверждает, что геополитический аспект присутствует в энергетической политике обеих сторон и вытесняет собой рыночные механизмы в случае возникновения кризиса в отношениях. 5

Научная значимость определяется необходимостью исследования энергетической политики ключевых мировых акторов применительно к Балтийскому региону и конкретно государствам Прибалтики. При написании данной работы применялся широкий спектр научных методов, к числу которых относятся:  историко-описательный метод. Использовался при изучении развития рынка нефти и газа на  территории стран Балтии; сравнительный метод. Позволяет сопоставить энергетическую политику ЕС и России в изучаемом субрегионе;  системный анализ. Дает возможность определить воздействие внешних акторов на развитие нефтегазовой отрасли республик. С целью реализации поставленных задач использовался большой объем источников и литературы, посвященной изучению проблематики данных государств. В первую очередь, с целью формирования теоретической базы исследования были изучены работы сторонников неореалистской теории о природе международных отношений. Список работ включает в себя как труды основоположников данной концепции, таких как Кеннет Уолтс и Роберт Гилпин, так и многих других ученых, которые занимались развитием данной парадигмы и разработкой частных теорий, в том числе Джон Миршаймер, Джозеф Грико, Теодор Хопф, Стефан Ван Эвера, Роберт Джервис и Чарльз Глейсер. Следует также упомянуть российского ведущего исследователя теории неореализма В.Н. Конышева, который в своих трудах подробно описывает влияние данной концепции на внешнюю политику государств, и в частности, на Соединенные Штаты. Проблематике Балтийского региона и, в частности, странам Балтии уделяется большое внимание в среде отечественных исследователей. Среди ученых, изучающих вопросы, связанные с историей Латвийской, Литовской и Эстонской республик, стоит отметить Воробьеву Л.М., Чешихина Е.В., Почс К.Я. и Лаппо Г.М., которые предоставляют исчерпывающие данные о развитии данных территорий со Средних веков до обретения ими независимости в 1990-е годы. Другие российские ученые, такие как Межевич Н.М., Корнеевец В.С., Федоров Г.М., Берендеев М.В., Смирнов В.А., Голяшев А.В., Телегин А.А., Ланко Д.А. и другие, также освещают обширный список теоритических и практических вопросов, связанных с изучением Балтийского региона. К числу этих вопросов относятся как проблема идентичности Прибалтийских наций на современном этапе, так и состояние их экономики и инфраструктурные проекты в энергетической отрасли. Среди иностранных специалистов проблематика сотрудничества в нефтегазовой 6

отрасли Латвии, Литвы и Эстонии, распространена, преимущественно, в странах Восточной Европы. Такие исследователи, как Агния Григас, Эеро Медияйнен, Кинга Дуджинска, Мэтью Брыза и Эммет Туохи в своих трудах приводят подробный анализ политики России и ЕС в данном направлении. Однако работы зарубежных авторов в основном отражают перспективу стран Балтии (или тесно связанной с регионом Польской Республики), что создает впечатление заведомо негативного отношения авторов к российской стороне. Важную роль при проведении данного исследования сыграли статьи Славкиной М.В., Карпова В.П., Ковалева И.В., а также Колевой Г.Ю., которые рассматривают процесс развития топливно-энергетического комплекса СССР и таким образом дают представление о структуре Прибалтийского нефтегазового рынка. Стоит также отметить ряд зарубежных и отечественных исследователей, в сферу интересов которых входит энергетическая политика Европейского Союза, например, Френсиса Макгоуэна, Джона Матлари, Гудкова И.В., а также Романову Т.А. Изучением российской политики в данной сфере занимаются, в частности, Боровский Ю.В., Жизнин С.З. и Комлев С.Л. Наконец, проблематике энергетического сотрудничества между Россией и ЕС уделяют большое внимание Зверев Ю.М., К. Локателли, Оливер Кваст, А.В. Белый, Конопляник А.А., а также уже упомянутая Романова Т.А. В качестве источников, прежде всего, использовались статистические данные Европейского Союза, которые предоставляют информацию об основных характеристиках рынка энергетики стран участников. Помимо этого, был задействован целый ряд документов, регламентирующих энергетическую политику ЕС, Российской Федерации, а также стран Балтии в разные периоды. Эти документы не только раскрывают суть деятельности государства в данной сфере, но и приводят основные направления ее дальнейшего развития. Глава 1. Проблематика экономического сотрудничества в современной теории 7

международных отношений на примере теории неореализма 1.1 «Линия Кеннета Уолтса» о межгосударственном сотрудничестве На сегодняшний день в исследованиях международных отношений сложилось большое количество концепций, целью которых в большинстве случаев является объяснение основных закономерностей, по которым функционирует международная среда. Знание этих закономерностей способно предоставить исследователю возможность не только выявлять причинно-следственные связи при описании актуальных событий, но и осуществлять прогноз их дальнейшего развития. Среди целого ряда теорий, которые по-разному смотрят на природу и основные движущие силы международных отношений, наиболее авторитетной на сегодняшний день продолжает оставаться концепция неореализма, возникновение которой относят к концу 70-х годов XX века. Несмотря на кардинальные изменения в мировой политике, произошедшие с распадом Советского Союза и наступлением эпохи постмодерна, а также наличие критики в адрес неореалистов, данная концепция в значительной степени смогла сохранить свое положение в среде политологов и исследователей международных отношений, по-прежнему оказывая влияние, в частности, на американское внешнеполитическое мышление 3. Основные постулаты теории неореализма были сформулированы в работе американского политолога Кеннета Нила Уолтса «Теория международной политики», которая увидела свет в 1979 году. В указанный период времени политический, или как его по-другому называют, классический реализм, возникший в первой половине XX века как реакция на либеральный идеализм, пребывал в состоянии методологического кризиса, который наступил в результате первых «Больших дебатов» в теории международных отношений. Сторонники модернизма выступали с критикой в адрес политического реализма, заложенного в работах таких ученых, как Ганс Моргентау и Эдвард Карр. Не затрагивая его основных постулатов, модернисты стремились преодолеть недостатки классического подхода и придать изучению международных отношений подлинно научный статус, прибегая к использованию новых, формализованных методов исследования4. Первые «Большие споры» не привнесли кардинальных изменений в основные положения политического реализма, однако заложили основы для его дальнейшего «усовершенствования» более поздними исследователями, такими как Кеннет Уолтс, Роберт Гилпин и Джозеф Грико. Эти и многие другие ученые сформулировали основные положения неореализма, или структурного реализма, как его называет в своих работах К. Уолтс. Данные положения включают в себя следующие 5: 3 Конышев, В.Н. Разновидности американского неореализма. - [Электронный ресурс], - Режим доступа: «http://polit.ru/article/2004/11/15/konyshev/» (Дата обращения: 3.03.2016) 4 Цыганков П.А. Теория международных отношений / Цыганков, П.А.: Учеб. пособие. М.: Гардарики, 2003. С.117 5 Grieco J.M. Anarchy and the Limits of Cooperation: A Realist Critique of the Newest Liberal Institutionalism / 8

 центральное место в анализе занимает понятие структуры, которое раскрывает соотношение сил государств и способы взаимодействия между ними. Международная структура носит анархичный характер, поскольку в ней отсутствует иерархия, подобная той, что существует внутри государства, с механизмами, позволяющими удерживать акторов от применения силы для достижения собственных целей. В условиях подобной системы государства функционально подобны друг другу: их поведение в рамках структуры не зависит от политического устройства или личности лидера;  несмотря на появление новых акторов на международной арене, таких как международные организации и транснациональные корпорации, национальные государства по-прежнему остаются ключевыми акторами, поскольку только они взаимодействуя между собой способны оказывать влияние на международную систему;  поведение актора в рамках международной системы определяется распределением экономической и военной мощи между государствами. Вводя в анализ международных отношений такое понятие, как структура, сторонники неореалистической парадигмы помимо традиционных для реализма вопросов подробно рассматривают также вопросы сотрудничества между государствами в различных сферах, и ограничения, которые структура налагает на возможности этого сотрудничества. В частности, об этом в своей работе пишет и вышеупомянутый Кеннет Уолтс. Рассуждая о взаимозависимости акторов в пределах данной структуры, автор приходит к выводу, что позитивный эффект от сотрудничества напрямую зависит от степени ее упорядоченности, то есть наличия иерархии, которая обеспечивает соблюдение установленных норм всеми акторами6. Поскольку структура, в которой существуют и взаимодействуют различные государства, является анархичной, для развития сотрудничества существуют объективные препятствия. Эти препятствия обусловлены тем, что главной целью для каждого актора является не улучшение благосостояния, а обеспечение защиты от соседей, от которых в условиях анархии исходит потенциальная угроза применения силы. Таким образом, столкнувшись с возможностью сотрудничества, основной проблемой для государства является не наличие возможной выгоды, а ее значение в сопоставлении с выгодой противной стороны. Другими словами, Уолтс полагает, что в рамках международной структуры вопрос относительной выгоды играет ключевую роль при выстраивании отношений, что и является 6 J.M. Grieco // International Organisation. 1988. № 3(42). – P. 489 Waltz, Kenneth N. Theory of international politics / Waltz, K.N. – Addison-Wesley publishing company, 1979. P.105 9

основным препятствием для налаживания тесных связей 7. Более того, заявляет автор, чем более государство сотрудничает с другими, тем более оно становится зависимым от соседей, чего в условиях анархичной системы акторы стараются избегать. Роберт Гилпин, автор теории гегемонистской стабильности, также является одним из основоположников концепции неореализма, хотя его взгляды порою отличаются от воззрений Кеннета Уолтса. В своих более поздних работах исследователь большое внимание уделяет международной политэкономии, ее особенностям и влиянию на межгосударственное сотрудничество. Прежде всего, Гилпин считает, что на сегодняшний день территориальное государство остается ключевым, хоть и не единственным, актором во внутренних и внешних экономических отношениях 8. Наряду с государством автор выделяет таких игроков, как Международный валютный фонд, Всемирный банк и Комиссия Европейского Союза, однако, по его мнению, только государство способно устанавливать правила, регулирующие международные экономические отношения, которые должны соблюдаться остальными акторами. Исследователь также полагает, что государства, взаимодействуя в международной системе, не являются унитарными единицами, которыми их считает Уолтс, а их интересы формируются комбинацией из объективных и субъективных факторов. К субъективным факторам относятся такие, как мировоззрение правящей элиты, воздействие групп давления, а также «национальная система политэкономии» 9. В качестве объективных факторов, которые все же играют большую роль при определении интереса государства, называются географическое положение общества и физические потребности его экономики. Следуя в ряде случаев логике структурного реализма, Роберт Гилпин называет существующую международную систему анархичной системой самопомощи, в которой государство постоянно вынуждено защищаться от угроз своей политической и экономической независимости, которая исходит от других игроков. Поэтому успешное развитие мировой экономики во многом зависит от успешного решения вопросов безопасности, т.е. носит по отношению к ним второстепенный характер 10. Так, исследователь приходит к выводу, что формирование международной экономики после 1945 года во многом проходило успешно благодаря тому, что Соединенные Штаты Америки смогли создать систему коллективной безопасности, в которой приняли участие европейские и азиатские государства (Япония). Вопросам сотрудничества также уделяет внимание и другой американский исследователь-неореалист Джозеф Грико. В своей работе «Теория реализма и проблема 7 Ibid, P. 106 8 Gilpin, Robert, War and Change in World Politics / Gilpin, Robert // Cambridge University Press, 1981. – P. 18–19. 9 Gilpin, Robert. Global political economy: Understanding the international economic order / Gilpin, Robert. – Princeton University Press, 2001. – P. 18 10 Ibid, P. 20 10

международного сотрудничества» 11, которая относится к 1988 году, Грико рассматривает проблемы сотрудничества между различными акторами с точки зрения дилеммы заключенного, частного случая из теории игр, также используемой в исследованиях международных отношений. Автор подчеркивает, что, являясь эгоистичными по своей природе, государства в ситуации смешанных интересов стремятся достичь двух целей: максимизировать собственный относительный выигрыш от сотрудничества и минимизировать разрыв с противной стороной в получаемых от сделок выгодах. Следовательно, существует две преграды на пути развития межгосударственного сотрудничества: риск обмана со стороны партнера и опасение получения партнером большей относительной выгоды от сделки 12. В качестве примера автор приводит несколько ситуаций, относящихся к международной экономической системе, которая сложилась после окончания Второй мировой войны и характеризовалась либерализацией торговли и ограниченным вмешательством государства в сектор экономики. В частности, Джозеф Грико заявляет, что в ряде случаев международные институты были не в состоянии решить одну из ключевых задач на пути выстраивания многостороннего сотрудничества, а именно — минимизацию разрыва в относительных выгодах. Так, в начале 70-х годов Великобритания, Ирландия, Италия и Франция вышли из Экономического и валютного союза (1972-1976), в котором участвовали также ФРГ и ряд других европейских государств, поскольку, по их мнению, на немецкую сторону в рамках данного союза накладывались значительно меньшие ограничения, чем на ее партнеров. Грико продолжает рассуждения об особенностях межгосударственного сотрудничества в другой своей работе под названием «Анархия и пределы сотрудничества: реалистическая критика новейшего либерального институционализма», написанной также в 1988 году. Не изменяя своих взглядов на природу международных отношений и ее влияния на взаимодействие акторов, Джозеф Грико подвергает критике основные положения неолиберализма, заявляя, что неореализм как теория предлагает более широкий спектр факторов, влияющих на возможности сотрудничества. В частности, автор, отмечая, что сторонники неолиберальной концепции признают анархичность международной системы, считает их толкование анархии ошибочным. Отсутствие иерархии, по его мнению, означает не отсутствие верховной власти, обладающей легальными полномочиями по принуждению акторов, а отсутствие механизмов, позволяющих сдерживать акторов от применения силы для обеспечения собственного выживания 13. Более того, Джозеф Грико подчеркивает, что 11 Grieco, J.M. Realist Theory and the Problem of International Cooperation: Analysis with an Amended Prisoner's Dilemma Model / Grieco, J.M. // Journal of Politics. 1988. №3(50). – P. 615 12 Ibid, P. 619 1312 Grieco J.M. Anarchy and the Limits of Cooperation: A Realist Critique of the Newest Liberal Institutionalism / J.M. Grieco // International Organisation. 1988. № 3(42). – P. 491 11

вопреки положениям неолиберализма, государства наиболее озабочены максимизацией относительных выгод, поскольку решение этой проблемы повышает их шансы на сохранение суверенитета. 1.2 Частные теории неореализма об экономическом сотрудничестве Тем не менее, упоминавшиеся выше работы исследователей международных отношений можно отнести к условной «линии» Кеннета Уолтса, поскольку авторы так или иначе отталкиваются от основных положений структурного реализма. Вместе тем, как отмечает Конышев В.Н., в своих рассуждениях они не всегда достаточно последовательны в соблюдении канонов теории14. В то же самое время, в рамках концепции неореализма существует множество работ, которые можно отнести к частным неореалистическим теориям. Исследования в рамках этих теорий зачастую носят проблемный характер, а их авторы могут заниматься изучением сразу нескольких вопросов, вследствие чего их порою сложно однозначно классифицировать как принадлежащих какому-либо одному направлению15. Так, применительно к такому понятию, как баланс сил, существует целых два направления, относящихся к частным теориям неореализма - «наступательный» и «оборонительный» реализм (offensive and defensive realism). Основоположником наступательного, или же агрессивного реализма, является американский политолог и профессор Чикагского университета Джон Миршаймер. Центрально место в его теории занимает идея, согласно которой государства на международной арене не способны удовлетвориться уровнем своего влияния, ввиду чего они постоянно пытаются получить преимущество над своими соперниками для достижения наиболее полной безопасности. В своей работе 1995 года «Ложные перспективы международных институтов» автор задается вопросом, способны ли международные организации оказывать влияние на поведение акторов и тем самым обеспечивать стабильность международных отношений 16. Сами институты, согласно Миршаймеру, представляют собой набор правил, которые предписывают нормы поведения государств при осуществлении ими своей внешней политики. Они также описывают формы приемлемого и неприемлемого поведения, которые предварительно оговариваются государствами. Все эти условия, как правило, закрепляются в международных соглашениях, которые затем включаются в устав самих институтов. Однако, как отмечает автор, организации не являются формой правительства, поэтому следование установленным правилам происходит не ввиду использования ими механизмов принуждения, 14 Конышев, В.Н. Современная американская политическая мысль: историография неореализма / Конышев, В.Н. - Спб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006, - с.10 15 Там же, с.19 16 Mearsheimer, John, J. The false promise of international institutions / John J. Mearsheimer // International security. 1995. №3(19). – P. 7 12

а потому что государства делают выбор в пользу следования этим нормам. Автор делает вывод, что в период после окончания Холодной войны международные организации не будут в силах поддерживать сотрудничество между акторами ввиду их стремления к относительным выгодам и опасения обмана со стороны конкурентов. Являясь инструментом государственной политики, институты не имеют возможности оказывать влияние на мировую политику и способны развивать сотрудничество только тогда, акторы придерживаются подобной цели. Сторонники неолиберализма, по мнению Миршаймера, уделяют слишком много внимания вопросам, связанным с политэкономией, ввиду чего упускают из виду проблему относительных выгод17. В то же время, неореалисты изучают вопросы, связанные с международной безопасностью, а также причины возникновения конфликтов, что делает их теорию соответствующей сложившимся реалиям на мировой арене. По сути, Джон Миршаймер, заложив основы направления наступательного реализма, вдохнул новую жизнь в концепцию Холодной войны. Лишенный какого-либо оптимизма касательно будущего международных отношений после окончания биполярного противостояния, автор считает, что взаимодействие акторов будет по-прежнему характеризоваться жестокой борьбой за власть. И если существует возможность сохранения мира и стабильности системы на длительный период времени, то эти цели должны быть достигнуты за счет устойчивого баланса сил, а не путем провозглашения «красивых» идей 18, которыми будут руководствоваться в своей деятельности международные институты. Представители оборонительного реализма, который иначе также называют «постклассическим», считают, что анархичная международная система, в которой взаимодействуют государства, может создавать условия не только для конфликта, но и для сотрудничества. Например, Теодор Хопф критически переосмысливает некоторые из положений теории структурного реализма. В своей работе «Полярность, наступательнооборонительный баланс и война» 1991 года автор на основании статистических данных о военном и экономическом потенциале крупнейших государств Европы в период между 14951521 и 1521-1559 гг. приходит к выводу, что существовавшие в эти периоды многополярная и биполярная системы мало чем отличались друг от друга в плане стабильности 19. Так, Тед Хопф вводит понятие наступательно-оборонительного баланса, которое на его взгляд более точно раскрывает тему военной конфронтации. Согласно данной концепции, вероятность войны между государствами изменяется тогда, когда между акторами происходят изменения в наступательно-оборонительном балансе, который в свою очередь имеет три составляющих: 17Ibid, P. 15 18 Ibid, P. 40 19 Hopf T. Polarity, The Offense Defense Balance, and War / Hopf, T. // The American Political Science Review. 1991. № 2(85). – P. 478 13

относительное военное превосходство актора (пушки против замков), доступность ресурсов, а также убеждение лидеров в стратегическом превосходстве. Таким образом, в отличие Уолтса, который полагает, что биполярные системы более стабильны, чем многополярные, Хопф заявляет, что полярность вовсе не является определяющим элементом устойчивости системы. Другой исследователь, Стефан Ван Эвера, в своей работе «Наступление, оборона и причины войны» 1998 года продолжил линию рассуждений сторонников постклассического реализма о состоянии войны между различными государствами, концептуально оформив свои идеи в наступательно-оборонительную теорию (offense-defense theory)20. Центральное место в этой теории занимает положение, согласно которому вероятность войны между государствами изменяется тогда, когда между ними происходят изменения в наступательнооборонительном балансе. В случае если одно из двух соседних государств получает преимущество в своем наступательном потенциале (или полагает, что приобрело такое преимущество), угроза экспансии с его стороны значительно возрастает, поскольку ожидаемые приобретения в виде контроля над территорией и ресурсами в таком случае для этого государства значительно превышают возможные потери. В то же самое время, как отмечает Стефан Ван Эвера, причиной экспансионизма может также послужить ощущение актором своей уязвимости в отношении соседа, что приводит к превентивным действиям. Однако, если государство имеет в своем распоряжении инструменты, позволяющие повысить его обороноспособность, то возможные потери от попытки захвата возрастают, что в свою очередь делает военную экспансию со стороны соседа малоперспективной 21. Автор также приводит целый ряд факторов, которые способны оказать влияние на наступательнооборонительный баланс, к которым относятся: военные технологии и доктрины, социальная структура государства, а также дипломатические инструменты. Наконец, в качестве адекватного ответа на наступательное доминирование какого-либо актора Ван Эвера предлагает формирование оборонительных союзов с целью повышения обороноспособности участников. Таким образом, исследователь демонстрирует, что даже в условиях анархичности международной системы с доминированием в ней принципа самопомощи присутствуют возможности для кооперации между государствами. Другой последователь постклассического реализма, Роберт Джервис, также уделяет большое внимание взаимодействию между акторами в различных сферах. В его исследовании «Реализм, неолиберализм и сотрудничество» 1999 года центральное место занимают вопросы взаимовыгодного сотрудничества на международной арене и различия в 20 Van Evera, S. Offense, Defense, and the Causes of War / Van Evera, S. // International Security. 1998. №4(22). – P. 9 21 Ibid, P. 18 14

его оценках у сторонников неореализма и неолиберализма. В первую очередь, автор подвергает критике устоявшееся мнение о том, что сторонники реалистической теории крайне пессимистично относятся к роли кооперации в международных отношениях. По мнению Джервиса, суть заключаются в том, что реалисты более сосредоточены на вопросах, касающихся причин, хода и последствий вооруженных конфликтов, в то время как неолибералы отдают предпочтение изучению международной политэкономии. Таким образом, заключает Джервис, сторонники этих двух направлений, по сути, изучают два разных мира. Более того, в отличие от представителей неолиберализма, реалисты полагают, что на сегодняшний день государства существуют и взаимодействуют в наилучшей из возможных реальностей, в которой уже используются все механизмы и инструменты для развития кооперации, что тем самым не позволяет им выстраивать свои предположения исходя из того, каким мир должен быть, а не каким он является 22. Далее, автор проводит разграничения в рядах самих неореалистов, в частности, между сторонниками наступательного и составляющего ему альтернативу оборонительного реализма. Представителям первого направления свойственно делать акцент на стремлении государства максимально наращивать свою силу, поскольку именно это, а не повышение осведомленности о намерениях соседа, может обеспечить выживание в условиях анархии. Оборонительный реализм, как заявляет Джервис, не столь пессимистичен в своем видении мира и предполагает при наличии определенных условий осуществление актором выбора в пользу кооперации без причинения ущерба его безопасности. Подобный переход в основном возможен благодаря повышению прозрачности в отношениях между акторами, что таким образом немного сближает позиции оборонительного реализма с неолиберальной концепцией23. Наконец, третьим важным элементом в исследовании автора являются международные институты и их роль в международных отношениях. В ответ на критику неолибералов о неспособности неореалистов объяснить стремление государств ограничить свой суверенитет посредством участия в деятельности институтов, исследователь подчеркивает, что такое поведение объясняется постклассическим реализмом как возможность избежать ограничения, накладываемые дилеммой заключенного. Более того, вопреки устоявшемуся мнению, представители постклассического неореализма не отрицают возможности добровольной передачи актором части своего суверенитета в наднациональные органы. Проблема, по мнению Джервиса, состоит в том, что эти институты по-настоящему не обладают сдерживающей силой и существуют до тех пор, пока национальные лидеры 22 Jervis, R. Realism, Neoliberalism, and Cooperation: Understanding the Debate / Jervis, R. // International Security. 1999. №1(24). – P. 50 23Ibid, P. 54 15

считают их необходимыми24. Наконец, в рамках неореалистической концепции существует также несколько гибридных теорий, которые предлагают свой взгляд на особенности международной структуры путем совмещения нескольких подходов. Одной из таких теорий является условный реализм (contingency realism) Чарльза Глейзера, который представляет собой слияние структурного реализма и наступательно-оборонительной логики. Помимо пересмотра ряда базовых положений неореалистической теории Кеннета Уолтса, Глейзер в своем исследовании «Реалисты как оптимисты» также указывает, что условный реализм большое внимание уделяет международным институтам как одним из ключевых элементов развития кооперации. Подобно ряду других исследователей автор полагает, что основные принципы неореализма не исключают сотрудничества между акторами. Например, несмотря на то, что международная система является системой самопомощи, государства могут прибегать не только к стратегиям конкуренции, но и к стратегиям кооперации. Так, заявляет Глейзер, если государство считает для себя вовлечение в гонку вооружений весьма рискованным, оно с готовностью пойдет на заключение со своим соперником соглашения о контроле вооружений, таким образом обеспечив свою безопасность 25. Во-вторых, исследователь полагает, что типичное с точки зрения реалистов стремление актора избежать потери своих способностей (как оборонительных, так и наступательных) также позволяет ему перейти к кооперации. В частности, если у актора нет уверенности в позитивном для него исходе гонки вооружений, он способен пойти на заключение сделки со своим соперником, что позволяет закрепить сложившийся на данный момент баланс. На такую же сделку готово пойти и то государство, для которого участие в противостоянии позволяет получить преимущество, при условии, однако, что это противостояние способно в перспективе вывести военные технологии на совершенно новый уровень, поставив тем самым под угрозу оборонные способности обеих сторон 26. В-третьих, согласно теории Глейзера, отсутствие информации о намерениях оппонента способно не только побудить государства к конфронтации, создавая ощущение незащищенности, но и обеспечить условия для совместных действий. Такое развитие событий представляется исследователю возможным в том случае, если кооперация позволит актору удостовериться, что действия оппонента вызваны стремлением не к экспансии, а к повышению чувства своей защищенности 27. 24 Ibid., P. 57 25 Glazer, C.L. Realists as Optimists: Cooperation as Self-Help / Glazer, C.L. // International Security. 1995. №3(19). –P. 77 26 Ibid, P. 78 27 Ibid., P. 81 16

Таким образом, концепция условного реализма в противовес неореализму Кеннета Уолтса предоставляет целый ряд условий, которые уравновешивают вопросы противостояния и сотрудничества на международной арене. В то время как Уолтс и исследователи, принадлежащие к его условному направлению указывают на потенциальные риски для кооперации, Чарльз Глейзер приводит свои доказательства, которые позволяют сделать вывод, что конкуренция также может повлечь за собой потери для актора. Начиная гонку вооружений, государство способно значительно снизить чувство безопасности своего соседа, тем самым затрудняя возможность его сдерживания в будущем и усугубляя свое положение. Подводя итоги, мы можем сделать вывод, что неореалистическая теория породила большое количество направлений, так или иначе уделяющих внимание вопросам сотрудничества между основными акторами, в качестве которых по-прежнему выступают национальные государства. К числу этих направлений относятся как и представители линии Кеннета Уолтса, полагающие, что анархичная международная система делает сотрудничество слишком рискованным, так и сторонники постклассического реализма, заявляющие, что анархия при определенных условиях может создавать предпосылки для межгосударственной кооперации. Стоит, однако, отметить, что неореалисты, научные интересы которых сосредоточены в основном вокруг таких категорий, как вооруженный конфликт, баланс сил, безопасность и международная структура, основное внимание предпочитают уделять вопросам сотрудничества военного, зачастую обходя стороной его остальные аспекты. Исключение из данного правила составляют, пожалуй, постклассические реалисты и исследователи международной политэкономии, ярким представителем которых является Роберт Гилпин. 17

Глава 2. Формирование и развитие нефтегазового рынка Прибалтики 2.1. Идентификация понятий «Балтийский регион» и «Прибалтика» Предыдущая глава была главным образом посвящена теоретическим и методологическим аспектам, освещение которых имеет большое значение при проведении данного исследования. Они включают в себя как теоретические подходы к экономическому сотрудничеству между государствами, сложившиеся в рамках концепции неореализма, так и методологические особенности исследования нестабильных рынков. В данной части работы будет дано определение ключевым для исследования понятиям «Балтийский регион» и «Прибалтика», что является отправным моментом для перехода к осуществлению дальнейшего анализа. В самом деле, несмотря на возникающее на интуитивном уровне ощущение простоты в отношении понятия «Балтийский регион», определение его значения при осуществлении научной деятельности в области международных отношений вызывает ряд трудностей. Дело в том, что на сегодняшний день в среде исследователей сложилось несколько трактовок данного термина. Это вызвано, прежде всего, тем, что Балтийский регион, по сути, является новым игроком на международной арене, так как в период Холодной войны «железный занавес» разделял его территории между двумя противоборствующими лагерями. Исходя из этого, можно с уверенностью заявить, что до момента распада Советского блока в начале 1990-х гг. Балтийского региона в исследованиях международных отношений не существовало. Его появление после окончания биполярного противостояния некоторые ученые28 связывают с возникновением представлений о регионе у политических лидеров стран, результатом деятельности которых стало образование в 1992 году Совета государств Балтийского моря (СГБМ). Подобный «институциональный» принцип заложил основу для широкой трактовки понятия 29. Балтийский регион, согласно широкому подходу, включает в себя 11 стран, к числу которых принадлежат: Швеция, Дания, Финляндия, Латвия, Литва, Эстония, Россия, Германия, Польша, а также Норвегия, Исландия (в составе СГБМ с 1995 года), которые непосредственно не являются прибрежными территориями Балтийского моря, но по их территории протекают реки его бассейна. Существует также и узкая трактовка 30, которая охватывает только государства, имеющие непосредственный выход к Балтийскому морю, и имеющие возможность прямых морских коммуникаций без пересечения границ других государств. 28 Ланко Д.А. Балтийский регион в международной политике: к вопросу о моделировании процесса регионализации / Д.А. Ланко // Studia Humanitatis Borealis. - 2014. № 1. - С. 30. 29 Балтийский регион: история, проблемы и перспективы. URL: «http://ambbr.artinfo.ru:8008/article?id=15» (Дата обращения: 14.03.2016) 30 Корнеевец, В.C Понятия «страны Балтийского региона» и «Балтийский регион» / В.С. Корнеевец // Космополис. - 2008. №2(21). - С. 71 18

Стоит также помнить, что региональное сотрудничество является необходимым, но отнюдь не единственным условием для формирования региона. Так, историки прибегают к принципу совместного исторического развития, полагая, что многовековой опыт взаимодействия народов, проживающих на прибрежных морских территориях, позволяет говорить о наличии некой Балтийской цивилизационной общности, своего рода северного Средиземного моря31. Однако, применение данного подхода для определения границ региона при проведении научного исследования представляется проблематичным, поскольку в работах, посвященных истории развития данной территории, некоторые аспекты могут искажаться исходя из актуальной политической обстановки. В этой связи более оправданной представляется предлагаемая Н. М. Межевичем более широкая концепция, согласно которой совокупность государств, представляющих собой некую общность, можно назвать "регионом" при наличии всех или хотя бы части следующих признаков 32:   общность исторических судеб; наличие свойственных только этой группе особенностей материальной и духовной культуры;    географическое единство территории; сходный тип экономики; совместная работа в региональных международных организациях. Наличие данных критериев, однако, не вносит ясности при попытке определить географические границы Балтийского региона. Как отмечалось выше, опираясь на совместную работу в международных институтах или же на «бассейный» принцип географического единства (страны, реки которых относятся к бассейну Балтийского моря), мы можем включить сюда обширный список участников, что значительно расширяет площадь изучаемой территории. На основании же остальных пунктов мы имеем возможность выделить несколько субрегионов33, также обладающих своей спецификой относительно остальных участников, например Скандинавию (Норвегия, Швеция, Дания), более широкую Северную Европу (Норвегия, Швеция, Дания, Финляндия, Исландия), и страны Балтии (Латвия, Литва, Эстония). Несколько выделяются в рамках региона также Россия, Германия и Польша, страны, части территорий которых непосредственно примыкают к морю. Однако, с точки зрения экономики деятельность этих государств не замыкается на Балтике, исходя из этого данные страны в среде исследователей не считаются исключительно «балтийскими». Исходя из имеющейся информации, можно прийти к выводу, что в научном дискурсе о международных отношениях на сегодняшний день отсутствует единое определение для 31 Там же 32 Межевич, Н. М. К вопросу об идентификации понятия «Балтийский регион» / Н.М. Межевич // Псковский регионологический журнал. 2007. №5. - С.15 33 Там же 19

понятия Балтийский регион, вместо этого в среде исследователей было сформировано несколько подходов, каждый из которых наполняет данный термин своим уникальным содержанием. В рамках данного исследования также необходимо дать характеристику понятию «Прибалтика», которое, как уже отмечалось выше, включает в себя территории Латвии, Литвы и Эстонии. Примечательно, что рассмотрение этих трех государств в качестве самостоятельного субрегиона в отечественной и мировой историографии, берет свое начало только в XX веке34, что обусловлено общностью их исторического развития в данный период. В то же самое время, несмотря на продолжительную совместную историю, Балтийские республики отличаются друг от друга в этническом и лингвистическом плане, и имеют разные традиции, в том числе и традиции государственности. Так, из трех прибалтийских стран государственность Литвы имеет самое значительное прошлое в виде существовавшего с первой половины XIII века независимого Литовского княжества, в то время как государственный суверенитет Латвии и Эстонии берет свое начало лишь с 1918 года. С момента присоединения в первой половине XVIII века территории стран Балтии имели в составе Российской Империи статус губерний (Эстляндской, Лифляндской и Курляндской) и назывались, как правило, «Остзейскими», что указывало на значительное немецкое влияние и подчеркивало их особый правовой статус 35. Эти земли обладали широкой автономией и привилегиями, которые сохранялись в течение нескольких столетий, однако говорить о формировании в данный период какой-либо территориальной общности не приходится. Поэтому к моменту провозглашения независимости Прибалтийских республик после окончания Первой мировой войны они не рассматривались в качестве самостоятельного региона. С 1841 года началось так называемое «разнемечивание» Остзейских губерний, которое привело к рассвету культуры и языков балтийских народов, а также привнесло и активное использование русского, который становился еще одним языком межнационального общения на данных территориях. Тогда же изменилось и общее название губерний, которые стали теперь называться Прибалтийскими, или же собирательно Прибалтийский край36. Первые представления о данных государствах как о некой географической группе с присущими ей конкретными характеристиками относятся к межвоенному периоду, и формировались преимущественно под влиянием советского подхода. Это обусловлено тем, 34 Medijainen, Eero. The Baltic Question in the Twentieth Century: Historiographic Aspects. URL: “https://www.etis.ee/File/DownloadPublic/Fail_Balti%20k%C3%BCsimus.pdf&type=application%2Fpdf” (Accessed: 15.03.2016) 35 Воробьева Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. / Воробьева Л.М. - М.: Издательство «ФИВ», 2013, с. 161 36 Чешихин Е.В. Краткая история Прибалтийского края/ Чешихин Е.В. - Рига, 1894, с. 70 20

что страна Советов воспринимала существование трех небольших государств на побережье Балтийского моря (наряду с Финляндией) как санитарный кордон, целью которого было отделение Советского Союза от Западной Европы и оказание экономического и военного давления37. В послевоенные годы вновь вошедшие в состав российского государства республики были объединены в Прибалтийский экономический район, который помимо Литовской, Латвийской и Эстонской ССР включал в себя также Калининградскую область РСФСР. В послевоенные годы происходило не только укрепление в отечественной историографии понятия «Прибалтийский» как самостоятельного региона, но и наделение его определенными качественными особенностями, которые характеризовали эти территории как наиболее развитые республики в границах СССР. В то же самое время, в этот период наблюдается и очередной всплеск научного интереса со стороны западных исследователей, которые уделяли большое внимание «Балтийскому вопросу» в истории международных отношений 38. Так, в работах таких исследователей, как Волтер Киршнер (1954) и Пертти Лунтинен (1975) применительно к странам Балтии употребляется термин « Baltic states», который прочно закрепился в научной литературе и широко используется и по сей день. Помимо этого, западными учеными в наши дни также активно применяются термины «Baltic republics» и «Baltic countries», а понятие «Baltic region» включает в себя не все страны, существующие вокруг Балтийского моря, а лишь три Прибалтийские республики 39. Наконец, в современной научной литературе возникает термин «страны Балтии», который многими исследователями описывается как политическое изобретение XX века, которое не имеет ничего общего с исторической или культурной самобытностью трех республик, поскольку они никогда, по сути, не являлись единым геополитическим пространством и не стремились к интеграции. Данный термин появился только после окончания Холодной войны и распада СССР в начале 1990-х годов и искусственно объединял государства некоей идеей балтийского единства в одно геополитическое пространство. Подводя итоги, можно сделать вывод, что понятие «Прибалтика» носит преимущественно искусственный, географический оттенок и имеет мало общего с политическим единством Латвии, Литвы и Эстонии (если о нем можно говорить вообще). Обладая различными этнокультурными характеристиками, соседствующие друг с другом прибалтийские народы в течение XX века прошли через весьма схожие кризисные явления, что на наш взгляд во многом определило их классификацию как некой географической 37 Почс, К.Я. Санитарный кордон. Прибалтийский регион и Польша в антисоветских планах английского и французского империализма (1921-1929гг.) / Почс, К.Я. – Рига: Зинатне, 1985, с. 62 38 Chatzopoulos, Ioannis. The geopolitics of the Baltic states. - URL: “http://www.rieas.gr/research-areas/2014-07-3008-58-27/russian-studies/2082-the-geopolitics-of-the-baltic-states” (Accessed: 15.03.2016) 39 Межевич, Н.М. Указ. соч. 21

общности в постбиполярный период. При этом данное единство на практике проявляется в основном в антисоветской риторике и враждебной политике в отношении Российской Федерации как правопреемницы Советского Союза. 2.2 Формирование нефтегазовой отрасли государств Прибалтики Возникновение рынков нефти и газа в странах Балтии берет свое начало в середине XX века после событий Второй мировой войны. В данный период перед руководством Советского Союза стояла задача полного восстановления экономики государства. В советский период Литва, Латвия и Эстония вместе с Калининградской областью включались плановыми органами СССР в состав Прибалтийского экономического района. Наряду с Белорусским экономическим районом, он понёс наибольшие разрушения и материальные и человеческие потери в годы войны, что требовало гораздо больших, чем в других районах, инвестиций для восстановления промышленности, инфраструктуры и коммуникаций. Фактически, вся индустриальная база Прибалтики в послевоенные годы в СССР создавалась заново40. Вместе с тем, именно начиная с 50-х годов происходит значительное развитие нефтегазовой отрасли Советского Союза с последующим включением в ее систему стран Балтии. Примечательно, что сами республики, что касается углеводородов, не обладали значительными природными ресурсами для развития промышленности. В частности, полезные ископаемые Эстонской ССР были представлены в основном месторождениями горючих сланцев на северо-востоке страны в районе Кохтла-Ярве, где уже в 1948 году несмотря на тяжелые условия был построен первый в мире газосланцевый комбинат и газопровод «Кохтла-Ярве - Ленинград», которые играли важную роль в обеспечении энергией всего северо-запада СССР в послевоенные годы 41. Для Латвийской ССР промышленное значение имели месторождения торфа, покрывавшие примерно 8% территории республики, к наиболее крупным из которых относятся Лиелайс, Медема, Олгас, Седас и СкребелюСкрузманю. В то же самое время, торфом обеспечивалось только около 10% потребности республики в энергии 42. Подобным образом ситуация складывалась и для Литовской ССР, где многочисленные залежи торфа являлись основными минеральными ресурсами республики вплоть до 1968 года, когда в Шюпаряйском месторождении были обнаружены запасы нефти, достаточные для начала добычи в промышленных масштабах 43. Очевидно, в сложившихся условиях объективно отсутствовали возможности для 40 Федоров, Г.М., Корнеевец, В.С. Балтийский регион: социально-экономическое развитие и сотрудничество / Федоров, Г.М., Корнеевец, В.С. - Калининград, 1999, с. 63 41 Страны и народы: научно-популярное географо-этнографическое издание в 20 томах. Советский Союз. Республики Прибалтики, Белоруссия, Украина, Молдавия / Г.М. Лаппо [и др.]; под ред. Г.М. Лаппо. - М.: Мысль, 1984, с. 30 42 Там же, с. 75 43 Там же, с. 124 22

удовлетворения потребностей Прибалтийских республик в энергии за счет внутренних месторождений минеральных ресурсов. Следовательно, дальнейшее благополучное существование топливно-энергетического комплекса напрямую зависело от общесоюзной энергетической политики, которая определяла основные векторы развития отраслей. Первые послевоенные годы для Советского Союза характеризовались быстрым восстановлением довоенных объемов добычи нефти, осуществлявшегося за счет использования ресурсов Волго-Уральской нефтегазоносной области, которая также получила распространенное название «Второго Баку»44. Однако, серьезным недостатком топливной промышленности оставалась низкая доля экономичных видов топлива в балансе. Так, по состоянию на 1955 год общая доля угля составила 64,8%, нефти — 21,1%, а газа — всего 2,4% 45. Несмотря на то, что добыча природного газа в межвоенный период получила значительное развитие, выделения газовой промышленности в самостоятельную отрасль так и не произошло. В то же самое время, в странах Запада, в частности, в Соединенных Штатах, природный газ уже играл заметную роль в энергетике, составляя 12% топливного баланса государства к 1940 году 46. Сохранение подобного положения вещей, по мнению В. П. Карпова, означало торможение научно-технического прогресса СССР, что в перспективе могло привести к обрушению всей экономики47. Более того, развитие нефтегазовой отрасли также диктовалось логикой идеологического противостояния Советского блока и стран Запада. Конструирование нефтегазовой инфраструктуры и значительное увеличение объемов экспорта как в страны соцлагеря, так и в дальнее зарубежье по мнению М.В. Славкиной представляло собой ответ на «план Маршалла», по которому Европейские страны получали экономическую помощь со стороны США48. Таким образом, с середины 1950-х годов в истории энергетики Советского Союза начинается новый этап, главной целью которого стало осуществление значительных перемен в топливном балансе государства и масштабное развитие инфраструктуры. В свою очередь, это позволяло Советам занять свое место среди главных игроков в энергетической сфере и обеспечить дальнейший рост экономики. Ключевое значение для Прибалтийских республик в данный период имело строительство нефтепровода «Дружба», крупномасштабного инфраструктурного проекта. Решение о реализации данного проекта было принято на 10-ой сессии Совета экономической 44 Славкина, М.В. Четыре лика советского нефтяного экспорта: основные тенденции развития в 1922-1990-е годы / М.В. Славкина // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 7 (261). - С. 60 45 Карпов, В.П. Нефть и газ в промышленной политике СССР (России) / В.П. Карпов // Вестник Нижневартовского государственного университета. 2010. № 2. - С. 7 46 Ковалев, И.В. Возникновение и развитие газовой промышленности в России / И.В. Ковалев // Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. 2006. № 10. - URL: “http://jurnal.org/articles/2008/ekon80.html” (Дата обращения: 29.03.2016) 47 Карпов, В.П. Указ. соч. 48 Славкина, М.В. Указ. соч. 23

взаимопомощи (СЭВ) в 1958 году 49. Основным назначением данного магистрального нефтепровода являлось значительное увеличение поставок сырой нефти в страны социалистического блока для нужд развития промышленности, что было неосуществимо традиционным путем с использованием железнодорожных перевозок. Поставки ресурсов планировалось осуществлять в основном из Волго-Уральской нефтегазоносной области, вследствие чего отправной точкой в системе трубопроводов являлся Альметьевск (Татарская АССР); далее маршрут предположительно должен был пролегать через Самару, Пензу, Липецк, Орел, Брянск и Мозырь (Белорусская ССР), где происходило его разделение на северную и южную ветви50. Северный маршрут, согласно проекту, проходил через Брест и территорию Польши и далее к городу Шведт на границе ГДР, в то время как южное направление включало в себя Броды, Братиславу, Прагу и Будапешт, с ответвлением в городе Шаги (Венгрия). Помимо этого, проект нефтепровода «Дружба» также предполагал строительство других веток, с помощью которых осуществлялись бы поставки сырой нефти республикам Советского Союза. Одна из таких веток проходила по маршруту Брянск — Вентспилс через Унечу (Унеча - Полоцк - Мажейкяй - Вентспилс) 51. Введение трубопровода в строй состоялось в 1964 году, и его общая длина составила 4 665 км, а проектная мощность — 8,3 млн. тонн, что делало «Дружбу» самым протяженным нефтепроводом мира на тот момент52. Реализация данного инфраструктурного проекта также позволила Советскому Союзу значительно нарастить объемы поставок сырой нефти в Западную Европу. Примечательно, что уже с конца 1960-х годов начинается расширение пропускных способностей трубопровода и строительство новых ответвлений, в том числе и в Прибалтийском экономическом районе. Так, в 1979 году было завершено конструирование дополнительной ветки «Дружбы», что позволило интегрировать в энергосистему страны нефтеналивные терминалы Литовской и Латвийской ССР, а также Мажейкяйский нефтеперерабатывающий завод, крупнейшее предприятие подобного плана в регионе. Разработка проекта строительства завода по переработке сырой нефти на территории Литвы началась еще в конце 1960-х годов, однако переход к его реализации был осуществлен только в начале 1970-х в рамках Девятого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР53. В этот период большое внимание уделялось опережающему развитию нефтеперерабатывающей промышленности по сравнению с другими отраслями. Планом 49 Колева, Г.Ю. Нефть вместо угля: влияние венгерских событий 1956 г. на изменения в энергетической политике СССР / Г.Ю. Колева // Вестник Томского государственного университета. 2015. № 399. - С. 75 50 Druzhba pipeline. - URL: “https://www.pipelinesinternational.com/2009/09/18/druzhba-pipeline/” (Accessed: 29.03.2016) 51 Нефтепровод «Дружба». Справочная информация. - URL: “http://ria.ru/spravka/20070109/58705713.html” (Дата обращения: 29.03.2016) 52 Там же 53 Эрих, В.Н., Расина, М.Г., Рудин, М.Г. Химия и технология нефти и газа / Эрих, В.Н., Расина, М.Г., Рудин, М.Г. - Л. : Химия, 1977, с. 17 24

предусматривалось улучшение размещения нефтеперерабатывающих предприятий за счет приближения их к районам концентрированного потребления нефтепродуктов. Руководством страны были определены основные точки строительства новых и расширения действующих заводов по переработке нефти, к которым, помимо Литовской ССР, также относились Туркменская, Украинская и Казахстанская ССР. Введение в строй Мажейкяйского НПЗ было осуществлено одновременно с завершением работ по строительству ответвления нефтепровода «Дружба» в 1979 году. Подобным образом обстояло дело и с развитием инфраструктуры природного газа на территории Прибалтийских республик и Союза в целом. К середине XX века СССР значительно отставал от стран Запада по доле природного газа в энергетическом балансе государства, что существенно ограничивало возможности дальнейшего развития экономики и в перспективе сохранения идеологического противостояния. В связи с этим на XXII съезде КПСС в 1961 году огромное внимание уделялось повышению добычи углеводородов, в том числе и природного газа. В докладе о новой Программе партии были намечены примерные масштабы производства на ближайшие 20 лет, согласно которому уровень добычи газа должен был вырасти с 47 до 680 — 720 млрд. м3, что многократно превышало уровень 1960 года54. Этот период также характеризуется увеличением объема разведочных работ в азиатской части Советского Союза и открытием новых богатых месторождений на территории Западной Сибири. В 1961 году был введен в эксплуатацию газопровод «Дашава — Минск — Вильнюс», позволявший снабжать природным газом Литовскую ССР, а в 1962 году было закончено строительство магистрального газопровода Дашава – Рига, по которому в Латвийскую ССР поставлялся природный газ с месторождений Украины 55. В след за этим также началась активная газификация промышленных предприятий и населенных пунктов Прибалтийских республик. В свою очередь, это поднимало перед руководством вопрос о строительстве газовых хранилищ, которые позволяли бы накапливать необходимые объемы ресурсов для использования их преимущественно с целью отопления жилого фонда в холодное время года. Идеальные условия для создания подобного хранилища были обнаружены на территории Латвии, поэтому с 1966 года там начинается строительство Инчукалнского подземного хранилища газа (ПХГ). Основные работы по конструированию хранилища были завершены еще в 1968 году, а в 1972 году в Латвию посредством нового магистрального трубопровода начал поступать газ из месторождений Западной Сибири 56. Наконец, 1970-е годы ознаменовались множеством других инфраструктурных проектов, к 54 Карпов, В.П. Указ. соч. 55 История латвийского газа. - URL: “http://www.sibgazovik.ru/news/field/2014-09-10/” (Дата обращения: 30.03.2016) 56 Инчукалнское газохранилище. - URL: “http://pribalt.info/lv.php?month=7&news=59” (Дата обращения: 31.03.2016) 25

которым также относятся и «Валдай — Псков — Рига» и «Изборск — Тарту — Раквере», включившие Прибалтику в общую энергосистему СССР. Из приведенной выше информации можно сделать вывод, что основы для формирования рынка нефти и газа государств Прибалтики были заложены в советский период. Утратив свою независимость в ходе событий Второй мировой войны, республики становились частью внутреннего рынка СССР, что определяло их дальнейшее развитие и направление сотрудничества. Более того, не обладая собственными запасами природных ресурсов, достаточными для удовлетворения внутренних потребностей, Прибалтийские республики были вынуждены полностью полагаться на поставки сырья из других регионов страны. Таким образом, под влиянием общей энергетической политики Советского Союза происходило реформирование топливно-энергетического комплекса с преобладанием в его балансе сырой нефти и нефтепродуктов, а также природного газа. Наличие столь тесной взаимосвязи в сфере энергетики предоставляло большие возможности для сотрудничества между странами Балтии и Российской Федерацией и после распада СССР и образования на его территории ряда независимых государств. Однако, как показывает практика, развитие событий не всегда происходило в позитивном ключе, о чем и будет сказано далее. 2.3 Нефтегазовый рынок Прибалтики после распада СССР Окончание Холодной войны повлекло за собой большие изменения как для стран социалистического лагеря, так и для самого Советского Союза, который прекратил свое существование под сильным давлением кризисных явлений, носивших структурный характер. Завершение биполярного противостояния ознаменовалось возникновением на политической карте мира огромного постсоветского пространства, состоящего из целого ряда государств, к которым также стали относиться и Прибалтийские республики. Однако, даже после обретения государственного суверенитета, или, по выражению прибалтийских исследователей, восстановления независимости после длительного периода советской оккупации, между энергетическими системами стран Балтии и Российской Федерации не произошло десинхронизации, благодаря их длительной истории развития как внутреннего рынка, отсутствию значительных запасов углеводородов, а также отсутствию тяжелой промышленности (за исключением Литовской республики), для поддержания которой требовались бы значительные поставки ресурсов. Несмотря на это, отношения между сторонами начиная с 1990-х годов носят преимущественно характер конфронтации, и немалое влияние на их развитие в данном ключе оказывает вопрос идентичности новоиспеченных независимых республик. Действительно, после распада СССР неотъемлемой частью политической реальности для стран Балтии являлся поиск новой идентичности как в рамках формировавшегося на тот 26

момент Балтийского региона, так и в пределах всего европейского континента. Желая избавиться от безусловно тяжелого исторического опыта, связанного с коммунизмом, государства Прибалтики сделали выбор в пользу интеграции с Западным миром, и ключевыми моментами в данном процессе стали вступление в Европейский Союз и Североатлантический альянс. Примечательно, по мнению Берендеева, что в основу обретения новой идентичности для Латвии, Литвы и Эстонии, как и для большинства других государств Центрально-Восточной Европы (ЦВЕ) легло отрицание советского наследия и коммунистического опыта, которое переросло в демонизацию образа современной России 57. Вместе с тем процесс интеграции стран Балтии с Западом выявил отсутствие у них единого центра идентичности, так называемого балтийского единства, что выразилось в различной ориентации республик в пределах Европейского Союза. Так, для Литовского государства главным ориентиром становится Польша и страны ЦВЕ, в то время как Эстонская республика делает выбор в пользу скандинавского бренда. И только Латвия, занимая серединную позицию между двумя другими государствами, видит свое будущее в регионе Балтийского моря и стремится развивать идеи балтийского единства. Данная особенность в самоидентификации республик, как мы увидим далее, будет оказывать значительное влияние в том числе и на развитие их нефтегазовых рынков. Достойно упоминания также то обстоятельство, что внешнеполитическая деятельность государств Прибалтики после обретения независимости во многом характеризуется их статусом «малых стран». Согласно типологии, предлагаемой российским политологом Ильиным, малые страны характеризуются небольшой территорией и населением, и выраженным комплексом зависимости, хотя иногда и могут добиваться проведения относительно самостоятельной внешней и внутренней политики 58. Являясь буферной зоной между сферами влияния Российской Федерации и Европейского Союза, а также периферийной территорией в рамках самого ЕС, государства Прибалтики пытаются сформировать свой политический и экономический капитал на отношениях между Россией и Западным миром. Подобное положение, согласно Е. Мотеку и Н. Статкусу, определило принадлежность Эстонии, Латвии и Литвы проамериканской геополитической ориентации и вступление в Североатлантический альянс 59. И все же, несмотря на избранный странами Балтии курс на отказ от исторического наследия коммунистического режима и сближение с Западным миром, в сфере энергетики 57 Берендеев, М.В. Современные тренды стран Балтии в дискурсе идентичности: между суверенитетом и евроинтеграцией / М.В. Берендеев // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2013. № 6. - С. 51 58 Смирнов, В.А. К вопросу о роли малых стран в процессах переструктурирования постсоветского пространства / В.А. Смирнов // Балтийский регион. 2014. № 4 (22). - С. 50 59 Там же, С. 51 27

они до недавнего времени полностью полагались на поставки углеводородов из России. Хотя с распадом Советского Союза государства Прибалтики унаследовали очень сильное, и по мнению ряда исследователей, превышающее внутренние потребности стран энергетическое хозяйство, его функционирование, в частности, еще в 2010 — 2011 годах на 100% обеспечивалось импортом нефти и природного газа из Российской Федерации 60. Такая ситуация, на наш взгляд, не может не оказывать влияние на самоидентификацию Эстонкой, Латвийской и Литовской республик. После выхода из состава Советского Союза, рынки углеводородов стран Балтии начали испытывать определенные трудности, вызванные прежде всего энергетической политикой своего восточного соседа. Российская Федерация, лишившись примерно 90% имевшихся в регионе мощностей терминалов по экспорту нефти, начинает искать пути выхода из зависимого положения своих экспортеров от транзита через государства Прибалтики. Это, в свою очередь, оказывает большое влияние на экономику стран Балтии, которые в значительной степени зависят от транзита морских грузов через свои территории. Как указывает Межевич Н. М. 61, по поводу определения доли морского транзита в экономике Прибалтийских государств не существует единого мнения, однако отечественные исследователи сходятся во мнении, что в годы независимости республик она составляет в районе 15% от ВВП, или же 20%, если рассматривать также и сопряженные сферы, такие как финансы и логистика. Например, применительно к Латвии транзит составляет около 90% всех обрабатываемых в портах грузов, что дает свыше 12% ВВП ежегодно. Что касается рынка природного газа, то здесь страны Балтии после обретения государственного суверенитета также остаются тесно связанными с Российской Федерацией. Дело в том, что инфраструктура транспортировки газа Латвии, Литвы и Эстонии создавалась в условиях внутреннего рынка Советского Союза, и поэтому на сегодняшний день является изолированной от основного рынка ЕС, придавая им статус «энергетических островов». Данной проблеме уделяется большое значение в планах Европейского Союза по созданию единого энергетического рынка, в частности, в программе, которая получила название Baltic Energy Market Interconnection Plan (BEMIP). Более того, ввиду их особого положения, потребности республик в природном газе полностью удовлетворяются поставками из России. При этом его доля в первичном потреблении энергии Латвии и Литвы составляет свыше 30%62, что делает перебои в поставках критичными для функционирования топливно60 Голяшев, А.В., Телегин, А.А. Развитие газовой инфраструктуры зарубежных стран Восточной Балтики как способ повышения их энергетической безопасности / А.В. Голяшев, А.А. Телегин // Балтийский регион. 2013. №2. - С. 54 61 Межевич, Н.М. Российский транзит на Балтике в системе экономических и политических связей в регионе. URL: “http://imhoclub.lv/ru/material/rossijskij_tranzit_v_baltijskom_regine” (Дата обращения: 4.04.2016) 62 Голяшев, А.В., Телегин, А.А., Указ. соч., С. 54 28

энергетического комплекса этих стран. Только в Эстонии этот показатель едва превышает 10%, и доля газа в выработке энергии крайне мала по сравнению с другими источниками, однако энергозависимость от России также играет большую роль в формировании энергетической политики государства 63. С учетом подобной ситуации большое значение для Прибалтийских республик начинает играть энергетическая безопасность и диверсификация источников поставок сырья. Например, актуальным на данный момент для Латвийской республики документом, регламентирующим развитие сферы энергетики, являются Основные направления развития энергетики 2007 — 2016 (Energy Development Guidelines for 2007-2016) 64. К числу приоритетов Латвийской политики данный документ относит: повышение безопасности поставок энергоресурсов, диверсификация источников ресурсов, совершенствование инфраструктуры государства, проведение либерализации энергетического рынка, а также создание оптимальных условий для дальнейшей интеграции в энергосистему ЕС. В Эстонии схожие функции выполняет Национальный план развития энергетического сектора до 2020 года (National Development Plan of the Energy Sector until 2020) 65. В качестве приоритетных направлений республика определяет для себя повышение использования горючих сланцев из собственных месторождений в энергетике страны, увеличение доли возобновляемых источников энергии, а также диверсификация поставок природного газа, несмотря на его сравнительно низкую роль в энергетическом балансе. Наконец, Национальная стратегия по энергетической независимости Литовской республики (National Energy Independence Strategy) 66, принятая в июне 2012 года, ставит своей целью обеспечение энергетической независимости Литвы к 2020 году путем повышения безопасности и конкурентоспособности энергетического сектора. Правда, основные проекты, указанные как приоритетные в документе Национальной стратегии, относятся преимущественно к сфере электроэнергии, ввиду того, что по условиям вступления Литвы в ЕС было осуществлено закрытие Висагинской АЭС в 2009 году. К числу таких проектов относятся: завершение энергетического моста между Литвой и Польшей (LitPol Link), строительство подобного моста со Швецией (NordBalt), строительство новой атомной электростанции в Висагине, претворение в жизнь Третьего энергетического пакета ЕС, и наконец, строительство плавучего СПГ-терминала в Клайпеде. Осуществление Литовской республикой последней задачи представляет для нас наибольший интерес в 63 Там же 64 Energy Development Guidelines for 2007-2016. - URL: “https://gamyba.le.lt/en/company/about-us/national-energystrategy-neshttps://www.iea.org/policiesandmeasures/pams/latvia/name-31162-en.php” (Accessed: 4.04.2016) 65 Energy policies beyond IEA countries. Estonia 2013 / International energy agency. OECD/IEA, 2013. - P. 23 66 National Energy Independence Strategy of Lithuania. - URL: “https://gamyba.le.lt/en/company/about-us/nationalenergy-strategy-nes” (Accessed: 4.04.2016) 29

рамках данного исследования. Активное обсуждение проектов по строительству регазификационных терминалов началось еще в 2000-х во всех Прибалтийских республиках, а также в Финляндии, потребности которой в природном газе также на 100% удовлетворяются Россией 67. Однако, ввиду небольших объемов Прибалтийских рынков, а также необходимости привлечения финансирования со стороны ЕС для реализации такого дорогостоящего проекта, строительство более одного терминала представляется нерентабельным. Это, по сути, и явилось причиной возникновения споров и конкуренции между Эстонией, Латвией и Литвой с участием Финляндской республики. Эстония предлагала стразу три проекта по размещению СПГ-терминала на своей территории: порты Падилски, Мууга и Силламяэ. В свою очередь, Латвия имела в своем распоряжении два проекта строительства: один из терминалов должен был располагаться в столичном порту Риги, а другой - в Вентспилсе. Главными своими достоинствами при выборе регионального терминала Латвия называла географическое положение в центре региона и наличие в стране Инчукалнского подземного хранилища газа. Наконец, Финляндия также намеревалась построить на своей территории СПГ-терминал и предлагала в связи с этим два проекта: в городах Инкоо и Порвоо. Все же, дальше других в данном направлении смогла продвинуться именно Литовская республика, которая начала строительство своего СПГ-терминала в Клайпеде еще в 2010 году. Реализацией проекта литовская компания «Klaipedos nafta», 70 % акций которой принадлежит государству. Плавучий СПГ-терминал вместе с необходимым оборудованием предоставляется Литве в аренду норвежской компанией «Hoegh LNG», срок которой начался еще осенью 2014 года, в то время как сам терминал начал свою работу в декабре. Вместимость судна составляет 170 тыс. м 3, а его мощность — 2-3 млрд. м3 газа в год68. Существует множество споров касательно рентабельности СПГ-терминала в Клайпеде. Действительно, природный газ, поставляемый в терминал норвежской компанией Statoil в среднем на 8-12 % дороже российского, что тем самым нивелирует распространенный тезис о снижении цен для конечного потребителя путем диверсификации источников сырья69. В то же самое время, литовские власти во время реализации проекта планировали не только удовлетворять с помощью терминала свои внутренние потребности, но также и потребности соседних Прибалтийских республик, что позволило бы окупить столь дорогостоящий проект. Однако, в мае 2015 года Латвийская государственная газовая 67 Grigas, Agnia. Energy policy: the Achilles heel of the Baltic States / Agnia Grigas // Studies & Reports. 2013. № 98. - P. 68 68 Газовая зависимость Прибалтики от России. - URL: “http://voprosik.net/gazovaya-zavisimost-pribaltiki-ot-rossii” (Дата обращения: 4.04.2016) 69 Латвия отказалась от литовского газа из-за «Газпрома». - URL: “https://lenta.ru/news/2015/05/21/gazprom_latvii/” (Дата обращения: 4.04.2016) 30

компания Latvijas Gaze заявила, что не собирается закупать литовский сжиженный природный газ, поскольку потребности страны полностью удовлетворялись Газпромом по долгосрочному контракту70. Стоит все же отметить, что строительство терминала в Клайпеде имело и положительные последствия для рынка Литвы. Так, в 2014 году Газпром, реагируя на строительство литовской стороной СПГ-терминала в Клайпеде, предложил скидку на поставки природного газа в 20 % до 2017 года 71. Таким образом, реализация столь крупного в масштабах Литовской республики проекта предоставила ей дополнительный механизм в переговорах с российской компанией, связанных с вопросами ценообразования. Более того, согласно прогнозам экспертов, по результатам 2016 года доля норвежского Statoil в поставках природного газа составит свыше 50 %, что означает потерю Газпромом статуса крупнейшего поставщика и его возможное постепенное вытеснение с литовского рынка 72. Таким образом, мы видим, что энергетические отрасли трех Прибалтийских республик после окончания биполярного противостояния Холодной войны и обретения ими независимости находились в схожих условиях. В качестве наследия коммунистического режима Латвия, Литва и Эстония получили в свое распоряжение развитую инфраструктуру нефти и газа, полностью завязанную, однако, на поставки ресурсов из Российской Федерации. При этом отсутствие достаточных запасов собственных углеводородов придает вопросам энергетической безопасности приоритетный статус во всех трех республиках. Однако, несмотря на это все три государства имеют разные представления о том, как именно должна развиваться их энергетика. Эстония стремится наладить энергетический мост со Скандинавией и также делает большой упор на возобновляемые источники энергии. В то же самое время, Литва пытается интегрировать свой рынок в ЕС через Центрально-Восточную Европу. И наконец, Латвия в своей политике настаивает на развитии некой «балтийской» общности ввиду своего центрального положения. Примечательна также ситуация со строительством СПГ-терминала, которая выявила отсутствие консенсуса среди стран Балтии. Отсюда, на наш взгляд, следует вывод, что если и приходится говорить о наличии единого рынка нефти и газа в Прибалтике, то его пределы ограничиваются вопросами, связанными с инфраструктурой и основными проблемами, стоящими перед руководствами трех республик. В сфере политики же прибалтийское единство ограничивается в основном общей антироссийской риторикой. 70 Там же 71 Россия потеряет статус крупнейшего поставщика газа в Литву. - URL: “https://lenta.ru/news/2016/02/08/gaz_litva/” (Дата обращения: 4.04.2016) 72 Там же 31

Глава 3. Внешние акторы на нефтегазовом рынке Прибалтики Предыдущая глава данного исследования затрагивала вопросы, связанные с историей формирования рынков нефти и газа государств Прибалтики. Были четко определены географические границы, охватываемые данным понятием, а также основные характеристики, скрываемые за этим и другими терминами, используемыми для описания Эстонской, Латвийской и Литовской республик. Помимо этого, выявлены условия, в которых происходило развитие энергетической инфраструктуры стран Балтии в Советский период и сделан вывод о том, что на сегодняшний с токи зрения единой политики в данной сфере существуют определенные разногласия. В данной части диссертации основное внимание будет уделяться главным внешним акторам, реализующим свои интересы в рамках изучаемого субрегиона. Это, с одной стороны, Европейский Союз как наднациональное объединение, реализующее сразу три направления в нефтегазовой отрасли: обеспечение безопасности поставок энергоресурсов, выдвинутое в приоритеты общесоюзной политики после двух газовых конфликтов между Россией и Украиной середины 2000-х; интеграция Прибалтийских рынков в единую энергосистему ЕС с целью ликвидации так называемых энергетических островов, которыми и являются страны Балтии ввиду своего исторического развития в качестве внутреннего рынка для СССР; либерализация энергетической отрасли данных стран, ставшая особенно актуальной после принятия в 2007 году Третьего энергетического пакета ЕС. С другой стороны, существует Российская Федерация, которая также предпринимает меры по реализации своих интересов на постсоветском пространстве, используя доступные ей инструменты энергетической дипломатии. Так или иначе, преследуемые акторами в данном субрегионе политические и экономические цели, безусловно, приводят к столкновению их интересов, что не может не оказывать влияние на возможности дальнейшего развития сотрудничества и уровень конкуренции. Определить, в чем состоят интересы сторон в данном регионе, как именно они сталкиваются и к каким краткосрочным и долгосрочным эффектам это приводит и является нашей целью в данной части проводимого исследования. 3.1 Энергетическая политика ЕС и ее влияние на нефтегазовый рынок Обеспечение энергетической безопасности сегодня, пожалуй, является одним из наиболее часто упоминаемых направлений политики Европейского Союза, которое нашло свое отражение не только на общесоюзном, но также на региональном и национальном уровнях. В частности, последние документы, регламентирующие деятельность государства в сфере энергетики, принятые в Латвийской, Литовской и Эстонской республиках в 2010-х годах, содержат в качестве наиболее приоритетных направлений именно меры, связанные с 32

обеспечением энергетической безопасности, как-то: диверсификация источников поставок 73, повышение доли возобновляемых источников энергии в энергетическом балансе 74, развитие инфраструктуры75. Подобная обеспокоенность ЕС своей безопасностью в данной сфере, безусловно, определяется его зависимостью от поставок большей части углеводородов из государств, не входящих в данное интеграционное объединение, т.е. являющихся внешними по отношению к нему. Согласно официальной статистике ЕС, по состоянию на 2010 год его 27 членов (вступление Хорватии состоялось в 2013) суммарно производили 837 млн. тонн энергии в нефтяном эквиваленте, из которых на нефть и природный газ приходилось около 31%76. В свою очередь, общий уровень потребления в ЕС в том же 2010 году составил 1 759 млн. тонн нефтяного эквивалента, в котором нефть и природный газ занимали уже 51% 77. Исходя из приведенных данных, становится более чем очевидным, что в нефтегазовой отрасли энергетики Европа является регионом с высоким уровнем потребления ресурсов, в несколько раз превышающем ее собственное производство, что и обуславливает ее зависимость. Вместе с тем, исследователями международных отношений выделяется несколько эпизодов из истории XX-XXI веков, которые явно продемонстрировали уязвимость европейского рынка как потребителя углеводородов и, по сути, оказали стимулирующий эффект на формирование единой энергетической политики, направленной на обеспечение сохранности поставок. Отправной точкой здесь, безусловно, считается нефтяной кризис, наступивший в октябре 1973 года в ходе Войны Судного дня, очередного арабо-израильского конфликта с участием Египта, Сирии, Ирака и Иордании с одной стороны, и Израиля – с другой. Кризис стал результатом коллективного решения ОПЕК о повышении цен на нефть, а также нефтяного эмбарго со стороны участников ОАПЕК в отношении государств, поддержавших Израиль в данном конфликте, к которым относились в первую очередь Соединенные Штаты и ряд стран Западной Европы. При этом суть эмбарго странэкспортеров заключалась не в полном прекращении каких либо поставок на Запад и США, что, в конечном счете, было трудно реализуемо на практике, а в периодическом сокращении абсолютных объемов добычи на 10%, что давало более действенный эффект. В середине октября 1973 года, на момент начала боевых действий общее количество поставляемой арабскими государствами нефти составляло 20,8 млн. баррелей в день, и уже к декабрю того же года эта цифра составила 15,8 млн. баррелей, что означало значительные потери ресурсов 73 Energy Development Guidelines for 2007-2016. - URL: “https://gamyba.le.lt/en/company/about-us/national-energystrategy-neshttps://www.iea.org/policiesandmeasures/pams/latvia/name-31162-en.php” (Accessed: 4.04.2016) 74 Energy policies beyond IEA countries. Estonia 2013 / International energy agency. OECD/IEA, 2013. - P. 23 75 National Energy Independence Strategy of Lithuania. - URL: “https://gamyba.le.lt/en/company/about-us/nationalenergy-strategy-nes” (Accessed: 4.04.2016) 76 EU energy in figures 2012: statistical pocketbook / European Commission Energy DG, 2012. – P. 16 77 Ibid., P. 17 33

на мировом рынке78. Стоит также отметить, что немаловажную роль в успехе совместной акции стран-участников ОПЕК сыграло сложившееся к началу 1970-х годов общее положение дел на мировом рынке энергоресурсов. Начиная с 1950-х годов Ближний Восток, гораздо быстрее, чем того ожидали эксперты, вышел на первое место по уровню добычи нефти, опередив таким образом нефтедобывающие районы США (Техас, Луизиана, Оклахома), производственные мощности которых к тому моменту уже достигли своего максимума. В такой ситуации арабские страны становились главными поставщиками углеводородов для бурно развивавшихся экономик Запада и получали в свое распоряжение мощное «нефтяное оружие», о применении которого против Израиля и его сторонников начали говорить еще в середине столетия 79. Результатом эмбарго стал настоящий шок, за которым последовал значительный взлет мировых цен на нефть. Если в 1973 году стоимость одного барреля была менее 3 долларов США, то к 1974 году она превысила 12 долларов 80. Для Европейского Экономического Сообщества нефтяной кризис 1973 года означал также вызов совместной внешнеполитической линии по данному вопросу. Действительно, несмотря на существовавшие возможности выработки коллективного ответа на нефтяное эмбарго арабских государств, большая часть инициатив не получила своего развития на практике ввиду доминирования во внешней политике государств национальных интересов 81. Некоторые члены ЕЭС (преимущественно Великобритания и Франция) отдавали предпочтение налаживанию двусторонних отношений со странами-экспортерами и не оказывали необходимой поддержки инициативам Европейской комиссии, поскольку стремились избежать принятия любых мер, которые могли бы спровоцировать ответную реакцию с Ближнего Востока. По этой причине ЕЭС не удалось выработать единую стратегию в области энергетики на проводившемся в декабре 1973 года совещании глав правительств в Копенгагене, равно как и добиться создания странами-членами Организации стран-импортеров нефти (OPIC). Вместе с тем, страны Западной Европы смогли добиться реализации некоторых мер, которые имели большое значение в долгосрочной перспективе. Так, в ноябре 1974 года совместная инициатива США и ЕЭС привела к созданию Международного энергетического агентства (IEA), которо е ст а ло важ нейшим координационным органом стран-потребителей нефти. Более того, в том же 1974 году был составлен первый долгосрочный план развития энергетики 82 Западной Европы, включавший 78 Ергин, Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть / Ергин, Д. – М. : ДеНово, 1999. с. 641 79 Там же, с. 635 80 Нежеланный стимул. URL: “http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/01/nezhelannuy_stimul/” (Дата обращения: 10.04.2016) 81 McGowan, Francis. Putting energy insecurity into historical context: European responses to the energy crises of the 1970s and 2000s / Francis McGowan // Geopolitics. – 2011. №16. – P. 499 82 Council Resolution of 17 September 1974 concerning a new energy policy strategy for the Community // Official Journal of the European Communities. 1975. № C153. P. 0001 – 0002 34

в себя ряд показателей (снижение доли импортируемой нефти в энергетическом балансе, развитие ядерной энергетики, стимулирование внутренней добычи ресурсов), которые должны быть достигнуты к 1985 году. Несмотря на то, что многие из заявленных инициатив так и не были реализованы к середине 1980-х, подобная практика положила начало формированию единой наднациональной политики, которая позволила значительно повысить энергетическую безопасность Европы. В последующие годы, однако, странами Западной Европы не было достигнуто значительного прогресса в данном направлении, что было вызвано, прежде всего, высоким уровнем государственного вмешательства в сферу энергетики и стремлением национальных правительств оставить решение связанных с нею вопросов в своей компетенции. Особенно противились этому станы-члены ЕЭС, которые обладали собственными значительными запасами углеводородов, такие как Великобритания и Нидерланды, и более остальных стремились сохранить свою автономию в сфере энергетики83. Отчасти именно поэтому гораздо большее развитие в данный период получили вопросы экологии, которые при этом пока не играли роли одного из ключевых направлений политики Европейского Сообщества. Пожалуй, наибольшее значение в данный период имеет принятие в 1987 году Единого европейского акта84, который формулировал основные принципы политического сотрудничества между участниками ЕЭС и выделял в качестве основного приоритета создание общего рынка к 1992 году, что в свою очередь положило начало процессу либерализации энергетических рынков Европы, о чем будет подробнее рассказано ниже. Тем не менее, начиная с 1990-х годов, вопросы экологии и изменения климата притягивают к себе все больше внимания, придавая данной проблеме, а вместе с ней и проблеме энергетической безопасности, глобальные масштабы. Как отмечают исследователи, данный период характеризуется поворотом в отношении государств-членов ЕС к вопросам энергетики, осознанием необходимости кооперации и недостаточности имеющихся на национальном уровне ресурсов для выработки адекватного решения. Результатом этих перемен стала принятая в 2000 году Зеленая книга «На пути к европейской стратегии безопасности энергоснабжения» 85, по сути, первый документ, который вместо употребления нарратива экономической необходимости создания единого рынка рассматривал вопросы формирования общей энергетической политики Европейского Союза. В первую очередь, Зеленая книга подчеркивает высокую степень зависимости ЕС от поставок углеводородов извне, в частности, из Ближнего Востока и России, которая способная вырасти с 50% до 70% 83 Matláry, J. H. Energy Policy in the European Union / J. H. Matlary - Palgrave Macmillan, 1997. – P. 7 84 Single European Act // Official Journal of the European Communities. 1987. № L169. P. 0001 – 0015 85 Green Paper - Towards a European strategy for the security of energy supply. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legalcontent/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:52000DC0769&from=EN” (Accessed: 15.04.2016) 35

к 2020 году ввиду принятия в состав новых членов и дальнейшего роста европейской экономики. Вместе с тем, данный документ указывает на отсутствие необходимой правовой базы для общей политики ЕС в сфере энергетики, исходя из чего делается вывод об угрозе дальнейшему стабильному развитию и предлагается целый перечень возможных путей выхода из сложившейся ситуации, как со стороны спроса, так и со стороны предложения. К числу предлагаемых мер относятся завершение создания единого рынка, инвестирование в новые технологи, позволяющие повысить энергоэффективность, стимулирование внутреннего предложения, а также сотрудничество с основными поставщиками за пределами ЕС. Заключение Комиссии Европейских сообществ о растущей зависимости от импорта углеводородов из-за пределов ЕС привело также к созданию в 2004 году Координационной группы по природному газу, целью которой стало обеспечение взаимодействия стран-членов по вопросам безопасности снабжения внутренних потребителей, в особенности домашних хозяйств, в условиях зимнего климата и возможных перебоев в поставках 86. Свое дальнейшее развитие данные идеи получили в очередной Зеленой книге, принятой Европейской комиссией в 2006 году под названием «Европейская стратегия устойчивой, конкурентоспособной и надежной энергетики» 87. Во многом повторяя положения предыдущей книги, новый законодательный акт, тем не менее, давал очередной импульс к строительству внутреннего рынка ЕС. Утверждая, что Европейский Союз вступил в XXI веке в новую энергетическую эру, которая характеризуется большей взаимозависимостью стран-членов, Зеленая книга подчеркивала необходимость формирования общей политики в данном направлении. В то же самое время, что является более важным в рамках нашего исследования, в документе отмечается общее ухудшение состояния энергетической безопасности ЕС, которое было, прежде всего, связано со вступлением в его состав в 2004 году ряда стран Центральной и Восточной Европы, включая также страны Балтии и Польшу, энергетические системы которых сильно завязаны на российских природных ресурсах. Более того, Зеленая книга 2006 года утверждает о росте недоверия к Российской Федерации как к одному из основных поставщиков, что, безусловно, является следствием конфликта между российской и украинской энергетическими компаниями, происходившего в 2005-2006 годах и явившегося причиной сбоя в поставках природного газа. Таким образом, Зеленая книга в своей новой редакции, по сути, отражает сдвиг в мировоззрении Европейского Союза. В то время как до 2006 года в качестве модели 86 Council Directive 2004/67/EC of 26 April 2004 concerning measures to safeguard security of natural gas supply. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:32004L0067&from=EN” (Accessed: 16.04.2014) 87 Green Paper - A European Strategy for Sustainable, Competitive and Secure Energy. URL: “http://eurlex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:52006DC0105&from=EN” (Accessed: 16/04/2016) 36

общей энергетической политики стран-участников предлагалась система, построенная на принципах сотрудничества и взаимозависимости, после первого российско-украинского конфликта получила развитие концепция независимости с упором на конфронтационное взаимодействие акторов. Российско-украинский газовый конфликт также наглядно продемонстрировал те негативные эффекты, которые способны оказывать на экономику ряда стран ЕС перебои в снабжении ресурсами, в связи с чем новая директива Европейского Совета от 24 июля 2006 года предписывала создание стратегических нефтяных запасов 88. Члены ЕС, согласно директиве, должны были создавать и поддерживать на своей территории минимальные запасы нефти и нефтепродуктов, необходимых для обеспечения внутреннего потребления сроком на 90 дней. Данный объем рассчитывался исходя из среднесуточного расходования ресурсов государством в предшествующие годы, и, таким образом, должен был обеспечивать функционирование экономики в случае непредвиденных обстоятельств. Помимо этого, исследователями международных отношений также упоминается «Лиссабонский договор о внесении изменений в Договор о Европейском союзе и Договор об учреждении Европейского сообщества» 89 2007 года как один из ключевых моментов формирования общей энергетической политики Союза. Особенностью Лиссабонского договора, с точки зрения тематики нашего исследования, является включение в его текст ряда положений об энергетике ЕС. Помимо того, что Европейский Союз с момента вступления договора в силу 1 декабря 2009 года обладал правосубъектностью (правом заключать международные соглашения во всех сферах своей компетенции), он также получал право определять стратегические цели, связанные с функционированием энергетического рынка и обеспечением поставок. В ноябре 2008 года Европейская Комиссия опубликовала План действий по энергетической безопасности и солидарности в рамках Второго стратегического энергетического обзора. Данный документ, как и принятые до него постановления, уделяет основное внимание энергетической безопасности ЕС, однако представляет особую важность для нашего исследования, поскольку содержит в себе также конкретные меры, необходимые для реализации в данной области. С целью достижения целей «20-20-20» (стратегии повышения энергоэффективности ЕС до 2020 года), План действий предлагает несколько приоритетных направлений, которые способны привнести значительные изменения в сферу 88 Council Directive 2006/67/EC of 24 July 2006 imposing an obligation on Member States to maintain minimum stocks of crude oil and/or petroleum products. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/? uri=CELEX:32006L0067&from=EN” (Accessed: 16.04.2016) 89 Treaty of Lisbon. Amending the treaty on European Union and the treaty establishing the European community. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:12007L/TXT&from=EN” (Accessed: 17.04.2016) 37

энергетики Союза, а именно 90:  интеграция оставшихся изолированных энергетических рынков в ЕС;  использование сжиженного природного газа с целью обеспечения ликвидности и диверсификации рынков;  строительство газовых и электрических соединений в Центральной и Юго-Восточной Европе;  строительство Южного газового коридора для поставок газа из Каспийского региона и Ближнего Востока;  объединение Европы и Южного Средиземноморья посредством электрических и газовых соединений;  налаживание взаимосвязи между электрическими сетями Северо-Запада Европы с целью оптимизации выработки энергии в Северном море. Данные приоритетные направления нашли свое отражение в региональных инфраструктурных проектах, а также в политике национальных государств, в частности, стран Балтии, которые в силу своей большей зависимости от российских ресурсов оказались наиболее восприимчивы к европейским инициативам. Как уже упоминалось в предыдущей главе, обсуждение возможности строительства терминала сжиженного природного газа в регионе Балтийского моря началось еще в середине 2000-х годов. В рамках данной дискуссии было предложено сразу несколько проектов на территории Латвии, Литвы, Эстонии, а также Финляндии. В то же самое время, сравнительно небольшой суммарный внутренний спрос на природный газ у данных государств, а также необходимость привлечения значительных инвестиций со стороны ЕС, ресурсы которого весьма ограничены, ставит под сомнение необходимость и возможность реализации сразу нескольких проектов. Как показала практика, наибольшего успеха в данном направлении смогла достигнуть Литва, которая закончила строительство СПГ-терминала в Клайпеде в 2013 году, а уже в октябре 2014 года в терминал прибыл первый танкер со сжиженным природным газом. Однако, в 2012 году, еще до окончания строительства, Европейским Союзом была нанята немецкая компания Booz & Company для проведения анализа всех существующих в Балтийском регионе проектов СПГ-терминалов. Согласно выводам, представленным в докладе компании, лучшим вариантом для строительства терминала сжиженного природного газа в Прибалтике является порт Палдиски на территории Эстонской республики, или же порты Порвоо и Вуосаари в Финском заливе, поскольку 90 Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions - Second Strategic Energy Review : an EU energy security and solidarity action plan. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:52008DC0781&from=EN” (Accessed: 16.04.2016) 38

ожидаемые суммарные затраты на реализацию данных проектов окажутся наименьшими в регионе91. Таким образом, уже законченный на сегодняшний день СПГ-терминал в Литве является более дорогостоящим проектом, который, к тому же, по мнению экспертов в гораздо меньшей степени позволит сбалансировать газовые отрасли стран Балтии. Отчет Booz & Company, безусловно, не играет определяющую роль в выборе проекта строительства терминала в Балтийском море, однако Европейская Комиссия непременно будет опираться на его положения при принятии окончательного решения 92. Помимо строительства СПГ-терминала, в регионе Балтийского моря существует ряд других инфраструктурных проектов, реализуемых в рамках приоритетных направлений политики ЕС и объединенных общим Планом объединения Балтийского энергетического рынка (Baltic energy market interconnection plan), который включает в себя следующие направления развития газовой инфраструктуры 93:  строительство трубопровода BalticConnector, соединяющего Эстонию и Финляндию;  конструирование двустороннего газового соединения между Польшей и Литвой;  расширение подземного хранилища газа на территории Латвии;  строительство СПГ-терминала в Восточной Балтии;  конструирование газовых соединений между странами Балтии. В 2015 году была составлена и включена в План действий Дорожная карта по реализации проектов природного газа в регионе Восточного Балтийского моря, которая предполагает завершение всех перечисленных проектов к 2019-2020 годам 94. По состоянию на 2016 год, согласно Дорожной карте, уже должны быть проведены все подготовительные работы (техническая экспертиза, оценка финансовой целесообразности, подписание договоренностей) и положено начало непосредственной реализации проектов. В связи с этим ЕС отмечает ряд позитивных сдвигов в достижении намеченных целей, например завершение строительства терминала в Клайпеде или заключение в июне 2014 года соглашения между Эстонией и Финляндией о строительстве газопровода BalticConnector. Данный газопровод представляет из себя двунаправленное соединение, проходящее через территории Эстонской и Финляндской республик и состоящее из нескольких сегментов, общая протяженность которых, согласно проекту, составит 150 километров. Запланированная мощность газопровода – 7,2 млн. м3 в сутки, которая в перспективе может быть расширена до 11 млн. 91Analysis of costs and benefits of regional liquefied natural gas solution in the East-Baltic area, including proposal for location and technical options under the BEMIP. URL: “http://ec.europa.eu/energy/sites/ener/files/documents/20121123_lng_baltic_area_report.pdf” (Accessed: 16.04.2016) 92 Голяшев, А.В., Телегин, А.А. Указ. соч. С. 58 93 Baltic Energy Market Interconnection Plan. URL: “https://ec.europa.eu/energy/en/topics/infrastructure/baltic-energymarket-interconnection-plan” (Accessed: 16.04.2016) 94 Baltic energy market interconnection plan. 6th progress report. July 2013 - August 2014. URL: “https://ec.europa.eu/energy/sites/ener/files/documents/20142711_6th_bemip_progress_report.pdf” (Accessed: 16.04.2014) 39

м3. Наибольший успех на сегодняшний день был достигнут в строительстве газового соединения GIPL между Польшей и Литвой. Строительство трубопровода общей протяженностью в 534 километра и мощностью в 11,2 млн. м 3 в сутки (на второй стадии) планируется начать уже в мае этого года. Стоит также обратить внимание, что реализации данных проектов уделяется большое внимание и на общесоюзном уровне, о чем свидетельствует принятие в мае 2014 года Отчета ЕК о Европейской стратегии по энергетической безопасности 95. Особенность данного документа заключается в том, что он преимущественно сосредотачивается на проблеме сырьевой зависимости ряда государств ЕС от Российской Федерации, в особенности, стран Балтии и Восточной Европы. Сохранение подобного положения представляет, согласно Отчету, угрозу дальнейшему стабильному экономическому росту ЕС, в связи с чем инфраструктурным проектам в регионе Балтийского моря отдается в документе высокий приоритет. Наконец, ключевым документом с точки зрения формирования общей политики Европейского Союза в области энергетики на сегодняшний день является принятый 25 февраля 2015 года «Пакет по энергетическому союзу» 96. Основной целью данной инициативы является завершение процесса конструирования наднациональной политики, которая позволяла бы обеспечивать интересы Евросоюза как крупного потребителя природных ресурсов. С целью создания общего энергетического пространства, согласно базовому сообщению Европейской Комиссии, необходимо осуществлять работу сразу в пяти тесно связанных между собой измерениях, а именно:  Энергетическая безопасность, солидарность и доверие;  Полностью интегрированный европейский энергетический рынок;  Энергоэффективность;  Декарбонизации экономики;  Исследования, инновации и конкурентоспособность. Во вступительной части базового сообщения ЕК отмечается, что на сегодняшний день ЕС импортирует до 53% всей потребляемой им энергии, что равняется 400 млрд. евро. Более того, отмечается практически полная зависимость ряда стран-членов от единственного поставщика природного газа, что выдвигает вопросы энергетической безопасности на передний план. С этой целью планируется наделение Комиссии полномочиями по проверке новых заключаемых соглашений между членами ЕС и третьими странами на предмет 95 Communication from the Commission to the European Parliament and the Council European Energy Security Strategy. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:52014DC0330&from=EN” (Accessed: 18.04.2016) 96 Energy Union Package. URL: “http://eur-lex.europa.eu/resource.html?uri=cellar:1bd46c90-bdd4-11e4-bbe101aa75ed71a1.0001.03/DOC_1&format=PDF” (Accessed: 18.04.2016) 40

соответствия установленным в Союзе нормам. Также, планируется создать механизмы солидарности, которые позволяли бы странам осуществлять обмен энергоносителей в случае возникновения кризисных ситуаций, связанных с перебоями поставок. Наконец, в документе отмечается стремление к налаживанию связей с другими поставщиками природного газа (такими как Азербайджан и Туркмения), а также восстановлению отношений с Российской Федерацией, которая на сегодняшний день лишилась статуса стратегического партнера. Пожалуй, наибольшее число противоречий в отношениях между российскими компаниями и европейской стороной сегодня вызывают процессы, связанные с либерализацией энергетических рынков в странах-членах ЕС. Курс на привнесение рыночных механизмов в газовую отрасль и электроэнергетику с целью повышения конкуренции и контролирования ценообразования был взят европейскими странами еще в начале 1990-х годов, а самые последние изменения в данной области относятся к 2007 году, когда был принят очередной пакет законодательных актов, так называемый Третий энергетический пакет. Принятию данных документов предшествовало два других этапа, целью которых было открытие доступа к электрическим и газотранспортным магистралям для третьих сторон, а также повышение прозрачности предоставляемой информации о транспортных мощностях. Третий энергетический пакет, вступивший в силу в сентябре 2009 года, включает в себя следующие нормативно-правовые акты:  Газовая директива ЕС (Directive 2009/73/EC);  Электроэнергетическая директива ЕС (Directive 2009/72/EC);  Регламент о доступе к газовым сетям (Regulation № 715/2009);  Регламент о доступе к электроэнергетическим сетям (Regulation № 714/2009);  Регламент об Агентстве по сотрудничеству регулирующих органов (Regulation № 713/2009). Целью Третьего пакета, помимо указанных на предыдущих этапах, стало также создание единой европейской энергетической сети на основе системы планирования, которая имела бы национальный и общеевропейский уровень97. Помимо этого, пакет также предусматривает создание Агентства взаимодействия энергетических регуляторов (Agency for the Cooperation of Energy Regulators, ACER), органа с широкими консультативными полномочиями, и Европейской сети операторов систем транспортировки газа и электроэнергии (European Network for Transmission System Operators for Gas/Electricity, ENTSO), которая занимается планированием развития общеевропейской энергетической сети. Однако, наиболее существенным и, вместе с тем, спорным моментом с точки зрения 97 Гудков И.В. Третий энергетический пакет Европейского союза / И.В. Гудков // Нефть, газ и право. – 2010. №3. – С. 59 41

российского Газпрома98 является политика по разделению активов вертикально интегрированных предприятий, также известная как “unbundling”. Данная практика предполагает отделение процессов производства, транспортировки и распределения природного газа и электроэнергии от крупных компаний. Дело в том, что на момент принятия энергетического пакета большая часть активов находилась в руках крупных газовых и электроэнергетических компаний, что тем самым ограничивало доступ третьих сторон 99. Сама Европейская Комиссия настаивала на более жестком варианте имущественно-правового разделения активов (ownership unbundling), которое предполагало продажу крупными компаниями активов транспортных сетей третьим сторонам. Однако, ряд государств Европейского Союза, в том числе и таких крупных энергетических игроков, как Германия, выступали против развития событий по подобному сценарию, поскольку, согласно их позиции, имуще ст венно-правово е разделение акт ивов спо собно нарушит ь функционирование всей энергетической сферы, которая основывается на взаимных обязательствах крупных компаний 100. Именно по инициативе Германии и солидарных с нею членов и были разработаны альтернативные опции: независимый системный оператор (independent system operator) и независимый транспортный оператор (independent transmission system operator), позволяющие компаниям сохранить собственность над транспортными сетями при условии передачи их управления третьему юридическому лицу. Реализация политики ЕС по разделению активов вертикально интегрированных компаний с момента вступления в силу Третьего энергетического пакета начала особенно активно проводиться Прибалтийскими государствами. Подобная реакция обусловлена, как уже упоминалось в предыдущей главе, трудностью совместного исторического опыта стран Балтии и России. Более того, практически полная зависимость энергетических систем данных республик от потенциально враждебного с их точки зрения восточного соседа создает ощущение уязвимости, в связи с чем позиция ЕК по вопросу энергетической безопасности получает в их лице дополнительную поддержку. Наконец, с учетом приведенной выше информации крайне негативно правительствами Латвии, Литвы и Эстонии воспринимается активное присутствие российского Газпрома на газовом рынке данных государств, которое было обеспечено за счет приобретения активов национальных газовых компаний. Согласно данным, приводимым компаниями, по состоянию на 2013 год Газпром выступал в качестве одного из главных инвесторов и владел значительными активами в таких компаниях, как Eesti Gaas (37%), Latvias Gaze (34%) и Lietuvos Dujos 98 Там же, С. 61 99 Романова, Т.А. «Третий пакет» и будущее «Газпрома». URL:” http://www.globalaffairs.ru/number/n_9959” (Дата обращения: 20.04.2016) 100 Там же 42

(37%)101. Среди исследователей также существует точка зрения, согласно которой Газпром владеет почти 50% Eesti Gaas и Latvias Gaze, благодаря компании Itera Latvija, которая предположительно активно финансируется российской стороной 102. Наиболее агрессивную политику при либерализации собственного газового рынка проводила Литовская Республика. Из трех доступных опций руководством страны был избран наиболее жесткий вариант имущественно-правового разделения активов, которое предполагало разделение активов компании Lietuvos Dujos на транспортный и распределительный компоненты. При этом Газпром лишался прав собственности на газотранспортную систему Литвы. Полномочия по распределению энергии, согласно решению правительства, предполагалось передать новой газотранспортной компании к октябрю 2014 года. В свою очередь, в 2012 году Газпром подал иск в арбитражный суд при Ассамблее ООН в ответ на предпринимаемые литовской стороной меры, которые воспринимались компанией как нарушение положений договора о защите инвестиций, подписанного между Россией и Литвой в 1999 году 103. По результатам разбирательства между сторонами было достигнуто промежуточное соглашение, согласно которому Литва продолжит курс на либерализацию рынка, а Газпром сохранит за собой право на обращение в арбитраж. На сегодняшний день транспортировкой природного газа на территории Литовской Республики занимается компания Amber Grid, в то время как функции по распределению перешли в сферу компетенции дочернего предприятия Duju Skirstymo Operatorius. За компанией Lietuvos Dujos остались только функции импорта природного газа. Российский Газпром вышел из уставного капитала литовских компаний, полностью продав свои активы за 121 млн. евро104. В отличие от Литовской Республики, Эстония и Латвия стремились извлечь выгоду из сложившейся ситуации, что представлялось для них возможным ввиду наличия в энергетическом пакете ЕК оговорки для стран, чьи энергосистемы не входят в единую систему ЕС. Оба государства изначально предпочли создание независимого транспортного оператора с целью либерализации своих газовых рынков, варианта, который позволял бы Газпрому сохранить права собственности на систему транспортировки ресурсов. Однако, в январе 2012 года, следуя литовскому примеру, парламент Эстонской Республики принял решение об имущественно-правовом разделении, которое завершилось в 2015 году покупкой 101 Grigas, Agnia. Energy policy: the Achilles heel of the Baltic States / Agnia Grigas // Studies & Reports. 2013. № 98. - P. 68 102 Ibid. 103 Hyndle-Hussein, J. Russia-Lithuania: towards a normalisation of gas relations? URL: “http://www.osw.waw.pl/en/publikacje/analyses/2014-06-04/russia-lithuania-towards-a-normalisation-gas-relations” (Accessed:21.04.2016) 104 Hyndle-Hussein, J. Gazprom sells out its assets in Lithuania. URL: “http://www.osw.waw.pl/en/publikacje/analyses/2014-06-25/gazprom-sells-its-assets-lithuania” (Accessed:21.04.2016) 43

Elering AS 37% акций владельца транспортной сети Võrguteenus Valdus у российского Газпрома105, а также 10% акций у связанной с ним Itera Latvija106. В свою очередь, парламент Латвийской Республики, желая максимально воспользоваться своим положением, отложил реализацию энергетического пакета. Однако, в феврале 2016 года Комитетом по сельскому хозяйству, окружающей среде и региональной политике Латвии было принято решение о разделении активов компании Latvijas Gaze, которое должно произойти к концу декабря 2017 года107. Как следует из приведенной выше информации, для большинства стран Европы как потребителей энергетических ресурсов вопрос безопасности поставок всегда занимал центральное место, поскольку напрямую влиял на возможности дальнейшего роста экономики государств. Обладая значительным экономическим и при этом относительно низким политическим влиянием на международной арене, Европейское Экономическое Сообщество (а вслед за ним и Европейский Союз) стремился объединить зачастую расходившиеся интересы своих членов путем формирования общей энергетической политики. При этом до конца XX века необходимость консолидации интересов в данном направлении диктовалась чисто экономическими соображениями, что обуславливалось нежеланием большинства членов лишаться своей автономии в сфере энергетики. Только в середине 2000-х годов с ростом зависимости ЕС от импорта ресурсов, а также включения в его состав целого ряда государств Центральной и Восточной Европы приходит осознание невозможности самостоятельного решения данных проблем. Однако, вместе с включением новых участников большую важность приобретает фактор сырьевой зависимости от России, что дает толчок к политизации Европейским Союзом вопросов, связанных со сферой энергетики. Смещение акцента в сторону конкуренции с российской стороной также отражено в официальных документах и инфраструктурных проектах ЕС для Балтийского региона, нацеленных на создание единого рынка и обеспечение безопасности поставок ресурсов. Учитывая наличие трудностей в отношениях между Россией и Прибалтийскими государствами, последние начали очень активно претворять в жизнь инициативы ЕК, что, безусловно, негативно сказывается на возможностях развития сотрудничества в данном регионе. 3.2 Энергетическая политика РФ и ее влияние на нефтегазовый рынок При рассмотрении деятельности Европейского Союза по выработке единой позиции в 105 Elering acquires Gazprom’s 37 % stake in Estonian gas transmission network. URL: “http://www.balticcourse.com/eng/energy/?doc=107564” (Accessed: 21.04.2016) 106 Elering bought Itera Latvija's 10% stake. URL: “http://www.baltic-course.com/eng/energy/?doc=111021” (Accessed: 21.04.2016) 107 Legislative proposals call for postponement of Latvijas Gaze company's unbundling. URL: http://www.balticcourse.com/eng/energy/?doc=113070 “” (Accessed: 21.04.2016) 44

нефтегазовой сфере в отношении третьих государств был сделан ряд выводов, согласно которым конфронтационная направленность формируемой с 1970-х годов наднациональной политики значительно ограничивает возможности сотрудничества на энергетических рынках стран Балтии. Данный раздел исследования предполагает проведение анализа политики Российской Федерации как одного из ключевых игроков в данном субрегионе. На наш взгляд, эволюция энергетической политики российского государства, особенно в первые годы после распада Советского Союза, должна рассматриваться также и через призму двусторонних отношений с Европейским Союзом, который постепенно приобретал статус основного потребителя российских ресурсов. Действительно, рассматривая энергетическую составляющую внешней политики Российской Федерации в первые годы ее существования, стоит обращать внимание на то, что государство в изучаемый период проходило через стадию трансформации своей экономики. Помимо этого, приходилось также приспосабливаться к новым реалиям, складывавшимся в энергетической отрасли, и прежде всего к образованию транзитных государств в лице Украины, Белоруссии и стран Балтии. Выйдя из состава СССР, бывшие республики унаследовали развитую инфраструктуру, а также нефтеналивные порты (в случае Прибалтийских государств), что лишало Россию возможности напрямую осуществлять поставки своих ресурсов как в страны Западной, так и Центрально-Восточной Европы. Естественно, такое положение ставило под угрозу интересы российского государства как крупного производителя энергии, для которого надежность поставок ресурсов покупателям имеет большое значение для получения прибыли. Данная проблема нашла свое отражение в принятой в 1995 году «Энергетической стратегии России на период до 2010 года» 108, одном из первых документов, регламентирующих политику государства в указанной сфере. В качестве основных приоритетов Стратегия выделяла, прежде всего, преодоление недостатка инвестиций в топливно-энергетический комплекс страны, повышение эффективности потребления энергии и энергосбережение. Вместе с тем, документ также уделял значительное внимание вопросу транзита через третьи страны, что обуславливало включение в него положения о расширении возможностей экспорта российских энергоресурсов. Отчасти данную задачу предполагалось решать путем разработки новых газовых месторождений Ямала, Восточной Сибири и Дальнего Востока, ресурсы которых также будут использоваться для дальнейшей газификации сельских регионов страны. Помимо этого, после принятия Энергетической стратегии руководством начинается реализация инфраструктурных проектов, целью которых было перенесение львиной доли экспорта природных ресурсов на территорию России. В 108 Боровский, Ю.В. Энергетическая политика России на международной арене / Ю.В. Боровский // Вестник МГИМО. - 2012. № 6(27). - С. 41. 45

1997 году было принято решение о строительстве Балтийской трубопроводной системы (БТС), которая должна была соединять крупные месторождения с российскими портами на Балтике. Строительство трубопровода было закончено в 2006 году (третья очередь), и его пропускная мощность в итоге составила 65 млн. тонн 109. Таким образом, России удалось изменить существующий баланс в экспорте природных ресурсов в регионе: в период с 2003 по 2007 годы экспорт через российские порты в Балтийском море (крупнейшим из которых стал Приморск) возрос с 21 до 75,2 млн. тонн сырой нефти 110. Вообще, исследователями отмечается формирование в данный период особой позиции российского руководства в отношении энергии, отличной от устоявшейся позиции в странах Западной Европы. В отличие от ЕС, который в большинстве случаев придерживался рыночного подхода в отношении энергоресурсов, где они, прежде всего, играли роль товара, Россия в своей Энергетической стратегии подчеркивает важность топливно-энергетического комплекса для дальнейшего процветания государства в целом, что, по сути, отражает геополитический подход, основанный на принципах реализма, в котором природные ресурсы играют роль инструмента в достижении поставленных целей 111. Свое дальнейшее развитие данные идеи получили в «Энергетической стратегии России до 2020 года», которая была принята распоряжением правительства в 2003 году. В разделе о внешней энергетической политике указывается, что деятельность руководства должна быть направлена на переход страны к роли «самостоятельного участника мирового оборота энергетических товаров, проводящего независимую политику на мировых энергетических рынках» 112. В соответствии с изложенным в документе приоритетом были выбраны следующие цели государства в области энергетики на международной арене 113:  укрепление позиций России на мировых энергетических рынках, максимально эффективная реализация экспортных возможностей отечественного ТЭК, рост конкурентоспособности его продукции и услуг на мировом рынке;  недискриминационный режим внешнеэкономической деятельности в энергетическом секторе, включая доступ российских энергетических компаний к зарубежным рынкам энергоресурсов, финансовым рынкам, передовым энергетическим технологиям. Основным документом, регламентирующим политику РФ в сфере энергетики, на 109 Зверев, Ю.М. Проблемы конкуренции и кооперации в топливно-энергетическом комплексе Балтийского региона / Ю.М. Зверев // Балтийский регион. 2010. №1. - С. 1 110 Там же, С. 2 111 Quast, O., Locatelli, C. Russian natural gas policy and its possible effects on European gas markets / O. Quast, C. Locatelli // Energy Policy. 1997. № 2(25). – P. 126 112 Распоряжение Правительства РФ № 1234-р от 28 августа 2003 г. «Об утверждении Энергетической стратегии РФ на период до 2020 г.». URL: “http://www.rosteplo.ru/Npb_files/npb_shablon.php?id=25” (Дата обращения: 27.04.2016) 113 Там же 46

сегодняшний день является «Энергетическая стратегия России на период до 2030 года» 114, принятая распоряжением Правительства Российской Федерации 13 ноября 2009 года, и ее пересмотренная версия, рассчитанная до 2035 года. Прежде всего, в данном документе утверждается, что Россия в указанный период будет оставаться одним из ключевых игроков не только на европейском, но также и на мировом рынке энергоресурсов, поскольку занимает ключевые позиции по добыче многих углеводородов. При этом основополагающим принципом будет сохранение стабильных отношений с традиционными потребителями российских энергоресурсов и формирование столь же устойчивых отношений на новых энергетических рынках. Таким образом, по состоянию на 2009 год для российского руководства приоритетным оставалось сохранение и развитие отношений с европейскими потребителями, а также освоение новых рынков в странах Азиатско-Тихоокеанского региона. Последние годы ознаменовались целым рядом значительных изменений на международной арене, в связи с чем правительством Российской Федерации было принято решение о введении корректировок в текущую версию энергетической стратегии и ее пролонгацию до 2035 года. Основной идеей в новом проекте становится переход от ресурсносырьевого к ресурсно-инновационному развитию топливно-энергетического комплекса, которое должно опираться на использование отечественного инновационного потенциала 115. Исходя из заявленной цели, новое издание Энергетической стратегии предполагает последовательное решение нескольких задач, к числу которых относятся: диверсификация экспортных поставок, которая предполагает не только выход на новые рынки, но и строительство новых маршрутов; и повышение конкурентоспособности российских компаний на внешнем рынке. Более того, в качестве главного внешнего вызова для энергетики России указывается ужесточение конкуренции на внешних энергетических рынках. Таким образом, Энергетическая стратегия до 2035 года представляет собой реакцию российского руководства как на спад мировых цен на энергоносители, так и на кризис в отношениях с ЕС. В то время как страны Запада стремятся диверсифицировать источники энергии и поставщиков с целью снижения зависимости от российских углеводородов, восточный сосед, в свою очередь, предпринимает попытки расширения экспорта, чтобы избежать зависимости от Европы как главного покупателя. Следующим нормативно-правовым документом, определяющим направления развития российского топливно-энергетического комплекса, является разрабатываемая Министерством энергетики РФ Доктрина энергетической безопасности. Данный проект 114 Распоряжение Правительства РФ № 1715-р от 13 ноября 2009 г. «Об утверждении Энергетической стратегии РФ на период до 2030 г.». URL: “http://minenergo.gov.ru/node/1026 ” (Дата обращения: 27.04.2016) 115 Глобальная энергетика и геополитика (Россия и мир) / под ред. д.э.н. Шафраника Ю.К. – М.: ИД «Энергия», 2015. С. - 29 47

соответствует общей идеологии Стратегии национальной безопасности России до 2020 года и его принятие позволит обеспечить целостность системы стратегических документов, определяющих развитие топливно-энергетического комплекса России. Так, в Доктрине дается определение национальной энергетической безопасности, которая является «частью национальной безопасности страны, зависящей от энергетического фактора, обеспечения количества (объема), качества (экономичности и надежности) и конструктивности (организованности) энергоснабжения потребителей»116. В кач е с т в е ж е о с н о в н ы х внешнеполитических и внешнеэкономических угроз энергетической безопасности в документе приводятся «односторонние, дискриминационные или враждебные действия иностранных государств, их сообществ, национальных и транснациональных компаний в отношении российской энергетики и энергетических интересов России» 117. По сути, проект Доктрины в очередной раз подчеркивает важнейшую роль топливно-энергетического комплекса в экономике страны и её национальной безопасности. Однако, в отличие от других нормативных документов, посвященных вопросам энергетики, Доктрина явно подчеркивает угрозы, исходящие от зарубежных стран, в том числе и от ЕС, таким образом, подчеркивая сдвиг в двусторонних отношениях в сторону конфронтации. Как отмечает российский исследователь С.З. Жизнин, применительно к странам Европейского Союза стратегический интерес России состоит как в укреплении позиций отечественных производителей энергоресурсов, так и в параллельном расширении экспортных потоков118. Ключевым из реализуемых проектов в данный период является, пожалуй, проект Северного потока, который представляет из себя магистральный газопровод, проходящий по дну Балтийского моря и соединяющий Россию со странами Центральной Европы в обход транзитных государств (в том числе и стран Балтии). Официально строительство газопровода началось в декабре 2005 года после создания компании North European Gas Pipeline, которая в 2006 году была переименована в Nord Stream. Северный поток обладает протяженностью в 1204 километра и проходит от бухты Портовая в районе Выборга до Любмина близ Грайфсвальда, в то время как его мощность составляет 55 млн. м 3 в год (после введения в строй второй ветки)119. В процессе строительства газопровода возникло большое количество возражений со стороны транзитных стран, в том числе и Прибалтийских государств, которые опасались, что расширение российским Газпромом своих экспортных путей предоставит ему дополнительные рычаги давления. В частности, 116 О доктрине энергетической безопасности России / В.В. Бушуев [и др] // Экономика региона. 2012. №2. – С. 42 117 Там же, С. 43 118 Жизнин, С.З. Российская энергетическая дипломатия и международная энергетическая безопасность (геополитика и экономика) / С.З. Жизнин // Балтийский регион. 2010. №1. – С. 9 119 Северный поток. URL: “https://lenta.ru/lib/14160423/” (Дата обращения: 27.04.16) 48

Эстония в 2007 году отказалась допустить в свои территориальные воды исследовательские суда Nord Stream, несмотря на то, что ей, как и двум другим республикам, было предложено проложить часть магистрали в пределах ее экономической зоны. Существует точка зрения, согласно которой изначально крайне негативная риторика стран Балтии в отношении реализуемого проекта завела их в своего рода дипломатический тупик, который уже не позволял им принять предложение российской стороны, даже несмотря на очевидные материальные выгоды120. В 2009 году Россия начала строительство Балтийской трубопроводной системы — 2 (БТС — 2), маршрут которой пролегает через Унечу (Брянская область) до Смоленской, Тверской и Новгородской области с конечным пунктом в порту Усть-Луга. Запуск системы состоялся в 2012 году, и мощность первого пускового комплекса составила 30 млн. тонн. Ожидается, что расширение российской стороной системы нефтепроводов в регионе Балтийского моря в перспективе позволит ей вовсе отказаться от транспортировки нефти посредством «Дружбы», тем самым окончательно сместив акцент в регионе Балтийского моря на российские порты 121. Со второй половины 2000-х годов, как уже упоминалось выше, наблюдается первый виток обострения отношений в сфере энергетики между Российской Федерацией и Европейским Союзом. Данный период характеризуется наличием критики в отношении внешнего измерения российской энергетической политики, и в частности, применительно к Прибалтийским государствам. Западными исследователями подчеркивается чрезмерная политизация Россией вопросов, связанных с энергетикой, которая выражается в оказании давления на страны Балтии в случае возникновения каких-либо политических конфликтов. Так, в 2003 году российская компания «Транснефть» прекратила поставки сырой нефти в латвийский порт Вентспилс через северную ветку трубопровода «Дружба», мотивируя это неудовлетворительным состоянием самого нефтепровода. Поставки энергоресурсов в Вентспилс были перенаправлены через порты России на Балтике, в частности, Приморский морской порт. В 2006 году, после аварии на другом участке нефтепровода были полностью прекращены поставки нефти на Мажейкяйский нефтеперерабатывающий завод (Mazeikiu Nafta) в Литовской республике. В результате проведенного Транснефтью расследования на аварийном участке трубы было принято решение снизить давление на северной ветке трубопровода и тем самым полностью остановить поставки сырой нефти в Литву. В то же самое время, в среде западных исследователей доминирует мнение о том, что решение о 120 Межевич, Н.М. Энергетика в Балтийском регионе. Отношения России и стран Прибалтики. URL: “http://imhoclub.lv/ru/material/energetika_v_baltijskom_regione/page/2” (Дата обращения: 27.04.16) 121 Socor, Vladimir. Russia completing Baltic pipeline system construction, reducing Druzhba pipeline flow. - URL: “http://www.eurodialogue.eu/Russia-Completing-Baltic-Pipeline-System-Construction-Reducing-Druzhba-PipelineFlow” (Accessed: 3.04.2016) 49

прекращении поставок нефти через «Дружбу» продиктовано политическими мотивами: в частности, инцидент 2006 года произошел сразу после того, как литовская сторона отказалась продавать активы Mazeikiu Nafta российским нефтяным компаниям, отдав предпочтение польской PKN Orlen122. Примечательна в данной ситуации точка зрения Андрея Белого 123, согласно которой наличие политических мотивов в действиях Транснефти хоть и представляется очевидным, все же содержание нефтепровода в последние годы стоило компании дополнительных издержек и оказывалось нерентабельным, в связи с чем ее руководство, возможно, и не планирует осуществлять ремонт трубопровода. Другим спорным моментом в отношениях между Россией и Прибалтийскими государствами является политика Газпрома по формированию цен на природный газ. Со стороны Эстонской, Латвийской и Литовской республик, а также ряда других государств Центрально-Восточной Европы неоднократно звучат заявления об отсутствии прозрачности в ценовой политике государственной российской компании и ее зависимостью от текущего состояния двусторонних отношений с каждой из стран. В связи с этим Европейский Союз добивается от Газпрома большей прозрачности при заключении контрактов на поставки природного газа, а также перехода к другой рыночной модели формирования цен на ресурсы. Действительно, российский экспортер предпочитает не предоставлять информацию о том, как формируются цены на газ для зарубежных покупателей, и конкретные цифры зачастую становятся известны только в случае возникновения энергетических конфликтов. Вместе с тем, как показывает практика, наиболее низкие цены на российский газ получают главные стратегические партнеры Российской Федерации, такие как Белоруссия, Армения и Приднестровье, в то время как Польша, некоторые страны бывшей Югославии и Прибалтийские республики платят в среднем более высокую цену, даже несмотря на свою географическую близость к производителю, как в случае последних 124. Исходя из этого, механизмы, используемые Газпромом для выведения цен на голубое топливо для каждого конкретного покупателя, получили в среде специалистов шуточное название «формулы любви»125. Стоит, однако, обратить также внимание на то, что предложения европейской стороны об изменении механизма определения цены на природный газ не предоставляют взаимовыгодной альтернативы и учитывают только интересы ЕС и сложившиеся в данном интеграционном объединении реалии. На сегодняшний день, ввиду отсутствия единого 122 Зверев, Ю.М. Указ. соч. 123 Belyi, A.V. Transnational Gas Markets and Euro-Russian Energy Relations / Andrei V. Belyi - Palgrave Macmillan UK, 2015, - P. 136 124 EU energy in figures 2012: statistical pocketbook / European Commission Energy DG, 2012. – P. 22 125 Формула любви. Почему европейцы покупают российский газ по разным ценам. URL: “https://lenta.ru/articles/2014/06/23/price/” (Дата обращения: 27.04.16) 50

рынка газа, существует две основные рыночные модели ценообразования: определение на основе спроса и предложения, или англосаксонская модель, и определение на принципах топливного замещения, где в качестве замещающих энергетических товаров обычно используется нефть или нефтепродукты. Что касается рынка Европы, то здесь с 1970-х годов действует некая гибридная система, которая сочетает в себе элементы вышеупомянутых моделей. С одной стороны, большая часть спроса стран-членов ЕС на природный газ удовлетворяется за счет долгосрочных контрактов с нефтяной индексацией с крупными поставщиками, к числу которых относится также и Газпром. Более того, заключение этих контрактов зачастую производится на основе гронингенского принципа ценообразования, или так называемого принципа «бери или плати». С другой стороны, на территории Союза также действуют распределительные хабы, где продажа голубого топлива производится по спотовым ценам. Крупнейшим из таких газораспределительных центров является Центрально-Европейский газовый хаб в Баумгартене (Австрия), который выгодно располагается на пересечении транзитных газопроводов. Как отмечает Сергей Комлев, англосаксонская модель ценообразования не совместима с твердыми обязательствами поставщика на продолжительный срок, вследствие чего Европейский Союз на сегодняшний день прилагает усилия по созданию новых механизмов 126. Однако, по мнению исследователя, это приведет к разрушению сложившейся на сегодняшний день системе, которая доказала свою способность к удовлетворению потребностей европейских потребителей 127. Наконец, предпринимаемые странами Балтии меры по реализации положений Третьего энергетического пакета, вступившего в силу в 2009 году, представляют собой еще один эпизод, оказывающий влияние на энергетическую политику России на международной арене, и в частности на политику крупных копаний-экспортеров газа. Энергетический пакет содержит в себе несколько установок по открытию национальных рынков природного газа и электроэнергии, которые значительно ограничивают возможности Газпрома преследовать свои интересы в регионе Балтийского моря. Это, прежде всего, политика разделения активов вертикально-интегрированных предприятий, которая в случае Латвии, Литвы и Эстонии предполагает продажу российской компанией своих активов в операторах национальных газотранспортных сетей. Помимо этого, положение об экстерриториальности данного законодательного пакета, получившее неофициальное название «газпромовская оговорка» (Gazprom clause), гласит, что ни одна компания, созданная за пределами ЕС, не может контролировать транспортную инфраструктуру на территории Союза без прохождения процедуры разделения активов. При всем этом стоит отметить, что ответные шаги со стороны российской 126 Комлев, С.Л. Газовое моделирование / С.Л. Комлев // Газпром. 2012. №3. – С. 13 127 Там же, С. 14 51

нефтегазовой компании вопреки ожиданиям не были продиктованы чисто геополитическими соображениями128. В частности, обращение Газпрома в международный арбитраж по делу о нарушении двусторонних соглашений о защите инвестиций в ответ на проводимую литовским правительством политику по имущественно-правовому разделению активов национального оператора Lietuvos Dujos является наглядным примером использования имеющихся в распоряжении правовых методов. В то же самое время, после принятия Третьего энергетического пакета Газпром принимает решение о пересмотре своей политики ценообразования, вводя в нее элементы англосаксонской модели, такие как заключение контрактов на поставки природного газа по спотовым ценам, а также введение исключений в принцип «бери или плати». Несмотря на тот факт, что сами представители Газпрома объясняют свою позицию снижением мирового спроса на энергоносители, некоторые исследователи утверждают, что подобные меры являются элементами проактивной политики российского экспортера, который неизбежно будет адаптироваться к новым реалиям европейского рынка129. Подводя итоги данной части исследования, можно сделать вывод, что энергетическая политика основных акторов в лице Европейского Союза и Российской Федерации применительно к Прибалтийскому субрегиону не создает дополнительных условий для развития взаимовыгодного сотрудничества. Это вызвано, прежде всего, наличием у обеих сторон противоположных друг другу теоретических подходов к энергетической политике. С одной стороны, мы имеем ЕС, который, реализуя свою линию на создание единого энергетического пространства, опирается преимущественно на категории рынка, в рамках которых природные ресурсы имеют статус одного из товаров. В то же самое время, для Ро ссии, которая является крупным экспортером энергоно сителей, вопро сы недискриминационного доступа на внешние рынки тесно связаны с общим экономическим благополучием государства. Это, в свою очередь, обуславливает преобладание у российского руководства реалистических взглядов при формировании внешней энергетической политики. Сдвиг в сторону конфронтации наблюдается также и у ЕС, который, реализуя свою линию на создание единого рынка и снижение зависимости от поставок ресурсов из России, стремится расширить свои полномочия как наднационального объединения. Применительно к странам Балтии политика ЕС позволила достичь значительного прогресса в плане интеграции их энергетических рынков в общеевропейскую систему, которая будет продолжаться путем реализации в ближайшие годы целого ряда инфраструктурных проектов, таких как GIPL, 128 Romanova, T. Is Russian Energy Policy towards the EU Only about Geopolitics? The Case of the Third Liberalisation Package. URL: “http://dx.doi.org/10.1080/14650045.2016.1155049” (Accessed: 27.04.2016) 129 Konoplyanik, A.A. Russian gas at European energy market: Why adaptation is inevitable / A.A. Konoplyanik // Energy Strategy Reviews. 2012. №1. P. – 54 52

BalticConnector, а также строительство регионального СПГ-терминала. Российская сторона, интересы которой в Прибалтийских государствах представлены компанией Газпром, сохраняет свое присутствие на их нефтегазовых рынках и продолжает реализацию своих интересов ввиду отсутствия здесь высокой конкуренции. 53

Заключение Центральное место в данном исследовании занимают проблемы конкуренции и перспективы кооперации Российской Федерации и Европейского Союза как основных акторов на нефтегазовом рынке государств Прибалтики. На основе изученной выше информации и сделанных промежуточных выводов представляется необходимым перейти к общему подведению итогов в данной части исследования. Прежде всего, для выполнения поставленной перед автором цели были рассмотрены теоретические аспекты межгосударственного экономического сотрудничества и определена роль национальных интересов в его развитии. Теоретическую основу магистерской работы составила концепция неореализма, которая породила большое количество направлений, так или иначе уделяющих внимание вопросам кооперации акторов на мировой арене. К их представителям относятся как сторонники структурного реализма Кеннета Уолтса, скептически настроенные к возможностям взаимодействия стран на не конфронтационной основе, так и представители более мягкого «оборонительного реализма», которые допускают возникновение подобных механизмов даже в условиях отсутствия иерархии в мире. Доминирующей, однако, является позиция, согласно которой кооперация и международные институты являются вторичными по отношению к интересам государства, и поэтому обретают вес только тогда, когда акторы выражают свое намерение следовать нормам. Свое подтверждение на практике данная позиция находит при определении основных интересов внешних акторов в нефтегазовой отрасли Прибалтики, в качестве которых выступают Россия и Евросоюз. Обладая относительно низким политическим влиянием на международной арене как интеграционное объединение, Европейское Экономическое Сообщество (а вслед за ним и Европейский Союз) стремился объединить зачастую расходившиеся интересы своих членов с целью формирования общей позиции в области энергетики и ее трансформацию в один из элементов внешней политики Союза. При этом, как показали результаты исследования, в достижении своих целей Евросоюз полагался не только на рыночные механизмы. До конца XX века необходимость консолидации интересов в нефтегазовой отрасли диктовалась чисто экономическими соображениями, необходимостью создания единого рынка. При столкновении интересов ЕС с Российской Федерацией и повышением роли последней в мировой торговле энергоносителями, стал намечаться явный уклон в сторону геополитических интересов, который наглядно проявил себя на третьем этапе либерализации рынков и в политике диверсификации источников поставок. Наиболее активно инициативы ЕС применялись на практике странами Балтии, чьи энергосистемы до недавнего времени были практически полностью завязаны на поставках 54

нефти и природного газа от восточного соседа. Учитывая крайне непростые отношения России и государств Прибалтики после распада Советского Союза и курс последних на отказ от исторического наследия, ставший частью их идентичности, политика республик в данном случае характеризовалась явной антироссийской риторикой. В конечном счете, это привело к сокращению присутствия российских компаний на нефтегазовом рынке стран Балтии. Более того, новый спад в отношениях, последовавший за Украинским кризисом 20132014 годов, привел к пересмотру основными сторонами своих долгосрочных стратегий в области энергетики. Так, Евросоюз принял очередной пакет документов, который должен завершить создание энергетического союза и значительно повысить роль наднациональных институтов при заключении новых договоров с третьими странами, и в частности, с РФ, которая на сегодняшний день потеряла статус стратегического партнера. В свою очередь, Россия пересмотрела ряд положений своей энергетической стратегии, которая на данный момент в качестве приоритетов выдвигает расширение экспортных маршрутов, выход на рынки Азиатско-Тихоокеанского региона и снижение зависимости экспорта от европейских рынков. Более того, в разрабатываемой на сегодняшний день концепции энергетической безопасности России, призванной выработать общее понимание специфики топливноэнергетического комплекса и связанных с ним политических аспектов, в качестве главного внешнего вызова указывается дискриминационная политика ряда европейских государств в отношении российских экспортных компаний. Однако, снижение присутствия российского бизнеса на энергетических рынках Литовской, Латвийской и Эстонской республик не ожидается в краткосрочной перспективе. Несмотря на процессы либерализации и диверсификации поставщиков, для Прибалтийских государств на данный момент не существует реальных альтернатив, позволивших бы полностью избавиться от поставок российского природного газа. Завершение первых крупных инфраструктурных проектов, таких как газовое соединение между Польшей и Литвой (GIPL), ожидается только к концу десятилетия, а мощность терминала сжиженного природного газа в Клайпеде является недостаточной для постоянного снабжения субрегиона голубым топливом. В то же время, кризис в российско-европейских отношениях привел к пересмотру позиций сторон касательно дальнейшего взаимодействия, которое отныне характеризуется довольно низким уровнем доверия. Следовательно, как Россия, так и ЕС в ближайшие годы будут стремиться вернуть предсказуемость двусторонним отношениям, однако, столкновение их интересов в сфере энергетики (в том числе и в странах Балтии) в конечном счете приведет к отказу от дальнейшего развития связей и уходу российских экспортеров с прибалтийского рынка. 55

Список использованных источников Нормативно-правовые акты 1. Baltic energy market interconnection plan. 6th progress report. July 2013 - August 2014. URL: “https://ec.europa.eu/energy/sites/ener/files/documents/20142711_6th_bemip_progress_r eport.pdf” (Accessed: 16.04.2014); 2. Communication from the Commission to the European Parliament and the Council European Energy Security Strategy. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legalcontent/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:52014DC0330&from=EN” (Accessed: 18.04.2016); 3. Communication from the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions - Second Strategic Energy Review: an EU energy security and solidarity action plan. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/? uri=CELEX:52008DC0781&from=EN” (Accessed: 16.04.2016); 4. Council Directive 2004/67/EC of 26 April 2004 concerning measures to safeguard security of natural gas supply. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legalcontent/EN/TXT/HTML/?uri=CELEX:32004L0067&from=EN” (Accessed: 16.04.2014); 5. Council Directive 2006/67/EC of 24 July 2006 imposing an obligation on Member States to maintain minimum stocks of crude oil and/or petroleum products. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/? uri=CELEX:32006L0067&from=EN” (Accessed: 16.04.2016) 6. Council Resolution of 17 September 1974 concerning a new energy policy strategy for the Community // Official Journal of the European Communities. 1975. № C153. pp. 0001 – 0002; 7. E n e r g y D e v e l o p m e n t G u i d e l i n e s f o r 2 0 0 7 - 2 0 1 6 . U R L : “https://gamyba.le.lt/en/company/about-us/national-energy-strategyneshttps://www.iea.org/policiesandmeasures/pams/latvia/name-31162-en.php” (Accessed: 4.04.2016); 8. Energy Union Package. URL: “http://eur-lex.europa.eu/resource.html? uri=cellar:1bd46c90-bdd4-11e4-bbe1-01aa75ed71a1.0001.03/DOC_1&format=PDF” (Accessed: 18.04.2016) 9. Green Paper - A European Strategy for Sustainable, Competitive and Secure Energy. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/? uri=CELEX:52006DC0105&from=EN” (Accessed: 16/04/2016); 56

10. Green Paper - Towards a European strategy for the security of energy supply. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/? uri=CELEX:52000DC0769&from=EN” (Accessed: 15.04.2016); 11. N a t i o n a l E n e r g y I n d e p e n d e n c e S t r a t e g y o f L i t h u a n i a . - U R L : “https://gamyba.le.lt/en/company/about-us/national-energy-strategy-nes” (Accessed: 4.04.2016); 12. Single European Act // Official Journal of the European Communities. 1987. № L169. pp. 0001 – 0015; 13. Treaty of Lisbon. Amending the treaty on European Union and the treaty establishing the European community. URL: “http://eur-lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/HTML/? uri=CELEX:12007L/TXT&from=EN” (Accessed: 17.04.2016); 14. Распоряжение Правительства РФ № 1234-р от 28 августа 2003 г. «Об утверждении Э н е р г е т и ч е с к о й с т р а т е г и и Р Ф н а п е р и о д д о 2 0 2 0 г. » . URL: “http://www.rosteplo.ru/Npb_files/npb_shablon.php?id= 2 5 ” ( Д а т а о б р а щ е н и я : 27.04.2016); 15. Распоряжение Правительства РФ № 1715-р от 13 ноября 2009 г. «Об утверждении Э н е р г е т и ч е с к о й с т р а т е г и и Р Ф н а п е р и о д д о 2 0 3 0 г. » . URL: “http://minenergo.gov.ru/node/1026 ” (Дата обращения: 27.04.2016). Статистические данные 1. EU energy in figures 2015: statistical pocketbook / European Commission Energy DG, 2015. – 228 p. Список использованной литературы Монографии 1. Belyi, A.V. Transnational Gas Markets and Euro-Russian Energy Relations / Andrei V. Belyi - Palgrave Macmillan UK, 2015, - 217 p.; 2. Gilpin, Robert. Global political economy: Understanding the international economic order / Gilpin, Robert. – Princeton university press, 2001. – 423 p.; 3. Gilpin, Robert, War and Change in World Politics / Gilpin, Robert // Cambridge University Press, 1981. – 261 p.; 57

4. Matláry, J. H. Energy Policy in the European Union / J. H. Matlary – Palgrave Macmillan, 1997. – 192 p.; 5. Waltz, Kenneth N. Theory of international politics / Waltz, K.N. – Addison-Wesley publishing company, 1979. – 241 p.; 6. Воробьева Л.М. Прибалтика на разломах международного соперничества. От нашествия крестоносцев до Тартуского мира 1920 г. / Воробьева Л.М. – М.: Издательство «ФИВ», 2013. – 536 с.; 7. Глобальная энергетика и геополитика (Россия и мир) / под ред. д.э.н. Шафраника Ю.К. – М.: ИД «Энергия», 2015. – 88 с.; 8. Ергин, Д. Добыча. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть / Ергин, Д. – М.: ДеНово, 1999. – 936 с.; 9. Конышев, В.Н. Современная американская политическая мысль: историография неореализма / Конышев, В.Н. – Спб.: Изд-во С.-Петерб. Ун-та, 2006, - 151 c.; 10. Страны и народы: научно-популярное географо-этнографическое издание в 20 томах. Советский Союз. Республики Прибалтики, Белоруссия, Украина, Молдавия / Г.М. Лаппо [и др.]; под ред. Г.М. Лаппо. – М.: Мысль, 1984. – 354 с.; 11. Федоров, Г.М., Корнеевец, В.С. Балтийский регион: социально-экономическое развитие и сотрудничество / Федоров, Г.М., Корнеевец, В.С. – Калининград, 1999. – 208 с.; 12. Цыганков, П.А. Теория международных отношений / Цыганков, П.А.: Учеб. пособие. – М.: Гардарики, 2003. – 590 с.; 13. Чешихин Е.В. Краткая история Прибалтийского края/ Чешихин Е.В. - Рига, 1894. – 80 с.; 14. Эрих, В.Н., Расина, М.Г., Рудин, М.Г. Химия и технология нефти и газа / Эрих, В.Н., Расина, М.Г., Рудин, М.Г. - Л.: Химия, 1977. – 408 с. Статьи в периодических изданиях 1. Glazer, C.L. Realists as Optimists: Cooperation as Self-Help / Glazer, C.L. // International Security. 1995. №3(19). – pp. 50 – 90; 2. Grieco J.M. Anarchy and the Limits of Cooperation: A Realist Critique of the Newest Liberal Institutionalism / J.M. Grieco // International Organisation. 1988. № 3(42). – pp. 485 – 507; 3. Grieco, J.M. Realist Theory and the Problem of International Cooperation: Analysis with an Amended Prisoner's Dilemma Model / Grieco, J.M. // Journal of Politics. 1988. №3(50). – pp. 600 – 624; 4. Grigas, Agnia. Energy policy: the Achilles heel of the Baltic States / Agnia Grigas // Studies & Reports. 2013. № 98. – pp. 65 – 86; 58

5. Hopf T. Polarity, The Offense Defense Balance, and War / Hopf, T. // The American Political Science Review. 1991. № 2(85). – pp. 475 – 493; 6. Jervis, R. Realism, Neoliberalism, and Cooperation: Understanding the Debate / Jervis, R. // International Security. 1999. №1(24). –pp. 42 – 63; 7. Konoplyanik, A.A. Russian gas at European energy market: Why adaptation is inevitable / A.A. Konoplyanik // Energy Strategy Reviews. 2012. №1. pp. 42 – 56; 8. McGowan, Francis. Putting energy insecurity into historical context: European responses to the energy crises of the 1970s and 2000s / Francis McGowan // Geopolitics. – 2011. №16. – pp. 486 – 511; 9. Quast, O., Locatelli, C. Russian natural gas policy and its possible effects on European gas markets / O. Quast, C. Locatelli // Energy Policy. 1997. № 2(25). – pp. 125 – 133; 10. Van Evera, S. Offense, Defense, and the Causes of War / Van Evera, S. // International Security. 1998. №4(22). – pp. 5 – 43; 11. Берендеев, М.В. Современные тренды стран Балтии в дискурсе идентичности: между суверенитетом и евроинтеграцией / М.В. Берендеев // Вестник Балтийского федерального университета им. И. Канта. 2013. № 6. – С. 50 – 57; 12. Боровский, Ю.В. Энергетическая политика России на международной арене / Ю.В. Боровский // Вестник МГИМО. - 2012. № 6(27). – С. 40 – 46; 13. Бушуев, В.В. О доктрине энергетической безопасности России / В.В. Бушуев [и др] // Экономика региона. 2012. №2. – С. 40 – 50; 14. Голяшев, А.В., Телегин, А.А. Развитие газовой инфраструктуры зарубежных стран Восточной Балтики как способ повышения их энергетической безопасности / А.В. Голяшев, А.А. Телегин // Балтийский регион. 2013. №2. – С. 51 – 72; 15. Гудков И.В. Третий энергетический пакет Европейского союза / И.В. Гудков // Нефть, газ и право. – 2010. №3. – С. 58 – 66; 16. Жизнин, С.З. Российская энергетическая дипломатия и международная энергетическая безопасность (геополитика и экономика) / С.З. Жизнин // Балтийский регион. 2010. №1. – С. 1 – 12; 17. Зверев, Ю.М. Проблемы конкуренции и кооперации в топливно-энергетическом комплексе Балтийского региона / Ю.М. Зверев // Балтийский регион. 2010. №1. – С. 1 – 8; 18. Карпов, В.П. Нефть и газ в промышленной политике СССР (России) / В.П. Карпов // Вестник Нижневартовского государственного университета. 2010. № 2. – С. 1 – 14; 19. Колева, Г.Ю. Нефть вместо угля: влияние венгерских событий 1956 г. на изменения в энергетической политике СССР / Г.Ю. Колева // Вестник Томского государственного университета. 2015. № 399. – С. 74 – 79; 20. Комлев, С.Л. Газовое моделирование / С.Л. Комлев // Газпром. 2012. №3. – С. 12 – 18; 59

21. Корнеевец, В.C Понятия «страны Балтийского региона» и «Балтийский регион» / В.С. Корнеевец // Космополис. - 2008. №2(21). - С. 68 – 77; 22. Ланко Д.А. Балтийский регион в международной политике: к вопросу о моделировании процесса регионализации / Д.А. Ланко // Studia Humanitatis Borealis. 2014. № 1. – С. 28 – 38; 23. Межевич, Н. М. К вопросу об идентификации понятия «Балтийский регион» / Н.М. Межевич // Псковский регионологический журнал. 2007. №5. – С. 14 – 17; 24. Славкина, М.В. Четыре лика советского нефтяного экспорта: основные тенденции развития в 1922-1990-е годы / М.В. Славкина // Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 7 (261). – С. 54 – 64; 25. Смирнов, В.А. К вопросу о роли малых стран в процессах переструктурирования постсоветского пространства / В.А. Смирнов // Балтийский регион. 2014. № 4 (22). – С. 48 – 56. Интернет-ресурсы 1. Analysis of costs and benefits of regional liquefied natural gas solution in the East-Baltic area, including proposal for location and technical options under the BEMIP. URL: “http://ec.europa.eu/energy/sites/ener/files/documents/20121123_lng_baltic_area_report.pdf ” (Accessed: 16.04.2016); 2. B a l t i c Energy Market Interconnection Plan. URL: “https://ec.europa.eu/energy/en/topics/infrastructure/baltic-energy-market-interconnectionplan” (Accessed: 16.04.2016); 3. Baltic energy market interconnection plan. 6th progress report. July 2013 - August 2014. URL: “https://ec.europa.eu/energy/sites/ener/files/documents/20142711_6th_bemip_progress_repo rt.pdf” (Accessed: 16.04.2014); 4. C h a t z o p o u l o s , I o a n n i s . T h e g e o p o l i t i c s o f t h e B a l t i c s t a t e s . - U R L : “http://www.rieas.gr/research-areas/2014-07-30-08-58-27/russian-studies/2082-thegeopolitics-of-the-baltic-states” (Accessed: 15.03.2016); 5. Druzhba pipeline. - URL: “https://www.pipelinesinternational.com/2009/09/18/druzhbapipeline/” (Accessed: 29.03.2016); 6. Elering acquires Gazprom’s 37 % stake in Estonian gas transmission network. URL: “http://www.baltic-course.com/eng/energy/?doc=107564” (Accessed: 21.04.2016); 7. Elering bought Itera Latvija's 10% stake. URL: “http://www.baltic-course.com/eng/energy/? doc=111021” (Accessed: 21.04.2016); 8. Hyndle-Hussein, J. Russia-Lithuania: towards a normalisation of gas relations? URL: “http://www.osw.waw.pl/en/publikacje/analyses/2014-06-04/russia-lithuania-towards-anormalisation-gas-relations” (Accessed:21.04.2016); 60

9. H y n d l e - H u s s e i n , J . G a z p r o m s e l l s o u t i t s a s s e t s i n L i t h u a n i a . U R L : “http://www.osw.waw.pl/en/publikacje/analyses/2014-06-25/gazprom-sells-its-assetslithuania” (Accessed:21.04.2016); 10. Legislative proposals call for postponement of Latvijas Gaze company's unbundling. URL: http://www.baltic-course.com/eng/energy/?doc=113070 “” (Accessed: 21.04.2016); 11. Medijainen, Eero. The Baltic Question in the Twentieth Century: Historiographic Aspects. U R L : “ h t t p s : / / w w w. e t i s . e e / F i l e / D o w n l o a d P u b l i c / F a i l _ B a l t i % 2 0 k %C3%BCsimus.pdf&type=application%2Fpdf” (Accessed: 15.03.2016); 12. Romanova, T. Is Russian Energy Policy towards the EU Only about Geopolitics? The Case of the Third Liberalisation Package. URL: “http://dx.doi.org/10.1080/14650045.2016.1155049” (Accessed: 27.04.2016); 13. Socor, Vladimir. Russia completing Baltic pipeline system construction, reducing Druzhba pipeline flow. - URL: “http://www.eurodialogue.eu/Russia-Completing-Baltic-PipelineSystem-Construction-Reducing-Druzhba-Pipeline-Flow” (Accessed: 3.04.2016); 14. W h a t is energy security? URL: “https://www.iea.org/topics/energysecurity/subtopics/whatisenergysecurity/”(Accessed: 27.04.2016); 15. Б а л т и й с к и й р е г и о н : и с т о р и я , п р о б л е м ы и п е р с п е к т и в ы . URL: «http://ambbr.artinfo.ru:8008/article?id=15» (Дата обращения: 14.03.2016); 16. Инчукалнское газохранилище. - URL: “http://pribalt.info/lv.php?month=7&news=59” (Дата обращения: 31.03.2016); 17. История латвийского газа. - URL: “http://www.sibgazovik.ru/news/field/2014-09-10/” (Дата обращения: 30.03.2016); 18. Ковалев, И.В. Возникновение и развитие газовой промышленности в России / И.В. Ковалев // Журнал научных публикаций аспирантов и докторантов. 2006. № 10. - URL: “http://jurnal.org/articles/2008/ekon80.html” (Дата обращения: 29.03.2016); 19. Конышев, В.Н. Разновидности американского неореализма. - [Электронный ресурс], Режим доступа: «http://polit.ru/article/2004/11/15/konyshev/» (Дата обращения: 3.03.2016); 20. Л а т в и я о т к а з а л а с ь о т л и т о в с к о г о г а з а и з - з а « Г а з п р о м а » . - URL: “https://lenta.ru/news/2015/05/21/gazprom_latvii/” (Дата обращения: 4.04.2016); 21. Межевич, Н.М. Энергетика в Балтийском регионе. Отношения России и стран П р и б а л т и к и . URL: “http://imhoclub.lv/ru/material/energetika_v_baltijskom_regione/page/2” (Дата обращения: 27.04.16); 61

22. Межевич, Н.М. Российский транзит на Балтике в системе экономических и политических связей в регионе. - URL: “http://imhoclub.lv/ru/material/rossijskij_tranzit_v_baltijskom_regine” (Дата обращения: 4.04.2016); 23. Н е ж е л а н н ы й с т и м у л . URL: “http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/01/nezhelannuy_stimul/” (Дата обращения: 10.04.2016); 24. Н е ф т е п р о в о д « Д р у ж б а » . С п р а в о ч н а я и н ф о р м а ц и я . - URL: “http://ria.ru/spravka/20070109/58705713.html” (Дата обращения: 29.03.2016); 25. Россия потеряет статус крупнейшего поставщика газа в Литву. - URL: “https://lenta.ru/news/2016/02/08/gaz_litva/” (Дата обращения: 4.04.2016); 26. Северный поток. URL: “https://lenta.ru/lib/14160423/” (Дата обращения: 27.04.16); 27. Формула любви. Почему европейцы покупают российский газ по разным ценам. URL: “https://lenta.ru/articles/2014/06/23/price/” (Дата обращения: 27.04.16); 62

Рецензии:

Авторизуйтесь, чтобы добавить рецензию

- у работы пока нет рецензий -

Отзывы:

Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв