Наименования одежды и обуви в Белгородских говорах

Медведева А.И.

Наименования одежды и обуви в Белгородских говорах

44.03.05 Педагогическое образование, профиль Русский язык и литература

Народное образование. Педагогика

Дипломы

Вуз: Белгородский государственный университет - национальный исследовательский университет (НИУ «БелГУ»)

ID: 5c1a63467966e104f6f8576a

UUID: 7582a8b0-e5d0-0136-01b2-525400005860

Язык: Русский

Опубликовано: больше 5 лет назад

Просмотры: 119

Медведева А.И.

Источник: Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего образования «Белгородский государственный национальный исследовательский университет»

Комментировать 0

Рецензировать 0

Скачать - 555,4 КБ

Поделиться работой

ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ АВТОНОМНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ «БЕЛГОРОДСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ» ( Н И У « Б е л Г У » ) ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ ИНСТИТУТ ИСТОРИКО-ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФАКУЛЬТЕТ КАФЕДРА РУССКОГО ЯЗЫКА И РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ НАИМЕНОВАНИЯ ОДЕЖДЫ И ОБУВИ В БЕЛГОРОДСКИХ ГОВОРАХ Выпускная квалификационная работа обучающегося по направлению подготовки 44.03.05 Педагогическое образование, профиль Русский язык и литература очной формы обучения, группы 02031301 Медведевой Алены Игоревны Научный руководитель д.ф.н., профессор Кошарная С.А. БЕЛГОРОД 2018

СОДЕРЖАНИЕ ВВЕДЕНИЕ………………………………………………………………… 3 ГЛАВА I. ДИАЛЕКТ КАК ОБЕКТ ЛИНВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ 1.1. Диалектология и ее связь с другими дисциплинами........................... 9 1.2. Диалект в зеркале лингвокультурологии….…………………………. 14 Выводы по главе I………………………………………………………….. 19 ГЛАВА II. НАИМЕНОВАНИЯ ОДЕЖДЫ В БЕЛГОРОДСКИХ ГОВОРАХ КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРЕМЫ 2.1. Белгородские говоры в контексте истории и культуры народа…….. 21 2.2. Названия мужской одежды и мужских головных уборов в белгородских говорах…………………………………............................. 23 2.3. Названия женской одежды и женских головных уборов в белгородских говорах……………………………………………………. 26 2.4. Наименования одежды без дифференциации на мужскую и женскую…………………………………………………………………….. 31 Выводы по главе II…………………………………………………………. 37 ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………… 38 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК………...……………………….. 40 ПРИЛОЖЕНИЕ…………………………………………………………… 46

ВВЕДЕНИЕ Язык – социальное явление, и как всякое социальное явление он связан с историей народа. Это в полной мере относится и к диалектам. Диалекты способствовали появлению русского литературного языка, возникшего на основе среднерусских акающих говоров. В отличие от литературного языка диалекты имеют только устную форму, и они обслуживают узкую сферу социального общения, в частности, речь сельских жителей, представляющих собой носителей разных этнических культур. Знание говоров русского языка, по нашему мнению, необходимо учителю-словеснику, т.к. учитель должен уметь сопоставить систему говоров с системой литературного языка, выстроить типологию диалектных ошибок и наметить пути их устранения. В то же время необходимо представить диалектный материал как часть общеязыковой палитры, как значимый фонд общенародного словаря, как кладовую истории языка. Знание семантики диалектизмов пригодится также и на уроках литературы. В произведениях классической и современной литературы используются элементы диалектной речи для характеристики персонажей или для передачи местного колорита. Поэтому совершенно справедливо утверждение Н.Г. Шубиной, полагающей, что «изучение лексики народных говоров, имеющее свои весьма давние традиции, по-прежнему относится к числу актуальных задач русского языкознания. Одной из важных лингвистических проблем является изучение системной организации лексики» [Шубина 2004: 7]. Не утрачивает актуальности положение Д.Н. Шмелева, согласно которому лексическая система и общенародного, и диалектного языка специфична, она обладает особенностями, которые усложняют изучение системных отношений. К таким особенностям можно отнести следующие: 1) огромное, практически необозримое число элементов; 2) проницаемость, возможность индивидуальных и окказиональных образований; 3

3) обращенность к внеязыковой действительности. В лексике отражаются все изменения, происходящие в общественной жизни, поэтому установление системных связей и отношений в лексике значительно сложнее, чем в грамматике или фонологии [Шмелев 1964: 27]. Вопрос о системном характере лексики в настоящее время уже не ставится под сомнение. Системный подход к лексике основывается на групповом ее изучении, которое позволяет практически неограниченное число слов свести к определенному числу групп (тематических, лексико- семантических и др.), при этом рассматриваются как отношения внутри отдельных групп слов, так и отношения между самими группами. Системный подход в изучении групп диалектной лексики русского языка широко представлен работами Р.И. Аванесова, Т.В. Бахваловой, О.И. Блиновой, И.А. Оссовецкого, В.В. Колесова и многих других исследователей. Анализ связей, определяющих собственное значение каждой из лексических единиц, позволяет раскрыть лексико-семантическое своеобразие говоров. В последние годы исследователи-диалектологи особенно активно проявляют интерес к лексике, связанной с материальной и духовной культурой человека, рассматривая диалектную единицу не только как лексическую, но и как этнографическую и культурологическую. В целом изучение речи сельского населения продуктивно в контексте фиксации лингвистической и историко-культурной информации, что может найти применение в разных областях научной и краеведческой деятельности. Например, в лексике, представляющей сферу сельского хозяйства, выделяются следующие диалектизмы, характеризующие орудия труда: – сущ., -и, жен.р., нейтр. ‘большая коса с длинной ручкой’: / / с иру // (с. Матрено-Гезово, Алексеевский район); и, жен.р., нейтр. ‘приспособление для молотьбы’: /Н (с. Матрено-Гезово, Алексеевский район); инструмент для строгания’: / уγ у – сущ., - , дόс ’и – сущ., у п тό // уж.р. ‘рубанок, струγáл// (с. Троженец, Новооскольский район, 1999 г.) и т.д. Представленные диалектизмы отражают прямую связь с эпохой XIX века, подтверждением чего может служить словарь 4

В.И. Даля, в котором имеются словарные статьи, вобравшие информацию о той же : «ЛИТОВКА ж. сев. русская, большая коса, для отличия от горбуши, малой косы с коротким, кривым косьем; или у : СТРУГ, наструг, общее названье столярного снаряда для строганья» [Даль 2012: 332]. Таким линг образом, диалектные слова предстают как яркие ул туре ы – комплексные межуровневые единицы, представляющие собой диалектическое единство лингвистического экстралингвистического (понятие, предмет). значение) и (знак, Лингвокультурема, по мнению автора этого термина В.В. Воробьева, аккумулирует в себе как собственно языковое представление, так и тесно связанную с ней внеязыковую культурную среду [См.: Воробьев 2008: 45]. По мнению Л.А. Власовой, «диалектные слова несут в себе отражение картины ценностного восприятия мира носителями языка. Бесценный кладезь драгоценных слов, каждое из которых – отпечаток русского духа, постепенно иссякает, и задача современных исследователей народных говоров – успеть обнаружить и бережно сохранить эти богатства для будущих поколений» [Власова 2002: 3]. В частности, говоры Белгородчины отражают территориальное взаимодействие между различными этническими группами и демонстрируют архаичные черты на различных языковых уровнях. На сегодняшний день большое количество архаичных наименований одежды сохранилось только в речи носителей диалектов старшего поколения. Значимость данной лексики заключается в том, что она предоставляет возможность погружения в историю русского языка и культуры. А потому данная лексика рассматривается нами не только с точки зрения семантики и этимологии, но и в контексте историко-культурного описания Белгородчины. Актуальность исследования обусловливается тем, что говоры Белгородчины представляют собой значимый в контексте становления русского общенародного языка диалектный лексический фонд, проявляющий также фонетическую и грамматическую специфику. При этом говоры Белогорья являются малоизученным объектом отечественной диалектологии. 5

По мнению С.А. Кошарной, «диалектный словарь Белгородчины на сегодняшний день остается малоисследованным. Всё это обусловливает необходимость системного анализа регионального языкового материала с выявлением общих тенденций в функционировании говоров Белогорья, дифференциацией диалектизмов и регионимов, диалектизмов и непосредственных заимствований из украинского, бытующих на территории области» [Кошарная 2016: 110]. Белгородские говоры способны транслировать исторический материал, отражающий развитие нашей области. Известно, что Белгородская область включает в себя 21 район (Але сее с ий, Б рис с ий, В луйс ий, Вейделе с ий, В л н с ий, Гр й р нс ий, Губ инс ий, И нянс ий, К р нс ий и др.), на территории которых распространены белгородские диалектизмы. При этом тематическая группа «Наименования предметов одежды» чрезвычайно интересна тем, что данная лексика представляет ценный материал для изучения народных говоров в лингвокультурологическом, этимологическом и историческом аспекте. Белгородские диалекты относятся к территориальнопограничной группе говоров, в силу чего они вбирают в себя особенности языкового пограничья. В нашей работе в качестве объекта рассматриваются номинанты, обозначающие предметы одежды и функционирующие в белгородских говорах. Предметом изучения являются лингвокультурологические особенности рассматриваемых наименований, позволяющие характеризовать их как факты языка и культуры народа. Цель исследования – представить наименования одежды и головных уборов в белгородских говорах как факты языка и культуры, выявив диалектную и региональную специфику этих тематических подгрупп лексики. Цель, объект и предмет исследования обусловили постановку следующих задач: 1. изучить научную литературу по теме исследования; 2. теоретически обобщить изученный материал и выработать методологию исследования; 6

3. методом сплошной выборки из «Опыта областного словаря Белгородчины» собрать фактический материал исследования; 4. классифицировать белгородские диалектизмы, обозначающие предметы мужской и женской одежды, сформировав тематические подгруппы внутри данного корпуса слова; 5. выявить региональную специфику анализируемых слов; 6. вычленить в тематических подгруппах наименований одежды лексику украинского происхождения; 7. произвести статистический анализ и сделать выводы относительно генетической принадлежности диалектных лексем, составивших анализируемые тематические подгруппы; 8. сопоставить диалектизмы исследуемой тематической группы со словами других диалектных систем и литературного языка (по данным словарей); 9. сделать выводы лингвокультурологического характера относительно наименований одежды и головных уборов в белгородских говорах. Методологической базой исследования послужили труды В.В. Колесова, Л.Л. Касаткина, С.А. Кошарной, О.И. Блиновой, Л.А. Власовой, А.В. Абрамовича, Н.Г. Шубиной, Г.С. Масловой, П.Д. Пономарева, Т.В. Кирсанова и др. диалектологов, в работах которых лексика русских говоров рассматривается как в синхронии, так и в диахронии. В ходе работы нашли применение следующие методы: описательный метод, представленный приемами интерпретации и обобщения, методы анализа и синтеза, а также собственно лингвистические методы, в частности – лингвокультурологический комментарий. Источником для написания работы послужили материалы диалектной картотеки кафедры филологии Белгородского государственного национального исследовательского университета (НИУ БелГУ), а также «Опыт областного словаря Белгородчины» (Белгород, 2017). Фактический материал работы составил 68 лексических единиц. 7

Апробация работы состоялась в виде выступлений на конференциях различного уровня, в том числе – в рамках работы VII-ой Школы молодых лексикографов и лингвогеографов «Словари и лингвистические карты как фактор развития междисциплинарных связей в языкознании» (ноябрь, 2016 г., г. Санкт-Петербург, Институт лингвистических исследований РАН), доклад на которой был отмечен дипломом I степени. По теме исследования автором опубликовано 5 статей (РИНЦ), а также издан коллективный словарь: Кошарная С.А., Алейник А.С., Медведева А.И. «Опыт областного словаря Белгородчины. Дифференциально-сопоставительный словарь: 3 700 слов» / С.А. Кошарная, А.С. Алейник, А.И. Медведева // Под общ. ред. С.А. Кошарной. – Белгород: ООО «Эпицентр», 2017. – 335 с. (19,3 п.л.). Изд ние п ддерж е Р ссийс г Пр ител ст ф нд фунд Белг р дс й бл сти ент л ных исслед р 31002/17-ОГОН «Ди ле тиз ы и реги ни ы ХХ – н . ХХI сущест лен при ний (РФФИ) и х ып лнения пр е т №16-14ре и жителей Белг р д ины . .». Автор настоящего исследования как исполнитель принял участие в двухгодичном гранте РФФИ и Правительства Белгородской области «Диалектизмы и регионимы в речи жителей Белгородчины к. ХХ – нач. ХХI вв.» (проект №16-14-31002/17-ОГОН. Региональный конкурс «Центральная Россия: прошлое, настоящее, будущее – 2016/2017», Белгородская область). Структура работы состоит из введения, двух глав, в которых раскрывается основное содержание исследования, заключения и библиографического списка литературы. 8

ГЛАВА I. ДИАЛЕКТ КАК ОБЕКТ ЛИНВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКОГО ОПИСАНИЯ 1.1. Диалектология и ее связь с другими дисциплинами Известно, что доминантной единицей территориальных диалектов является говор. В связи с данным положением А.С. Малахов в своей работе отмечает, что «Говор – это язык одного или нескольких соседних населенных пунктов, однородных в языковом отношении. В своей совокупности говоры образуют диалектный язык. Но диалектный язык это не просто совокупность говоров, а сложное целое, по отношению к которому каждый говор может рассматриваться как его частная разновидность» [Малахов 2013: 5]. По мнению О.И. Блиновой, словарный состав диалекта, как и другой разновидности языка (литературного языка, городского просторечия), представляет собой исключительно сложное явление и может быть рассмотрен в различных аспектах [Блинова 1984: 81]. При этом можно выделить два аспекта изучения диалектного языка: 1. Изучение структуры диалектного языка, т. е. установление соотношений между системами разных говоров, образующих в совокупности диалектный язык. Также, важно иметь в виду, что изучение сходства и различий между говорами дает возможность выделить территориальные объединения говоров различного ранга. Наиболее крупные объединения говоров является наречие. 2. Изучение территориального распределения варьирующихся элементов диалектного языка и основанная на таком изучении группировка говоров. Известно, что в русском языке выделяются два наречия: Северное и Южное, между которыми лежит полоса среднерусских говоров, сочетающих в себе черты обоих наречий. Каждое из наречий, а также среднерусские говоры включают в себя более мелкие объединения – группы говоров. При этом наименее изученными оказываются говоры «пограничья» – южного и северного. К таким пограничным южнорусским говорам относятся 9

белгородские говоры, наименее изученные диалектологами. При этом значимость их научного описания в свете решения общих и частных проблем диалектологии несомненна. Т.П. Кувфтин верно отмечает, что «изучение народных говоров является одной из важных задач современного языкознания. В настоящее время большое внимание ученых-языковедов привлекают проблемы системных отношений в русских говорах, исследуется влияние литературного языка на диалектную лексику, взаимодействие различных групп говоров» [Куфтин 1994: 3]. Так, важно отметить, что, диалектология связана с целым кругом лингвистических (и шире – филологических), а также исторических наук. В частности, современные говоры наряду с памятниками письменности служат важнейшим источником истории языка. Исследуя такие памятники, можно предположить, что исторические изменения русского языка протекали неравномерно на разных частях территории, занимаемой русским народом, а иногда принимали различное направление. Подтверждению данному факту служит, например, особая фонема /ѣ/, утраченная литературным языком, она до сих пор сохраняется в некоторых говорах. А там, где эта фонема утратилась, в одних говорах она совпала с / / ( ’ , с’ено), а в других с / / ( ’ , ’ н и т.п.). Приведем еще один пример. Окончание - в им. п. мн. ч., первоначально свойственное только существительным ср. р., захватило и другие склонения имен существительных: муж.р. ( говорах и жен. р. (например, д , ня, д , д и др.), а в некоторых я). По интенсивности процесса распространения этого окончания одни говоры уступают литературному языку, а другие опережают его. Следует также отметить, что не все черты живого разговорного языка прошлых эпох зафиксированы в памятниках письменности. Этому препятствовали и письменная традиция, которая связывала писца, и характер жанров письменности, ограничивающий (в силу их содержания или стиля) отражение в памятниках богатства разговорного языка народа. В связи с данным положением, Э.В. Васильева пишет, что «сохранившиеся памятники письменности неравномерно отражают русский язык различных эпох на разной 10

территории его бытования» [Васильева 1979: 4]. Но и в случаях, когда те или иные явления живого языка отражены в памятниках письменности, их интерпретация часто требует обращения к фактам современных говоров. Таким образом, без учета диалектных данных невозможно построение исторической грамматики, т.е. того раздела истории языка, который изучает изменение системы народно-разговорного языка и отдельных элементов этой системы. Но и сами диалекты также меняются во времени, протекает взаимодействие говоров. Такие изменения изучает конкретная дисциплина истории языка – историческая диалектология. В отличие от исторической диалектологии науку о современных территориальных разновидностях языка называют описательной диалектологией. Необходимо понимать то, что историческая грамматика и историческая диалектология изучают один и тот же объект исследования – историю разговорного народного языка, но изучают его в различных аспектах: 1. Историческая грамматика занимается общим направлением в изменении системы данного языка; 2. Историческая диалектология занимается историей языкового диалектного варьирования. И для обеих дисциплин истории языка данные описательной диалектологии имеют важнейшее значение. Особенно это относится к исторической диалектологии, ретроспективно воссоздающей историю диалектов на основе сопоставления современных диалектных явлений и их территориального распространения. Но без диалектологии не может обойтись и история литературного языка. О.С. Ахманова пишет, что «литературный язык, возникший на основе определенного диалекта, в дальнейшем продолжал испытывать в той или иной мере диалектное влияние» [Ахманова 1957: 205]. Однако для истории литературного языка роль диалектов является второстепенной в сравнение с памятниками письменности. По мнению Т.С. Коготковой, «история языка была первой областью лингвистики, где нашла свое применение диалектология. Одно время на 11

диалектологию так и смотрели как на вспомогательную дисциплину истории языка. В настоящее время все больше укрепляется в науке понимание того, что данные диалектологии должны использоваться и в тех областях лингвистики, которые обращены не к прошлому, а к настоящему и будущему» [Коготкова 1979: 167]. Так, представление о типологии современных языков остается неполным, если типологические исследования ограничивать материалом литературных языков, игнорируя диалектные данные. Изучение современных процессов в говорах может дать ценный материал также для лингвистического прогнозирования и практической работы в области культуры речи. Однако до сих пор диалектологические знания, к сожалению, еще недостаточно используются для всех этих целей. Диалектные различия – свидетельства известной изоляции говорящих на этих диалектах. Если такой изоляции не существует сейчас, значит, она была в прошлом. Так, границы современных диалектных явлений отражают (с поправкой на позднейшие изменения) границы таких исторических общностей, как феодальные княжества с их сферами влияния или (значительно реже) племенные границы. Н.А. Лукьянова считает, что «черты иноязычного происхождения в русских говорах свидетельствуют о длительных контактах русского и иноязычного населения на той или иной территории» [Лукьянова 1979: 141]. Так, сравнение говоров Сибири, Донской земли и других мест, заселенных русскими сравнительно поздно, с говорами территории, где первоначально сложились русские диалекты, позволяет проследить, откуда шло заселение областей позднейшей колонизации. Таким образом, диалектные данные помогают историку воссоздать исторические пути русского народа. Если данные описательной диалектологии служат одним из источников для истории народа, то историческая диалектология не только дает материал для историков, но и сама не может обойтись без обращения к истории народа. Свидетельства летописей и других документов, археологические данные об этническом составе населения определенной территории, о политических, экономических и 12

культурных связях этого населения помогают историку диалектов установить время и место (а иногда и причины) возникновения многих диалектных явлений. Например, есть говоры, в которых употребляется только одна аффриката ( ц , ц, ц й, ц ый и т.п.). Это явление называется ц н е . Известно, что цоканье свойственно преимущественно севернорусским говорам. Но оно присутствует и в некоторых рязанских (в так называемых мещерских) говорах. Исторические данные подсказывают другой ответ. На территории этих рязанских говоров жило финское племя ещер , в языке которого не было двух аффрикат. Цоканье в говорах Рязанской области – это местное явление, возникшее под иноязычным влиянием. Следует особо остановиться на связях диалектологии и этнографии. И.А. Оссовецкий, опираясь на диалектный материал, утверждает, что «это связи двусторонние. С одной стороны, крестьянские постройки, орудия труда, бытовые предметы и одежда, а также старинные обряды имели раньше (а отчасти сохранили и в настоящее время) местные различия, которые изучает этнография. С этими различиями часто бывает связано и различие в названиях соответствующих предметов или понятий. Поэтому изучение диалектной лексики, относящейся к старому крестьянскому быту, невозможно без знания этнографии. Но, с другой стороны, и сами диалектные названия предметов и понятий крестьянского быта являются важными этнографическими признаками» [Оссовецкий 1982: 175]. По мнению В.А. Козырева, «необходимо подчеркнуть, что границы этнографических различий часто совпадают с границами диалектов. Например, распространение двух видов женской одежды: п нё ы и с р ф н в основном совпадает соответственно с территорией Южного и Северного наречий» [Козырев 1968: 41]. Как видим, изучение взаимоотношений между предметом и его названием необходимо и для диалектологов, и для этнографов, и для фольклористов. Поскольку фольклор создается на диалектной основе, диалектология имеет существенное значение для фольклористики. К диалектологии приходится обращаться и литературоведам, так как элементы диалектной речи 13

(диалектизмы) используются, как известно, многими писателями в различных идейных и эстетических целях. А потому, наряду с изучением истории и этнографии края изучение местных говоров является важным компонентом краеведческой работы. 1.2. Диалект в зеркале лингвокультурологии В середине XIX в. в русском обществе пробуждается широкий интерес к жизни народа, его быту, верованиям, обычаям, фольклору. Меняется и отношение к диалектам, рассматривались литературного многими языка. Во которые еще в первой учеными-языковедами второй половине половине как XIX XIX искажение, в. среди в. порча широкой общественности складывается уважительное отношение к народной речи. Огромную роль в этом сыграл «Толковый словарь живого великорусского языка» В. И. Даля, впервые вышедший в 1863–1866 гг. и с тех пор многократно переиздававшийся. В рекомендациях лингвистов и педагогов содержались указания на то, что в школе необходимо изучать русский язык во всех его разновидностях. К.Д. Ушинский одной из целей преподавания языка в школе считал «усвоение форм языка, выработанных как народом, так и литературой». А.А. Шахматов писал: «Из обзора русских наречий, из знакомства с живыми говорами учащийся вынесет уважение к идее народности. Он увидит народ не в одних блестящих проявлениях культурной и государственной жизни, не в одних полководцах и сановниках, писателях и художниках – он усмотрит русский народ в непосредственных проявлениях его духовной жизни <...>. Все это приблизит учащегося к самому народу и вызовет в нем уважение к его прошлому, а также веру в него, в его будущее» [Цит. по: Еременко 2003: 157]. По мысли М.В. Панова, «эти идеи легли в основу методики преподавания русского языка в советской школе в начальный ее период. В эти годы рекомендуется уважительное отношение к речи учащихся, говорящих на диалекте. Учителя вместе с учащимися проводят наблюдения над живой речью населения 14

края, в том числе и над ее диалектными особенностями, собирают фольклорный материал. Положительно оценивается использование диалектизмов в художественной литературе и критикой» [Панов 1990: 151]. Но затем это отношение к народной диалектной речи резко меняется. Связано это было с изменением отношения к крестьянству – основному носителю диалектов. Социальные преобразования в деревне в 1920-1970-е гг. были направлены на уничтожение крестьянства как класса, на превращение крестьян в сельскохозяйственных рабочих. Массовая коллективизация крестьян и уничтожение самых рачительных хозяев под лозунгом борьбы с кулачеством в 1920 – 1930-е гг., грабительская политика, приводившая к массовому обнищанию и вымиранию от голода целых деревень, заставляла крестьян, особенно молодежь, любой ценой переселяться в город. Кампания 1960 – 1970х гг. по ликвидации так называемых неперспективных деревень усугубила положение. В результате этих социальных преобразований говоры многих деревень перестали существовать вместе с самими деревнями. Крестьяне, переехавшие в города и перевезенные из разных мест в одно, утрачивают многие исконные языковые черты, а дети, воспитывающиеся в городах и районных центрах, больше подвержены влиянию литературного языка. Нарушается естественная языковая связь поколений. Изменения эти в значительной степени обусловлены сформировавшимся в 1930-е гг. негативным отношением к крестьянству как классу и к крестьянской народной культуре, народному быту, диалектам как языку деревни. Кроме того, с 1930-х гг. политиками и философами выдвигается идея интернационализации и сближения национальных культур и языков, постепенного отмирания различных языков в социалистическом обществе и формирования единой социалистической культуры и единого языка, в основе которого должен лежать русский литературный язык. В соответствии с этим диалекты русского языка объявлялись пережитком прошлого, отклонением от литературного языка, его извращением. Диалектизмам в речи носителей 15

литературного языка объявлялась беспощадная война. В этом же направлении менялась методика преподавания русского языка в диалектной среде. Целью ее становилось, как писал Н.А. Мещерский, «устранение диалектизмов всех видов из речи учащихся. Перед ученикомдиалектоносителем стоит очень сложная задача: живя в окружении взрослых, таких же диалектоносителей, как и он сам, освободиться от свойственных его речи привычных с детства диалектизмов и овладеть литературной речью» [Мещерский 1972: 52]. Конечная цель этой борьбы – полное вытеснение диалектов литературным языком. Эта социальная и языковая политика нанесла русскому языку значительный ущерб. Происходящее в настоящее время, в большой мере в связи с этой политикой, нивелирование диалектов, утрата ими черт, отличающих их друг от друга и от литературного языка, – это утрата части их языкового богатства, обеднение общенародного языка. В.И. Трубинский писал, что «проводившаяся у нас языковая политика имела и другие отрицательные последствия. Найдутся, вероятно, и такие учителя, которые ведут в школе открытую и последовательную борьбу со всем языком деревни. У ученика такой школы образуется понятие, что нет хуже языка, как язык своей семьи и деревни. Такая школа принесет учащимся в ней большой вред, который будет тем значительнее, чем успешнее она утвердит в своих питомцах враждебное отношение к народному языку. Всякое наступательное движение по отношению к народному языку при ничтожной и только кажущейся пользе принесет страшный, непоправимый вред в разных отношениях: моральном, педагогическом, образовательном» [Трубинский 2004: 57]. Воспитание в детях отрицательного отношения к языку своих родителей, своих предков – это воспитание безнравственности. Вместе с тем это и воспитание в жителях деревни комплекса неполноценности. О русском языке говорят как об одном из самых богатых языков мира. Богатство языка – это в первую очередь богатство его синонимии, возможность один и тот же смысл передать разными способами. Диалекты как раз и дают 16

такую возможность в силу разнообразия словарного состава, грамматических и фонетических средств. В 17-томном академическом «Словаре современного русского литературного языка» около 120 тысяч слов, а в словнике только одного из многочисленных включающих слова, региональных полностью диалектных совпадающие с словарей, не литературными, – «Архангельского областного словаря» 180 тысяч слов. С.И. Львова справедливо считает, что «языковое богатство русских диалектов отражает и различное видение говорящими окружающего мира. Одно и то же семантическое пространство в разных говорах может члениться поразному, что проявляется в разном количестве слов – названий элементов этого пространства и в различии их взаимосвязей» [Львова 1999: 32]. Всё это делает говоры одним из ценнейших источников для лингвокультурологических исследований, интегрирующих язык и культуру в осмыслении диалектных фактов. Так, в одних русских говорах, как и в литературном языке, лингвистическое время членится на прошедшее, настоящее и будущее, а в других еще сохраняются перфект и плюсквамперфект (давнопрошедшее). В литературном языке существует одно название для невзрослой лошади – жеребён . А в говорах, по наблюдениям исследователей и данным диалектных словарей, чаще всего встречаются несколько названий жеребят разных возрастных периодов, например: – первый период – , з ,п з ун, шн , нщ – третий период – п п ш , у , б , ш н , ш , н ж , ; – второй период – ж , , ч, , нщйн , п ья , н н, , б ун, з ,п ья , х ё ныш, б нщ , б й , у н ж , ; , нн , уч , б н , и др. Встречается и более дробное членение, которое может осложняться различиями по полу. Разное видение одного и того же предмета в различных говорах 17

проявляется и в том, что в этом предмете выделяются разные признаки, мотивирующие его название. Предмет, таким образом, связывается с разными понятиями, а слово – с разными родственными словами. Например, в белгородских говорах употребляются слова ух т и р г для обозначения приспособления, которым достают из печи горшки или, наоборот, помещают их в печь. При этом слово ух ух тит (наименование по функции); а образовано от х т т , ч – от р г тый (наименование по внешнему виду реалии), В других говорах в том же значении известны также слова учн ухват), е (от ру н й – наименование по отношению к руке, которой держат и (от и т ‘брать’, в котором также просматривается идея руки как инструмента). Следует также отметить, что современные белгородские проявляют две тенденции: с одной стороны, в силу соседства с Украиной они демонстрируют результаты взаимодействия с пограничной территорией, что проявляется в смешении диалектов, о чем свидетельствуют такие языковые факты, как: ш ях – сущ., - , уж.р., нейтр. ‘путь’, «Ш ях-т пр шли ни лый» (с. Кузькино, Чернянский район, 2013 г.); я – ест и . н ре ., с юз ‘как’, «Он ей я д л п уш и» (с. Кузькино, Чернянский район, 2013 г.); ‘чуть-чуть, мало’, «Х й 2013 г.); Х й – όш όш – н ре ., нейтр. п гуляит » (с. Кузькино, Чернянский район, ст. ‘пусть’, «Х й п дё у х ту и т Чернянский район, 2013 г.); н хáй – сядит » (с. Кузькино, ст. ‘пусть’ (с. Шмеховое, Чернянский р- н, 1999); бэ éз – сущ., -ы, жен.р., нейтр. ‘берёза’ (с. Славянка, Чернянский район, 1999 г.); ш пш нá – сущ., -ы’, жен.р., нейтр. ‘шиповник’, «Ш пшин ’ т р сте» (с. Славянка, Чернянский район, 1999 г.), украинизм, ср. укр. шипши’н , и др. С другой стороны, здесь фиксируется языковая архаика, уходящая корнями в древнерусский язык: ό ό – сущ., - , уж.р., э спр. ‘враг’, «Жу и- н г р де» (с. Кузькино, Чернянский район, 2013 г.); жен.р., нейтр. ‘лужа’, «К юж п н ти л юж – сущ., -и, п сли д жжя» (с. Кузькино, Чернянский район, 2013 г.), ср. с названием города К луг . 18

Архаика проявляется не только на уровне лексики, но и фонетики и грамматики. На уровне фонетики белгородские говоры характеризуются отсутствием фонем Ф и Ф’, что также уходит корнями в языковое прошлое. Регулярными заменами указанных фонем являются звуки У-неслоговое (на месте оглушения звука В), сочетание ХВ (на месте Ф в сильной позиции перед гласным) или Х (перед согласным): дéу ,х á у , όх . Кроме того, в области грамматики сохраняется немало рудиментарных черт. В частности, сохраняются рефлексы старых русских окончаний имен прилагательных с наложением южнорусского аканья: ό й, х όш й и т.п.; старые глагольные формы изъявительного наклонения: н é ь (с мягким финальным согласным и без перехода Е в О), хόд ь и т.д. Как видим, характеризуя диалектные слова, мы одновременно даем характеристику не только языковому явлению, но и факту народной культуры, быта, что значительно расширяет адресацию диалектологических исследований. При этом следует заметить, что диалекты русского языка – реальность настоящего времени. Их исчезновения не произойдет и в ближайшем будущем. Однако они заметно изменяются, деградируют. Кроме действий, направленных на задержку разрушения русских диалектов, нужна и наиболее полная фиксация их современного состояния. Во многих сельских и районных школах существуют этнографические музеи, сохраняющие предметы старого быта, старой местной культуры. И точно так же необходимо создавать в этих школах, в диалектологических кабинетах вузов фонды магнитофонных записей речи представителей местных говоров. Эти записи уже сейчас представляют собой бесценные памятники русской народной культуры, со временем же их значение неизмеримо возрастет. Выводы по главе I Исходя из того, что диалектология связана с целым кругом лингвистических (и шире – филологических), а также исторических наук, без 19

учета диалектных данных невозможно построение исторической грамматики, т.е. того раздела истории языка, который изучает изменение системы народноразговорного языка и отдельных элементов этой системы. Очевидна связь диалектологических исследований с лингвокультурологическим подходом к фактам языка. Так, еще в середине XIX в. в русском обществе проявился широкий интерес к жизни народа, его быту, верованиям, обычаям, фольклору, вследствие чего изменилось и отношение к диалектам, которые еще в первой половине XIX в. рассматривались многими учеными-языковедами как искажение, порча литературного языка. Во второй половине XIX в. среди широкой общественности складывается уважительное отношение к народной речи. Несмотря на то, что диалекты русского языка – реальность настоящего времени, они на наших глазах заметно изменяются, а потому, помимо действий, направленных на задержку разрушения русских диалектов, нужна и наиболее полная фиксация их современного состояния. Характеризуя диалектные слова, производя их лингвокультурологический комментарий, мы одновременно даем характеристику не только языковому явлению, но и факту народной культуры, быта, что значительно расширяет адресацию диалектологических исследований и углубляет знания о диалекте как носителе народной культуры. 20

ГЛАВА II. НАИМЕНОВАНИЯ ОДЕЖДЫ В БЕЛГОРОДСКИХ ГОВОРАХ КАК ЛИНГВОКУЛЬТУРЕМЫ 2.1. Белгородские говоры в контексте истории и культуры народа Известно, что Белгородская земля представляет собой особый лингвокультурный феномен. «В древности, около VIII века, на территории нынешней Белгородской области жили аланы (салтово-маяцкая культура). С VIII века запад Белгородчины осваивают северяне (роменско-борщёвская культура). В VIII-IX веках эта территория попала под власть Хазарии. В годы Киевской Руси она входила в состав Черниговского княжества. Монголотатарское нашествие привело к запустению края. Затем Белгородчину начало осваивать Великое княжество Литовское. С 1500 года она находится в составе Великого княжества Московского. В 1708-1727 годах территория современной Белгородской области входила в Киевскую и Азовскую губернии. В 1727 была образована Белгородская губерния, которая просуществовала до 1779 года. Она занимала земли не только современной Белгородчины, но и территории нынешних Курской, Орловской, частично Брянской и Харьковской областей. После подписания Брестского мира с апреля 1918 по январь 1919 годов Белгородчина была составной частью Украинской державы гетмана П.П. Скоропадского. На рубеже XVI-XVII веков для надёжной охраны русских владений была сооружена сплошная линия военных укреплений – Белгородская оборонительная черта, которая протянулась почти на 800 километров» [http://belogorie.info/istoriya_belgorodskoy_oblasti]. «Не менее пестрой оказывается и современная лингвокультурная история Белгородчины. Население городов области в послевоенные годы пополнялось за счет притока жителей сельских районов, поэтому в городских населенных пунктах сформировалась особая разновидность речи, вбирающая в себя как общенародный пласт, так и диалектную специфику. В результате образовались белгородские городские полудиалекты, активно функционирующие по настоящее время, а также белгородский региолект, объединяющий языковое 21

пространство региона и отмеченный диалектными чертами. И эта разновидность народной речи представляет не меньший интерес, чем собственно диалекты, и по сути еще ждет своего научного описания» [Кошарная 2017: 20]. В современной исследованию диалектологии региональной значительное лексики внимание с уделяется использованием лингвокультурологического подхода. Для белгородских говоров подобный подход представляется особо актуальным в связи с особыми условиями формирования известного диалектного континуума. Белгородские говоры занимают особое место среди говоров южновеликорусского наречия. Своеобразие белгородских говоров усиливается за счет особенностей их функционирования в системе общенародного языка. Говоры Белгородчины оказались в условиях широких междиалектных и межъязыковых контактов, главным образом, с украинцами. Как известно, язык жителей Белгородчины формировался в необычных условиях – при постоянной миграции различных этносов, под большим влиянием украинских (в частности, слобожанского) говоров. Таким образом, этнический коллектив, проживающий на территории Белгородчины, достаточно сложен и неоднороден. Тем не менее, белгородские говоры в основной своей массе опираются на русскоязычную основу, сформировались на базе старорусского языка, что подтверждают сохранившиеся в лексике старорусские формы. И в этой связи актуальным является понятие региолекта, который трактуется как «особый словарь региона, понимаемого как административная территориальная единица (в нашем случае речь идет о Белгородской области), поскольку сама история возникновения каждой такой территории уже детерминирует особенности языка данной местности. В частности, белгородский региолект как объединенное языковое пространство, во-первых, возник на стыке разноязычных территорий (Россия и Украина), а во-вторых, в процессе своего развития соотносим с различными административно- территориальными центрами (Харьков, Курск, Воронеж), и в силу этого 22

отмечен разноязыковыми и междиалектными чертами, представляя собой уникальную разновидность местной речи» [Кошарная 2016: 110]. Также, стоит отметить, что в последние годы исследователи-диалектологи особенно активно проявляют интерес к лексике, связанной с материальной и духовной культурой человека, рассматривая диалектную единицу не только как лексическую, но и как этнографическую и культурологическую. По мнению Л.А. Власовой, «диалектные слова несут в себе отражение картины ценностного восприятия мира носителями языка. Бесценный кладезь драгоценных слов, каждое из которых – отпечаток русского духа, постепенно иссякает, и задача современных исследователей народных говоров – успеть обнаружить и бережно сохранить эти богатства для будущих поколений» [Власова 1979: 3]. В частности, говоры Белгородчины отражают территориальное взаимодействие между различными этническими группами и демонстрируют архаичные черты на различных языковых уровнях. На сегодняшний день большое количество архаичных наименований одежды сохранилось только в речи носителей диалектов старшего поколения. Значимость данной лексики заключается в том, что она предоставляет возможность погружения в историю русского языка и культуры. Данная лексика рассматривается нами в семантическом и этимологическом аспекте, а также в контексте историко-культурного описания Белгородчины. Отметим, что в тематической группе «Наименования предметов одежды» выделяются частные лексико-семантические группы (ЛСГ), противопоставленные по предметным характеристикам: головной убор и верхняя одежда. В нашем исследовании мы дифференцируем названия одежды, включая головные уборы, и рассматриваем их как отдельные подгруппы. 2.2. Названия мужской одежды и мужских головных уборов в белгородских говорах К семантическому кластеру «Названия мужской одежды и мужских головных уборов» мы отнесли следующие диалектизмы и этнографизмы. 23

« ян – сущ., -и, жен.р., нейтр. преимущественно мужская. / Ватная верхняя одежда, н // (п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.). [СРНГ]-» [ООСБ 2017: 50]. «Жупáн – сущ., - , уж.р., нейтр. Вид мужской одежды, разновидность теплого кафтана. /Жуп ны н с’ил’и хлόпцы// (Борисов.). ║Проникает в рус. говоры через посредство Украины, ср.: у поляков и белорусов жуп н – старинный дворянский (шляхетский) костюм, род сюртука, откуда на территории Украины жуп н – тёплая верхняя одежда, род охабня, на народном языке – зипун. ║[СРНГ 9: 226]+» [ООСБ 2017: 112-113]. « пун – сущ., -á, уж.р., нейтр. Верхняя мужская одежда, тёплый кафтан без воротника, изготовленный из грубого самодельного сукна, разновидность теплой (зимней) верхней одежды. / ’ пуны т’όплыи//; /γ д j з’ пун// (с. Троженец, Новооск., 1999 г.; с. Ураково, Краснен., 2005 г.; п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.); разновидность пальто из овечьей шерсти. / ин’е т j-т з’ пун н j// (х. Плоский, Губкин., 1999 г.). ║«1. Верхняя одежда на меху или из меха. Красносл. Пенз., 1928. Дон. 2. Плохая, рваная одежда. Вытегор. Олон., 1896. Волог., Влад., Дон.» [СРНГ 11: 284]+» [ООСБ 2017: 127]. «К /К н – сущ., - , уж.р., уст р. Мужская долгополая одежда. ны р шшы áлы γáрус // (с. Троженец, Новооск., 1999 г.). ║«Ка тан, , . 3. Пиджак из едкна, наподобие сюртука, но без разреза сзади Холмог. Арх. 1952-1956» [СРНГ 13: 139]+» [ООСБ 2017: 137]. «Кужух, см. также кожух – сущ., -á, уж.р., нейтр. Тулуп. /Кужух// (п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.). ║«Кожух, и кожух, , ж.<…> 4. Кожух. Кожаная непромокаемая одежда (рыбаков и др.). Касп., 1858» [СРНГ 14: 54]+» [ООСБ 2017: 155]. « х й – сущ., -я, уж. р., нейтр. Мужской головной убор, шапка- ушанка, шапка с ушами для холодных времен года. / н с’ил’и з’и όj/ с ушá ’и т ’ии// (с. Лубяное, х j//; / Чернян., 1999 х г.; с. Большетроицкое, Шебекин.). [СРНГ 17: 318-319](-)» [ООСБ 2017: 169]. 24

« , ы – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Мужская верхняя широкая, долгополая тёплая одежда. / ’ //; / ы // (п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.; п. Зенит, Вейдел.). ║«Свита, ж 1. Ряса священника. Пск., Горьк., 1927. 2. Сорочка, рубаха. Орл., Калуж., Даль [с вопросом]. 3. Старая рваная одежда. Новорж., Опоч. Пск., 1852. Пск. Калин. <…> Волог. <…> 4. Вязаная одежда, свитер. Овинищ. Калин., 1939. 5. Приданое невесты, её наряд. <…> Арх., 1971. <..>» [СРНГ 36: 303](-)» [ООСБ 2017: 253]. « / ы , ы – сущ., -и, жен.р., нейтр. Верхняя теплая одежда. // (п. Пролетарский, Ракитян.). ║«1. Свитка, ж. 1. Мужской пиджак. <…> Красногор. Брян., 1974. 2. Рубаха, сорочка. Мцен. Орл., Снегирев, 1850. Калуж., Даль [с вопросом к знач.]. 3. Легкая женская одежда врод сарафана; празднична одежда. Ярен. Волог., 1853. 4. Одежда наподобие жилета. <…>. Яросл., 1968. 5. Манишка. <…> Р. Урал, 1976. 6. Стара рвана одежда. Пск., 1902 1904. Калин.» [СРНГ 36: 303](-)» [ООСБ 2017: 253]. « й до колен. / ’ – сущ., -и, жен.р., нейтр. Мужская стёганая одежда длиной γ j // (с. Троженец, Новооск., 1999 г.). ║«Телогрéйка, ж. <…> 3. Мужская одежда – жилет с рукавами. Вельск. Арх., Архив РГО» [СРНГ 44: 12]+» [ООСБ 2017: 283] « у уп – сущ., - , уж.р., нейтр. Верхняя мужская одежда из овчины, обычно не крытая сукном меховая шуба из овчины без перехвата в талии с высоким воротником. /Мýжн’ин ту уп н с’ил // (с. Троженец, Новооск., 1999 г.). [СРНГ 45: 238]+» [ООСБ 2017: 293]. « нь – сущ., -я, уж.р., нейтр. Верхняя мужская одежда из сукна, наподобие кафтана, в талию, со сборами сзади, подвязывалась пестрым поясом, бытовала у казаков. / н п т пόj с н с’ил’и// (п. Пролетарский, Ракитян.). ║Вероятно, заимствовано из украинского, появление слова в украинском языке связано с военными и торговыми контактами казаков с тюркскими народностями.║«Чекмень, чекменек м. вост. крестьянский кафтан, более исподний; чекменёк, короткий полукафтан, с перехватом; донск. урал. казачий кафтан, чекменик» [Даль IV: 587]+» [ООСБ 2017: 318]. 25

«Ш – сущ., - , воротником. /Шы уж.р., нейтр. Мужская долгополая одежда с // (с. Лубяное, Чернян., 1999 г.). ║«Шиворот м. – ворот, воротник» [Даль IV: 632](-)» [ООСБ 2017: 325]. Название мужской одежды и мужских головных уборов в белгородских говорах подразделяются по признаку летний / зимний. В белгородских говорах, как и в других народных говорах, встречаются существительные в качестве названий мужской одежды и мужских головных уборов, совпадающие по значению с общенародным языком (жупáн, з пун, й , , н, у уп), и собственно диалектные слова ( ш ). Примечательно, украинизмами (жупáн, ч что 1/8 лексем ян ужух, , (16%) х й, являются нь). Например, появление слова ч нь в украинском языке связано с военными и торговыми контактами казаков с тюркскими народностями. В качестве мотивационных основ наименований мужской одежды и мужских головных уборов в белгородских говорах представлены: а) форма головного убора ( х й); б) профессия, занятие человека (ч изделия ( у уп), г) способ ношения (жупáн, нь), в) крой й ). Сравнивая набор дифференциальных сем в литературном языке и в белгородских говорах при наименовании зимних мужских головных уборов, мы видим их определенное отличие. Так, в литературном языке и вязаная, и шитая, имеет одно название – шапка. В говорах для зимней шапки имеется специальная номинация – х й – мужской головной убор, шапка-ушанка, шапка с ушами для холодных времен года. По своему происхождению некоторые слова связаны с тюркоязычной средой ( у уп, лексемы ян н, з пун, , й ,ш х й), к исконно русским можно отнести . 2.3. Названия женской одежды и женских головных уборов в белгородских говорах 26

В ЛСГ «Названия женской одежды и женских головных уборов входят такие лексемы, как: « б ы – сущ., -□, н. ., нейтр. Кружевная вставка на одежде. (c. Федосеевка, Старооск., 2005 г.). ║«Верботы, н. Оборки на рукавах. Она вышла, выходила рано за вороты, Обронила, потеряла кружевные верботы. Орл., Иваменко, 1905» [СРНГ 4: 123](-)» [ООСБ 2017: 52]. « é , см. также хвартук, зависка – сущ., -и, жен.р., нейтр. Фартук в виде полотнища с завязками, без нагрудной части, закрывает область живота. / ’é у п ’ жы//; /Н jу з ’ у уп’ил // (с. Лесное Уколово, Краснен., 1998 г., c. Илек-Пеньковка, Краснояруж.; с. Головчино, Грайвор.; c. Большая Ивановка, Новооск., 1999 г.; с. Грушевка, Волокон.; Губкин., Шебекин., п. Строитель, Яковлев.; с. Лубяное, Чернян., 1999 г.; с. Федосеевка, Старооск., 2005 г.; с. Казацкое, Красногвард., 2016 г.). ║«Завéска и зáвеска, и, ж. <...> 2. Передник, фартук. 3авеска. Дон., 1848. Рост.» [СРНГ 9: 307]+ R» [ООСБ 2017: 114]. « п – сущ., -и, жен.р., нейтр. Фартук. / п // (п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.; с. Купино, Шебекин.). ║«1. Женский передник, фартук. Малоарх. Орл., 1852. Орл., Обоян. Курск. 2. Два полотнища различных цветов, по большей части полосатые, прикрепленные поясом одно спереди, другое сзади, употребляемые вместо юбки. Тул., Южн., Кубан., 1902» [СРНГ 10: 305]+» [ООСБ 2017: 120-121]. « п н , см. также запонка, запынка – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Фартук, закрывающий область живота, в виде прямоугольника с завязками. / р áн jи//; п н / у п н гр’áз’и// (с. Грушевка, Волокон.; с. Казацкое, Красногвард., 2016 г.). [СРНГ 10: 343]+» [ООСБ 2017: 121]. « н / ’ н у д’ у – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Девичий головной убор в виде ленты. п ’ирх лόс п ’áжыт// (с. Лубяное, Чернян., 1999 г.). [СРНГ 16: 355]+» [ООСБ 2017: 162]. « ёш – сущ., -и, жен.р., нейтр. <…> 2. Маленький теплый головной платок. / ’ ш у п д ’ жý д п йдý// (c. Илек-Пеньковка, 27

Краснояруж.; с. Головчино, Грайвор.; c. Большая Ивановка, Новооск., 1999 г.; с. Грушевка, Волокон.). [СРНГ 18: 36](-)» [ООСБ 2017: 170]. « , см. также парочка – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Женский костюм, женская одежда: юбка и кофта из одной ткани, одного материала. / // (х. Глушковка, Старооск., 1994 г.; с. Лубяное, Чернян., 1999 г.; х. Плоский, Губкин., 1999 г.; п. Пролетарский, Ракитян.; с. Н. Таволжанка, Шебекин.; п. Яковлевка, Яковлев.; Ровеньск.). [СРНГ 25: 214]+ R» [ООСБ 2017: 200]. « ч , см. также пара – сущ., -и, жен.р., нейтр. Женская одежда, род костюма: юбка и кофта из одной материи. / п ш ’ ид’ //; / ч / jýп дл’ин j / ширό j // (х. Глушковка, Старооск., 1994 г.; с. Лубяное, Чернян., 1999 г.; х. Плоский, Губкин., 1999 г.) [СРНГ 25: 241]+» [ООСБ 2017: 201]. « / ыч – сущ., - , уж.р., нейтр. Зимний женский головной убор. ыч // (Новооск.; с. Богородское, Новооск., 1993 г.). [СРНГ]-» [ООСБ 2017: 203]. « н – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Вышивка бусами, искусственным жемчугом на одежде; бисерный орнамент на одежде. /Вышы л’и п’ ’ н ’ н рáншы д’ежд’и// (г. Бирюч, Красногвард., 2016 г.). [СРНГ 26: 284](-)» [ООСБ 2017: 204]. « повязка, п дшá ьн – сущ., - , надеваемые шá ’н’ ’ //; под / ыдш уж.р., нейтр. шаль для н (с. Яблоново, // тепла. Небольшой легкий платок, /Дл’ т’иплá Валуйск., 2010 н с’ил’и г.; с. Николаевка, Вейдел.). [СРНГ 28: 252]+» [ООСБ 2017: 217]. « нё – сущ., -ы, жен.р., тр диц. Женская юбка особого покроя, сшитая из трех полотнищ шерстяной, обычно клетчатой яркой (черно-красной, сине-красной) ткани, элемент русского народного костюма. Панёвы носили только замужние женщины или просватанные девушки. /Н’ ’ сту уб’ир л’и у п н’ у//; ш’ерст’и jáны н с’ил’и ’из л’и п н’ у//; /П д р’инн j п н’ //; /Д’ у ’и бáбы п н’ό ы// (с. Богородское, Новооск., 1993 г.; с. Истобное, Губкин., 1997 г.; с. Лесное Уколово, Краснен., 1998 г.; с. Камызино, Краснен., 1999 г.; п. Пролетарский, Ракитян.; с. Федосеевка, Старооск., 2005 г.; с. Ураково, Краснен., 2005 г.; Белгор.; Яковлев.; Шебекин.; п. Волоконовка, 28

Волокон.; с. Засосна, Красногвард.; Вейдел.; с. Яблоново, Валуйск., 2010 г.; с. Кузькино, Чернян., 2013 г.; с. Хмелевое; Краснен.; с. Белый Колодезь, Вейдел., 2013 г.). [СРНГ 29: 254]+ R» [ООСБ 2017: 233]. « уб ш с р ’ – сущ., -и, жен.р., нейтр. Женская нижняя рубашка. / уб ш п т с р х áн// (с. Лубяное, Чернян., 1999 г.). [СРНГ 35: 217]+» [ООСБ 2017: 246]. « / ы , ы – сущ., -и, жен.р., нейтр. Верхняя теплая одежда. // (п. Пролетарский, Ракитян.). <…> 3. Легкая женская одежда врод сарафана; празднична одежда. Ярен. Волог., 1853. 4. Одежда наподобие жилета. <…>. Яросл., 1968. 5. Манишка. <…> Р. Урал, 1976. 6. Стара рвана одежда. Пск., 1902 1904. Калин.» [СРНГ 36: 303](-)» [ООСБ 2017: 253]. « ό – сущ., -и, жен.р., тр диц. Традиционный женский головной убор замужней женщины. Сороку надевали невесте на свадьбе в знак изменения её статуса. /Н ’ ст у д’и áл’и// (с. Хмелевое, ό ’ //; / Краснен.; н р’áдн //; /П ’ рх ’и ’и с. Камызино, Краснен., 1999 ό у г.; п. Пролетарский, Ракитян.; с. Никольское, Шебекин.; г. Белгород, Белгор.). [СРНГ 40: 21]+» [ООСБ 2017: 267]. « п дн ц – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Нижняя женская юбка. / п дн ц //; / шыj с б’и п’ дн’ цу// (с. Н. Таволжанка, Шебекин., 2005 г.; с. Петровки, Губкин.); / п дныц // (п. Пролетарский, Ракитян.). Украинизм, ср. укр. спідниця – ‘юбка’. ║«Спидница, ж. 1. Юбка. Хакас. Краснояр., 1967. п дн ц . Надень спидницу. п дн ц . Юго-вост. Кубан., 1949. 2. п дн ц . Женская рубаха без подкладки. Иван., 1984» [СРНГ 40: 141]+» [ООСБ 2017: 269]. « п дн ц – сущ., -и, жен.р., нейтр. Нижняя женская длинная (до икр) рубашка. / п дн ц // (п. Пролетарский, Ракитян.). ║«Сподница, ж. 1. Женская нижняя юбка (чаще из грубого домотканного холста)» «Спидница, ж. 1. Юбка. п дн ц [СРНГ 40: 184]; п дн ц . Надень спидницу. Хакас. Краснояр., 1967. . Юго-вост. Кубан., 1949. 2. п дн ц . Женская рубаха без подкладки. Иван., 1984» [СРНГ 40: 141]+» [ООСБ 2017: 269]. 29

« , см. также , я – сущ., - , уж.р., нейтр. <…> 2. Головной убор невесты, который представлял собой подобие венка, сплетенного из цветов. / ’ и пл тjи д’уж р с’и ы// (с. Зиборовка, Шебекин., 2004 г.). [СРНГ 43: 325]+ R» [ООСБ 2017: 282]. « – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Головной убор невесты. / ружы нájя былá// (с. Волотово, Чернян., 1999 г. и повсеместно). [Даль IV: 533]+ R» [ООСБ 2017: 303]. «Хý т’иб’ – сущ., -и, жен.р., нейтр. Платок, косынка. /Кр с’и j хý у ц ’ тáх ус’á//; /П ’ з т’ р сы у ху’ у у// (х. Миндоловка, Корочан., 1999 г.; с. Лубяное, Чернян., 1999 г.; п. Пролетарский, Ракитян.; с. Большая Ивановка, Новооск., 2004 г.; с. Большетроицкое, Шебекин., 2005 г.; с. Радьковка, Прохоров.; с. Кузькино, Чернян., 2013 г.). [Даль IV: 569]+ R» [ООСБ 2017: 313]. «Х д й – сущ., -и, жен.р., нейтр. Летняя женская одежда; женская верхняя одежда, которую носили поверх сарафана и рубахи в прохладную летнюю погоду. / ’ тн j х д j //; /Х д j у уп’ил // (с. Лесное Уколово, Краснен., 1998 г.; с. Троженец, Новооск., 1999 г.; с. Ураково, Краснен., 2005 г.). [Даль IV: 559]+» [ООСБ 2017: 310]. «Ху ’ин’и ч – сущ., -и, жен.р., э спр., л с т. Тонкий платок. /П д j jу ху ч’ у// (с. Большетроицкое, Шебекин., 2005 г.). [Даль]-»[ООСБ 2017 : 313]. «Ху ын – сущ., -и, жен.р., нейтр. Платок. /Ху ыну п ’ижы у ц р у// (п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.). [Даль]-» [ООСБ 2017: 313]. Тематическая группа «Названия женской одежды и женских головных уборов» в белгородских говорах представлена 23 диалектными лексическими единицами. Часть лексем совпадает со словами литературного языка и в плане выражения, и в плане содержания: , п нё . Некоторые лексемы совпадают со словами литературного языка в плане выражения, но отличаются в плане содержания: в белгородских говорах виде ленты»; н н «девичий головной убор в в литературном языке «узкая полоска ткани, используемая для украшения», в говорах – «девичий головной убор»; ш в 30

литературном языке «полая внутри деревянная кукла», в говорах – «красивый, нарядный, теплый платок» и др. Есть лексемы, которые совпадают в плане выражения и в плане содержания с лексикой других говоров. Например, в северных говорах – «головной убор замужней женщины», в белгородских диалектах эта лексема известна в значении «традиционный женский головной убор замужней женщины». В данной группе украинизмы не отмечаются, но здесь имеются лексемы, составляющие слова собственно-белгородские, не отмеченные в других региональных словарях, в других говорах: п ыч , ху ч , ху ын 2.4. Наименования одежды без ди еренциации на мужскую и женскую В группу «Наименования одежды без дифференциации на мужскую и женскую» относятся следующие лексемы. « нд й – сущ., -и, жен.р., нейтр. Красная ткань с пропиткой другого цвета; одежда из такой ткани. / (c. Федосеевка, ле с ндрей Старооск., 2005 г.). γд дел [СРНГ]- нд й у// ║«АЛЕК АНДРЕЙКА, ж. красная бумажная ткань, с прониткою другого цвета (белою, синею, желтою), на крестьянские рубахи» [Даль I: 10]. ║«Але с ндрий – это особый вид красной пестряди, хлопчатобумажной ткани, производившейся в России в XVIII-XIX веках почти исключительно на территории Шуйского уезда Владимирской губернии. К настоящему времени и сама ткань, и способ ее производства были утеряны. <…> Название ткани связано с первоначальным местом изготовления – городом Александрией в Египте. <…> Об особенной популярности красной пестряди свидетельствует множество ее названий: ле с ндрий , ле с ндр , ле с ндрей , с ндрей , с ндр . <…> Производимая в больших количествах в селе Иванове и округе александрийка и другие пестряди оказали заметное влияние на оформление русского народного костюма разных губерний, в том числе и близкие нам костромские и ярославские наряды» [ л Н.В. владимирские, Возвращение 31

александрийки. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://дом- ремесел.рф/rekonstrukcija/p0304/p0302/p0303/index.htm]» [ООСБ 2017: 27]. « М j х б б н – сущ., - , д’и л н уж.р., нейтр. Праздничный головной убор. пр здн’и ’и б х 2005 г.). ║«Бáрхатник, , н’ // (c. Федосеевка, Старооск., . <…> 3. Часть головного убора. Потом надевали бархатники. Комарич. Брян., 1961» [СРНГ 2: 122]+» [ООСБ 2017: 33]. « дя д’á – сущ., -и, жен.р., нейтр. Одежда, куртка, пальто. из н’áн й ш рст’и Шылы (c. Банкино, Вейдел.). [СРНГ]-» [ООСБ 2017: 50]. « зён – сущ., -и, жен.р., нейтр. Вязаная рукавица. / шерст’и ’из л’и ’ з’ н ’ // (п. Пролетарский, Ракитян.; c. Белый Колодезь, Вейдел., 2013 г.). [СРНГ 4: 97](-)» [ООСБ 2017: 51] « ш – сущ., -и, жен.р., нейтр., н. . -ей. Галоши. /Нόнꞌи γ ш й нꞌийд’ нꞌи ýп’иш// (c. Шмеховое, Чернян., 1999 г.). [СРНГ 6: 117]+» [ООСБ 2017: 74]. « чн , шн – сущ., - , уж.р., нейтр. Разновидность пояса в виде подвязки, тесьмы, которая вдевалась в пояс брюк и затягивалась на талии. Ш р áры н γáшн’ ’ д’иржáл’ис’// (с. Купино, Шебекин.). [СРНГ 6: 155]+» [ООСБ 2017: 76-77]. « был’и яш – сущ., н’их / н. ., спец. р б’ил’и// (c. Рабочие рукавички. / Богородское, ’ии γ Новооск., áш 1995 г.; c. Великомихайловка, Новооск.). [СРНГ 6: 351-352](-)» [ООСБ 2017: 81]. «Дóх – сущ., -и, жен.р., нейтр. Верняя одежда, обшитая мехом. /З дóх’ нáд ех сн’ т’ з ыт’// (c. Кузькино, Чернян., 2013 г.). [СРНГ]-»[ООСБ 2017: 99]. «Д юж , см. также дяружка – сущ., -и, жен.р. <…> 2. н ж. Старая заношенная одежда или покрывало. /Н рόjс’ д’ ’ýш j όj// (г. Валуйки, 2007 г., c. Яблоново, Валуйск., 2010 г.» [СРНГ 8: 28-29]+» [ООСБ 2017: 15]. «Ж é , см. также жилетка – сущ., - , /Ды ’ис’ / j ый ж’ы ’é уж.р., нейтр. Жилетка. // (с. Николаевка, Новооск., 1996 г.). [СРНГ]-» [ООСБ 2017: 111] 32

«Ж , см. также жилеток – сущ., -и, жен.р., нейтр. Жилетка. /Жыл’ет // (c. Илек-Пеньковка, Краснояруж.; с. Головчино, Грайвор.; c. Большая Ивановка, Новооск., 1999 г.). [СРНГ]-» [ООСБ 2017: 111]. «К з н – сущ., - , уж.р., нейтр. Головной убор. /К з н // (Ровеньск.). [СРНГ 12: 310](-)» [ООСБ 2017: 133]. «К ш – суш.,-и, жен.р., нейтр. Галоша. /К шы// (c. Илек- Пеньковка, Краснояруж.; с. Головчино, Грайвор.; c. Большая Ивановка, Новооск., 1999 г.; п. Борисовка, Борисов.; с. Никольское, Белгор.; с. Грушевка, Волокон.). ║«Кало , , . Галоша. Один калош. Мещов. Калуж., Слов. Акад. 1906-1907. Твер.» [СРНГ 12: 363]» [ООСБ 2017: 133]. «К п юх, см. также капелюха – сущ., - , х т’и сн’á уж.р., нейтр. Шляпа. / пы ’ýх// (с. Клименки, Вейдел.). Украинизм, ср. укр. пелюх – ‘шляпа’. ║«1. Шапка с наушниками Ворон., 1852. 2. Шляпа Зап-Брян. 1957. 3. О некрасивом на вид головном уборе» [СРНГ 13: 50]+» [ООСБ 2017: 135]. «К п юх , см. также шапка-ушанка. /К п п юх – сущ., -и, жен.р., нейтр. Кепка или уху н с’ил’и// (с. Большетроицкое, Шебекин.; с. Н. Таволжанка, Шебекин.). Украинизм, ср. укр. пелюх – ‘шляпа’. ║«1. Шапка с наушниками Ворон., 1852. 2. Шляпа Зап-Брян. 1957. 3. О некрасивом на вид головном уборе» [СРНГ 13: 50]+» [ООСБ 2017: 135]. «К уз – сущ., - , уж.р., нейтр. Фуражка. /К уз//; /Куп’и у // (х. Плоский, Губкин., 1999 г.; п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.). ║«1. Колпак, широкополая круглая войлочная шляпа с остроконечным верхом. Гребен. Терек., 1902. 2. Бумажная сумка. Пск., Осташк. Твер., 1855. 3. Пачка (табака). Нашел картуз табаку, курим, значит. Вят., 1907» [СРНГ 13: 106]+» [ООСБ 2017: 136]. «К ц éй – сущ., -и, жен.р., нейтр. Тёплая кофта. /Н брόс’ ц ’éj у// (п. Борисовка, Борисов.; с. Никольское, Белгор.). ║«Куцавéйка, и, ж. Короткая теплая кофта, кацавейка. Пинеж. Арх., 1885. Твер., Зап.-Брян., Хакас. Краснояр.» [СРНГ 16: 185]+» [ООСБ 2017: 137]. «Кужух, см. также жух – сущ., -á, уж.р., нейтр. Тулуп. /Кужух// (п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.). ║«Кожух, и кожух, , ж.<…> 4. Кожух. 33

Кожаная непромокаемая одежда (рыбаков и др.). Касп., 1858» [СРНГ 14: 54]+» [ООСБ 2017: 155]. «Ку /Ку j й , см. также //; /Ку j у ух й – сущ., -и, жен.р., нейтр. Фуфайка. п дл жы// (c. Илек-Пеньковка, Краснояруж.; с. Головчино, Грайвор.; c. Большая Ивановка, Новооск., 1999 г.; с. Грушевка, Волокон.; п. Пролетарский, Ракитян.; п. Борисовка, Борисов.; с. Никольское, Белгор.; Ровеньск.). [СРНГ 16: 180]- R» [ООСБ 2017: 158]. «Кух áй , см. также у й – сущ., -и, жен.р., нейтр. Фуфайка, ватник. /Кух áj у н д’ н’ ды ид’и//; / ’ пл j ух j // (с. Ураково, Краснен., 2005 г.; с. Кузькино, Чернян., 2013 г.). [СРНГ 16: 180]-» [ООСБ 2017: 158]. «Куц – сущ., -á, уж.р., нейтр. Зипун. /Куц р с’и j был у н’ // (с. Лубяное, Чернян., 1999 г.). ║«Куцавéйка, и, ж. Короткая теплая кофта, кацавейка. Пинеж. Арх., 1885. Твер., Зап.-Брян., Хакас. Краснояр.» [СРНГ 16: 185]-» [ООСБ 2017: 158]. «Куцын – сущ., -ы, жен.р., нейтр. Короткая верхняя тёплая одежда, пиджак. /Куцын // (п. Пролетарский, Ракитян.; Ровеньск.; Борисов.). ║«Куцавéйка, и, ж. Короткая теплая кофта, кацавейка. Пинеж. Арх., 1885. Твер., Зап.-Брян., Хакас. Краснояр.» [СРНГ 16: 185]-» [ООСБ 2017 : 158-159]. « ч – сущ., - , уж.р., нейтр. Жилет. / ’ ч’ / жыл’ т т áj // (с. Лесное Уколово, Краснен., 1998 г.). ║«Ли чик, , . 1. Шерстяная безрукавка. Лифчик как фуфайка, тольки без рукавов. Кедабек. Азерб. ССР, 1963» [СРНГ 17: 75]+» [ООСБ 2017: 164] « – сущ., -á, уж.р., нейтр. 1. Передняя часть обуви. / бόдр ны у ’ с’// (с. Шмеховое, Чернян., 1999 г.); 2. предмет одежды. Мн. . н ы / ы// (с. Н. Таволжанка, Шебекин.). [СРНГ 21: 291](+)» [ООСБ 2017: 185]. « ь – сущ., с л няе е, - , ср.р., нейтр. Пальто. / ό ’ стáрыи ы ’инут’// (с. Лубяное, Чернян., 1999 г.). ║«Пальтá, ы, ж. Верхняя осенняя и зимняя одежда, пальто» [СРНГ 25: 181]» [ООСБ 2017: 199]. « н’ γό н нжá , п ньжá – сущ., -á, уж.р., нейтр. Пиджак. / ’ нжá у с áт’б’и хрáсныj был//; /Д’уж дн j п’ нж // (с. Ураково, 34

Краснен., 2005 г.; с. Федосеевка, Старооск., 2005 г.; п. Пролетарский, Ракитян.; с. Радьковка, Прохоров.; с. Кузькино, Чернян., 2013 г.); Ты п’ н’жá туд д’ н’// (с. Кузькино, Чернян., 2013 г.). [СРНГ 27: 35]+» [ООСБ 2017: 208]. « ддё – сущ., -и, жен.р., нейтр. Предмет одежды, которую надевают под верхнюю одежду. / хόд’ут н γόл и т’ л дд’ у γдá хόл т ус’иγд п д’д’и áл’и ш’áс (с. Троженец, Новооск., 1999 г.). [СРНГ 27: 385-386]+» [ООСБ 2017: 214]. « п шн – сущ., - , - уж.р., нейтр. Просторная теплая зимняя одежда. /Ац фс ’иj п шн // (с. Ураково, Краснен., 2005 г.). ║«Распа няк, м. Верхняя одежда из домашнего сукна. Козел. Калуж., 1909. Смол.» [СРНГ 34: 158]» [ООСБ 2017: 242]. « з – сущ., - , уж.р., спец. Кусок ткани, в который сложено что-либо. / з’ // (с. Троженец, Новооск., 1999 г.). ║«Узел, м. 2. Смертный узел. Одежда для покойника, завязанная в кусок ткани. Эт у еня сунду е-те с ертный узел. В не пл т е, п р й. Ардат. Морд., 2002» [СРНГ 47: 20](-)» [ООСБ 2017: 298]. «Х х ь , см. также х ху ы – сущ., -я, ср.р., э спр., не д брит. Хлам, разбросанные вещи; старая, рваная одежда.. / б’ир’и т х / н’и ’и т х х х j тс’ л’//; j // (п. Пролетарский, Ракитян.). ║«Харабόрья ср. мн. (фалборка?) кур. мохры, края обитой одежи»; «Хорохόриться, храбриться, ершиться, задирать, некстати расходиться, упрямиться, ломаться с угрозами, быть строптивым. <…> Хохлиться, надуваться, говор. особ. о курах. Хорохоря об. хорохори ка ж. задорный, хвастунишка. Хорхора вологодск. шерстоперая, растрепанная курица. <…> Хорхόры или хорохόрки ж. мн. калужск. тряп е, ет ш , хруни, р н я деж ; | мохры уборов, фарафорки, бахрома; подвесочки, балаболки. Хорохόрня ж. собират. хорохόрки; | об. или хорохόрник, -н ц , калужск. лоскутник, -ниц , оборванец, лохмотник» [Даль IV: 542; 561]» [ООСБ 2017: 310-311]. «Ш /Ш ы – сущ., н. ., -□, не д брит. Вещи, предметы одежды. ы дн’и н у ’ // (п. Борисовка, Борисов.; Ровеньск.). [Даль]-» [ООСБ 2017: 328]. 35

«Ш нцы – сущ., н. ., - , пренебрежит. Штаны. /Ш н цы// (с. Радьковка, Прохоров.). [Даль]-» [ООСБ 2017: 329]. Из рассмотренных нами лексико-семантических групп, группа «Наименование одежды без дифференциации на мужскую и женскую» оказалась самой большой (32 лексемы). Как показал лингвистический анализ материала, большинство слов-наименований головных уборов образовано морфологическим способом. Достаточно словообразования продуктивным при словообразовательной оказался помощи суффиксальный суффиксов, семантикой. Среди обладающих них п шн и др.). Для слов х , различной встречаются мотивированные именами существительными ( ч способ нд й лексемы, , б х н , х ь и х ху ы производящей основой является глагольная. Также мы отмечаем, что при помощи нулевой аффиксации образовались слова клеп, накидь, мотивированные глаголом. Распространенным оказался комбинированный способ словообразования, то есть при помощи префикса и суффикса: п юх, п нжá , уц и др. Производящим являются глагольные и субстантивные основы. Одно из важных мест занимает лексико-семантический способ. Данным способом образованы слова: п ь , уз, н . В лексике данной группы также наблюдаются украинизмы, например, диалектизм п юх в белгородских говорах имеет значение ‘кепка или шапка-ушанка’, в украинском языке мы встречаем аналогичную лексему со следующей семантикой: укр. ч п юх – ‘шляпа’». Слово имеют европейские корни. Так, ш , уз, ш заимствовано из ненемецкого языка Galosche или вместе с ним из французского языа galoche, а лексема ч заимствована из польского lifk, liwk; слово заимствовано из немецкого уз, по-видимому, . Также, в тематическом кластере , «Наименование одежды без дифференциации на мужскую и женскую» выделяются собственно диалектные слова, не фиксирующиеся в словарях народных говоров: дя ,ж é ,ш нцы и др. 36

Выводы по главе II Таким образом, интегральным признаком, объединяющим данные лексемы в одну тематическую группу, является принадлежность к материальным предметам народной культуры. Дифференциальным признаком, разделившим тематическую группу на две лексико-семантические группы (мужская и женская одежда), можно считать «гендерный»: мужская одежда – женская одежда. Так, к ЛСГ «Названия мужской одежды и мужских головных уборов» вошли лексемы: й , ян у уп, ч , жупáн, з пун, н, ужух, х й, , нь, ш В ЛСГ «Названия женской одежды и женских головных» вошли номинанты: п ч б , п ыч ы, з é ,п н п дн ц , п дн ц , , з п , з п н , , п дшá ьн , , хý н , ёш , п , , , , п нё , уб ш , ,х д й , ху ч , ху ό ын В ЛСГ «Наименования одежды без дифференциации на мужскую и женскую» вошли диалектизмы: ш , з н , ух áй , п шн чн , шн , ш , п юх, уц , уцын , , уз , х х ь ,ш нд яш н , дóх , д юж , ж п юх , ч й , б х , н ы, ш уз, ц éй , п ь , дя é , зён , ж , ужух, у , , й , , п нжá , п ддё , нцы В ходе исследования мы пришли к выводу, что при образовании новых слов-наименований одежды в говорах отражаются те же тенденции, что и в литературном языке: самыми продуктивными являются аффиксальные способы образования. Из неморфологических способов в литературном языке наиболее продуктивен лексико-семантический. В говорах проявляется общеязыковая тенденция: лексико-семантический способ словообразования является одним из наиболее распространенных. 37

ЗАКЛЮЧЕНИЕ В заключении мы отмечаем, что региональной специфики в белгородских говорах выявляются как диалектные варианты общенародных слов, так и собственно диалектная лексика, отсутствующая в общенародном языке, а зачастую – и в «Словаре русских народных говоров»: ян – ‘ватная верхняя одежда’ (Ровеньской район), образование от слова вата очевидно; д ы – ‘вид мужской одежды’ (Вейделевский район); п белье’ (Ровеньской район); яч – ‘нижнее женское ‘головной убор невесты’ (Шебекинский район), ср. цвет, то есть этот убор представлял собой подобие венка, сплетенного из цветов. Как видим, в ряду анализируемых слов немало фонетических диалектизмов, в том числе возникших под влиянием говоров украинского языка: пыдш ьн , ср. подшальник; пидштаныкы, ср. подштанники, и т.п. В составе указанных групп присутствуют и собственно украинизмы: жупáн, п юх, и т.д., что является следствием пограничного положения белгородских говоров. Кроме того, как известно, Белгородская земля пополнялась в XVI-XVII веке украинскими переселенцами из восточной Черниговщины, Полтавщины и слобожан Правобережья Украины, что и оказало влияние на языковую ситуацию региона. Также в говорах Белогорья наблюдаются явления, носившие ранее регулярный характер, а ныне ставшие фактом лексикализации: . В целом в белгородских говорах тематическая группа «Наименования предметов одежды» представляет собой систему разнообразных по фонетическим, морфологическим, лексическим, словообразовательным связям слов. В состав представленной группы вошло, по нашим данным, 68 лексем. Анализ тематической группы «Наименования предметов одежды» пополняет сведения о лексике белгородских говоров, отражая связь 38

белгородских говоров с другими диалектными и языковыми системами в контексте развития языка и культуры народа. Так, проведя статистический анализ, мы выявили, что белгородские говоры, связанные с наименование одежды и головных уборов состоят из украинизмов на 10,8%, европеизмов 9,3%, общенародной лексики 42,7% и собственно диалектной лексики 37,2%. Работа еще раз подтвердила вывод исследователей данной лексикосемантической группы о том, что наименования одежды играет большую роль в языковой картине мира, отражающей бытовую жизнь народа, и вследствие этого они являются необходимым предметом научного изучения с различных сторон, в том числе и не в последнюю очередь с точки зрения лингвокультурологии. Произведенное в работе описание наименований предметов одежды, функционирующих в белгородских говорах, как важного фрагмента ЯКМ показало значимость этого лексического множества в формировании русской языковой картины мира и на современном этапе ее существования, а также позволило увидеть некоторые черты национальной культуры (межнациональные контакты и др.). Важной характеристикой современной русской языковой картины мира является значительный корпус наименований предметов одежды иноязычного происхождения или созданных с использованием иноязычных элементов. И это диктует возможность и перспективу дальнейшего разностороннего изучения региональных наименований одежды, в том числе и историко-лингвистического описания номинаций. 39

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК 1. Аванесов Р.И. О двух аспектах предмета диалектологии [Текст] / Р.И. Аванесов // Общеславянский лингвистический атлас: Материалы и исследования. – Москва, 1956. – 462 с. 2. Адлер Б. Возникновение одежды: Очерк [Текст] / Б. Адлер. – СПб, 1903. – 84 с. 3. Анохина Л.И. Лексика питания; названия печеных кушаний из муки в орловских говорах (структурно-семантический аспект) [Текст] : автореферат дис. ... кандидата филологических наук : 10.02.01 / Л.И. Анохина. – Орел, 1998. – 24 с. 4. Ахманова О.С. Очерки по общей и русской лексикологии [Текст] / О.С. Ахманова. – Москва, 1957. – 295 с. 5. Баранникова Л.И. Русские народные говоры в советский период [Текст] / Л.И. Баранникова // К проблеме соотношения языка и диалекта. – Саратов, 1967. – 106 с. 6. Бахвалова Т.В. Характеристика интеллектуальных способностей человека лексическими и фразеологическими средствами языка (на материале орловских говоров) [Текст] / Т.В. Бахвалова – Орел, 1993. – 130 с. 7. Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины XIX – начала XX вв. [Текст] / Т.А. Бернштам. – Л., 1988. – 246 с. 8. Биржакова Е.Э. Очерки исторической лексикологии русского языка XVIII в. Языковые контакты и заимствования [Текст] / Е.Э. Биржакова, Л.А. Войнова Л.Л. Кутина. – Л., 1972. – 294 с. 9. Блинова О.И. Введение в современную региональную лексикологию [Текст] / О.И. Блинова. – Томск, 1975. – 262 с. 10. Блинова О.И. Русская диалектология. Лексика [Текст] / О.И. Блинова. – Томск, 1984. – 133 с. 11. Бромлей C.B. Очерки морфологии русских говоров [Текст] / C.B. Бромлей, Л.Н. Булатова. – Москва, 1972. – 448 с. 41

12. Бурко Н.В. Орографическая лексика в орловских говорах [Текст] : автореферат дис. ... кандидата филологических наук : 10.02.01 / Н.В. Бурко. – Орел, 1998. – 21 с. 13. Буровик В.И. Родословная вещей [Текст] / В.И. Буровик. – Москва, 1998. – 223 с. 14. Васильева Э.В. Типы лексико-семантических структур диалектного субстантива: автореф. дис. ... канд. филол. наук: 10.02.01 / Э.В. Васильева. – Томск, 1979. – 18 с. 15. Власова Л.А. Лексика кухонной утвари и посуды в орловских говорах: дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / Л.А. Власова. – Орел, 2002. – 269 с. 16. Воробьев В.В. Лингвокультурология: учебное пособие [Текст] / В.В. Воробьев. – Москва: Издательство РУДН, 2006. – 280 с. 17. Гаврилова Т.И. Терминология похоронно-номинального обряда в этнолингвистическом освещении (на материале Курского региона) [Текст]: автореф. дис. … канд. филол. наук: 10.02.01 / Т.И. Гаврилова. – Белгород, 1997. – 17 с. 18. Гак В.Г. Об относительности лексикографических категорий в лексикографии [Текст] / В.Г. Гак // Проблемы учебной лексикографии и обучения лексике. Москва, 1978. – 364 с. 19. Гордеева В.И. Русская народная одежда [Текст] / В.И. Гордеева. – Москва, 1998. – 163 с. 20. Григорьев В.П. Поэтика слова [Текст] / В.П. Григорьев. – Москва, 1979. – 343 с. 21. Гринкова Н.П. Одежда западной части Калужской губернии [Текст] / Н.П. Гринкова. – Л., 1927, – 186 с. 22. Гришанова В.Н. Названия одного женского украшения в говорах Орловской области [Текст] / В.Н. Гришанова // Лексический атлас русских народных говоров: Мат. исслед. – СПб., 1998. – С.181-186. 23. Громов Г.Г. Одежда [Текст] / Г.Г. Громов // Очерки русской культуры XV в. Ч. 1. – Москва, 1987. – 187 с. 42

24. Грузберг Л.А. Слова древнерусского языка в лексике пермских говоров [Текст] / Л.А. Грузберг // Живое слово в русской речи Прикамья: Межвуз. сб. науч. тр. – Пермь, 1986. – С.49-60. 25. Евтихеева Л.Ю. Крестьянский быт южнорусской деревни [Текст] / Л.Ю. Евтихеева. – Москва, 1997. – 340 с. 26. Жуковская З.В. Слова-названия одежды, обуви, головных уборов, рукавиц, украшений в Псковских говорах [Текст] / З.В. Жуковская // Лексический атлас русских народных говоров: Мат. и исслед. – СПб., 1998. – С.88-92. 27. Забелин И.Е. Русский народ. Его обычаи, обряды, предания [Текст] / И.Е. Забелин. – Москва, 1990. – 520 с. 28. Захарова К.Ф. Диалектное членение русского языка [Текст] / К.Ф. Захарова. – Москва, 1970. –166 с. 29. Калашникова Ю.Т. Лексика одежды в карельских говорах [Текст] / Ю.Т. Калашникова. – Петрозаводск, 1992. – 84 с. 30. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография [Текст] / Ю.Н. Караулов. – Москва, 1976 – 355 с. 31. Кирсанова Т.В. Костюм в русской художественной культуре [Текст] / Т.В. Кирсанова. – Москва, 1995. – 452 с. 32. Коготкова Т.С. Русская диалектная лексикология (состояние и перспективы) [Текст] / Т.С. Коготкова. – Москва, 1979. – 335 с. 33. Козырев В.А. Лексика современных русских народных говоров [Текст] / В.А. Козырев. – Л., 1986. – 125 с. 34. Колесов В.В. Русская диалектология [Текст] / В.В. Колесов. – Москва, 1990. – 207 с. 35. Костомаров В.Г. Домашняя жизнь и нравы великорусского народа [Текст] / В.Г. Костомаров. – Москва, 1993. – С.87-110. 36. Костромичева М.В. Лексика свадебного обряда (на материале орловских говоров) [Текст] : автореферат дис. ... кандидата филологических наук : 10.02.01 / М.В. Костромичева. – Орел, 1997. – 23 с. 43

37. Кошарная С.А. Вариативность и синонимия в региолекте белгородчины (на материале ландшафтной лексики) источник [Текст] / С.А. Кошарная // Филологические науки. Вопросы теории и практики: в 3-х ч. Ч. 3. – Тамбов: Грамота, 2016. – №4 (58). – C. 109-113. 38. Кошарная С.А. Региолект Белгородчины как лингвокультурное образование / С.А. Кошарная // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия Гуманитарные науки. Филология. Журналистика. Педагогика. Психология. – 2017. – №14(263), вып.34. – С.14-25. 39. Красильщик Е.А. Названия домашних животных с точки зрения их физического и физиологического состояния (на материале говоров Костромской и Ярославской областей) [Текст] : автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / Е.А. Красильщик. – Орел, 2000. – 20 с. 40. Куфтин Т.П. Названия предметов домашнего быта (на материале говоров Ивановской области): автореф. дис. ... канд. филол. наук : 10.02.01 / Т.П. Куфтин. – М., 1994. – 16 с. 41. Ларина Л.И. Региональная лексика обрядовой одежды невесты [Текст] / Л.И. Ларина // Проблемы региональной лексикологии, фразеологии. – Орел, 1994. – С.72-73. 42. Лукина Т.Н. Предметно-бытовая лексика древнерусского языка [Текст] / Т.Н. Луина. – М., 1990. –166 с. 43. Лукьянова H.A. Лексика современных говоров как объект изучения [Текст] / Н.А. Лукьянова. – Новосибирск, 1983. – 116 с. 44. Львова С.И. Использование региональной лексики при обучении морфемике и словообразованию [Текст] / C.И. Львова, С.Н. Ляпина // Русская словесность. – 1999. – № 2. – С. 30-34. 45. Малахов А.С. Русская диалектология: теория и практика: учебное пособие [Текст] / А.С. Малахов. – Владимир, 2013. – 111 с. 46. Маслова Г.С. Народная одежда в восточнославянских традиционных обычаях и обрядах XIX начала XX вв. [Текст] / Г.С. Маслова. – Москва, 1984. – 163 с. 44

47. Мерцалова М.Н. Костюм разных времен и народов [Текст] / М.Н. Мерцалова. – Москва, 1993. – 437 с. 48. Опыт областного словаря Белгородчины: дифференциально- сопоставительный словарь : 3700 слов / С.А. Кошарная, А.С. Алейник, А.И. Медведева; под общ. ред. С.А. Кошарной. – Белгород : ООО «Эпицентр», 2017. – 332 с. 49. Оссовецкий И.А. Лексика современных русских народных говоров [Текст] / И.А. Оссовецкий. – Москва, 1982. – 198 с. 50. Панов М.В. История русского литературного произношения XVIII-ХХ вв. [Текст] / М.В. Панов. – Москва, 1990. – 276 с. 51. Парман Ф.М. Русский народный костюм [Текст] / Ф.М. Парман. – Москва, 1994. – 472 с. 52. Петрова З.А. Народная одежда в Тверском крае: Этнолингвистическое описание [Текст] / З.А. Петрова // Лексический атлас русских народных говоров: Мат. и исслед. – СПб., 1998. – С. 58-61. 53. Пономарев П.Д. Народный костюм Воронежской губернии [Текст] / П.Д. Пономарев. – Воронеж, 1994. – 129 с. 54. Рабинович М.Г. Древнерусская одежда IX XIII вв. и одежда русских XIII – XVII вв. [Текст] / М.Г. Рабинович // Древняя одежда народов Восточной Европы. – Москва, 1986. – 211 с. 55. Толковый словарь русского языка: иллюстрированное издание [Текст] / В.И. Даль. – Москва: Эксмо, 2012. – 896 с. 56. Трубинский В.И. Русская диалектология: Говорит бабушка Марфа, а мы комментируем [Текст] / В.И. Трубинский. – СПб., 2004. С. 54-61. 57. Шангина И.И. Образы русской вышивки на обрядовых полотенцах XIX XX вв. [Текст] : автореф. дис. ... канд. ист. наук : 10.02.01 / И.И. Шангина. – Л., 1985. – 18 с. 58. Шмелев Д.Н. Очерки по семасиологии русского языка [Текст] / Д.Н. Шмелев. – Москва: Просвещение, 1964. – 244 с. 45

59. Шубина В.Г Наименования жилых и хозяйственных построек в говоре села городище Старооскольского района Белгородской области [Текст] : автореф. дис. канд. ист. наук : 10.02.01 / В.Г. Шубина. – Елец, 2004. – 21 с. 60. Энциклопедия Белгородской области [Электронный ресурс]: сайт. – [Белгород], 2015. Режим доступа: http://belogorie.info/istoriya_belgorodskoy_oblasti. (дата обращения: 29.12.2016). 61. Яременко О.Е. использование местного языкового материала на уроках русского языка в начальной школе [Текст] /О.Е. Яременко // Филологическое образование № 3. – Белгород, 2004. – С. 157-160. 46

ПРИЛОЖЕНИЕ Конспект урока в 5-9 классах по теме «Диалектизмы» Тип урока – урок освоения нового материала. Учебно-методический комплекс – Русский язык 6 класс. Учебник для общеобразовательных учреждений. Авторы-составители: М.М. Разумовская. С.И. Львова, В.И. Капинос, В.В. Львов; под ред. М.М. Разумовской, П.А. Леканта. – 14-е издание, стереотипное. Москва «Дрофа». 2016 г. База проведения урока – «Муниципальное общеобразовательное учреждение Разуменская общеобразовательная школа № 3 Белгородской области Белгородского района. Учитель: Медведева Алена Игоревна Актуальность выбранной темы при составлении конспекта на тему «Диалектизмы» обусловлена тем, что с января 2018 года во всех общеобразовательных школах введены новые предметы «Родной язык» и «Родная литература». И такая тема как «Роль диалектизмов в системе языка» непосредственно может быть использована на всех предметах гуманитарного цикла. А наблюдение за родной речью как в художественной литературе, так и в живом, реальном социуме способствует понимаю значимой эстетической функции слова. Цель урока – познакомить учащихся с такими терминами как «диалект», «диалектизм», «говор», «наречие»; помочь обучающимся определить сферу употребления данных слов; научиться распознавать диалектизмы в различных текстах; способствовать тому, чтобы словарный запас учащихся с каждым уроком развития речи пополнялся; сформировать навык работы со словарями различного типа, а также с научно-популярной литературой; научиться выполнять лингвистический анализ текста; уметь находить необходимую информацию в разных источниках, в первую очередь, в учебнике. Задачи: 47

1) обучающие задачи – выявление учащимися особенностей диалектной речи; формирование навыков при работе со словарными статьями в Толковом словаре Владимира Ивановича Даля; 2) развивающие задачи – развитие знаний, умений и навыков при работе с текстом, а также формирование навыков в поиске диалектных слов в художественной литературе; умение определять роль той или иной диалектной единицы в тексте; 3) воспитательные задачи – способствовать тому, чтобы у учащихся появлялся интерес к родному языку и родной литературе; воспитывать бережное отношение к речи; прививать уважительное отношение к нормам русского языка; поддерживать дружескую и уважительную атмосферу во время урока; Оборудование: учебно-методический комплекс – Русский язык 6 класс. Учебник для общеобразовательных учреждений. Авторы-составители: М.М. Разумовская. С.И. Львова, В.И. Капинос, В.В. Львов; под ред. М.М. Разумовской, П.А. Леканта. – 14-е издание, стереотипное. Москва «Дрофа». 2016 г. Владимир Иванович Даль Толковый словарь живого великорусского языка. Информационно-технические средства в виде презентации; доска, раздаточный материал, тексты, таблицы, рабочие тетради. План урока I. Организационный момент (2 минуты) II. Проверка домашнего задания (5 минут) III. Актуализация ранее изученного (10 минут) IV. Постановка целей и задач урока (3 минуты) V. Изучение нового материала (15 минут) VI. Физкультминутка (3 минуты) VII. Закрепление изученного материала (7 минут) VIII. Самостоятельная работа (10 минут) IX. Подведение итогов. Рефлексия. (3 минуты) X. Домашнее задание (1 минута) 48

Ход урока I. Организационный момент На данном этапе урока необходимо способствовать рабочему настрою обучающихся. Здесь происходит постепенное включение в образовательную деятельность всех учащихся класса. Задается тон урока. Учитель обязательно произносит приветственное слово, отмечает присутствующих, выясняет какиелибо вопросы. Желательно для постановки рабочего настроения предложить классу какую-либо лингвистическую задачу, такой прим невольно заставит учеников переключиться в образовательное русло. Все действия учителя на данном этапе урока должны быть предельно быстрыми, чтобы не превысить пяти минут. Лингвистическая разминка. Учитель: Объясните, какая связь между «перлами красноречия (или остроумия)» и бисером, который не следует метать перед свиньями. Ответ учащихся: В первом предложенном высказывании идет речь об искусной, изящной речи, а во втором о бесполезности объяснять что-то тому, кто не может этого понять и оценить. Слово перл (чаще употребляется во множественном числе) – от французского perle «жемчуг». Слово бисер в церковнославянском языке обозначало то же самое: жемчуг. ( Не мечите бисера перед свиньями – выражение из Библии). Делаем вывод, что перл и бисер – одно и то же. II. Проверка домашнего задания На данном этапе учитель может в любой удобной форме проверить выполненное домашнее задание учащихся. В зависимости от степени сложности изучаемой темы можно мельком посмотреть наличие упражнения, можно вызывать нескольких или одного ученика к доске для того, чтобы он выполнил то, что было задано на дом. III. Актуализация ранее изученного Так как данный урок «Роль диалектизмов в системе русского языка» относится к разделу Лексикология, то в актуализации ранее изученного 49

необходимо вспомнить о тех понятиях, которые были затронуты в процессе изучения раздела. Учитель: Давайте вспомним, как называется раздел языка, в котором изучается лексика? Ответ учащихся: Раздел науки, в котором изучается лексика называется Лексикология. Учитель: А теперь напомните друг другу, что такое лексика? Ответ учащихся: Лексика – это словарный состав языка, какого-нибудь его стиля, сферы, а также чьих-нибудь произведений, отдельного произведения. Учитель: Верно! Можем ли мы с вами назвать термины, которые уже были изучены нами применительно к данному разделу. При названии термина прошу, чтобы вы дали объяснение ему. Ответ учащихся: Антонимы – это слова противоположные по значению. Синонимы – это слова сходные по значению, но разные по написанию. Омонимы – это слова одинаковые в написании, но разные в значении. Неологизмы – это новые слова для своего исторического периода. Заимствованные слова – это слова, пришедшие в русский язык из других языков. Архаизмы – это слова, которые вышли из употребления в следсвите их замены. Историзмы – это слова, которые обозначают предметы или явления, утратившие своей актуальности в нынешнее время. Паронимы – это слова, которые схожи в написании и произношении, но различны в значении. Учитель: Скажите, а какой еще раздел языка примыкает с Лексикологии? Ответ учащихся: Раздел, который примыкает к Лексикологии – это называется Фразеология. Учитель: Верно! Напомните, что такое Фразеология, фразеологизмы и приведите примеры. 50

Ответ учащихся: Фразеология – это наука, которая изучает фразеологический состав языка. Фразеологизмы – это устойчивые сочетания слов. Например, как с гуся вода; как об стену горох; работать спустя рукава; бить баклуши; души не чаять; стоять фертом; играть в бирюльки; водить за нос; Учитель: Верно! В такой устной форме мы с вами вспомнили все, что изучали применительно к теме «Лексика». IV. Постановка целей и задач урока На данном этапе урока в соответствии с Федеральным Государственным стандартом необходимо, чтобы учащиеся самостоятельно пришли к вопросу о том, какая тема урока будет изучаться сегодня, а также самостоятельно определили цель и задачи урока. Чтобы добиться нужного результата учителю необходимо предложить какое-либо задание-подсказку, чтобы исходя из проблемного вопроса, учащиеся могли самостоятельно сформулировать тему урока. Учитель: Перед вами текст. Пожалуйста, прочитайте его и скажите, вызывало ли у вас затруднение в чем-либо? С того дня нечасто видели его [Прокофия Мелехова] в хуторе, не бывал он и на майдане. Жил в своём курене на отшибе у Дона, бирюком. Гуторили про него по хутору чудное («Тихий дон»). Лежит Кондрат, как сетную дель, перебирает в памяти прошлое… («Поднятая целина»). За входной дверью ступеньки поднимались на просторные мосты, высоко осененные крышей. Налево еще ступеньки вели вверх в горницу – отдельный сруб без печи, и ступеньки вниз, в подклеть. А направо шла сама изба, с чердаком и подпольем… – Теперича я зуб наложила, Игнатьич, знаю, где брать, – говорила она о торфе. – Ну и местечко, любота одна! Тут как зима закрутит, да дуель в окна, так не столько топишь, сколько выдувает. Летось мы торфу натаскали сколища! (А. Солженицын). Ответы учащихся: Очень много не понятных слов, поэтому понять весь смысл прочитанного мы не смогли. 51

Учитель: Верно! Вот те непонятные слова называются «диалектизмами». Сможем ли мы теперь определить тему, цель и задачи урока? Ответы учащихся: Сможем. Тема нашего урока «Роль диалектизмов в системе русского языка». Цель урока – познакомиться с такими терминами как «диалект», «диалектизм», «говор», «наречие»; научиться определять сферу употребления данных слов; научиться распознавать диалектизмы в различных текстах; Задачи: 1) обучающие задачи – выявление учащимися особенностей диалектной речи; формирование навыков при работе со словарными статьями в Толковом словаре Владимира Ивановича Даля; 2) развивающие задачи – развитие знаний, умений и навыков при работе с текстом, а также формирование навыков в поиске диалектных слов в художественной литературе; умение определять роль той или иной диалектной единицы в тексте; 3) воспитательные задачи – способствовать тому, чтобы у учащихся появлялся интерес к родному языку и родной литературе; воспитывать бережное отношение к речи; прививать уважительное отношение к нормам русского языка; поддерживать дружескую и уважительную атмосферу во время урока; V. Изучение нового материала На данном этапе урока можно предложить учащимся различные формы работы в постижении нового материала. Воспользуемся материалом, который предлагается в учебнике. Деятельность учащихся: прочитать информацию, записать кратко в свои рабочие тетради. Учитель: Ребята, диалектные слова – это слова, которые употребляются на определенной местности. Диалектное слово именуется диалектизмом. Таким слова вы можете услышать в речи своих бабушек и дедушек. А, может, кто-то и сам использует его в своем лексиконе. Запишите несколько диалектных слов, которые распространены именно в нашей Белгородской области. Например, крохти, тубаретка, склизко, бурак, тикай, дюже, трошки, хата, палисадник. 52

Учитель: Знакомы ли вам эти слова? Думаю, что вы не раз их слышали, но не знали, что это именно диалектные слова. Но хочу вам напомнить, что диалектизмы относятся к лексике ограниченного употребления. Если вы хотите говорить грамотно, то старайтесь избегать эти слова. Но знать об их существовании вы обязаны. Учитель: Существуют несколько типов диалектизмов. Записываем. Диалектизмы делятся на: 1) этнографические диалектизмы – это слова, которые обозначают предметы и явления характерные для определенной местности, например, панева, сорока, фуфайка; 2) лексико-семантические диалектизмы – это слова, которые имеют необычное значение; 3) фонетические диалектизмы – слова, которые получили особое фонетическое оформление, например, хвартук, хверма. 4) словообразовательные диалектизмы – это слова, которые получили особое аффиксальное оформление, например, откеда, ихний. 5) морфологические диалектизмы – это слова, формы которых не свойственны литературному языку, например, мягкие окончания глаголов, например, у табе, у мене, идуть. 6) лексические диалектизмы – это слова, которые известны жителям определенной местности, например, бурак. Учитель: А теперь вернемся к ранее прочитанным отрывкам из художественной литературы. Найдем незнакомые нам слова, воспользуемся словарем В.И. Даля для того, чтобы установить значения этих слов. Деятельность учащихся: каждый выписывает заинтересовавшее его слово, с помощью Толкового словаря Даля устанавливает значение и разъясняет классу. Диалектизмы, требующие объяснения: Курень – дом или жилище казака. Бирюк – одинокий человек. Гуторить – говорить, разговаривать. 53

Подклеть – это нежилой этаж дома. Теперича – теперь, сейчас. Летось – в прошлом году. Сколища – много. Любота – красота. Учитель: А теперь вам необходимо составить с каждым словом предложение. VII. Закрепление изученного материала На данном этапе учителю необходимо предложить задания и упражнения в различной форме для того, чтобы учащиеся смогли закрепить только что изученное. Мы предложим работу с текстами. Учитель: Ребята, перед вам предложения, в которых используются словадиалектизмы. Ваша задача найти их, выписать, определить их значение. 1. Посмотрите-ка, какую гуску нам ждать сегодня на обед. 2. «Тикай!» – сказала мне бабушка, и я посеменил куда было мочи. 3. Летось мы с отцом грушину посадили, а она вон, как вымахала! 4. Ветер так грюкал ночью, что вся семья не могла спать спокойно. 5. Ох и больно отец-то кострыкой отхлестал нам тогда за все проделки, который мы совершили с Васькой. 6. «Кося, косенька», – говорила Аленка, осторожно приближаясь к еще не знакомому ей существу. 7. Сколько тогда кохвет нам привезла тетка. 8. Вечером на луг так быстро и незаметно опустилась ночь, приведя с собой холод и приятную дрожь, что Вера накинула на себя тоненькую кохточку. 9. Я так любил проводить время в палисаднике, что всегда забывал о том, что меня ищет отец. 10. Так мне хотелось попырять эти саженцы, но из-за того, что все считали меня маленьким, эту работу мне не доверяли. 11. Целые обыдёнки мы прождали в поисках косого. 12. Собрав все огирки с чужого огорода, мы радостные пошли на ставок. 13. Я долго наглядывал за Васькой, думал, что он съест все коветы. 54

14. Коты мы только на праздники обували, каждый ходил и хвастался ими. 15. У моего отца была самая дорогая кирея, никгда он не разрешал трогать ее, боялся, что порву. 16. Ленты девушки всегда повязывали сверху косы и нарядные шли на гулянья. 17. Когда мы с отцом шли удить рыбу, он заставлял меня надевать телогрейку, хотя погода было теплая, из-за этого мальчишки с меня всегда смеялись. 18. Без хвартука бабушка никогда не приступала готовить нам обед, говорила, что именно с этой значимой для нее вещью и начинаются приготовления к трапезе. 19. Так смешно было, когда маленькие девчушки повязывали на себя матрешки и шли на сенокос. Такие маленькие, но уже взрослые работницы. 20. Сороку надевали невесте, и это означало, что ее нынешнее положение меняется, все знали, что перед ними уже замужняя девушка. Действия учащихся: Выписывают слова-диалектизмы, устанавливают их значения по словарю VIII. Самостоятельная работа На данном этапе учащиеся должны выполнить той или иное задание, отвечающее пройденному материалу без участия учителя. Самостоятельная работа может быть индивидуальной или коллективной. С помощью самостоятельной работы в образовательном процессе происходит борьба за прочные и глубокие знания по нужному материалу. Учитель: Ребята, теперь вам нужно вслух прочитать стихотворение Сергея Александровича Есенина «В хате», ответить на вопросы и выписать слова-диалектизмы. С.А. Есенин В хате Пахнет рыхлыми драченами; У порога в дежке квас, 55

Над печурками точеными Тараканы лезут в паз. Вьется сажа над заслонкою, В печке нитки попелиц, А на лавке за солонкою – Шелуха сырых яиц. Мать с ухватами не сладится, Нагибается низко, Старый кот к махотке крадется На парное молоко. Квохчут куры беспокойные Над оглоблями сохи, На дворе обедню стройную Запевают петухи. А в окне на сени скатые, От пугливой шумоты, Из углов щенки кудлатые Заползают в хомуты. Учитель: Скажите, какие ассоциации у вас возникают, прочитав это стихотворение? Учитель: Можем ли мы с вами определить тему данного произведения? Учитель: Скажите, какие выводы мы можем сделать о личности самого автора? Учитель: А теперь, пожалуйста, самостоятельно выпишите словадиалектизмы и установите их значение. И самое интересное: попробуйте прямо в стихотворении заменить диалектные формы на литературные. IX. Подведение итогов. Рефлексия. 56

На данном этапе необходимо проанализировать деятельность учащихся, выяснить, что было не усвоено, не понято. Еще раз повторить то, что было предложено на уроке. Учитель самостоятельно может выбрать форму рефлексии. Чаще всего применяется стандартный шаблон, который помогает учителю понять, насколько плодотворным был урок. Учитель: Ребята, перед вами лежат карточки. Ваша задача вписать в них свои впечатления об уроке. На сегодняшнем уроке я узнал… До сегодняшнего дня я не знал… Самым сложным было… На следующем уроке я… X. Домашнее задание Учитель: Дома, пожалуйста, напишите сочинение-рассуждение на тему «Роль диалектизмов в системе родного языка». 57

Рецензии:

Авторизуйтесь, чтобы добавить рецензию

- у работы пока нет рецензий -

Отзывы:

Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв