ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ «СТРАХ», «УЖАС» И «ТРЕВОГА» КАК МОДУСЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

Anastasia Axenova https://anastasiaaxenova.academia.edu

ОНТОЛОГИЧЕСКИЕ ФЕНОМЕНЫ «СТРАХ», «УЖАС» И «ТРЕВОГА» КАК МОДУСЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

Интерпретация феноменов страха, ужаса и тревоги как модальности расположения (как способ присутствия человека и раскрытое бытие) в их взаимосвязи и взаимозавимости. Предлагаемая диссертация посвящена недостаточно изученным проблемам онтологии, связанным с прояснением феноменов страха, ужаса и тревоги как модальностей расположения (die Befindlichkeit). Этот экзистенциал обозначает настройку или установку. Die Befindlichkeit имеет функцию непосредственного раскрытия (дорефлексивного отношения к миру и к себе). Помимо таких способов как речь и понимание, расположенность является важнейшим способом открытости в контексте хайдеггеровской философии. Диссертация размещена на https://elibrary.ru/item.asp?id=28157198. Цитируется DOI: 10.25970/nauchkor.w4n8-2a04

Философия

Диссертации

Вуз: Кемеровский государственный университет

ID: 5a1d6a8e5f1be715e2eaa166

UUID: 8f8e7750-b671-0135-b289-525400003e20

Язык: Русский

Опубликовано: около 7 лет назад

Просмотры: 591

149.74

Anastasia Axenova https://anastasiaaxenova.academia.edu

Кемеровский государственный университет

Комментировать 0

Рецензировать 1

Скачать - 0 байт

Поделиться работой

СОДЕРЖАНИЕ Введение…………………………………………………………………… Глава 1. Проблема места и роли феноменов страха, ужаса и тревоги в философской традиции………………………………………. §1. Основные вехи зарождения и развития изучения проблематики страха, ужаса и тревоги……………………………………………………. §2. Краткий обзор опубликованных работ по вопросам изучения онтологических феноменов страха, ужаса и тревоги в современной исследовательской литературе………………………………………. Глава 2. Страх как временная модальность расположения……… §1. Авторизация как модус страха………………………………………. §2. Персуазивность как модус страха……………………………..……. §3. Оценочность как модус страха……………………………………… Глава 3. Ужас как повторное «выбрасывание в мир» …………… §1. Ужас как модальность не действительности……………………… §2. Ужас как модальность действительности……………………….… §2.1. Ужас как дебитивная модальность………………………………… §2.2. Ужас как потенциальная модальность…………………………….. §2.3. Ужас как гипотетическая модальность…………………………… §2.4. Ужас как императивная модальность…………………………….. §2.5. Ужас как интенциональная модальность…………………………. §2.6. Ужас как оптативная модальность………………………………… Глава 4. Тревога как неотъемлемая часть сущего…………………… §1. Тревога как модус трагического ощущения…………………………. §2. Тревога как модус предвосхищения…………………………………. Заключение………………………………………………………………… Библиографический список ……………………………………………. 3 16 16 28 33 35 38 39 44 48 48 49 50 51 52 53 54 57 59 60 63 66

Введение Предлагаемая диссертация посвящена недостаточно изученным проблемам онтологии, связанным с прояснением феноменов страха, ужаса и тревоги как модальностей расположения (die Befindlichkeit). Этот экзистенциал обозначает настройку или установку. Die Befindlichkeit имеет функцию непосредственного раскрытия (дорефлексивного отношения к миру и к себе). Помимо таких способов как речь и понимание, расположенность является важнейшим способом открытости в контексте хайдеггеровской философии. В большинстве случаев страх, ужас и тревога рассматриваются как предмет изучения, а не как способ присутствия человека и раскрытое бытие. Мы рассматриваем данные феномены как способы бытийствования. Сущность страха, ужаса и тревоги не схватывается, если мы поставим их в качестве познаваемого предмета. Следует отметить и необходимость изучения данных феноменов не изолированно друг от друга. Так как изолированное истолкование страха от ужаса и тревоги приводит к утрате присущего каждому из них содержания в результате неосознанной подмены одного понятия на другое. Страх, ужас и тревога направлены не только на содержание жизни как реакция на внешнюю угрозу, но и коренятся в самом человеке. Поэтому мы считаем страх, ужас и тревогу не только реакцией и онтологическим феноменом, но и способом (модусом расположения) человеческого бытия. В исследовании страха, ужаса и тревоги следует учитывать, что сами эти феномены – есть смысловое поле, модус расположения. Состояние страха, ужаса и тревоги – момент схватывания присутствия. Эти феномены не являются добавлением к содержанию бытия, а они и есть его содержание. Поэтому описание признаков или проявлений страха, ужаса и тревоги представляется нам вторичным по отношению к задаче прояснения глубокого смысла страха, ужаса и тревоги как открытого присутствия. Страх,

ужас и тревога могут быть поняты лишь потому, что сами открыты нами вхождением в них как в модальности расположения. Вопрос «почему мы страшимся, ужасаемся и тревожимся», задает плоскость причинного описания и подводит под общее правило условий, почему возникает страх, ужас, тревога. Вопрос о смысле («зачем») данных феноменов проясняет ту правду о мире, которую этот вопрос открывает. Специфика нашего подхода заключается в том, чтобы не говорить о страхе, ужасе и тревоге как лишь о предмете анализа, а как о живом проявлении бытия человека в мире. Мы рассматриваем страх, ужас и тревогу не в этическом смысле как «вредные» или «полезные», «плохие» или «хорошие» свойства человека, а в феноменологическом как явления сами себя толкующие своей наличностью, и позволяющие нам обозначить и понимать бытие присутствия в мире. Мы рассматриваем феномены страха, ужаса и тревоги, опираясь на философию М. Хайдеггера не потому, что считаем её единственно возможной или самой важной, а лишь в соответствии со своей герменевтической установкой философского подхода к вопросам онтологии. Страх, ужас и тревога никогда не имели достаточно строго установленного и общеупотребительного смысла, что можно считать симптомом не столько недостаточной изученности, сколько многоаспектности, сложности явлений. Определения понятий страха, ужаса, тревоги очень часто несвободны от психологизма. И психологическое описание данных феноменов выдается за философское исследование. Игнорирование собственно философской проблематики в этих случаях вызвано методологически ошибочным описанием не структуры феномена и бытия, а того какие чувства у человека вызывают те или иные модальности расположения. Поэтому ошибочно выводить различие видов из характера впечатления (тоска, грусть, боязнь, печаль и т.п.). Всё это указывает на важность понимания того, что изучаемые нами феномены являются не

отдельными объектами, а частью системы бытия более обширной и сложной, чем отдельный психологический случай. Страх, ужас и тревогу мы понимаем не как застывшее явление, а как процесс, образующий модус расположения. Разработка модальностей расположения позволит осуществить переход на следующий уровень осмысления. Аспект 1. Шаг 1. Признание того, что страх, ужас, тревога – это есть бытийные модальности расположения. Шаг 2. Разбор этих элементов в отдельности и в сравнении друг с другом. Аспект 2. Шаг 1. В ходе работы прояснить ситуативность и конкретность страха, латентность тревоги, фундаментальность ужаса. Шаг 2. Выяснить и описать как происходят переходы из одной модальности в другую; как сознание фиксирует пребывание в той или иной модальности, как оно реагирует на такое пребывание; какие имеются механизмы (условия) поиска выхода из нежелательных модальностей; поставить вопрос о том, возможно ли путем рефлексии и развивая возможности мышления спроектировать правильную постановку проблемы и задачи в этих условиях. Актуальность темы диссертации. Существование протекает таким образом, что происходящая смена его модальностей остается зачастую за пределами рефлексии. Основания для этого лежат отчасти в пренебрежении экзистенциальной аналитикой присутствия вообще, особенно же в игнорировании феномена расположения. В некоторой степени истолкованность самих отдельных феноменов, в том числе и феноменов страха, ужаса, тревоги не имеет строгой системы. Вопервых, остается за рамками размышлений сама возможность данных феноменов являть констатируя наличие себя в различных рамках присутствия. модальностей Во-вторых, расположения присутствия, не стоит вопрос о причинах вхождения в эти модальности расположения. В XXI веке многое остается упущенным в изучении этой области, которая всё еще требует осмысления. Специфика предпринятого нами анализа в том, чтобы исходя из разработок М. Хайдеггера, развить и

конкретизировать структуру бытийных модальностей расположения с целью выявления способностей мышления реагировать на вхождение в ряд модальностей расположения. Само присутствие как бы заранее понято и истолковано, но потенциал его еще не до конца раскрыт. Поэтому представляется продуктивным его использовать. В нашей работе мы намереваемся предложить принципы подхода к описанным явлениям. Степень научной разработанности проблемы. Недостаточная изученность онтологических феноменов «страх», «ужас», «тревога» объясняется тем, что работы, которые посвящены данной проблеме или затрагивают её, в основном сосредоточены на пересказе известных работ С. Кьеркегора, М. Хайдеггера, А. Камю, Ж. - П. Сартра. Например, это исследования: П. С. Гуревича «Философская антропология» в разделе «Экзистенциализм о страхе» и работе Е. Торчинова «Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур». Либо такой пересказ дополняется опорой на понятия психологии, психиатрии, социологии и культурологи, как мы можем обнаружить в совместной работе Т. К. Касумова и Л. К. Гасановой «Страхи в жизни и жизнь в страхе». Если сравнивать феноменологический подход и другие, которые опираются на иносказание (аллегорию): марксизм, психология, культурология и фрейдизм, то очевидно различие установок. Эти подходы обращены к тому, что скрыто за теми или иными вещами, тогда как феноменологический подход позволяет, прежде всего, высказываться самим вещам. Изучая научные взгляды последних лет мы отмечаем наблюдения Д. Н. Баринова, которые опубликованы в журнале «Философия и культура» № 3 в 2011г. «Эволюция представлений о страхе и тревоге в истории философии» [10, с. 64]. Автор рассматривает труды тех философов, которые занимались вопросами тревоги и страха, классифицируют формы и виды данных феноменов, демонстрируют связь с состояниями психики. В

философских теориях отмечен анализ социальных аспектов поведения и управления. В диссертационной работе Елены Николаевны Романовой «Основные смыслы категории "страх" в аспекте феноменологического и социальнофилософского анализа», автор рассматривает формы проявления сознания, в категориях индивидуального и общественного. Цель исследования состоит в раскрытии творческого и разрушительного смысла феномена страха, который, по мнению автора, присутствует в индивидуальном и общественном сознании. По отношению к общественному сознанию страх по словам Е. Н. Романовой выполняет разрушительную функцию. Исследовательницей выделяются три модуса страха: тоска, тревога, ужас. В работе обосновано, что страх является онтологическим феноменом, бытийным способом человеческого существования и способом понимания смысла бытия сознания. В диссертации выделяются три смысловые формы функционального страха: страх одиночества, страх свободы, страх смерти. Так, страх-тоска раскрывает бытие сознания как полноту одиночества. Страх-тревога раскрывает бытие сознания как полноту свободы. Страх-ужас «раскрывает» небытие сознания как смерть. Обнаружено, что страх, как феномен общественного сознания, есть драматический страх, открывающий свою разрушительную силу. Он не осуществляет исходной целостности сознания, но напротив, дробит его, рассыпает в бесконечном числе метаморфоз, одними из которых являются «расколотое», манипулируемое и катастрофическое сознание. Постановка проблемы Когда сознание в силу своей интенциональности обращено к обнаружению смысла, предметом его становится бытие. Однако само такое обращение требует особых усилий, и потому совершается только в особенных случаях. Эти случаи намечаются рядом причин и событий, которыми поглощен человек до того, как его сознание обратится к вопросу о смысле. Остановка бесконечно производимых действий происходит в момент

схватывания сознанием подвешенности положения незыблемых, как казалось ранее, ценностей, над пропастью возможности Небытия. Страх содержит в себе прорыв в более фундаментальное понимание бытия, так как в отличие от сущего становится доступным через Ничто, а страх и есть «дыхание» Ничто. Мы считаем необходимым предложить рассмотрение этих феноменов не только в качестве предмета изучения, а не как способ присутствия человека и раскрытое бытие. Проблема в том, что недостаточно уделено внимания определенным модусам бытия или их интерпретации, поэтому их тщательное исследование может быть продуктивным в исследовательской философской работе. Сущность страха, ужаса и тревоги не схватывается, если мы просто поставим их в качестве познаваемого предмета. Следует отметить и необходимость изучения данных феноменов не изолированно друг от друга. Так как изолированное истолкование страха от ужаса и тревоги приводит к утрате присущего каждому из них содержания в результате неосознанной подмены одного понятия на другое. Хотя проблемы, связанные с феноменом страха и ужаса, так или иначе рассматривались в ряде работ, задача исследования остаётся актуальной поскольку страх рассматривается нами как временна́я модальность расположения, а ужас как повторное «выбрасывание в мир» во второй и третьей главе диссертации. Отдельным пунктом учитывается феномен тревоги. Мы опираемся на работы исследователей, которые рассматривали проблему страха и ужаса. Отталкиваясь от основных методологических требований феноменологии, в изучении данного вопроса для нас будет значимо положение об обнаружении смысла в отношении сознания к предметности и интенциональности. Мышление позволяет нам ставить вопрос о критериях рациональности и осуществлять проверку представлений о содержании норм, которые различаются у различных групп, классов, наций не случайно. Здесь важны

догадки, содержащиеся в работах Э. Гуссерля о природе и значении нормативности, о связи интеллектуального развития человечества и его культуры. Объект и предмет исследования. Объектом исследования являются онтологические феномены страх, ужас и тревога. Предметом – интерпретация бытия данных феноменов в виде модальностей расположения и их внутренняя структура. Рабочая гипотеза Работа представляет собой результат рассмотрения страха как временной модальности расположения и подводит нас к необходимости рассмотрения ужаса как «повторного выбрасывания в мир». Онтологический феномен тревоги требует отдельного рассмотрения в дополнительной (четвертой) главе нашей работы. Разработка темпоральности модальностей расположения является продолжением поисков Мартина Хайдеггера. В ходе работы над магистерской диссертацией мы рассматриваем, каким образом страх, ужас и тревога оказывают значительное влияние на действия, переживания, мышление. Идея исследования обусловлена острой необходимостью обратить внимание на то, что обычно опускается как «само собой разумеющееся», укрепляя иллюзию понятности и упущение в отношении своих представлений о данном предмете; отсутствием разработки вопроса о структуре модальностей расположения. Разработка вопроса, посвященного пониманию Бытия, как совокупности модальностей расположения и их структурной организации, осуществляется в нашей работе на осознанно ограниченном материале. Экзистенциальная аналитика Dasein представляет собой интерпретацию основных структур, которые составляют бытие Dasein. Мы рассматриваем только три модальности расположения, теснейшим образом связанных между собой, однако, нуждающиеся в прояснении и строгом разграничении. Мы полагаем, что феномены тревоги и ужаса не могут являться модусами страха, так как располагаются на разных уровнях категоризации

сознания. Страх всегда конкретен и включает объект и субъект (эта мысль намечена в трудах К. Ясперса). Ужас ситуативен и тотален, представляет собой раскрытие неподлинного бытия. Тревога обладает протяженностью во времени и маркирует сокрытость бытийных движений человеческого существования, указывает на конфронтацию одновременной свободы и при этом заброшенности человека в мир. Мы также понимаем бытие сознания, как выдвигающее проект с учетом того, что отсылка к сущему происходит через Ничто. Открывание Ничто осуществляется через Ужас. Отсюда следует что первым шагом нашего исследования служит рассмотрение страха, ужаса и тревоги как модальностей расположения в первую очередь требующих осмысления. К осмыслению предлагается организованность бытия в виде модальностей расположения. Разрабатываемая нами структура нескольких модальностей расположения позволит 1) углубить понимание конкретных модальностей как содержания бытия; 2) убедиться в реальной возможности логичного представления некоторых взаимосвязей, которые до настоящего времени не были отрефлексированы; 3) актуализировать рассмотрение феномена страха и его конфигураций как модальности расположения; 4) раскрыть понимание ужаса как повторного выбрасывания в мир; 5) охарактеризовать феномен тревоги как способ актуализации подлинных ценностей; 6) обратиться к рассмотрению не причин, страха, ужаса и тревоги, а смысла встречи человека со страхом, ужасом и тревогой. С целью реализации такого проекта, мы представляем анализ в четырех частях нашего первого исследования. Каждая часть исследования имеет свои локальные задачи. Эти задачи реализованы через общие подступы к

осмыслению феномена как особой модальности расположения. Далее в каждой части обозначено деление на параграфы, которые представляют собой аспекты данной модальности расположения. Цель и задачи исследования. Цель - Интерпретация феноменов страха, ужаса и тревоги как модальности расположения (как способ присутствия человека и раскрытое бытие) в их взаимосвязи и взаимозавимости. Задачи: 1) сделать обзор предшествующих работ, посвященных данной теме; 2) определить бытийственный статус страха, ужаса и тревоги 3) дать определение страха, как временной модальности расположения 4) раскрыть понимание феномена ужаса как уединяющего и совершающего с человеком второе рождение, то есть повторное выбрасывание человека в мир. 5) рассмотреть феномен тревоги как способ обратить свой взгляд на отложенные жизненные задачи. Теоретико – методологическую основу исследования Для решения поставленных нами задач был использован экзистенциально-феноменологический, герменевтический и аналитический подход. Обращение к феноменологическому методу в работе позволяет, обращаясь к множеству явлений тревоги, обнаружить и истолковать сущностное ядро феномена. Теоретико-методологическими ориентирами понимания социально-феноменологических характеристик тревоги послужили труды Г. Г. Гадамера, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера. Новизна исследования Новизна исследования объясняется тем, что в настоящее время исследования, в которых бы существовала такая постановка проблемы, посвященная модусам этих бытийных феноменов, отсутствуют. Мы представляем работу в которой

- развивается и конкретизируется структура бытийных модальностей; -привлекается внимание к положению о заранее установленной понятности, которая всё же требует осмысления; - представлены принципы подхода к проблемам мышления с опорой на взгляды М. Хайдеггера; - страх понимается как временная модальность расположения; - ужас понимается как повторное выбрасывание в мир; - рассматривается латентный характер тревоги; Практическая значимость исследования Основные идеи и результаты диссертации вносят вклад в осмысление феноменов страха, ужаса и тревоги как модусов человеческого существования. Методология исследования, основные положения и выводы могут быть использованы в преподавании базового курса философии, ряда других гуманитарных дисциплин, а также при подготовке спецкурсов. Практическая цель: предложить специалистам целостный взгляд на источник, генезис и проявления страха, ужаса и тревоги как переживания, имманентно присущего бытию человека. Представить точку зрения о необходимости регулярного пересмотра человеком основополагающих ценностей для обращения к вопросу о связи интеллектуального развития человека и его культуры. Такой пересмотр во многих случаях происходит при вхождении в те модальности расположения, о которых идет речь в данной работе. Таким образом вхождение в эти модальности нельзя относить к положительному или отрицательному свойству, так как оно просто является закономерностью развития и становления личности.

Положения, выносимые на защиту 1. Онтологические феномены страха, ужаса и тревоги не должны взаимозамещаться, а подлежат различению как модусы человеческого существования, которые, однако, имеют общее основание в своей функции актуализировать фундаментальные ценностные приоритеты, мировоззренческую позицию, уровень развития и степень интеграции сознания. 2. Страх ни в коем случае не является для нас случайным моментом сознания, но всегда существует как скрытая возможность, но обнаруживает себя только как временная модальность расположения. Страх – это такая временная модальность расположения, при которой правильность выбора и наполнения ценностей или их отсутствие в конкретной жизни человека ставится под вопрос. 3. Изучение страха как временной модальности расположения приводит нас к необходимости рассмотрения трех модусов: авторизация, персуазивность, оценочность. 4. Авторизация как модус страха является первичным по отношению к двум другим – персуазивности и оценочности. Страх в модусе авторизации приводит к дискредитации способности оберегать свое личное пространство от устрашения и становится способом вхождения в состояние устрашенности. Это зависит от свойств личности и от самой угрозы, которая устрашает. Устойчивость веры в несокрушимость личного достоинства, своего превосходства над любыми силами и обстоятельствами влияет на вхождение человека в стадию авторизации феномена страха. 5. Страх в модусе персуазивности проявляется как утрата под влиянием мнений реального представления о своей уникальности и осознанию свободы своих возможностей, не позволяя вырываться из обыденности, блокирует возможности творчества. В результате утрачивается власть над самим собой и ослабевает воля к действиям.

6. Состояние страха напрямую зависит от типа оценочности, подвижности шкалы ценностей и отчетливой воспроизводимости данного соотношения в сознании страшащегося. Оценочность как модус страха, призвана отвечать на вопрос человека к миру именно в той его части, в которой этот мир освоен. Все, что лежит за рамками освоенного оценке не подлежит. Чем уже кругозор личности, тем негативнее оценка и тем сильнее чувство страха. 7. Человеком в состоянии ужаса схватывается присутствие. Это противостоит состоянию заботы, в котором свое присутствие устраняется на задний план, а в центр внимания выдвигается сам предмет заботы. Ужас уединяет и совершает с человеком второе рождение, то есть повторное выбрасывание человека в мир. 8. Если в страхе осуществляется попытка обнаружения бытия-кактакового, то тревога указывает на саму необходимость этой попытки. Тревога служит не только предвосхищением опасности, но и способом обратить свой взгляд на отложенные жизненные задачи. 9. Существующая в настоящее время в некоторой степени истолкованность самих отдельных феноменов, в том числе и феноменов страха, ужаса, тревоги не означает, что мы продвинулись в понимании причиности. Во-первых, остается за рамками размышлений сама возможность данных феноменов являть себя в рамках присутствия. Вовторых, констатируя наличие различных модальностей расположения присутствия, мы забываем себя спросить о причинах вхождения в эти модальности расположения.

Апробация результатов диссертации. Результаты исследования были представлены в публикациях: Аксенова А. А. Понятие объекта у Г. Фреге, Э. Гуссерля и Л. Витгенштейна // Вестник КемГУ 2015 № 4 (64) Т. 2. Статья (ВАК) в журнале, индексируемом в РИНЦ. Аксенова А. А. Онтологический феномен ужаса, как один из модусов человеческого бытия // Гуманитарные научные исследования. 2016. № 3 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/?p=14357 (дата обращения: 07.03.2016), Статья (не ВАК) в журнале, индексируемом в РИНЦ. Аксенова А. А. Страх как онтологический феномен // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 12 [Электронный ресурс]. URL: http://human.snauka.ru/?p=13608 (дата обращения: 23.12.2015). Статья (не ВАК) в журнале, индексируемом в РИНЦ. Аксенова А. А. Авторизация как модус страха // (сдано в печать) Структура и объем диссертации. Работа состоит из введения, 4 глав и заключения. Диссертация изложена на 80 страницах машинописного текста, библиография включает 230 наименований.

Глава 1. Проблема места и роли феноменов страха, ужаса и тревоги в философской традиции § 1. Основные вехи зарождения и развития изучения проблематики страха, ужаса и тревоги Философия регулярно обращается к теме страха, ужаса и тревоги не случайно, по той причине, что наше человеческое существование нуждается в осмыслении. По мнению Эпикура, основанная причина страхов – это неправильные представления человека об отношениях с богами и загробной жизни, а так же в неправильном понимании того, что такое счастливая жизнь. Это проистекает из восприятия всего, что не вписывается в представления о правильной жизни. Мудрецы исключают всё это в качестве источников страха. С точки зрения Эпикура не стоит бояться смерти, так как пока мы существуем, нет смерти, а когда наступает смерть, то нас уже нет. Это рассуждение указывает на то, что не существует вечного источника чувствования, то есть, нет вечной души. Таким образом, освобождением от страхов является атараксия (безмятежность). Философствующий разум позволяет преодолеть страх смерти. Материалистический взгляд Эпикура находит свое продолжение в рассуждениях Лукреция Кара. Последний выделяет следующие модусы страха: тревога, забота, совесть, надежда. Душа страдает от предчувствий и угрызений совести за поступки. Лукреций Кар, как и Эпикур, считает, что после смерти у человека не будет никаких ощущений, поэтому нет нужды страшиться смерти. По его мнению, рассудок преодолевает страх: «Если же мысли у них и слова бы их были разумны, / Стал бы свободен их ум от великой заботы и страха» [164, с. 321]. Лукреций Кар не верит в существование богов, считая их всего лишь персонификацией человеческих страстей. Кажущаяся бесконечность человеческих страданий и бед порождает страх перед продолжением этих страданий и в загробной жизни.

Степень страха зависит от образа жизни человека. По мнению Лукреция Кара, если бы люди вместо того чтобы отдавать силы на терзания, потратили это время на размышления о причинах своих бед, то изменили бы свой образ жизни, задумавшись над чем чего они хотят на самом деле. Платон выделил два вида страха: 1) страх зол, ожидаемых нами, 2) страх чужого мнения. Платон видит в качестве источника страха нужду членов общества во внимании законодателя (руководителя) и страх лишиться этого внимания. Идея бессмертия человеческой души в теории Платона позволяет освободиться от страха смерти. Аристотель выделяет в душевных изменениях человека следующие моменты: 1) аффекты, 2) приобретенные свойства, 3) способности. Страх Аристотель относит к аффектам как «результат нарушения целостности определенного социального качества» [5, с. 20]. К этим качествам он относит мировоззрение, образ жизни, семью, дружбу, любовь и др. Для нас представляется интересной мысль Аристотеля о позитивном значении страха. Появление страха указывает на опасность потерять эти ценности. Проблема страха была актуальной и для средневековых философов, которые рассматривают две основные формы страха: 1) страх вследствие греха: гордость, тщеславие, падение духом. Такой страх приводит к окончательной гибели и 2) «страх Божий», который основан на ощущении неизбежности встречи с Богом после смерти человека, тем самым заставляет человека совершенствоваться и ведет «ко спасению». В эпоху Возрождения значение страха рассматривается как социальнополитический инструмент управления подданными. Николо Макиавелли ставит вопрос о том, что должен внушать правитель – любовь или страх. Управление на основе страха с точки зрения Н. Макиавелли свидетельствует о самостоятельности, умении рассчитывать на себя самого и способности к управлению. Ибо «любят государей по собственному усмотрению, а боятся по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого» [94, с. 93].

Философия Нового времени в этом вопросе пошла по пути той проблематики, которая была поднята ещё в античности с учетом проблематики современного периода. В Новое время в связи с падением авторитета церкви и ростом авторитета науки философы в рамках интересующей нас темы исследовали проблему соотношения страха и знания. Т. Гоббс понимает страх как «беспокойство о будущем», который активизирует познавательную деятельность, что приводит к получению практического знания для устройства жизни в настоящий момент. Страх – это реакция человека в естественном состоянии, где присутствует «постоянная опасность насильственной смерти, и жизнь человека одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна» [37, с. 153]. Такой страх порождает необходимость установить договорные отношения в гражданском обществе (основанные на следовании правилам в страхе наказания, что необходимо для поддержания порядка). Другая сторона страха связана с неведением и порождает ложные представления, вымысел и религию. Заметим, что П. А. Гольбах считал, что страх укореняется благодаря религии, которая отнюдь не является утешением. В духе античной традиции П. А. Гольбах подчеркивал, что ложный страх мешает обретению своей судьбы. Страх социализирует человека, помогая избегать злоупотреблений и контролировать страсти. В представлениях Г. В. Лейбница осуществляется попытка взглянуть на проблему соотношения страха и знания следующим образом: знание о Боге позволяет избавиться от страха, так как делает человека сопричастным абсолютному бытию. Важной частью религии в этом случае является не только страх, но и надежа на Бога. Рассмотрим ещё одно направление в философии Нового времени и эпохи Просвещения. Б. Спиноза в «Этике» связывает страх с познавательными и эмоциональными процессами. В работе «Философские мысли» Д. Дидро следует принципам сенсуализма в том смысле, что сущностной характеристикой человека, по его мнению, являются именно

сильные страсти, в то время как «Умеренные страсти – удел заурядных людей…» [51]. Соответственно всё великое и прекрасное что совершают выдающиеся люди – порождается под влиянием сильных и бурных страстей, гармонизированных между собой. Такая гармония характерна для творческой и целостной личности. Так Д. Дидро пришел к позициям П. А. Гольбаха и в этом плане страх описывается как обездвиживающий, дезорганизующий, порождающий иллюзии и трусость. В философии И. Канта страх выступает значимым компонентом бытия человека, а преодоление страха происходит благодаря чувству эстетического и свидетельствует о способности возвышаться над силами грозных природных стихий, как свидетельствует работа «Критика эстетической способности суждения». Напротив, мирное время, лишенное опасности порождает не добродетели, а пороки. В работах Г. В. Ф. Гегеля можно обнаружить сходную трактовку сущности страха. Страх перед Абсолютным возникает в случае самосознания, лишенного определенности и порождает несвободу. «Страх перед господином есть основное определение этого отношения» [35, с. 111]. Но в рамках христианской традиции такой страх – начало мудрости, потому как позволяет человеку освободиться от своей конечности и обрести бесконечную веру. Страх, по мнению Г. В. Ф. Гегеля помогает обрести сопричастность Абсолютному и подлинную самость. Иррационализм в отличие от классической философии по-новому обращается к проблеме страха. Страх смерти с позиций волюнтаризма рассматривается А. Шопенгауэром как обратная сторона воли к жизни. Страх смерти заставляет все живое избегать опасности. Эпикурейское влияние здесь проявляется в качестве утверждения о том, что смерть не есть зло. Небытие после смерти ничем не отличается от небытия до рождения, по мнению А. Шопенгауэра. Рациональность служит освобождению от страха для постижения иррациональности. Здесь присутствуют и элементы индуистской философии с идеей круговорота перерождения.

А. Шопенгауэр повторяет мысль Г. В. Ф. Гегеля о том, что условием преодоления страха становится сопричастность такого переходящего явления как индивидуальность к воле как вечному с той разницей, что иррациональная воля к жизни занимает в его системе то место, которое занимает Абсолютный дух в системе Г. В. Ф. Гегеля. Для Ф. Ницше преодоление страха – мужество стать самим собой и отказ от слепого повиновения долженствованию. Воля к жизни и к истине проявляется через выбор жить риском, освободившись от догмы и таинства как непознанной истины. Страх подвергнуть сомнению устоявшиеся нормы должен преодолеваться, как парализующий волю. Трактовка страха в работах Г. В. Ф. Гегеля, А. Шопенауэра и Ф. Ницше имеет продолжение в работах З. Фрейда. Его психоаналитическая концепция указывает, что страх, и тревога генетически восходят к травме рождения, становящейся прообразом ситуации разлуки с объектом любви, а потому присутствующей во всех последующих переживаниях угрозы. Доказательством этого являются детские страхи перед темнотой или одиночеством в ситуации отсутствия матери, воспроизводящие первоначальное «впечатление от акта рождения». Последователи З. Фрейда, такие как А. Адлер, объясняли возникновение страха рядом социальных, психологических и биологических факторов: физическая слабость, подчинение, зависимость от сильных. К. Хорни считает, что «в неврозах нашего времени враждебные импульсы являются главной психологической силой, порождающей признания сексуальных тревожность» влечений [207, в с. 306], качестве дистанцируясь основного от источника тревожности. Когда интересы личности не могут быть реализованы и реализации этих планов угрожает опасность, формируется проекция враждебной агрессии по отношении к другому объекту, который наделяется всеми признаками угрожающей силы, порождающей беззащитность, беспомощность и тревогу. Так мы подходим к социальной обусловленности

феномена страха как элемента психики, который функционирует в социальных условиях. Человеческое существование расположено в сознании начала и конца, а потому временность, историчность и забота становятся параметрами человеческого бытия. Смертность всегда напоминает о себе, когда утрачивается привычная опора, когда приходит осознание бессмысленности и ненужности связей и отношений с другими людьми. С позиции Ж.П. Сартра (1905-1980), будущее скрыто от знания человека, единственное что известно – это конечность существования. Человек заброшен в мир, где обретает себя сам, делает себя, обретая сущность. Иначе говоря – находится наедине со страхом, риском, скукой, неизвестностью. Состояние выбора является постоянным, ежесекундным отсюда и вывод: человек – это тревога. Издавна основной вопрос философии звучал так: почему существует нечто, а не ничто? Философия бытия доказывала зависимость человеческого существования от вечного и абсолютного. Философия свободы (исходящая из утверждения об автономности и самодостаточности своего существования) доказывала, что человек сам творит историю и себя самого. Поиск бытия – это поиск сил для преодоления бессмысленности, для преодоления страха перед смертью. Согласно концепции личностного знания разработанной М. Полани, он утверждает, что в личностном знании запечатлена не только познаваемая действительность, но и сама познающая личность. Это подтверждает нашу мысль о том, что страх небытия преодолевается надеждой на вхождение в вечность, на связь с бесконечностью посредством творческого акта. Итак, сложившиеся представления образуют собой четыре варианта отношения к тому, что такое страх:  Страх рассматривается как страх смерти, который преодолевается с помощью здравого смысла и осознания ценности жизни здесь и сейчас. Выделяются такие разновидности страха, как тревога, забота, совесть, надежда. Степень страха зависит от образа жизни человека. Страх

препятствует на пути человека к своим целям, если парализует волю к действиям и вводит в заблуждения, но с другой стороны страх полезен в случае, если активизирует познавательную деятельность и приводит к получению практического знания для устройства жизни в настоящий момент, позволяет избегать злоупотреблений и контролировать страсти. Страх смерти заставляет все живое избегать опасности. С идеями перерождения и уравниванием небытия до рождения и небытия после смерти связано освобождение от страха для постижения иррациональности. Воля к жизни и к истине проявляется через выбор жить риском, освободившись от догмы и страха, человек становится самим собой.  Страх обусловлен социально. В качестве источника страха выступает нужда членов общества во внимании законодателя (руководителя) и страх лишиться этого внимания. Идея бессмертия человеческой души в теории Платона позволяет освободиться от страха смерти. Последователи З. Фрейда, такие как А. Адлер, объясняли возникновение страха рядом социальных, психологических и биологических факторов: физическая слабость, подчинение, зависимость от сильных. К. Хорни считает, что «в неврозах нашего времени враждебные импульсы являются главной психологической силой, порождающей признания сексуальных тревожность» влечений [207, в с. 306], качестве дистанцируясь основного от источника тревожности.  Страх имеет позитивное значение, если проявление страха указывает на осознание опасности утраты жизненных ценностей, социальных качеств, таких как: мировоззрение, образ жизни, семью, дружбу, любовь и др. В этом смысле психоаналитическая концепция указывает, что страх и тревога генетически восходят к травме рождения: боязнь потерять ценности.  Знание о Боге позволяет избавиться от страха, так как делает человека сопричастным абсолютному бытию. Важной частью религии в этом случае является не только страх, но и надежда на Бога. В философии И. Канта страх выступает значимым компонентом бытия человека, а

преодоление страха происходит благодаря чувству эстетического и свидетельствует о способности возвышаться над силами грозных природных стихий, как свидетельствует работа «Критика эстетической способности суждения». Напротив, мирное время, лишенное опасности порождает не добродетели, а пороки. Страх, по мнению Г. В. Ф. Гегеля помогает обрести сопричастность Абсолютному и подлинную самость. А. Шопенгауэр повторяет мысль Г. В. Ф. Гегеля о том, что условием преодоления страха становится сопричастность такого переходящего явления как индивидуальность к воле как вечному с той разницей, что иррациональная воля к жизни занимает в его системе то место, которое занимает Абсолютный дух в системе Г. В. Ф. Гегеля. Весь этот культурный многовековой опыт осмысливается философией XX века, и проблема страха обретает онтологический статус при рассмотрении философами-экзистенциалистами. Страх стимулирует человека к осмыслению собственной судьбы и историчности бытия по мысли К. Ясперса. Он считал страх необходимым элементом рефлексии, лишающей человека «ложного покоя» (К. Ясперс) и помогающей реализации собственной идентичности. Как мы видим, до К. Ясперса об этом уже шла речь в трудах Лукреция Кара и Фридриха Ницше. Позиция Ж.-П. Сартра о неизбежности страха и положении человека в ситуации постоянного выбора (тревога) означает значительный шаг вперед в направлении философской мысли. Связь человека с вечностью и при этом его способность творить историю, способность к мышлению и познанию, творчеству и способность передавать накопленный опыт и духовный импульс – это на наш взгляд и есть те условия, которые позволяют избавиться от страха смерти. Это, однако, не означает, что мы понимаем страх как нечто негативное и как то, что требует уничтожения. Поиск бытия – это поиск сил для преодоления бессмысленности, для преодоления страха перед смертью. Страх – объективная составляющая человеческого существования. Страх обнаруживает обманчивость всего конечного. Если в книге «Страх и

трепет» рассматривается проблема первородного греха, который по мысли С. Къеркегора лежит в основе страха, то в работе «Понятие страха», вышедшей через год, дается психологическое объяснение страха с точки зрения христианства. С. Къеркегор относит понятие страха к психологии, а понятие греха считает не принадлежащим никакой науке. С. Къеркегор понимает невинность как ничто ввиду отсутствия борьбы зла и добра. Однако невинность не есть ничто. Помимо борьбы добра и зла есть и другие модальности существования, отличающие бытие от небытия. Фрейдистское толкование страха приходит к тому, что несвобода – это всегда внешнее насилие над человеческой природой. Точка зрения С. Къеркегора как раз противоположна: свобода изначально связана с чувством страха и вины, которую свободный человек должен взять на себя. По его мнению, страхтоска – это страх смерти и потому он может исчезнуть только с наступлением смерти. То есть сопровождает человека на протяжении всей жизни. Из этого следует, что попытки изучения страха через соотношение данного феномена с понятием свободы приводят к противоречию и расхождению точек зрения. Специфика нашего подхода заключается в том, что феномен страха понимается нами как одно из возможных состояний человеческого бытия. Страх оказывает значительное влияние на действия, переживания, мышление. Последний пункт особенно важен, так как способность к мышлению является для нас определяющей чертой смыслового содержания человеческой жизни. Юрген Хабермас особую значимость смысловой работы личности. По М. Хайдеггеру, «здесь-бытие» связывается с миром посредством настроенного понимания, но дефицит этого понимания присутствует в повседневности. В разных модусах бытия всегда присутствуют смыслы, связанные с жизнью и смертью, как бытием и небытием. Страх в свою очередь так же обладает атрибутами и качествами (здесь уместно будет сослаться на мысль Р. Декарта, который определяет понятие модуса как набор качеств, которые: «воздействуют на субстанцию

или вносят в нее различные оттенки») [48, с. 336]. Идея исследования обусловлена острой необходимостью обратить внимание на то, от чего обычно отмахиваются как от «самого собой разумеющегося» и тем самым укрепляя иллюзию понятности и упущение в отношении своих представлений о данном предмете. В своем исследовании мы обращаемся к рассмотрению страха как такового и что он сам из себя представляет. Для этого скажем, что помыслив данный феномен, мы ограничиваемся представлением о различиях между страхом и всем прочим, что ему сопутствует. Сразу оговоримся, что страх ни в коем случае не является для нас случайным моментом сознания. Напротив, страх – это то, что нашим сознанием заранее подготовлено. Он возникает именно в самом сознании в результате пережитого жизненного (не экзистенциального) опыта. Страх всегда существует как скрытая возможность, но обнаруживает себя только как временная модальность расположения. Страх, во-первых, затормаживает действие «отлаженной» системы, которая выглядит как ежесекундная деятельность на протяжении жизни. Во-вторых, страх имеет ценностно-смысловую природу. Причем проживание жизни осуществляется в рамках того, что человек называет жизненными ценностями, то есть такими, которые являются основой его существования во времени и пространстве. К таким ценностям мы относим ценность самой жизни, ценность собственной воли, ценность познания, ценность чувственного восприятия, ценность духовного отношения, ценность социального положения (семья, дружба, любовь, религия (или отказ от нее) образ жизни), ценность формируемости, а не готовой заданности мировоззрения (о степени самостоятельности такого формирования мы здесь говорить не будем), ценность способности к творчеству и передачи опыта. Так вот страх – это такая временная модальность расположения, при которой правильность выбора и наполнения ценностей или их отсутствие в личной конкретной жизни человека ставится под вопрос.

Страх действительно очень важное и не случайное явление человеческого существования, которое служит самопознанию. Учитывая неизбежность его в жизни каждого человека, страх делает неизбежным и само становление личности (речь идет о том, что выбор осуществляется не иначе чем через страх и его преодоление). Страх нужен именно для преодоления самого себя и своей ограниченности, и ложной успокоенности. Кроме того, ещё раз повторимся, что страх не уничтожим по той простой причине, что не имеет застывшей формы. Формы его меняются вместе с тем, как меняется сам человек, преодолевший тот или иной страх. Помимо борьбы добра и зла есть и другие модальности существования, отличающие бытие от небытия. К одной из таких модальностей относится страх как временна́я модальность расположения. Именно расположенность играет здесь не последнюю роль. Страх связан с угрозой самому ценному, что у нас есть – свобода. На вопрос «что важнее: жизнь или свобода?» универсального ответа нет. Каждый здесь принимает решение самостоятельно. Мы ограничены уже тем, что смертны. С наступлением смерти мы освобождаемся от тех рамок, в которых вынуждены находиться на протяжении жизни. Но именно смертность и знание о своей смертности является своего рода границей, пределом существования за которым стоит то, что нам доподлинно неизвестно так как отсутствует в пределах нашего бытия. В связи с этим понятие свободы и Небытия в рамках бытийного состояния ставятся под вопрос. Можно ли думать, что достижение абсолютной свободы – это освобожденность от любого страха? Быть свободным – значит перестать подчиняться внешним условиям, а именно: перестать бояться смерти, перестать бояться потерять социальное положение (семья, дружба, любовь). Если преодолеть эти страхи можно коренным образом изменить себя. Вопрос только в том, в какую сторону происходит изменение: обретение или потеря себя? М. Хайдеггер начал дифференцировать боязнь перед какими-либо обстоятельствами и безотчетный страх-тоску. Так же это различие важно для

философии М. Хайдеггера. Трансцендирование при котором страх выталкивает человека к Ничто (за пределы сущего), то есть открывает последнюю возможность существования – смерть, становится условием постижения бытия. Иными словами, ответить на вопрос что такое жизнь мы можем, только отталкиваясь от оппозиционного понятия: что такое Ничто? Мы можем вступить в отношение к сущему в целом только благодаря тому, что заранее выдвинуты в Ничто. Это и есть поворот лицом к бытию, который возможен лишь в ситуации охваченности ужасом, а не страхом. В зкзистенциальной аналитике М. Хайдеггера страх не является самостоятельным феноменом, а фундирован в ужасе как «модусе расположенности». Мирность мира принадлежит к бытию Dasein и укоренена в целостном бытии в мире. Настроение – изначальный опыт человеческого бытия-в-мире. В своем исследовании мы опираемся на экзистенциальную аналитику М. Хайдеггера. Изучение страха как временной модальности расположения приводит нас к необходимости рассмотрения ужаса. Этому будет посвящена глава «Ужас как “повторное выбрасывание в мир”». Что касается изучения страха, то мы в этом вопросе выделяем три модуса страха: авторизация, персуазивность, оценочность.

§ 2. Краткий обзор опубликованных работ по вопросам изучения онтологических феноменов страха, ужаса и тревоги в современной исследовательской литературе Изучая научные взгляды последних лет мы отмечаем наблюдения Д. Н. Баринова, которые опубликованы в журнале «Философия и культура» № 3 в 2011г. «Эволюция представлений о страхе и тревоге в истории философии» [10]. Автор рассматривает труды тех философов, которые занимались вопросами тревоги и страха, классифицируют формы и виды данных феноменов, демонстрируют связь с состояниями психики. В философских теориях отмечен анализ социальных аспектов поведения и управления. В диссертационной работе Елены Николаевны Романовой «Основные смыслы категории "страх" в аспекте феноменологического и социальнофилософского анализа», автор рассматривает формы проявления сознания, в категориях индивидуального и общественного. Цель исследования состоит в раскрытии творческого и разрушительного смысла феномена страха, который, по мнению автора, присутствует в индивидуальном и общественном сознании. По отношению к общественному сознанию страх, по словам Е. Н. Романовой, выполняет разрушительную функцию. Исследовательницей выделяются три модуса страха: тоска, тревога, ужас. В работе обосновано, что страх является онтологическим феноменом, бытийным способом человеческого существования и способом понимания смысла бытия сознания. В диссертации выделяются три смысловые формы функционального страха: страх одиночества, страх свободы, страх смерти. Так, страх-тоска раскрывает бытие сознания как полноту одиночества. Страх-тревога раскрывает бытие сознания как полноту свободы. Страх-ужас «раскрывает» небытие сознания как смерть. Обнаружено, что страх, как феномен общественного сознания, есть драматический страх, открывающий свою разрушительную силу. Он не

осуществляет исходной целостности сознания, но напротив, дробит его, рассыпает в бесконечном числе метаморфоз, одними из которых являются «расколотое», манипулируемое и катастрофическое сознание. С. О. Хохлов в статье «Мой Хайдеггер» пишет: «Мне не нравится то, что страх притягивает страх. Если страх является первоосновой восприятия, то вся жизнь человека окажется пронизана страхом. Поэтому мне не нравится и вариант "озабочения", как ослабленного страха. В принципе - так оно сейчас и есть, и жизнь современного человека основана именно на страхе, как экзистенциальной основе. Хайдеггер правильно описал или предугадал такое метафизическое (по)строение современного человека, но то, что так есть, не значит, что так должно быть, и что иного варианта быть не может, вопреки даже пониманию Хайдеггера своего понимания как единственно возможного способа существования» [208]. Рассуждая таким способом, С. О. Хохлов не предлагает альтернативного варианта, но утверждает, что таковой существует. В языке данной работы присутствуют фразы «мне не нравится» и «в принципе – так оно сейчас и есть», которые превращают философию и научный вопрос в дело вкуса, словно речь идет о дегустации блюда, философия Мартина Хайдеггера опускается в статье г-на С. О. Хохлова до уровня кулуарных разговоров. Что касается круга исследователей страха как онтологического феномена, то за немногим исключением, они относятся к социальнофилософскому подходу (как например работа Е. Н. Романовой «Основные смыслы категории ''страх'' в аспекте феноменологического и социальнофилософского анализа»). В этой работе проблематизируется самоопределение страха как онтологического феномена. Исследовательница справедливо отмечает: «Поскольку в рамках рационалистической традиции страх осмыслялся в качестве случайного момента сознания, то акцент делался на изучение способов преодоления страха, его причин, оснований и следствий, но не страха как такового» [141].

К этому же подходу относится диссертация Е. М. Борового «Страх и социальное бытие человека». Приведем цитату: «Страх как показатель наличия небытийной угрозы для существования человека социализируется в трёх основных универсальных формах: страхе отсутствия смысла, страхе вины и страхе смерти. Каждая из этих трёх форм страха влияет соответственно на определённый (онтический, духовный или нравственный) уровень социального бытия личности. Воздействие страха в этих случаях на личность может быть как негативным, подавляющим активность человека и деформирующим его ценностные ориентиры, так и позитивным, позволяющим понять своё истинное предназначение в этом мире» [10, с. 11]. Далее автор обращается к модусу страха и смысла жизни. В его работе предлагается социокультурный анализ феномена страха на основании универсальной типологии, которая включает три базовых объекта небытия – смерть, утрату смысла жизни, вину. «До сих пор остаётся неизученной органическая связь между модусами страха и смысла жизни, страха и вины. Исключение составляет общепризнанность такого типа страха как страх смерти» [10, с. 7]. Однако в заключении диссертации автор приходит к выводам, что «Современная цивилизация акцентирует внимание на строительстве внешнего, соответствующего интересам материальной природы человека мира и отодвигает на периферию проблемы внутреннего мира человека. Происходит глубокая метаморфоза внутреннего мира человека. Коль скоро человек полагает истинными лишь внешние цели своего бытия и стремится к созданию необходимых средств их достижения, то он постепенно освобождается от страха, и что самое важное от совести. Поскольку общей нормой становится достижение частных целей всеми возможными средствами, то совесть начинает мешать человеку и кажется совсем ненужной» [10]. Это представляется нам отступлением от рассмотрения феномена страха в качестве определяющего бытие человека и поворот в плоскость именно социальных и моральных проблем современного общества, что для нашей темы не так актуально.

В статье Е. Н. Плаксий «Феномен страха» читаем: «человек свободный, боящийся безграничных возможностей этой свободы. Человек смертный есть всегда человек, боящийся ее неизвестности, любящий есть боящийся потерять свою любовь» [120, с. 35]. Исследователь делит всё многообразие страхов на две группы: страх уничтожения и страх неизвестного. О свободе и страхе Е. Н. Плаксий пишет: «Смерть и страх перед ней не позволяют человеку потерять себя в суете, ведь он живет в присутствии вечности. И, наконец, сознание самой смертности подчеркивает невозможность человека спасти самого себя» [120, с. 37]. Таким образом данное исследование выходит на вопросы о смерти и вечности, которые действительно неотделимы от феноменов страха и ужаса. Кроме того, важной для нас представляется мысль автора о творческом акте, как способе избежать небытия и преодолении страха: «Простое отрицание страха не приводит нас к желаемой цели, независимо от того, как мы действуем: бунтуем или просто равнодушно созерцаем. Данный вывод убеждает нас в необходимости не отрицания, а преодоления страха. Таким символом преодоления страха становится творческий акт. Именно здесь страх раскрывает свой позитивный смысл» [120, с. 37]. Мы полагаем, что феномены тревоги и ужаса не могут являться модусами страха, так как располагаются на разных уровнях категоризации сознания. Страх всегда конкретен и включает объект и субъект (эта мысль намечена в трудах К. Ясперса). Ужас ситуативен и тотален, представляет собой раскрытие неподлинного бытия. Тревога обладает протяженностью во времени и маркирует сокрытость бытийных движений человеческого существования, указывает на конфронтацию одновременной свободы и при этом заброшенности человека в мир. В исследовании A. C. Заворуевой, экзистенциально-феноменологического проведенного подхода, было в рамках осуществлено социально-философское исследование проблемы трансгрессии тревоги

(формирования социальных страхов и фобий). Автор указывает на «востребованность» социальных фобий в сфере торговли. В диссертационной работе А. С. Гагарина «Экзистенциалы человеческого бытия: одиночество, смерть, страх (от античности до Нового времени)» [30, с. 26] представлен богатый историко-философский материал, но, само название диссертации указывает на отсутствие дифференциации феномена страха, самого факта человеческой смертности и такого психоэмоционального переживания, как одиночество. Таким образом, имеющиеся исследования показывают, что, несмотря на давнюю историю изучения феноменов страха, ужаса и тревоги, остается много вопросов и отсутствует единая система, которая охватывала бы эти понятия. Частные исследования ограничены прикладными аспектами и не представляют систематизированного комплекса представлений о данных феноменах как модусах человеческого существования. Проблема состоит и в несогласованности теоретического и эмпирического знания, в противоречии между признанием неустранимости этих модусов человеческого существования, и их трактовкой в качестве проблемы, требующей преодоления.

Глава 2. Страх как временная модальность расположения В своем исследовании мы обращаемся к рассмотрению страха как такового и что он сам из себя представляет. Для этого скажем, что помыслив данный феномен, мы ограничиваемся представлением о различиях между страхом и всем прочим, что ему сопутствует. Сразу оговоримся, что страх ни в коем случае не является для нас случайным моментом сознания. Напротив, страх – это то, что нашим сознанием заранее подготовлено. Он возникает именно в самом сознании в результате пережитого жизненного (не экзистенциального) опыта. Страх всегда существует как скрытая возможность, но обнаруживает себя только как временная модальность расположения. Страх, во-первых, затормаживает действие «отлаженной» системы, которая выглядит как ежесекундная деятельность на протяжении проживаемой жизни. Во-вторых, страх имеет ценностно-смысловую природу. Причем проживание жизни осуществляется в рамках того, что человек называет жизненными ценностями, то есть такими, которые являются основой его существования во времени и пространстве. Для нас представляется важным, что всякий страх возникает ситуативно, страх всегда обусловлен психоэмоциональным, интеллектуальным и социальным положением человека. Поэтому страх можно признать контекстуальным феноменом человеческого бытия и соответственно всякий страх подлежит устранению. Учитывая неизбежность встречи со страхом в жизни каждого человека, это делает неизбежным и само становление личности (речь идет о том, что выбор осуществляется не иначе чем через страх и его преодоление). Страх нужен именно для преодоления самого себя и своей ограниченности, и ложной успокоенности. Связь человека с вечностью и при этом его способность творить историю, способность к мышлению и познанию, творчеству и способность передавать накопленный опыт и духовный импульс – это на наш взгляд и есть те условия, которые позволяют

избавиться от страха смерти. Это, однако, не означает, что мы понимаем страх как нечто негативное и как то, что требует уничтожения. Поиск бытия – это поиск сил для преодоления бессмысленности, для преодоления страха перед смертью. Кроме того, ещё раз повторимся, что страх не уничтожим по той простой причине, что не имеет застывшей формы. Формы его меняются вместе с тем, как меняется сам человек, преодолевший тот или иной страх. Человек преодолевает один страх – значит, через какоето время появится и другой, который так же требует преодоления. В страхе происходит обнаружение открытости и предоставленной ответственности на себя самого. Страх позволяет человеку обратиться к себе самому и своей устрашённости. Причиной становится привязанность человека к тем формам мира, в которых и расположено его бытие. Страх всегда есть бытийная угроза сущему. Страх, благодаря обнаружению распахнутости, сковывает человека. Если благодаря этому переоценка своих возможностей будет совершена, то преодоление страха, выход из модуса устрашенности, позволит заново обрести себя в другом качестве. Страх – своего рода катарсис. К одной из таких модальностей, позволяющих видеть отличающие границы бытия от небытия относится страх как временна́я модальность расположения. Именно расположенность играет здесь не последнюю роль. Страх связан с угрозой самому ценному, что у нас есть – свобода. Можно ли думать, что достижение абсолютной свободы – это освобожденность от любого страха? Быть свободным – значит перестать подчиняться внешним условиям, а именно: перестать бояться смерти, перестать бояться потерять социальное положение. Если преодолеть эти страхи можно коренным образом изменить себя. Вопрос только в том, в какую сторону происходит изменение: обретение или потеря себя? М. Хайдеггер начал дифференцировать боязнь перед какими-либо обстоятельствами и безотчетный страх-тоску. Трансцендирование, при котором страх выталкивает человека к Ничто (за пределы сущего), то есть

открывает последнюю возможность существования – смерть, становится условием постижения Бытия. Иными словами, ответить на вопрос, что такое жизнь, мы можем только отталкиваясь от оппозиционного понятия: что такое смерть. Мы можем вступить в отношение к сущему в целом только благодаря тому, что заранее выдвинуты в Ничто. Это и есть поворот лицом к бытию, который возможен лишь в ситуации охваченности ужасом, но не страхом. В экзистенциальной аналитике М. Хайдеггера страх не является самостоятельным феноменом, а фундирован в ужасе как «модус расположенности». Мирность мира принадлежит к бытию Dasein и укоренена в целостном бытии в мире. Настроение – изначальный опыт человеческого бытия-в-мире. В своем исследовании мы опираемся на экзистенциальную аналитику М. Хайдеггера, однако на данном этапе страх понимается нами как феномен отдельно от ужаса, что не исключает некоторой их взаимосвязи. Изучение страха как временно́й модальности расположения приводит нас к необходимости рассмотрения ужаса (см. вторую главу предлагаемого сочинения). Что касается изучения страха, то мы в этом вопросе персуазивность, выделяем оценочность. три Ниже модуса страха: рассмотрим авторизация, каждый из них последовательно. § 1. Авторизация как модус страха Наше существование открывается образованием границ, разделяющих Я от не-Я. Сохранение целостности и самоидентификация зависят от этих границ. Осмыслить свое существование можно лишь условившись заранее о том, что человеческое присутствие в мире осознается как действительно имеющее место быть. Говоря «я есть», мы прочерчиваем границы между собственным бытием и Ничто. Также отграничиваясь, в рамках своего бытия, от суетного течения событий, мы задаемся вопросом: что есть «Я» на самом деле и в чем причина моей заботы? То есть, насколько подлинной является

моя озабоченность в настоящем и как это раскроется в будущем. Возникает напряжение между двумя полюсами: Я и не-Я. Результатом становится вопрос, который имеет своим решением понимание общего между «Я» и другими. Каждый в отдельности предстоит всем своим содержанием перед Ничто. Происходит вопрошание о бытии сущего в каждом человеке. Такое вопрошание предопределено, так как уже существует вопрошающий и самим своим присутствием вопрошает. Дело не в том, что бытие спрашивает о себе помимо воли человека, как и не в том, что только человек по своей воле может это спросить. Сам человек – это вопрос. Человек – это и вопрошаемое, и вопрошающий, и язык вопроса одновременно. Взаимодействуя с другими людьми мы прикасаемся к этим вопросам и не находим ответа, так как обманываемся разницей языка вопроса. В каждом человеке в самой совокупности внешнего и внутреннего содержится уникальность вопроса. Потому мы не можем ответить себе через других. Точнее сказать, это удается нам лишь частично, в силу того, что есть общее в нашей природе. Человеческое в человеке притягивает, а форма бытийствования разобщает людей друг от друга, но приближает к Бытию. Рассмотрим страх в модусе авторизации и проясним, что мы под этим понимаем. Осознание страха как страшного происходит в обнаружении человеком опасности, происходящей извне. Важно, что страх испытывает сам страшащийся, не зависимо от источника страха (есть ли это страх за другого или собственный страх человека как боязнь устрашающего объекта). Страх в модусе авторизации означает, во-первых, момент устрашения и его осознание, во-вторых, признание страха своим страхом, то есть оценку собственного бессилия перед объектом или обстоятельством жизни, втретьих, означает прочерчивание границ между тем, что есть Я и тем, что этому Я угрожает. Авторизация как модус страха – это то, что позволяет страху стать своим страхом. Данный модус расположения страха является первичным по отношению к двум другим – персуазивности и оценочности. Страх в модусе авторизации приводит к дискредитации способности

оберегать свое личное пространство от устрашения и становится способом вхождения в состояние устрашенности. Это зависит от свойств личности и от самой угрозы, которая устрашает. Для каждого авторизация в модусе страха проходит по-разному. Устойчивость веры в несокрушимость личного достоинства, своего превосходства над любыми силами и обстоятельствами влияет на вхождение человека в стадию авторизации феномена страха. Это говорит о многосложности конститутивных бытийных черт. Страшное видится нам потому, что мы находимся в расположении страха. О нахождении в данном модусе свидетельствует следующее: «Нам страшно за другого всего больше как раз тогда, когда он не страшится и отчаянно бросается на встречу угрожающему» [196, с. 141]. Идея модальности закрепилась в работе М. Хайдеггера: «Страх за есть поэтому вовсе не какойто ослабленный страх за себя. Речь здесь не о ступенях «эмоционального тона» но об экзистенциальных модусах» [196, с. 142]. Понимание своей отдельности указывает на то, что мы можем выбрать, а что не можем; что управляется нами, а что нет; что мы в состоянии вынести, а что нет; что мы чувствуем и чего не чувствуем; что нам нравится и что нам не нравится; чего мы хотим и чего не хотим. Эти границы определяют, чем мы являемся и чем не являемся. М. Хайдеггер пишет о том, что страх открывает нам приближающееся в его страшности и «страшась, страх может потом себе, отчетливо вглядываясь, «уяснить» страшное. Усмотрение видит страшное потому, что находится в расположении страха» [196, с. 141]. Установленные границы позволяют ставить вопрос о том, что для нас является близким, а что чужим; что по нашему определению затрагивает нас, а что не затрагивает. Страх в модусе авторизации это и есть такое определение, а также определение того, что является реальной угрозой, а что мнимой. Если же не принимать на себя ответственность за эти границы, то отсутствие ответа в данном случае (ответственность – способность дать ответ) самоопределения и мировоззрения как такового. – это отсутствие

§ 2. Персуазивность как модус страха Знание – это наддисциплинарное понятие, которое широко используется в педагогике и исследованиях по искусственному интеллекту, а также претендует на роль важнейшей философской категории. Знание является высшей формой информации, проявляющейся в управлении в социальных системах. При недостаточно полной информации (отсутствии элемента) или несоответствии представленной информации фактическим данным, возникает мнение. Страх, помимо авторизации может переходить в следующий модус персуазивности (от лат. Persuasio – уговаривание, мнение). Человек имеет мужество выступать вперед со своим проектом, если его не останавливает страх мнения. Дело в том, каким образом вы совершили свой выбор. Выбор жить риском, ориентируясь на себя самого и свои цели, свидетельствует об обращении к подлинному, а страх в модусе персуазивности парализует волю к действиям и вводит в заблуждения. Недостаточное или неточное знание влечет за собой мнительность человека, лишая его способности трезво оценивать ситуацию выбора. Страх позволяет избегать опасности (и в этом смысле он полезен), если только такая опасность не навязана вхождением в модус персуазивности. Здесь существенна взаимосвязь внутри той структуры, о которой идет речь: авторизация-персуазивность-оценочность. Данные модусы являются определенными стадиями страха по мере поглощения им человека или входжения человека в модальность расположения «страх». Страх в модусе персуазивности проявляется как утрата под влиянием мнений реального представления о своей уникальности и осознания свободы своих возможностей. Отсюда невозможность вырываться из обыденности и блокирование возможности творчества. В результате утрачивается власть над самим собой и ослабевает воля к действиям.

§ 3. Оценочность как модус страха Человек, проходя стадию персуазивности, как модуса страха, под влиянием того, что мнится, переходит к пересмотрению своей системы оценивания. Здесь проходит граница между тем, как все оценивает сам человек, и как он оценивает это, становясь на позицию Другого. Вечными проблемами этики являются проблемы истинности моральных суждений и моральных оценок. Эти вопросы всегда возникали и будут ставиться вновь и вновь всякий раз каждым новым человеком перед самим собой и другими. Объективным критерием истинности в морали, является соответствие деятельности человека (или группы) интересам общества. Из этого давно признанного всеми тезиса вытекает масса новых проблем и вопросов в отношениях человека и общества. Картина мира антропоцентрична, а там, где есть человек, нельзя говорить о беспристрастности оценок. Дело том, что страх и понятие о страхе – коллективное представление, но сталкивается со страхом человек всегда один на один. И тогда страх становится ужасом. Операция установления сходства двух объектов (сравнение одного объекта с другим на основании найденных общих черт) не может обойтись без присутствия явной или скрытой оценочности. Такая операция является неотрывной частью мышления как врожденной человеческой особенности. Следовательно, там, где есть оценочность, мы имеем дело с нарушением привычного положения вещей, отклонением от стандарта, эталона, фиксация которых не требует дополнительных средств, таких, как сравнение с кем или чем- либо. Бо́льшая часть сравнений является преувеличениями, а именно то, что преувеличивается маркирует как раз самое важное. Оценочность в таком случае выступает как определенная нашим сознанием заранее, в процессе формулирования высказывания мы оперируем категориями, которые заранее отнесены нами в свою нишу на шкале ценностей. Людвиг Витгенштейн считал, что мы пленники какой-то определенной языковой среды, картины (из которой не вырваться, которая устроена для нас очень удобно). «Нас

берет в плен картина. И мы не можем выйти за ее пределы, ибо она заключена в нашем языке и тот как бы нещадно повторяет ее нам» [28, с. 141]. Знания о мире, о картине, в которую мы включены, по словам Л. Витгенштейна, могут сохраняться в виде значимых для данной культуры и общества стереотипов. Мы уже говорили о том, что страх нашим сознанием подготавливается заранее еще до того, как обретет свое выражение. Мы всегда имеем скрытое представление о страхе, он существует на протяжении всей жизни. Мы страшимся тех или иных объектов и обстоятельств, заранее обладая знанием / опытом того, что именно может нас устрашить. Страх расположен именно во времени как временная модальность расположения. Несмотря на то, что страх обусловлен зачастую тем, что бытие – это бытие к смерти, нужно сказать и о том, что есть вещи, которые сильнее страха смерти. Человек, как вопрос, задаваемый бытием к бытию о бытии, осознает эту соразмерность, и величие в этой соразмерности превосходит страх. Страх в этой стадии обретает новый модус – оценочности. Оценивать обстоятельства и страшность самого устрашающего чаще всего возможно через шкалу ценностей строящейся на оппозиционных понятиях свое / чужое, главное / второстепенное. Из представления об этих понятиях уже вырастают следующие представления о том, что правильно и не правильно, о том, что действительно важно и что нет. В этом случае страх усиливается или наоборот – уменьшается. Важно здесь понимать, что шкала ценностей не является чем-то устоявшимся навсегда. Подвижность ее зависит от типа оценочности (индивидуальной или групповой), от переосмысления категорий свое / чужое и от отношения к факту или событию самого человека. Оценочная модальность страха не возможна без указания на связь, между ценностной ориентацией человека и обозначаемой реалией. Например, аксиологические структуры и языковые средства позволяют характеризовать оценочность в рамках логико-философского подхода. Связь

ценностей и возможной оценки на их основе зависит от соотношения ценностей как между собой, так и с культурой и социальной средой вообще, что говорит о возможности изучения данных явлений на стыке философии, лингвистики, логики. Состояние страха напрямую зависит от типа оценочности, подвижности шкалы ценностей и отчетливой воспроизводимости данного соотношения в сознании страшащегося. Если говорить о связи оценки и ценности, то относительно оценки ценность объективна; другое дело, что сами ценности подлежат пересмотрению. Оценочность, как модус страха, призвана отвечать на вопрос человека к миру именно в той части, в которой этот мир освоен. Все, что лежит за рамками освоенного, оценке не подлежит. Чем у́же кругозор личности, тем негативнее оценка и тем сильнее чувство страха. Здесь важно оговориться, что страх как временна́я модальность расположения, включающая в себя три модуса – авторизацию, персуазивность, оценочность, противостоит Ужасу. Страх привязан к более мелким единицам картины мира и ценностей в нем, чем ужас. Он возникает чаще, чем ужас и влечет за собой порыв к деятельности или наоборот – полный отказ от действий. Ужас же такой тесной связи с практической деятельностью не имеет. Ужас относится к более глобальной и над-бытовой сфере, чем страх. Рассмотрению ужаса и его модусов будет посвящена следующая глава.

Итоги главы Страх, как онтологический феномен выделяется тем, что существует как временна́я модальность расположения. Для всякого страха и его формирования есть предпосылки. Страх останавливает человека и заставляет задуматься о ценностно-смысловой причине собственного существования. Возникает он в конкретных ситуациях, которые зависят от интеллектуального и социального положения человека. Вре́менное его расположение не означает, что страх легко устранить. Напротив, чем серьезнее стоит вопрос о смысле, тем сложнее найти ответы, обратиться к причинности. Страх также напрямую связан со становлением личности и ее развитием. Способность к мышлению и творчеству позволяет аргументировать причины и смысл возникающего страха и справляться с ним. В страхе одним из самых важных моментов является обнаружение открытости и предоставленной на самого себя ответственности. Страх – бытийная угроза сущему, которая в обнаружении распахнутости сковывает человека; в силу этого страх позволяет обрести себя в новом качестве (катарсис). Вхождение человека во временную модальность расположения страха представляет собой три стадии. Стадия первая (авторизация) – это дискредитация защитного механизма способности оберегать себя от угрозы и вхождения в состояние устрашенности. Это признание страха своим и того, что угроза реально близится. Вторая стадия (персуазивность) – это утрата под влиянием мнений реального представления о возможных выходах из ситуации. Стадия третья (оценочность) – это начавшиеся передвижения в шкале ценностей сознания страшащегося. Вопрос, который ставит человек в данном случае, охватывает лишь ту часть мира, которую он способен освоить. Чем эта часть меньше, тем негативнее оценка и сильнее страх.

Таким образом, если всматриваться в явление страха как временну́ю модальность расположения, можно проанализировать и вычленить его составляющие стадии прохождения, а значит, что каждая стадия подлежит описанию и может быть понята. То, что мы можем понять, уже не может считаться безотчетным, стихийным, не имеющим способов решения.

Глава 3. Ужас как повторное «выбрасывание в мир» Ужас привлекает внимание исследователей уже долгое время, невозможно не заметить, что ужас занимает определенное положение в пространстве культуры. В научной и художественной литературе данный феномен освещается регулярно. Именно массовое обращение к этому вопросу создает иллюзию заранее данной понятности (общеизвестности). На наш взгляд, такое внимание вызвано необходимостью осмысления неустойчивости человеческого положения в мире, зависимостью, слабостью, подверженностью угрозе. Угрожающее может видеться нам в обыденном, это не обязательно должен быть монстр, чудовище. Сам образ монстра, чудовища – это подчеркнутая непохожесть на человека, как знак уничтожения человеческого присутствия. Специфика ужаса как раз в том и состоит, что в отличие от страха ужас не имеет перед собой прямого объекта. Это, на наш взгляд, связано с тем, что важнейшим условием существования служит построение жизненного проекта, который постоянно подвержен угрозе со стороны Ничто. Жизнь человека постоянно проходит в борьбе за смысл существования, который он (человек) имеет смелость выдвигать против Ничто (против перспективы быть уничтоженным). Положение человека в мире требует наиболее пристального рассмотрения, потому что его колебания от одного модуса к другому вызваны амбивалентной природой его сотворенности и положением творца. С одной стороны, человек «заброшен» в мир, а с другой – начинает преобразовывать этот мир, как только осознает себя отдельной частью. Человек воспринимает себя в системе отношений с окружающими людьми и как носителя определенной роли среди них. Состояние не-по-себе это отрыв от выбранной роли. Выбранная роль всегда проще чем ситуация выбора, так как она регламентирует права и обязанности человека, а значит и меру ответственности. Сильнее страха собственной смерти может быть голос

автономной совести. Под этим мы подразумеваем поиск истины, которая в итоге оказывается за рамками представлений окружающих. Размыкание бытия, которое в состоянии ужаса можно назвать распахнутостью, подводит к тому, что бытие охватывается в целом, ощущается заброшенность в мир как присутствие «в». Это противостоит состоянию заботы, в котором свое присутствие устраняется на задний план, а в центр внимания выдвигается сам предмет заботы. Ужас совершает с человеком второе рождение, то есть в ы б р а с ы в а н и е ч е л о в е к а в м и р . Так как после рождения человек начинает искать себе опору и дом в этом мире. Обретая дом, человек успокаивается и ему для отрезвления требуется второе рождение-выбрасывание, которое может дать ему только ужас. Ужас открывает для человека самого себя заново, актуализирует свободный выбор, приближая человека к подлинному модусу бытия, извлекая из растворенности в массе других людей. Ответственность возлагается на самого человека, как если бы он (по Кьеркегору) предстал перед лицом Бога. То есть речь идет о границе между жизнью и смертью. Приближая к смерти, ужас приближает и к необходимости своего подлинного проекта. Страх, возникающий в темноте, переходит в ужас потому, что свет проливается на окружающий мир, открывая человеку наличие других людей и окружения. Поэтому темнота, как и ужас уединяет человека с самим собой. В обращении к себе коренится позитивность встречи с «ничто». Пестрая, а значит и раздробленная картинка окружающего мира, отменяется цветовым единством, а значит и целостностью мира. Такая целостность дается нам в состоянии ужаса в ощущении. Важно правильно понять ужас ˗ он коренится в человеке как небытие. Победить ужас – это придать смысл собственной смерти, что можно сделать только пока есть жизнь. Ужас есть наивысшая форма всех состояний сознания. Знания о данном феномене можно достигнуть размышляя о нем, вместо того, чтобы твердить об этом как о пустом факте. Ужас выражает нечто относительно бытия сущего и относительно Ничто.

Ужас мы полагаем рассматривать в следующих направлениях:  ужас по отношению к человеку;  ужас по отношению к бытию;  ужас по отношению к самому себе;  ужас по отношению к Ничто;  ужас по отношению к мышлению. По мысли М. Хайдеггера, человеческая реальность заставляет бытие расположиться вокруг себя в форме мира. Границы этого мира, в свою очередь, определяются на фоне Ничто. Здесь важно сказать, что именно ужас открывает перед нами Ничто, которое обусловливает саму трансцендентность, что представляет "проект себя по ту сторону...". Если мы говорим, что "его здесь нет", что "у меня нет больше денег" и проч. Если каждое отвергнутое свойство, каждый подвергнутый отрицанию элемент бытия перемещается в Ничто, то небытийное есть таящаяся возможность реального. Итак, небытие устраняет в определенном объекте всякий вид присутствия в бытии бытия («Кентавр не существует»). Ничто как своего рода геометрическое место всех неудавшихся проектов, всех неточных представлений, всех исчезнувших или придуманных существ. Ужас охватывает человека в тот момент, когда Ничто являет себя в бытии посредством таких исчезнувших, придуманных, изуродованных предметов. «Миг встречи с Ничто даруется через особое фундаментальное настроение ужаса» [76, с. 456]. Ничто, если оно не поддерживается бытием, рассеивается в качестве такового. Ничто не может себя ничтожить иначе как на фоне бытия. М. Хайдеггер высказывает важнейшую мысль, что обретение собственного модуса экзистенции возможно, если присутствие испытает ужас. Ужас беспредметен, так как ужасание происходит перед Ничто, а Ничто не есть предмет. Отличительная, на наш взгляд, черта обозначения своего присутствия – понимание. Мы существуем особым способом понимания, и мир уже истолкован нами заранее. Мы всегда существуем

таким образом, что уже понимаем существование. То сущее, в котором мы всегда суть, существует, уже застав себя в мире. Существование в мире лишает саму экзистенцию возможности замкнуться в рамках собственного сознания. М. Хайдеггер говорит, что оно брошено в мир и существует по способу бытия в мире. Dasein предварительно понимает свои сущие возможности (набрасывает их на себя). Из этого наброска и осознания, М. Хайдеггер выводит Заботу. Dasein всегда чем-то озабочен, совершает выбор (так как обречен на свободу) и выражает его в поступки. Важнейшим поступком является попытка истолковать свое существование через осознание смертности и, не отчаявшись, дальше существовать. Возможность выхода в этот модус дается нам через переживание ужаса. Следует отметить еще один важный момент в нашей работе: время как структура существования Dasein может существовать, только потому, что Dasein смертен. Единство временных моментов и образуют темпоральную структуру Dasein. «Время временит» значит, что Dasein присутствует существуя и образует время как время. Набросок есть (темпоральный модус будущего), который всегда оборачивается заботой. Чтобы обрести собственный модус экзистенции требуется особое понимание бытия, в котором присутствие должно испытать ужас. Субъект нашего сознания оказывается выброшенным из всех мировых взаимосвязей. Мы полагаем, что ужас существует в пределах двух основных модальностей – действительности и недействительности. «Угрожающее потому и не может приблизиться сюда по определенному направлению внутри близости, оно уже «вот» – и все же нигде, оно так близко, что теснит и перебивает дыхание – и все же нигде» [194, с. 210].

§ 1. Ужас как модальность действительности Ужас как модальность действительности означает, что сущее, с точки зрения Dasein, соответствует объективной реальности и не может быть предположительным. Он всегда в настоящем времени и может быть направлен на будущее в качестве ужаса предстоящей смерти. Страх может быть по поводу предполагаемого, ужас – только в момент происшествия. Но смерть, которая не происходит здесь и сейчас, всё же является фактом реальной действительности. Смерть – единственное то, что находится в будущем и не может не наступить. Расположение в модусе ужаса размыкает мир. Если страх возникает перед лицом конкретной угрозы, то ужас может охватывать в самых обыкновенных ситуациях. § 2. Ужас как модальность недействительности В отличие от феномена страха ужас сталкивает нас именно с пределами бытия. Угрозу в состоянии ужаса невозможно определить с помощью остенсивного указания. Отсюда следует первая необходимость осознания ужаса как бытийной модальности для присутствия в категориях действительности / недействительности. Потому как неопределенность оставляет фактично нерешенным вопрос, какое внутримирное сущее угрожает. Ужасающее не находимо фактически, но является модальностью расположения, а точнее – является модальностью недействительности. Однако это не освобождает нас от обязательства глубже проникнуть в этот вопрос, как важнейший вопрос онтологии. В ужасе происходит встреча с чем-то, с чем могло бы иметься дело, но никогда с тем, что как угрожающее представлено в наличии. Оттого угрожающее не ухватывается сознанием, а только само состояние ужасания. Но модальность недействительности означает, что разомкнутость мира совершилась, и границы ее пульсируют. Иррелевантность сущего и есть

такая модальность расположения, в которой осознается только само ужасание но не причины и следствия этого. Ужас как модальность недействительности, наоборот, означает, что человеку видится сущее как возможное, желаемое, предположительное, сомнительное и не реальное. § 2.1. Ужас как дебитивная модальность Одним из видов модальности недействительности является модальность необходимости и долженствования (дебитивная). Следует различать ужас перед необходимостью чего-либо и необходимость ужаса перед чем-либо. В основе такого разграничения лежит моральное суждение. В данном параграфе речь идет о том, что такое мнимый ужас пред долженствованием. Если человека охватывает ужас перед необходимостью тех или иных поступков, то в данном случае следует подвергнуть пристальному рассмотрению сам модус долженствования (кем и в каких условиях он сформирован, какой служит цели, и какова роль этого действия в самой жизни вопрошающего человека). Мы полагаем, что:  Ужас имеет дебитивную модальность по отношению к человеку. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает зависимость человека от общественных связей.  Ужас имеет дебитивную модальность по отношению к бытию. У человека есть выбор жить дальше или умереть, но выбора родиться или не родиться у родившегося человека нет. Иными словами, он обречен, заброшен.  Ужас имеет дебитивную модальность по отношению к самому себе. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает что такое есть долг перед самим собой.  Ужас имеет дебитивную модальность по отношению к Ничто. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает человеку глаза на совою

человеческую ограниченность и на ограниченность бытия в пределах «ничто было до» и «ничто будет после».  Ужас имеет дебитивную модальность по отношению к мышлению. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает человеку проблему познания, зависимость мышления, границы познания и проч. § 2.2. Ужас как потенциальная модальность Одним из видов модальности недействительности является модальность потенциальная. Здесь рассматривается ужас перед некой возможностью осуществления предполагаемого. Мерцает граница осуществится / не осуществится. Направлено в будущее и настоящее.  Ужас имеет потенциальную модальность по отношению к человеку. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает возможность в любой момент утратить близкого человека или увидеть, как он изменяется до неузнаваемости.  Ужас имеет потенциальную модальность по отношению к бытию. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает возможность бытия не быть. Здесь устрашает ещё и неизвестность будущего и огромное количество перспектив и возможностей, которые частично будут упущены, а другие – могут произойти, хотя не желательны.  Ужас имеет потенциальную модальность по отношению к самому себе. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает возможность переживания ужаса. Непрерывность ужасания. Невозможность контролировать ужас.  Ужас имеет потенциальную модальность по отношению к Ничто. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает встречу бытия и Ничто лицом к лицу.  Ужас имеет потенциальную модальность по отношению к мышлению. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает что наше мышление сужено нами самими за счет своих страхов и комплексов.

§ 2.3. Ужас как гипотетическая модальность Одним из видов модальности недействительности является предположительная (гипотетическая) модальность. Еще не существует в данности, но могло бы быть. Мысли о том, что могло бы помыслиться. Это ужас перед тем, что может быть предположено.  Ужас имеет гипотетическую модальность по отношению к человеку. Данная ситуация возникает, когда ужас позволяет открыть непроницаемость человеческих намерений, мыслей.  Ужас имеет гипотетическую модальность по отношению к бытию. Данная ситуация возникает, когда ужас позволяет открыть структуру мира, предположение о том, что реальность в которой мы существуем на самом деле кем-то уже заранее смоделирована, и мы думая, что проживаем жизнь, на самом деле движемся по готовым схемам. Многослойность конструкций.  Ужас имеет гипотетическую модальность по отношению к самому себе. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает вопрос о своих истоках, всматривается в себя и позволяет усомниться в себе. То, что ужасает в другой картине мира утрачивает свою интенсивность.  Ужас имеет гипотетическую модальность по отношению к Ничто. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает бесконечность и невозможность схватить и объяснить, и понять Ничто. Бесформенность Ничто создает ужас в данной модальности.  Ужас имеет гипотетическую модальность по отношению к мышлению. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает постановку вопроса о том, что первично: мышление порождает ужас или же ужас ограничивает и управляет мышлением?

§ 2.4. Ужас как императивная модальность Одним из видов модальности недействительности является побудительная (императивная) модальность. Ужас перед побуждением как неизбежно предстоящем. Ужас перед тем, что могут заставить.  Ужас имеет императивную модальность по отношению к человеку. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает перспективу порабощения не только в физическом смысле, но и морально, и интеллектуально.  Ужас имеет императивную модальность по отношению к бытию. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает подвижность перспектив человеческой жизни в зависимости от самых, казалось бы, незначительных и спонтанных решений, поступков, предпосылок.  Ужас имеет императивную модальность по отношению к самому себе. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает свою исходную сущность, порожденную на границах бытия и Ничто.  Ужас имеет императивную модальность по отношению к Ничто. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает стремление человеческого сознания расширить круг бытийного мира и сузить пределы Ничто.  Ужас имеет императивную модальность по отношению к мышлению. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает возможность доминирования искусственного интеллекта.

§ 2.5. Ужас как интенцональная модальность Одним из видов модальности недействительности является модальность намерения (интенциональная модальность). Какое намерение может возникнуть?  Ужас имеет интенциональную модальность по отношению к человеку. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает полную сокрытость намерений другого, которая не может быть вычленена даже путем анализа личностных проявлений и поведения, так как всякое поведение (в том числе вкусы и привычки) может являться маской, которая позволяет играть ту или иную социальную роль.  Ужас имеет интенциональную модальность по отношению к бытию. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает сокрытость бытийных законов и намерений.  Ужас имеет интенциональную модальность по отношению к самому себе. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает постоянную изменчивость человеческого состояния и условий пребывания в мире, влияние этих условий на поведение и принятые человеком решения. Главный вопрос в том, что перерождение, которое совершает ужас с человеком имеет непредсказуемый результат.  Ужас имеет интенциональную модальность по отношению к Ничто. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает себя человеку как связующее звено Бытия и Ничто.  Ужас имеет интенциональную модальность по отношению к мышлению. Данная непредсказуемость ситуация трансформаций возникает, когда способности прохождения повторного выбрасывания в мир. к ужас открывает мышлению после

§ 2.6. Ужас как оптативная модальность Одним из видов модальности недействительности является желательная (оптативная) модальность. Ужас перед тем, что можно/нельзя желать.  Ужас имеет оптативную модальность по отношению к человеку. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает конфликт ценностей личности и ценностей общества.  Ужас имеет оптативную модальность по отношению к бытию. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает бессилие человека применить волевое усилие в отношении реорганизации неподчиненных человеку законов существования, например, заброшенность в мир. Человек может совершить добровольный отказ от жизни, но не может изменить факт рождения.  себе. Ужас имеет оптативную модальность по отношению к самому Данная ситуация возникает, когда ужас открывает свою неуправляемость. Существуют в определенной степени способы контроля над страхом, но в случае с ужасом все гораздо сложнее. В определенных условиях возникает некая оптативная предпосылка самого человека, предчувствующего необходимость повторного выбрасывания в мир. Оптативная модальность ужаса по отношению к самому себе связана с феноменом тревоги как неотъемлемой части сущего.  Ужас имеет оптативную модальность по отношению к Ничто. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает Ничто как «якорь» Бытия. Бытие полагает свое основание и осознание себя в Ничто.  Ужас имеет оптативную модальность по отношению к мышлению. Данная ситуация возникает, когда ужас открывает вариативность в состоянии ужаса активизации или же обратный эффект.

Итоги главы Положение человека в мире постоянно требует рассмотрения, так как лишено однозначности. К осмыслению этого нас подталкивает положение между заброшенностью в мир и, как следствие, озабоченность. Построение жизненной цели есть необходимое условие, которое предъявлено человеку и порождает вопросы, зачастую не имеющие ответов. Отрыв от выбранной роли, осознание, что в построении жизненной цели может быть допущена ошибка – это и есть ужас. Потому-то ужас, как модальность присутствия, совершает с человеком то, что подобно второму рождению, происходит то же самое «выбрасывание в мир», но себя самого в новом качестве. В уединении, как способе отбрасывания dasMan, коренится встреча с ужасом и осознание ничтожения. Сущие возможности являются следствием ряда наших поступков. Характер этих поступков, в свою очередь, зависит от совершенного выбора, на который мы обречены по факту обреченности на свободу. Забота вытекает из наброска возможностей, а он формируется по факту озабочения. Выходом из замкнутого круга является ужас. В феномене ужаса как особой модальности человеческого бытия следует различать две формы: 1) модальность действительности; 2) модальность недействительности. В этих формах мы выделяем следующие аспекты: человек в состоянии присутствия (Dasein), бытие, ужас, Ничто, мышление. Ужас переживается всегда в настоящем времени. Он охватывает всегда только здесь сейчас. В прошлом нет ужаса, так как в прошлом нет нашей смерти и, есть только воспоминание о пережитом; о будущем можно стращиться, можно ужасаться о предстоящей смерти, но само ужасание будет переживаться, ощущаться здесь и сейчас в настоящем времени. Важно понять, что

 страх испытывает человек, находясь в ситуации озабочения по поводу сущих возможностей, страх конкретен в своих объектах;  ужас нивелирует все то, о чем может страшиться страх. Ужас как раз разбивает взаимосвязь между заботой, свободой, выбором сущих возможностей. Ужас открывает возможную неправильность всего того, о чем страшится страх. Нивелируя то, что только что было актуально здесь и сейчас, ужас раскрывается в определенных формах: дебитивная, потенциальная, гипотетическая, императивная, интенциональная, оптативная. В каждой из этих форм ужас открывает себя по отношению к бытию, по отношению к самому себе, к Ничто, к мышлению.

Глава 4. Тревога как неотъемлемая часть сущего Тревога свидетельствует о постоянном нахождении присутствия напротив Ничто. По мысли Б. Паскаля разум подвержен эмоциям и человек во избежание рефлексии и тревоги погружается в разнообразие развлечений. Возникающая тревога свидетельствует о важности обнаружения бытия-кактакового. Онтологический ее статус одним из первых отметил С. Къеркегор. Он понимает экзистенциальную тревогу как страх Ничто. Поскольку небытие учитывается и осознается, то оно автоматически становится составляющей бытия. Важно учитывать, что не сама тревога беспокоит и мучает человека, а то, что за нею стоит. Тревога – это симптом, некий не утихающий сигнал, вынуждающий нас прислушаться. Об онтологическом характере тревоги свидетельствует напоминание через нее о конечности бытия. Это состояние беспокойства проявляется по отношению к своему самоопределению на пути становления личности. Тревога, в отличие от страха и ужаса, всегда скрыто присутствует и обостряется, когда страх уже отступил. Тревога может рационально обосновываться ввиду осознания человеком неизбежной развязки каких-то событий, на исход которых он уже не способен влиять. Страх может быть вызван подсознательным переживанием, схваченным в детстве: боязнь воды, высоты, темноты, скорости, замкнутого пространства и проч. М. Хайдеггер так описывает латентное проявление тревоги: «Эта жуть постоянно настигает присутствие и грозит, пускай неявно, его обыденной затерянности в людях. Эта угроза фактично может сочетаться с полной уверенностью и беспроблемностью повседневного озабочения» [194, с. 267]. Тревога есть ответ самосознания на конфронтацию человека с неустранимыми экзистенциальными данностями, которая регулирует социальное поведение человека. Сила переживания тревоги зависит от степени важности тех ценностей, которые подвергаются потенциальной

угрозе. Тревога — это своего рода рефлексия страха. Это не есть непосредственная реакция на угрозу существования, а реакция на способность эту угрозу воспринимать, осознавать и испытывать. Для М. Хайдеггера тревога и ужас ˗ лишь разные в интенсивности и остроте степени постижения (переживания) Ничто. Тревога, следуя идее М. Хайдеггера, сложное состояние и переживание, в котором «оказываются сопутствующими само бытие (в целом), само ничто и само «присутствие» ˗ Dasein, которое есть мы сами [38, с. 118]. Для нас актуально, что М. Хайдеггером подмечены временные аспекты переживания тревоги. Протяженность переживания тревоги М. Хайдеггер определяет, как тоску «Langweile ˗ долгое временение» [194, с. 152]. Однако, мы полагаем, что тревога есть некая настроенность на трагическое предвосхищение неотвратимо грядущего и находится в одном ряду с такими феноменами как страх и ужас в качестве напоминания о смерти. Тревога и тоска в нашем понимании – диаметрально противоположные вещи в связи с тем, что тревога — это утрата покоя и протест против неотвратимости грядущего (направлена на будущее), а тоска – это спокойное восприятие неотвратимости (направлена на прошлое). § 1. Тревога как модус трагического ощущения Свобода как данность бытия ставит перед человеком ряд задач, решение которых сопряжено с необходимостью совершать выбор и принимать ответственность. Это задача самоосуществления и самоопределения, отказ от решения которой оборачивается для человека переживанием экзистенциальной вины, о которой возвещает тревога. Формула трагической ситуации - избыточная «свобода „я“ внутри себя». Если самоопределение человека оказывается шире ролевой границы присутствия «я» в мире, это ведет к преступлению (переступанию границы) и делает его «неизбежно виновным» перед лицом миропорядка.

Трагическая вина порождается стремлением к соответствию самому себе, а не той роли, в которую человек поставлен не по своей воле. В этом строе вопрошание о себе становится первостепенным. Происхождение тревоги связано с необходимостью осуществлять выбор, разрешать ценностные дилеммы. Таким образом, исследование феномена тревоги проливает свет на один из аксиологических аспектов бытия человека: выявление места, роли и значения тревоги в ценностной системе, определяющей поведение человека. На первый взгляд феномен тревоги является одним из аспектов исключительно индивидуального бытия человека и его субъективности. Под объективной составляющей трагического понимаются противоречия, которые проявляются в конкретных условиях человеческого существования. Под субъективной - желание человека сохранить или реализовать социально значимые ценности и идеалы, а также специфика самого переживания трагического. Во-первых, трагическое переживается без отчетливого осознания его сущности и, в данном случае, оно характеризуется как «чистое» эмоциональное переживание. Во-вторых, переживание трагического осуществляется с осознанием истоков и сущности трагического конфликта, но при отсутствии глубокого философского понимания трагического как такового. В-третьих, переживание трагического сопровождается глубоким пониманием указанного феномена, как неотъемлемой стороны человеческого существования. § 2. Тревога как модус предвосхищения Здесь тревога выступает как предчувствие, неявное, смутное. Ожидание неизвестно чего. Хотелось бы подчеркнуть, что тревога и тоска – диаметрально противоположные вещи в связи с тем, что тревога — это утрата покоя и протест против неотвратимости грядущего (направлена на будущее), а тоска (спокойное восприятие уже случившегося или

неотвратимого) направлена на прошлое и связана с событиями прошлого (там она и берет свое начало). Самосознание отвечает на тревогу актуализацией фундаментальных потребностей. Тревога служит не только предвосхищением опасности, но и «проводником» во внутреннем мире человека, следуя за которым человек имеет возможность обратить свой взгляд на отложенные жизненные задачи. Специфику феномена тревоги составляют следующие отличительные особенности: преобладающий латентный характер переживания; актуализация тревоги в ответ на угрозу в адрес собственного «Я». Из этого следует, что структурирование картины мира является результатом искажающей работы сознания. Содержательность опыта присутствия подтверждает то, что в этом опыте раскрывается; отличная от эмпирической особая - темпоральность, преодолевающая линейность времени.

Итоги главы Тревога присуща человеку вне зависимости от исторически временного отрезка, в котором он живет, возраста и места в пространстве. Тревога имманентна социальному бытию человека, что подтверждает ее онтологический статус. Для нас представляется важным подчеркнуть, что есть разница между страхом, тревогой и ужасом. Страх перед ожиданием негативного события ситуативен и конкретен в отличие от тревоги и ужаса. Тревога характеризуется нарастанием интенсивности, помимо наивысшей стадии – панической атаки. В отличие от нее страх устраняется по мере удаления источника угрозы. Тревога же характеризуется процессуальностью. К. Ясперс отмечает, что страх смеет стимул или объект, а тревога не имеет таковых. Тревога направлена в никуда и к Ничто, в то время как страх всегда направлен на что-то. С. Къеркегор, Ж.-П. Сартр, Э. Фромм, П. Тиллих, Р. Мэй, И. Ялом источником тревоги признают конфронтацию человека с данностями существования. Вспомним, как М. Хайдеггер описывает проявление тревоги: «Эта жуть постоянно настигает присутствие и грозит, пускай неявно, его обыденной затерянности в людях. Эта угроза фактично может сочетаться с полной уверенностью и беспроблемностью повседневного озабочения» [194, с. 267]. Самосознание человека отвечает тревогой на конфликт с такими данностями бытия как свобода изоляция бессмысленность смерть. Так экзистенциальная ситуация человека придает тревоге онтологический статус ведь бытие всегда причастно человеку и обращение сознания делает всё, к чему сознание обращено сущим. Следуя традиции экзистенциального анализа, стоит отметить, что тревога переживается человеком в реальном, социальном и внутреннем измерении. Онтологический статус тревоги вызван обращенностью самосознания к своему становлению в ситуации отсутствия

универсального смысла, ситуации одиночества, свободы и неизбежной смерти. Тревога свидетельствует о постоянстве предстояния Dasein перед Ничто. Тревога выступает как «зов Бытия» и есть неотъемлемая часть существования сущего. Погружение в состояние озабочения позволяет избежать тревоги, как бы отсрочить вхождение в данный модус во времени. Тревога возникает, когда уже улегся страх и ещё не настал ужас. Тревога – это своего рода рефлексия страха. Это реакция на способность осознавать угрозу. Мы полагаем, что тревога есть некая настроенность на трагическое предвосхищение неотвратимо грядущего и находится в одном ряду с такими феноменами как страх и ужас в качестве напоминания о смерти. Хотелось бы подчеркнуть, что тревога и тоска – диаметрально противоположные вещи в связи с тем, что тревога — это утрата покоя и протест против неотвратимости грядущего (направлена на будущее), а тоска (спокойное восприятие уже случившегося или неотвратимого) направлена на прошлое и связана с событиями прошлого (там она и берет свое начало).

Заключение Начиная с античного периода философии, страх появился в поле сознательной рефлексии мыслителей. До антропологического поворота тревога не была предметом целенаправленного изучения. Еще более важным стало открытие онтологической природы страха, ужаса и тревоги благодаря представителям экзистенциально-феноменологического направления. Вопросы региональной онтологии, поставленные Э. Гуссерлем, сосредоточенные на объяснении работы мышления и учении об интенциональности, расширяются в философии М. Хайдеггера до границ учения о жизни (фундаментальная онтология). В связи с этим из плоскости интенциально мыслимого он переходит к вопросу озабоченности Dasein, которая определяет расположение бытия в форме мира. Актуальность – это почему важна та или иная тематика. Обратившись к изучению данного вопроса, мы обнаруживаем, что происходящая смена модальностей расположения в качестве объекта изучения игнорируется в связи с пренебрежением экзистенциальной аналитикой присутствия. Такая ситуация чревата забвением глубоких философских проблем. На наш взгляд, развитие и конкретизация феномена расположения является необходимым условием поворота в мышлении. Для этого следует предпринять систематическую разработку нового подхода к осмыслению феномена расположения. Нами рассматривается страх в трёх модусах, которые являются, с одной стороны, последовательными этапамивхождения в модус страха, а с другой – локализованы в конкретной точке «здесь-и-сейчас» состояниями Dasein. Отсюда следует, что движение между этими локальностями могут быть управляемы и регламентированы процессом мышления. Для нас особую важность имеет понимание ужаса как повторное переживание заброшенности. Мы полагаем, что ужас есть единственная возможность такого порядка. Человек и его ощущения, эмоции,

переживания, вызванные ужасом, принадлежат действительности. То, что ужасает ужасающегося лежит в плоскости иного ряда (модальность недействительности). Нет необходимости рассматривать подробно модальность действительности ужаса, так как это сфера медицины и психологии. Модальность недействительности – это то, что от нас не зависит, выглядывает к нам из вне, приходит как ужас и пугает. Ужасающее делится на виды, то есть модификации модальностей недействительности. Бытие представляет собой непрерывное вхождение в разные модальности. Вопрос и в том, как сами эти модальности влияют на мышление. Совершая тот или иной выбор, человек либо приближается к воплощению своего проекта, либо отдаляется от него. Потому выбор страшен. Жизнеутверждающее или разрушительное действие страха, ужаса и тревоги зависит от способности человека к мышлению. Переосмысление человеком роли и значения страха, ужаса и тревоги способно серьезно повлиять на качество его жизни. Удивление, которое происходит с вхождением в модальность ужаса, открывает глаза на мир заново (повторное «выбрасывание в мир»). Мы считаем необходимым разграничивать и подвергать рефлексии вхождение в эти модальности расположения. Нами рассмотрены возможные варианты, в которых данные феномены являют себя в рамках присутствия. Эти варианты представляют собой виды модальностей вхождение в которые имеет существенное персуазивность, значение оценочность) для и проявления ужаса страха (дебитивная, (авторизация, оптативная, гипотетическая, императивная и др). Тревога иначе ведет себя чем страх или ужас. Тревога присуща человеку вне зависимости от исторически временного отрезка, в котором он живет, возраста и места в пространстве. Тревога имманентна социальному бытию человека, что подтверждает ее онтологический статус. Тревога возникает, когда уже улегся страх и ещё не настал ужас. Тревога – это своего рода рефлексия страха. Это реакция на способность осознавать угрозу. Мы полагаем, что тревога есть некая

настроенность на трагическое предвосхищение неотвратимо грядущего и находится в одном ряду с такими феноменами, как страх и ужас в качестве напоминания о смерти. Довольно сложная структура онтологического феномена «ужас» требует более пристального изучения. Мы считаем, что данная область требует осмысления и стремимся указать на эту необходимость. Мы спрашиваем себя: о чем свидетельствует сама возможность данных феноменов являть себя в рамках присутствия? Для понимания этого мы рассмотрели варианты расположения, вхождения стремясь в обозначенные приближаться к модальности разомкнутости основорасположения. Перспективы исследования усматриваются в более подробном описании той структуры, которая нами была выделена, обсуждении данной проблематики среди исследователей этой темы. Особое внимание предполагается уделить проблемам взаимосвязи мышления и онтологических феноменов страха, ужаса, тревоги. Возможно подключение экспериментальных данных в аспектах этой темы, углубленное изучение иностранной литературы, организация тематических конференций, публикация полученных данных в виде монографии и ряда статей.

Библиографический список 1. Аббаньяно Н. Мудрость философии и проблемы нашей жизни. СПб.: Алетейя, 2000. 312 с. 2. Аббаньяно Н. Структура экзистенции. Введение в экзистенциализм. Позитивный экзистенциализм. СПб.: Алетейя, 1998. 506 с. 3. Аврелий М. Наедине с собой. М.: Алетейя, 2000. 219 с. 4. Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. СПб., 2003. c. 23. 5. Андрусенко В. Н. Социальный страх. Свердл., 91 г. 6. Антология мировой философии. В четырех томах. Т. 1 Философия древности и средневековья. 4.1. М.: Мысль, 1968. 576с. 7. Антология средневековой мысли. В 2т. Т1. Теология и философия европейского средневековья. СПб.: РХГИ; СПб.: Амфора, 2008. 539с. 8. Антонова Н. В. Проблема личностной идентификации в интерпретации современного психоанализа, интеракционизма и когнитивной психологии. // Вопросы психологии. 1996. № 1. С. 131 -143. 9. Астапов В.М. Феномен тревоги с позиции функционального подхода: автореф. дисс. д-ра. психол.н. М., 2002. 47с. 10. Баринов Д. Н. - Эволюция представлений о страхе и тревоге в истории философии // "Философия и культура", №3, 2011 11.Барышков В.П. Аксиология личностного бытия. Саратовский межрегиональный институт общественных наук. М.: Логос, 2005. 187 с. 12.Бергер П., Т. Лукман. Социальное конструирование реальности. М.: Медиум, 1995. 323 с. 13.Бердяев H.A. Самопознание М.: Транзиткнига, 2003. 412с. 14.Бердяев H.A. Философия свободного духа. М.: ACT, 2006. 416 с. 15.Бердяев H.A. Философия свободы. М.: ACT, 2010. 319 с. 16.Бердяев H.A. Царство Духа и царство Кесаря. Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого. М.: ACT, 2006. 349 с.

17.Березин Ф.Б Психическая и психофизиологическая адаптация человека. — Л.: Наука, 1988. С.13-21. 18.Бинсвагер JI. Бытие-в-мире. М.; Ювента, СПб: Ленато, 1999. 300 с. 19.Больнов О.Ф. Философия экзистенциализма: Философия существования. СПб.: Лань, 1999. 222 с. 20.Боровой Е.М. Страх и социальное бытие человека: автореф. дисс. к. филос.н. Новосибирск, 2006. 17с. 21.Боровой, Е. М. Страх и социальное бытие человека: дис. к.филос.наук: 09.00.11./ ун-т. – Новосибирск. – 2006. – 182с. – [Электронный ресурс]. – URL: http://www.dissercat.com/content/strakh-i-sotsialnoe-bytie-cheloveka 22.Братченко С.Л. Экзистенциальная психология глубинного общения. Уроки Джеймса Бьюджентала. Москва: Смысл" 2001. 197 с. 23.Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М., 1994. С. 246. 24.Бэкон Ф. Сочинения. В 2 томах. Т. 2. М., 1972. С. 252. 25.Вайсс Дж. Как работает психотерапия: Процесс и техника. М.: Класс, 1998. 240с. 26.Вежбицкая А. Русский язык // Язык. Культура. Познание. М. 1996. С. 3388. 27.Витгенштейн Л. Философские работы М.: Наука, 1994.520 с. 28.Вознесенский A.A. Дубовый лист виолончельный: Избранные стихотворения и поэмы. М.: Художественная литература, 1975. 604с. 29.Гагарин A.C. Экзистенциалы человеческого бытия: одиночество, смерть, страх (от античности до Нового времени): Историко-философский аспект: автореф. дисс. д-ра филос.н. Екатеринбург: УРАГС, 2002. 46с. 30.Гадамер Г.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М.: Прогресс, 1988. 704 с. 31.Гартман Н. К основоположению литологии. СПб.: Наука, 2003. 639с. 32.Гаспарян Ю.Л. Семья на пороге XXI века // Социологические проблемы. СПб.: ТОО ТК «Петрополис», 1999. 320с. (С. 13, 55-57).

33.Гегель Г.Ф.В. Философия религии. В 2 томах. Т. 2. М., 1977. С. 111. 34.Гегель Г.Ф.В. Философия религии: в 2 т. Т.2. Общ. ред. А. В. Гулыги. Пер. с нем. П. П. Гайденко и др. - М.: Мысль, 1977. 573 с. 35.Гелен А. О систематике антропологии. М.: Прогресс, 1988.552 с. 36.Гоббс Т. Избр.произв. В 2 т. Т.2 / Т. Гоббс. -, М.: Мысль, 1965. 748с. 37.Гоббс Т. Избранные произведения. В 2 томах. Т. 2. М., 1964. С. 167-168. 38.Гольбах П.А. Избранные произведения. В 2 томах. Т. 2. / П.. А. Гольбах; пер. с фр. Т. С. Батищева. - М.: Соцэкгиз, 1963. 563 с. 39.Гольбах П.А. Избранные произведения. В 2 томах. Т. 2. М., 1963. С. 90. 40.Гончарова Т.И. Эпикур. М.: Молодая Гвардия, 1988. 303с. 41.Губин В.Д. Онтология. Проблема бытия в современной европейской философии. М.: Российск. гос. гуман. ун-т., 1998. 191с. 42.Гуревич, Павел Семенович. Философская антропология : учеб. пособие / П. С. Гуре вич. — 2-е изд., стер, — М.: Издательство «Омега-Л»,2010. — 607 с. [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://all- sci.net/filosofskaya-antropologiya/ekzistentsializm-strahe-25336.html 43.Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика: Учебник. — Гардарики, 2003. — 472 с. 44.Гуссерль Э. Идеи к чистой феноменологии и феноменологической философии. Т 1. Общее введение в чистую феноменологию. М.: Дом интеллектуальной книги, 1999. 336 с. 45.Гуссерль Э. Логические исследования. Исследования по феноменологии и теории познания. // Собрание сочинений. Том 3 (1). М.: Гнозис, 2001. 474 с. 46.Гуссерль Э. Метод прояснения. // Современная философия науки. 2-ое изд. М.: Логос, 1996 С. 365-375 47.Декарт Рене Соч., т. 1. М., 1989, с. 336 48.Денисенко Т. А. Герменевтико-фейоменологический подход в психологии: принципы построения онтологии личности: автореф. диссерт. к.филос.н. М., 2008. 44с.

49.Денисова Т.Ю. Одиночество как экзистенциально-социальный феномен: автореф. дисс. к. филос.н. Новосибирск, 2008. 17с. 50.Дидро Д. Философские мысли. библиотека иностранной литературы [Электронный Всероссийская имени ресурс] государственная М. И. Рудомино – Режим доступа:http://hyperlib.libfl.ru/viewurl.php?url=/files/archive/texts/D/Didro_ Filosofskie_mysli/Didro_Filosofskie_mysli.htm 51.Дильтей В. Герменевтика. Психология. История. М.: Три квадрата, 2002. 208с. 52.Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 303. 53.Доброхотов A. Jl. Категория бытия в классической западноевропейской философии. М.: МГУ, 1986. 246с. 54.Дорцен Э. Ван. Практическое экзистенциальное консультирование и психотерапия. Ростов-на-Дону: Ассоциация. экзистенциального консультирования, 2007. 216с. 55.Дружинин В.Ф., Демина Л.А. Этика. Курс лекций. — М.: Изд-во МГОУ, 2003. — 176 с. 56.Жук И.В. Онтология ужаса: трое в комнате Кьеркегор, Хайдеггер и . //Кьеркегор и современность: Сб.ст. Мн.: РИВШиГО, 1996. 204с. 57.Жукова О.И. Самость человека как предмет социально-философского анализа. Кемерово, 2009. — 183с. 58.Заворуева A.C. Проблема трансгрессии тревоги в жизни современного общества: социально-философские аспекты: автореф. дисс. к. филос.н. М., 2007. 46с. 59.Захер-Мазох Л. фон. Венера в мехах. СПб.: Азбука-классика, 2004. 224с. 60.Ильин Е.П. Психофизиология состояний человека. СПб.: Питер, 2005. 412с. 61.Ильин И.А. Аксиомы религиозного опыта. М., 1993. С. 164.

62.История духа и целостность человека. // Сб. статей / Кемерово: Кемеровский гос. ун-т, 1994. 206с. 63.Камю А. Бунтующий человек. Философия. Политика. Искусство. М.: Политиздат, 1990. 415с. 64.Камю А. Изнанка и лицо: Сочинения М.: ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс; Харьков: Изд-во "Фолио", 1998. 864 с. 65.Камю А. Миф о Сизифе. Эссе об абсурде. // Сумерки богов. М.: Политиздат, 1990.С. 222-318. 66.Кант И. Сочинения. В 6 томах. Т. 5. М., 1966. С. 270. 67.Каплан Г. И Клиническая психиатрия. В 2 т. Т. 2. М.: Медицина, 1998. 528с. 68.Карсавин Л. Святые отцы и учители Церкви (раскрытие православия в их творениях). М., 1994. С. 56. 69.Касумов, Т. К., Гасанова, Л. К. Страхи в жизни и жизнь в страхе // Вопросы философии (1.02.2014) [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://vphil.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=886&Itemid=5 2 70.Кафка Ф. Дневники," 1913 1923. М.: ACT; Харьков: Фолио, 2001. 336с. 71.Кемпински А. Меланхолия. М.: Наука, 2003. 405с. 72.Кернберг О.Ф. Агрессия при расстройствах личности и перверсиях. М.: Класс, 1998. 368с. 73.Кляйн М. Детский психоанализ. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2010. 160с. 74.Кляйн М., Айзеке С., Райвери Дж., Хайманн П. // Развитие в психоанализе. М.: Академический проект, 2001. 512 с. 75.Книгин А.Н. Философские проблемы сознания. Томск: ТГУ, 1998. 383 с. 76.Комаров C.B. Метафизика и феноменология субъективности. Исторические пролегомены к фундаментальной онтологии сознания. СПб.: Алетейя, 2007. 731с.

77. Корнева Ю. С. Ничто в философии Мартина Хайдеггера: параллели в архаической традиции. Стр. 456. [Электронный ресурс]: https://docviewer.yandex.ru/?url=http%3A%2F%2Fwww.unn.ru%2Fpages%2Felibrary%2Fvestnik%2F99990201_West_soc_2004_1(3)%2F53.pdf&name=53.pdf &lang=ru&c=56925bd4e767 78.Красиков В.И. Человеческое присутствие. М., 2003. 288с. 79.Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1994.С. 143. 80.Кьеркегор С. Страх и трепет. М.: Республика, 1993. 383 с. 81.Лакан Ж. Четыре основные понятия психоанализа М.: Логос. 2004. 299 с. 82.Левчук Л.Т. Психоанализ: от бессознательного к «усталости от сознания. Киев: Киевский гос. ун-т, 1989. 181с. 83.Лезов C.B. Теология культуры Пауля Тиллиха // Тиллих П. Теология культуры. M., 1997. С. 461—471. 84.Лейбниц Г. В. Сочинения в 4 т.: Пер.с франц., т. 4. / Редкол. : Б. Э . Быховский, Г. Г. Майоров, И. С. Нарский и др. Ред. тома. авт. вступ. ст. и примеч. В. В. Соколов. – М. Мысль, 1989. 554 с. 85.Леонтьев Д.А. Экзистенциальная тревога и как с ней не бороться. // Московский Психотерапевтический Журнал, 2003, №2.С. 107-119 86.Логинова Е.Г. Страх как социальный феномен в русской религиозной философии конца XIX — первой половины XX вв.: автореф. дисс. к. филос.н. Чита, 2007. 41с. 87.Лосев А. Ф. Личность и абсолют. М.: Мысль, 1999. 720 с. 88.Лосев А.Ф. Аристотель: Жизнь и смысл. М.: Детская литература, 1982. 288с. 89.Лэнг Р. Расколотое «Я». СПб.: Белый кролик, 1995. 352с. 90.Любутин К. Н. Диалектика субъекта и объекта Екатеринбург, 1993. 168 с. 91.Мак-Вильямс Н. Психоаналитическая диагностика: Понимание структуры личности в клиническом процессе. М.: Класс, 2001. 480с. 92.Макиавелли Н. Государь. / Н. Макиавелли; пер. К. А. Тананушко. – Минск: Современный литератор, 1999. 704 с.

93.Макиавелли Н. Сочинения. СПб, 1998. С. 93. 94.Малик Э.Г. Иррационалистическая школа философии. (А. Шопенгауэр, С. Кьеркегор, Ф. Ницше): учебно-методическое пособие. Ростов-наДону, 2006. 30 с. 95.Мамардашвили М.К. Одиночество моя профессия. URL: www //: Ihtik. lib.ru (дата обращения 27.11.2010). 96.Мамардашвили М.К. Стрела познания (естественноисторической гносеологии). М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 304 с. 97.Мамардашвили М.К. Эстетика мышления М.: Московская школа политических исследований, 2000. 416 с. 98.Манде Г. Очерки о философии экзистенциализма. М.: Издательство иностранной литературы, 1958. 252с. 99.Маритен Ж. Краткий очерк о существовании и существующем // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С.229260. 100. Маслоу А. Г. Мотивация и личность. СПб.: Евразия, 1999.478 с. 101. Мерло-Понти М. Феноменология восприятия. СПб.: Ювента; М.: Наука, 1999. 606с. 102. Михайлов Ф.Т. Общественное сознание и самосознание индивида. М.: Наука, 1990. 220с. 103. Молчанов И.В. Исследования по феноменологии сознания. М.: Территория будущего, 2007. 454с. 104. Монтень М. Опыты. В 3 кн. Кн. 1. Калининград: Янтарный сказ, 1977. 303с. 105. Монтень М. Опыты. В 3 кн. Кн. 2. Калининград: Янтарный сказ, 1977. 479с. 106. Монтень М. Опыты. В 3 кн. Кн. 3. Калининград: Янтарный сказ, 1977. 397с. 107. Мэй Р. Открытие бытия. Очерки экзистенциальной психологии. М.: Институт общегуманитарных исследований, 2004. 201 с.

108. Мэй Р.Смысл тревоги. М.: Класс, 2001.384с. 109. Налчаджян А. А. Загадка смерти: Очерки психологической танатологии. СПб.: Питер, 2004. 224 с. 110. Нельсон-Джоунс Р. Теория и практика консультирования. СПб.: Питер, 2000. 464с. 111. Ницше Ф. Сочинения. В 2 томах. Т. 1. М., 1990. С. 623. 112. Нурбосынова Л.С. Смысл жизни: поиски возможных решений. // Теоретический журнал CREDO NEW. №4 2007. URL: http://credonew.ru/content/view/640/59/. Дата обращения 12.2010. 113. Нуреева Р.К. Духовное одиночество: опыт социально-философского исследования: автореф. дисс. к. филос.н. Уфа, 2006. 43с. 114. Орлов А. Б. Личность и сущность: внешнее и внутреннее Я человека// Вопросы психологии. 1995. № 2. С. 5-12. 115. Ортега-и-Гассет X. Человек и люди // Избранные труды. М.: Весь мир, 2000. С.480-698. 116. Основные темы и проблемы экзистенциалистской философии. История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвёртая. Философия ХХв.). М.: Греко-латинский кабинет Ю.А. Шичалина, 1999. 448с. 117. Паскаль Б. Мысли о религии. Минск: Харвест; М.: ACT, 2001.224 с. 118. Паскаль Б. Мысли. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 367с. 119. Плаксий, Е. Н. Феномен страха // Вестник Омского университета, 2000. № 4. С. 34-37. 120. Платон. Диалоги. М., 1986. С. 435. 121. Платон. Диалоги. М.: Мысль, 1986. 607с. 122. Платон. Избранное. М.: ACT, 2004. 493с. 123. Платон. Федон. Четыре доказательства бессмертия души [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://grani.roerich.com/plato/txt/phaedo2.htm 124. Плеснер X. Ступени органического и человек. философскую антропологию. М.: РОССПЭН, 2004. 368 с. Введение в

125. Прихожан A.M. Психологическая природа и возрастная динамика тревожности (личностный аспект): автореф. дисс. д-ра психол.н. М., 1996. 48с. 126. Проблема самосознания в Западно-Европеской философии. (От Аристотеля до Декарта). М.: МГУ, 1987. 214с. 127. Психология индивидуальности. Факторные теории личности. Кэттелл Р., Айзенк Г., Оллпорт Г. М.: Прайм-Еврознак, 2007 128с. 128. Райкрофт Ч. Тревога и неврозы. М.: ПЕР СЭ, 2008. 142с. 129. Ранк О. Травма рождения и ее значение для психоанализа. М.: КогитоЦентр, 2009. 239с. 130. Рейнгольд Дж. Мать, тревога и смерть: Комплекс трагической смерти. М. ПЕР СЭ, 2004. 384 с. 131. Рикер П. Герменевтика. Этика. Политика: Московские лекции и интервью. М.:Academia, 1995. 160 с. 132. Риккерт Г. Философия жизни. Киев: Ника-центр, 1998.507с. 133. Риман Ф. Основные формы страха. М.: Алетейа, 1999. 336с. 134. Римские стоики. Сенека, Эпикур, Марк Аврелий М.: Республика, 1995. 464с. 135. Роджерс К. Брак и его альтернативы. М.: Этерна, 2006.320 с. 136. Роджерс К. Консультирование и психотерапия. Новейшие подходы в области практической работы: Монография. М.: ЭКСМО-Пресс, 2000. 464с. 137. Розанов В.В. Религия и культура. М., 1990. С. 292. 138. Романова E.H. Основные смыслы категории «страх» в аспекте феноменологического и социально-философского анализа: автореф. дисс. к. филос.н. Омск, 2002. 38с. 139. Романова Е.С. Механизмы психологической защиты: генезис, функционирование, диагностика. Мытищи: Талант, 1996. 144с. 140. Романова, Е. Н. Основные смыслы категории «страх» в аспекте феноменологического и социально-философского анализа: дис. к.филос.наук: 09.00.11. / ун-т. – Омск. – 2002. – 131с. – [Электронный ресурс]. – URL:

http://www.dissercat.com/content/osnovnye-smysly-kategorii-strakh-v-aspektefenomenologicheskogo-i-sotsialno-filosofskogo-ana 141. Ромм М.В. Адаптация личности в социуме: Теоретико- методологический аспект. Новосибирск: Наука: -Сиб. издат. фирма РАН, 2002. 275 с. 142. Рубинштейн C.JI. Бытие и сознание. О месте психического во всеобщей взаимосвязи явлений материального мира. М.: АН СССР, 1957. 322с. 143. Рудницкий В. А., Семке В. Я. и соавт. Клинические особенности пограничных нервно-психических расстройств у ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС // XII съезд психиатров России. М., 1995. с. 171-172. 144. Савенко Ю.С. Тревожные психотические синдромы (клинико — экспериментальное исследование): автореф. дисс. д-ра мед. н. М., 1974. 40с. 145. Сагадеев A.B. Ибн-Сина (Авиценна). Изд. 2-е. М.: Мысль, 1985. 222с. 146. Сартр Ж.-П. Бытие и ничто: Опыт феноменологической онтологии. М.: Республика, 2000. 639 с. 147. Сартр Ж.П. Тошнота: Роман. Рассказы. М.: ACT, Транзит книга, 2003. 412с. 148. Сартр Ж.П. Экзистенциализм – это гуманизм // Сартр Ж.П. Тошнота: Избранные произведения. М., 1995. С. 440. 149. Сартр Ж.П. Экзистенциализм — это гуманизм. // Сумерки богов. М.: "Политиздат", 1989. С. 319-344 150. Сартр Ж-П. Бытие и ничто. М.: ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 2002. 640 с. 151. Сартр Ж-П. Тошнота: Роман. Рассказы. М.: ООО АСТ, 2009.416 с. 152. Сафрански Р. Хайдеггер: германский мастер и его время. М.: Молодая гвардия, 2005. 614с. — (жизнь замечат. людей: Сер. биогр. 153. Сенека. Нравственные письма к Луцилию. Кемеровское кн. изд-во, 1986. 464 с. 154. Сенека. О счастливой жизни // Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М.:ТЕРРА-Книжный клуб; Республика, 1998. С.241-266.

155. Сергеев К.А. Ренессансные основания антропоцентризма. СПб.: СанктПетербургский гос. ун-т, 1993. 258с. 156. Современный философский словарь / Под общ. ред. В.Е. Кемерова. Лондон: Панпринт, 1998. 1064 с. 157. Спиноза Б. Сочинения. Калининград: Янтарный сказ, 2005.432с. 158. Суворова А.Н. Введение в современную философию. /Учебное пособие/. М., 2005. 72с. 159. Тавризян Г.М. Проблема человека во французском экзистенциализме: критический анализ. АН СССР, Ин-т философии. М.: Наука, 1977. 141с. 160. Тиллих П. Мужество быть. М.: Юрист, 1995. С. 7-111. 161. Тиллих П. Систематическая теология. В Зт. Т. 1-2. М.-СПб.: Университетская книга, 2000. 463с. 162. Тиллих П. Систематическая теология. В Зт. Т.З. М.-СПб.: Университетская книга, 2000. 414с. 163. Тит Лукреций Кар. О природе вещей // Антология мировой философии: Античность. М., 2001. С. 624. 164. Тит Лукреций Кар. О природе вещей. Перевод и комментарии М. Л. Гаспарова. М., 1983. С. 319—324. [Электронный ресурс] – Режим доступа:http://ancientrome.ru/antlitr/t.htm?a=1358239035 165. Торчинов, Е. Хайдеггер взаимодополнительности и культур. восточная СПб.: философия: Издательство поиски «Санкт- Петербургское философское общество», 2001. – 319 кб. – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://bookz.ru/authors/evgenii- tor4inov/haidegge_307/page-7-haidegge_307.html 166. Тревога и тревожность // Хрестоматия. Сост. и общая редакция В.М. Астапова. СПб.: Питер, 2001. 256с. 167. Трубецкой С.Н. Смысл жизни // Смысл жизни: Антология. М., 1994. С. 432. 168. Трубников H.H. Время человеческого бытия. М.: АН СССР, Наука, 1987. 225с.

169. Тузова Т.М. Ответственность личности за свое бытие в мире: критика концепций французского экзистенциализма. АН БССР, ин-т философии и права. Минск: Наука и техника, 1987. 156с. 170. Тэхкэ В. Психика и ее лечение: психоаналитический. М., Академический проект, 2001. 576с. 171. Улановский A.M. Проблема феноменологического описания и описательный подход в психологии. Ученые записки кафедры общей психологии МГУ им. М.В. Ломоносова. Вып. 2. М.: Смысл, 2006. С. 106-124 172. Филиппов Л.И. Философская антропология Ж.-П. Сартра: критический очерк. АН СССР, ин-т философии. М.: Наука, 1977с. 287с. 173. Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. М.: Политиздат, 1991. 560 с. 174. Финогентов В.Н. Время, бытие, человек. Уфа: Изд-во Башкирского унта, 1992. 222с. 175. Фрагменты ранних философов. АН СССР/. М.: Наука, 1989.575с. 176. Франк С.Л. Сочинения. М., 1990. С. 538. 177. Франкл В. Воля к смыслу. М.: Апрель-Пресс, ЭКСМО-Пресс, 2000. 368 с. 178. Франкл В. Человек в поисках смысла М.: Прогресс, 1990.368 с. 179. Фрейд 3. Мы и смерть // Рязанцев С. Танатология (учение о смерти). СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 1994. С.13-25. 180. Фрейд 3. Печаль и меланхолия // Основные психологические теории в психоанализе. Очерк истории психоанализа. 3. Фрейд//Сборник. СПб.: Алетейя, 1998. С. 211-231 181. Фрейд 3. Психология бессознательного: сборник произведений. М.: Просвещение, 1990. 448 с. 182. Фрейд 3. Торможение, симптомы и тревога. // Собрание сочинений. В 10 т. Том 6. Истерия и страх. М.:. СТД, 2006. 320с. 183. Фрейд З. Введение в психоанализ: Лекции. М., 1991.С. 355.

184. Фрейд Зигмунд. Введение в психоанализ. Лекции. СПб.,Алетейя СПБ, 1999. 181с. 185. Фромм Э. Бегство от свободы. М.: Политиздат, 1990. 442 с. 186. Фромм Э. Догмат о Христе. М., 1998. С. 227. 187. Фромм Э. Здоровое общество // Психоанализ и культура: Избр. труды Карен Хорни и Эриха Фромма. М.: Юрист, 1995. С.273-597. 188. Фромм Э. Здоровое общество. Искусство любить. Душа человека. М.: ACT; Хранитель, 2007. 605с. 189. Фромм Э. Иметь или быть. М.: ACT, 1990. 238 с. 190. Фромм Э. Пути из больного общества // Проблема человека в западной философии М.: Прогресс, 1988. 552 с. 191. Фромм Э. Революция надежды. СПб.: Ювента, 1999. 245с. 192. Фромм Э. Человек для самого себя. М.: Республика, 1993.412 с. 193. Фромм, Э. Анатомия человеческой деструктивности. Республика, 1994. 447 с. 194. Фрумкин, К. Г. Словарь хайдеггеровских терминов (по «Бытию и времени») – [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://nounivers.narod.ru/ofirs/h_voc.htm 195. Хайдеггер М. Бытие и время. Издательство: Академический проект, серия: Философские технологии, 2011г. 460с. 196. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика; 1993. С.192-220. 197. Хайдеггер М. Разговор на проселочной дороге М.: Высш. шк., 1991. 192 с. 198. Хайдеггер М. Что такое метафизика? // Хайдеггер М. Время и бытие: Статьи и выступления. М.: Республика, 1993. С. 16-26. 199. Хайманн П. // Развитие в психоанализе. М.: Академический проект, 2001. 512с. 200. Хорни К. Наши внутренние конфликты. Конструктивная теория невроза. М.: Академический Проект, 2007. 224с.

201. Хорни К. Невроз и личностный рост. Борьба за самореализацию. СПб.: Вост.-Европ. ин-т психоанализа, 1997. 316с. 202. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. М.: "ПрогрессУниверс", 1993 [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://www.centernlp.ru/library/s55/nlp/horni.html 203. Хорни К. Невротическая личность нашего времени. Самоанализ. М., 2004. С. 225. 204. Хорни К. Собрание сочинений. В Зт. Т. 1 Психология женщины. Невротическая личность нашего времени. М.: Смысл, 1997. 495с. 205. Хорни, К. Собрание сочинений. В Зт. T. З.М.: Смысл, 1997.694с. 206. Хорни, К. Собрание сочинений. В Зт. Т. 2. М.: Смысл, 1997.543с. 207. Хохлов, С. О. Мой Хайдеггер – [Электронный ресурс]- Режим доступа: http://samlib.ru/h/hohlow_s_o/hidegger.shtml. Дата обращения: 11.05.14. 12:34. 208. Хьелл JI. Теории личности. Основные положения, исследование и применение. СПб.: Питер Пресс, 1997. 608с. 209. Чеснокова, Л. В. Концепт метафизического страха (Angst) в немецкой философии [Текст] / Л. В. Чеснокова // Молодой ученый. — 2012. — №8. — С. 160-165. 210. Чехов А. П. Ионыч. М.: Советская Россия, 1985. 48 с. 211. Шел ер М. Положение человека в Космосе. // Проблема человека в западной философии. М.: Прогресс, 1988. С.31-95. 212. Шестов Л.И. Философия трагедии. М., 2001. С. 339. 213. Шопенгауэр А. Избранные произведения. М., 1992. С. 131. 214. Щенников, В.П. Методологические вопросы исследования самосознания: автореф. дисс. к. филос.н. Саратов, 1980. 17с. 215. Щенников, В.П.Сознание как общественная детерминанта: автореф. дисс. д-ра филос.н. Екатеринбург, 1992. 22с. 216. Щербатов М.М. О пользе науки // Русская философия второй половины XVIII века. Свердловск, 1990. С. 243.

217. Экзистенциальная психология. Экзистенция. М.: Апрель Пресс, ЭКСМО-Пресс, 2001. 624с. 218. Эпикур. Из письма к Менекею // Антология мировой философии. В 4 томах. Т. 1. Ч. 1. М., 1969. С. 354-355. 219. Эпштейн М. Все эссе. В 2т..Т. 1 В России. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. 535с. 220. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Флинта: МПСИ: Прогресс, 2006. 221. Юнг К. Нераскрытая самость. Минск: Попурри, 1998. С. 65141. 222. Юнг К. Проблема души современного человека. / К. Юнг // Проблемы души нашего времени. М.: Прогресс, 1994.С. 293-316 223. Юнг К. Психология бессознательного. М.: Канон, 1994.320 с. 224. Якоби М. Стыд и истоки самоуважения. М.: ЦГЛ «РОН», 2001. 256с. 225. Ялом, И. Экзистенциальная психотерапияю М.: Класс, 1999. 576с. 226. Янкелевич, В. Смерть. М.: Изд-во Лит. ин-та, 1999.448 с. 227. Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1995. С. 164. 228. Ясперс К. Феноменологическое направление исследования психопатологии. Собр. соч. по психопатологии, Т.1. М.-СПб, 1996 229. Ясперс, К. Общая психопатология. М.: Практика, 1997.1056с.

Рецензии:

Авторизуйтесь, чтобы добавить рецензию

Рецензия от Anastasia Axenova https://anastasiaaxenova.academia.edu

Представленная работа касается одного из основополагающих аспектов экзистенциального бытия человека. Актуальность выбранной темы обусловлена тем, что в условиях увеличения свободы выбора, имея большое количество возможностей, личность охватывается страхом, который предопределяется тревогой, ужасом своего бытия. Испытывая страх, тревогу, ужас, человек обнаруживает, что в нем есть нечто ...

около 7 лет назад

Отзывы:

Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв