Культура – традиционная, этническая, современная: quid est hoc?
Всякая традиция живёт благодаря интерпретации
Поль Рикёр
Традиционная культура, пребывая в условиях современности, безусловно,
оказывается в состоянии развития – это своего рода «традиция в динамике».
Можно говорить, что её трансформации и изменения позволяют новое
«прочтение» культуры. Многие элементы, характеризующие традиционную
культуру, как предметы материального происхождения, так и традиционные
воззрения или ментальные характеристики, уже утратили своё первоначальное
значение в жизни какого-либо народа / этнической группы. Все мы подвержены
нововведениям и инновациям современности. Другими словами, мы всегда
ощущали и до сих пор продолжаем испытывать влияние извне, в аналогичном
состоянии находится и культура народа.
Традиционная культура в условиях современного города ассоциируется, в
первую очередь, с функционированием национально-культурных центров /
автономий / организаций. Как правило, наличие подобного рода объединений
зеркально отражает этническую палитру региона. В этом отношении
показателен пример Ханты-Мансийского автономного округа – Югры,
демонстрирующий полиэтничные и поликультурные реалии. По результатам
Всероссийской переписи населения 2010 г. в регионе насчитывалось 1532243
чел., представляющих совокупность более 130 представителей разных
этнических групп – аварцы, азербайджанцы, армяне, башкиры, белорусы,
даргинцы, казахи, киргизы, коми, коми-пермяки, кумыки, лезгины, манси,
марийцы, молдаване, немцы, ногайцы, русские, таджики, татары, удмурты,
узбеки, украинцы, ханты, чуваши и многие другие народы [8; 14, с. 9].
Подтверждает многообразие Ханты-Мансийского автономного округа –
Югры – этническое, культурное, конфессиональное и лингвистическое – текст
популярного туристического путеводителя: «Югорчанами сегодня справедливо
называют себя и ханты, и манси, и потомки русских пионеров-первопроходцев,
и внуки перемещённых в сталинское время калмыков, и осевших после войны
эвакуированных блокадников из Ленинграда, и дети строителей, приехавших
сюда по комсомольским путёвкам в 70-е годы из всех уголков Советского Союза
– от Украины до Узбекистана» [13, с. 22].
Этническая гамма одного из крупнейших городов региона – Сургута,
делает возможным и востребованным деятельность на его территории 33
национально-культурных организаций, консолидирующих этнические группы:
Региональная общественная организация Ханты-Мансийского автономного
округа – Югры «Общество Русской культуры», Общественная организация
«Национально-культурная автономия азербайджанцев г. Сургута Бирлик»,
Общественная организация «Национально-культурная автономия татар города
Сургута», Городская общественная организация «Культурно-просветительское
общество Батьковщина», Местная общественная организация «Башкирская
национально-культурная автономия г. Сургута», Сургутская городская местная
общественная организация «Чечено-Ингушский культурный центр Вайнах»,
1
Общественная организация города Сургута «Армянский национальнокультурный центр Арарат», Ханты-Мансийская окружная общественная
организация «Национально-культурный центр Киргизия – Север», Местная
общественная организация Сургутский «Таджикский национально-культурный
центр Вахдат», Сургутское отделение общественной организации «Марий
ушем» и другие [11].
Естественно, рассуждая о традиционной / народной / этнической
культуре, мы, в первую очередь, подразумеваем праздничные действа. Именно
торжества, содержащие этническую специфику, т.е. своего рода «псевдо»
этнические / народные праздники, регулярно проводятся национальнокультурными объединениями. Например, в цикл городских мероприятий
Сургута в 2018 г. включены Масленица, Сабантуй, Вардавар.
Масленица, являясь традиционным праздником восточнославянских
народов, маркирующим границу зимы и весны, Мясоеда и Великого поста,
анонсируется как народное гуляние «с истинно русским размахом». В рамках
мероприятия – знакомство с обрядовой культурой русских, выступление
творческих коллективов и театрализованное представление.
Программа достаточно разнообразна – молодецкие забавы (перетягивание
каната, масленичный столб, конкурсы на силу и выносливость, бег в мешках),
народные игры («Чародей», «Разлука», «Щука»), праздничный «Блин-парад»,
конкурс частушек, взятие снежного городка, катание на собачьих упряжках и
оленях, розыгрыш призов. Праздник сопровождается торговлей сувенирами в
«Ремесленной слободе» – керамические, тканные и берестяные изделия, куклы
и украшения. Кроме того, «в торговых рядах развернётся бойкая торговля» –
сладости, чай, пироги и блины. Кульминация праздника – сожжение чучела
Масленицы [7].
Сабантуй «праздник плуга» / «свадьба плуга» – традиционный праздник
по случаю завершения весенних полевых работ. Сабантуй, прежде всего,
ассоциируется с народной культурой татар и башкир, но проведение
сравнительных
этнокультурных
параллелей
позволяет
рассмотреть
аналогичные действа среди чувашей, удмуртов, марийцев, балкарцев, ногайцев
и других народов.
Городской Сабантуй – результат деятельности Общественной
организации «Национально-культурная автономия татар города Сургута». В
программе праздника заявлены выступления творческих коллективов города и
Сургутского района, борьба кɵрәш «борьба на кушаках / поясах», «игры
батыров», спортивные состязания, концерт с участием гостей из Татарстана и
Башкортостана, а также встреча делегации из Альметьевска, «в составе которой
будут журналисты, представители органов местного самоуправления,
спортсмены и артисты театральной эстрады» [9].
Не менее зрелищным для участников и гостей является Вардавар,
армянский праздник в честь Преображения Господня, уходящий своими
корнями в дохристианскую эпоху. Праздник демонстрирует армянские песни и
танцы, сопровождается театрализованным представлением, посвящённым его
истории, и спортивными состязаниями (национальная борьба кох, армреслинг, а
2
также соревнования по шахматам и нардам в рамках городской спартакиады
национально-культурных объединений). Ключевой момент Вардавара – обряд
освящения воды лепестками розы, являющейся значимым атрибутом данного
праздника, и последующее взаимное обливание всех присутствующих [1].
Таким образом, сценарный ход праздничных действий, востребованных
современным социумом, представляет собой некий синтез традиции (в
контексте вышеприведённых праздников – сожжение Масленицы, борьба
кɵрәш, обливание водой) и инновации, т.е. по сути – текущего восприятия
(праздничный «Блин-парад», творчество самодеятельных и профессиональных
артистов, состязания по популярным видам спортивных игр). В результате, мы
можем стать свидетелями того, как инновация, становясь чем-то устойчивым и
регулярным, «преобразуется» в традицию. Явление, казавшееся на первых
порах чем-то новым и даже чуждым, с течением времени будет восприниматься
как нечто постоянное и характерное для культуры. В данном случае вполне
справедлива интерпретация С.А. Арутюнова, подчёркивающего, что любая
традиция – это бывшая инновация, а любая инновация – в перспективе будущая
традиция.
Инновации приводят традицию в состояние динамики, они же позволяют
по-новому трактовать и воспринимать её. Задумываясь над этими процессами,
мы невольно сталкиваемся с вопросами:
– Насколько ёмко интерпретирован термин «традиционная культура»?
– Как традиция интегрирована в современность?
– Какова роль традиционной культуры в условиях современности?
– Сохранила ли традиционная культура своё значение в современном
мире? И многие другие…
Традиция устойчива и жизнеспособна только при наличии памяти –
исторической, культурной или социальной, представляющей неотъемлемую
составляющую жизни человека. Отрывки детства, отрочества или полноценные
сюжеты взрослой жизни формируют индивидуальные воспоминания человека о
событиях. Помимо личной нам свойственна память коллективная, связанная с
историей и культурой группы людей, поколения или поколений.
О свойствах памяти Морис Хальбвакс писал, что «люди порой изменяют
свои индивидуальные воспоминания, чтобы согласовать их со своими
нынешними мыслями» [12, с. 283]. Тезис вполне приемлемый для пояснения
технологии «внедрения» инновации в традицию. Мы начинаем воспринимать
новое, как уже общепринятое и хорошо известное, как только наше отношение
к этому событию или объекту изменяется и «чуждое» становится «своим».
Память представляет собой сферу научных интересов антропологов,
историков, философов, психологов, а также специалистов, осуществляющих
свои научные поиски в области других наук, т.е. данная проблематика
подразумевает интердисциплинарность [6, с. 9–13]. В числе исследователей –
В.А. Шнирельман, Н.А. Колодий, Л.С. Чернов, В.В. Богданов, А.В. Байлов, А.В.
Святославский, Н.И. Шестов и т.д. Свои публикации авторы посвящают
явлениям, сопровождающим человека на протяжении жизни – «коллективная
3
память», «культурная память», «социальная память», «социальные рамки
памяти», «места памяти», «коммеморация».
Становлению и функционированию исторической индивидуальной и
коллективной памяти, а также всем её иным формам, содействует процесс
коммеморации1 – осознанной трансляции значимой информации о прошлом,
путём увековечивания определённых событий и персоналий [10, с. 1]. Как
социальное явление коммеморация, безусловно, способствует сохранению в
общественном сознании памяти о наиболее значимых событиях прошлого,
наследии и особенностях культуры народа.
Вопросы коммеморации в наши дни считаются одним из востребованных
направлений социально-гуманитарных наук, подтверждая значение сохранения
в общественном сознании памяти о событиях прошлого и народных традициях.
Но важность имеет не только знание исторического материала и особенностей
культуры, но и умение устанавливать причинно-следственные связи между
фактами разных пространственно-временных отрезков, выявлять тенденции и
перспективы развития.
Коммеморация
проявляется
благодаря
стремлению
социума
«подтверждать чувство своего единства и общности, упрочивая связи внутри
сообщества через разделяемое отношение к репрезентации прошлых событий».
Коммеморативные практики предполагают теоретическое фундирование и
практический набор методик, при помощи которых в обществе закрепляется,
сохраняется и осуществляется «передача» памяти [4, с. 71–90].
Именно память позволяет трансляцию традиции между поколениями, что
применимо к материально выраженным предметам и мировоззренческим
ощущениям группы. Благодаря этому, особенности культуры народов, казалось
бы, уже канувшие в лету, продолжают своё бытование в условиях
современности. На смену привычным для нас проявлениям традиционной
культуры (одежда, жилище, система питания) приходит новое маркирование
этнического самосознания и идентификации, призванное подчеркнуть
собственную этническую принадлежность. Например, для ханты р. Тром-Аган
(Сургутский район Ханты-Мансийского автономного округа – Югры) занятие
оленеводством – «особый маркер» самоидентификации [3, с. 10].
Поскольку традиция всегда в динамике, мы имеем возможность созерцать
новые формы её проявления. Естественно, народный костюм или традиционная
обстановка дома – это реалии, оставшиеся в прошлом. В наши дни перед нами
иные, ранее не известные и не востребованные материальные формы
проявления этничности. Например, стекло автомобиля нередко служит
Коммеморация – понятие, достаточно успешно вошедшее в современный научный и
социально-политический обиход. В узком значении – увековечение памяти о событиях, например,
сооружение памятников, создание музеев и тематических музейных экспозиций, определение
юбилейных дат и праздничных торжеств. Таким образом, это цикл мероприятий позиционируемых
как мемориальная деятельность. В широком значении коммеморация подразумевает всё, что
связывает человека с прошлым, т.е. культурное наследие, художественные произведения и т.д.
Понятие коммеморации введено в обиход французскими историками, обосновавшими в его контексте
важность исследования материального компонента коллективной памяти.
1
4
поверхностью, отображающей этнонимы, символы и орнаменты, презентующие
народы и демонстрирующие этническую принадлежность владельца.
Современный автомобиль превращается в настоящий этнокультурный
объект, выражающий самосознание и идентичность. Разного рода изображения
могут быть нанесены на ветровое стекло или капот, что мы и наблюдаем на
одном из автомобилей ГАЗель, по всей видимости, принадлежащем ногайцу.
Во-первых, перед нами этноним nogay – «ногайцы», свидетельствующий
о самоидентификации владельца автомобиля и отождествления себя с данным
народом. Во-вторых, слово карагас. Карагас – это ойконим, аул Ногайского
района Дагестана, являющийся моноэтничным ногайским поселением. Но
вполне вероятно это видоизмененная форма одной из этнографических групп
ногайцев – карагашей, употребляющих в качестве эндоэтнонима сочетание
карагаш ногай. В-третьих, родовой знак – тамга «печать». Именно такое
изображение нередко используется ногайцами в качестве символа,
олицетворяющего историческое и культурное наследие народа. Тамга,
заключенная в круг, дополнена крыльями, что связано с изображением коьк
боьри «небесного волка» / «крылатой волчицы», ставшего этническим
символом в 90-х гг. прошлого столетия. Ногайцы воспринимают его как знамя
своего народа и связывают с ним многочисленные легендарные исторические
сюжеты. Подобные знаки позволяют представителям данной этнической
группы «находить» друг друга в новом пространстве, идентифицировать при
встрече и выстраивать взаимоотношения [2].
Не менее выразительным проявлением этнического самосознания на
автомобильном стекле может послужить еще один пример, но уже
идентифицирующий гагаузов. Надпись gagauz «гагауз», обрамляющая
изображение волчьей головы – этнического и культурного символа народа. Волк
для традиционной культуры гагаузов является тем животным, с которым
связаны многие обрядовые действа, праздники и предания [5].
Самоидентификацию владельца автомобиля как этническую, так и
конфессиональную также проявляют предметы, находящиеся внутри салона. К
ним относятся фигуры, флаги, вымпелы, наклейки, чётки или иные предметы
религиозного предназначения. Реализовывает маркирующее значение и музыка,
звучащая в автомобиле.
В таком незаменимом на сегодняшний день предмете как мобильный
телефон мы слышим не просто мелодии звонка или другого звукового сигнала,
а нередко у азербайджанца – мотив популярной азербайджанской песни, у
татарина – отрывок композиции Айдара Галимова, Ильдара Хакимова или
Хании Фархи. В телефоне чуваша в списке исполнителей увидим Виталия
Адюкова, Августу Уляндину, Юрия Кашкăра и многих других. Как правило,
подобные «этнические» звуковые сигналы устанавливают на звонки родных,
друзей и в целом людей, образующих круг общения, что демонстрирует
наличие общей связи, стремление подчеркнуть собственную этническую
принадлежность и отождествление определённого круга людей друг с другом и
более крупным сообществом, т.е. этнической группой.
5
Таким образом, становится очевидным, что восприятие традиционной
культуры и её изучение в привычном для нас понимании, сложившимся
благодаря изучению курса этнографии / этнологии в университетские годы,
несколько различно и не вполне отвечает реалиям современности. К
сожалению, это усугубляется стремлением «отыскать» эту самую традицию,
продемонстрировать её реконструкцию, что, например, можно наблюдать во
время праздничных мероприятий, или искусственно «подвести» под традицию
явление иного происхождения.
Е.Г. Фёдорова, выступая с докладом «Традиционное в современном,
современное в традиционном: какую культуру мы изучаем» на заседании
первой межрегиональной ассамблеи «Актуально о музейном» (Сургут, 28–29
ноября 2018 г.), неслучайно аннотировала его содержание как размышление над
одноимённым вопросом. Действительно, в наши дни мы уже не имеем дело с
традицией в её прямой интерпретации, но детали культуры устойчиво
сохраняются и используются нами на протяжении жизни – и в повседневности,
и в праздничные дни. Граница между традиционным и современным стирается,
а вчерашняя инновация – завтра может оказаться традицией.
Сохранение и бытование традиционной культуры в её неизменном виде,
это утопия. Традиция в динамике, а, следовательно, культура народа вековой
или полувековой давности является совсем иной, уж точно не тождественной её
современным проявлениям. Поэтому и возникают вопросы:
– Как отделить «культуру традиционную» от «культуры нетрадиционной»
/ «культуры современной»?
– Как «провести» грань, транслирующую трансформации в культуре?
Традиционная / народная / этническая культура в нашем сознании
ассоциируется с культурой статической. Но все инновации, используемые
человеком при жизни, также представляют собой часть культуры народа как
компоненты, содержательно её составляющие.
Традиция – это что-то стабильное и неизменное, а этническую / народную
культуру стоит принимать как процесс регулярно подверженный инновациям.
Возможно, в «разведении» данных понятий и находится ответ – что считать
традицией, а что нет. Этническая культура, как известно, совокупность
культурных элементов и структур, обладающих специфическими чертами. Это
культура народа на протяжении всей его истории – от этногенеза до наших
дней. Этническая культура охватывает архаику, традицию и современность,
именно она позволяет говорить об их инкорпорировании.
Изучая традицию и современность, а точнее традицию в условиях
современности или ещё конкретнее элементы традиции, функционирующие в
современности, мы исследуем этническую культуру. Традиционная культура и
этническая / народная культура не являются равнозначными понятиями, т.к.
второе определение намного объёмнее первого. Понятие «традиционная
культура» применительно к конкретной этнической группе обозначает не только
предмет исследования, но и хронологические границы, т.е. позволяет изучение
только при функционировании данного вида культуры. Предмет научного
поиска «этнической культуры» – и прошлое, и реалии современности, что
6
особенно ценно для исследований сравнительно-исторического / сравнительноэтнографического характера, когда сравнению подлежат не только исторические
события, но и культурные явления.
Библиографический список
1. В Сургуте отпраздновали Вардавар // О, Сургут [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: http://osurgut.com/news/detailview/22438.
2. Долгих, М. Крылатая волчица / М. Долгих // Национальный акцент [Электронный
ресурс]. – Режим доступа: http://nazaccent.ru/content/2185-krylataya-volchica.html.
3. Заика, А.В., Исаева, Т.А. Божьей реки народ [Текст] / А.В. Заика, Т.А. Исаева; пер.
на англ. Н.Н. Шатунова. – Екатеринбург – Сургут: изд. группа «Караван», 2017. – 96 с.
4. Зерубавель, Я. Динамика коллективной памяти [Текст] / Я. Зерубавель // Ab Imperio.
– 2004. – № 3. – С. 71–90.
5. Квилинкова, Е.Н. Культ волка у гагаузов сквозь призму этнокультурных символов
[Текст] / Е.Н. Квилинкова. – Кишинев: Tip. Central, 2014. – 472 с.
6. Кущина, Е.А. Интердисциплинарность как принцип обучения в современном
образовательном процессе [Текст] / Е.А. Кущина // Вестник Полоцкого государственного
университета. Серия Е. Педагогические науки. – 2013. – № 15. – С. 9–13.
7. Масленица в Сургуте 2018. Программа // Выбирай [Электронный ресурс]. – Режим
доступа: https://surgut.vibirai.ru/articles/surgut_maslennica-2325260.
8. Национальный состав населения // Всероссийская перепись населения
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm.
9. Праздничную программу на Сабантуй в Сургут привезут и гости из городапобратима // SiTV.RU [СТВ. Сургутинформтв] [Электронный ресурс]. – Режим доступа:
https://sitv.ru/arhiv/news/prazdnichnuyu-programmu-na-sabantuj-v-surgut-privezut-i-gosti-izgoroda-pobratima.
10. Святославский, А.В. Среда обитания как среда памяти: к истории отечественной
мемориальной памяти: автореф. дис. … д-ра культуролог.: 24.00.01 [Текст] / А.В.
Святославский. – М., 2012. – 53 с.
11. Управление внешних и общественных связей // Администрация города Сургута
[Электронный
ресурс].
–
Режим
доступа:
http://admsurgut.ru/article/17853/29363/Obschestvennye-etnicheskie-obedineniya.
12. Хальбвакс, М. Социальные рамки памяти [Текст] / М. Хальбвакс; пер. с фр. и
вступительная статья С.Н. Зенкина. – М.: Новое издательство, 2007. – 348 с.
13. Ханты-Мансийский автономный округ [Текст] / Ханты-Мансийский автономный
округ – Югра. Туристический путеводитель. – Екатеринбург: Сред. Урал. кн. изд-во, 2008. –
126 с.
14. Шульга, Е.П., Медведев, В.В. Студенчество полиэтничного города: адаптация,
идентичность, самоопределение [Текст] / Е.П. Шульга, В.В. Медведев // Этносоциум и
межнациональная культура. – 2018. – № 6 (120). – С. 9–14.
7
Отзывы:
Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв