Сохрани и опубликуйсвоё исследование
О проекте | Cоглашение | Партнёры
В работе рассматриваются проблемы самоопределения польской католической интеллигенции на фоне социально-политических процессов в послевоенной Польше.
Комментировать 0
Рецензировать 0
Скачать - 0 байт
Enter the password to open this PDF file:
-
Министерство образования и науки Российской Федерации федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Московский педагогический государственный университет» Институт истории и политики Кафедра Новой и Новейшей истории стран Запада и Востока Лохматов Алексей Максимович Польская католическая интеллигенция в 1945 – 1948 гг.: политическое и духовное самоопределение Код и направление подготовки: 46.03.01 История Направленность (профиль) образовательной программы: Историческая политология Выпускная квалификационная работа бакалавра Научный руководитель – профессор кафедры Новой и Новейшей истории стран Запада и Востока, кандидат исторических наук М.В. Пономарев Заведующий кафедрой ___________________ доктор исторических наук, профессор А.М. Родригес-Фернандес Проверка на объем заимствований: _______% авторского текста Москва 2016 год
Содержание Введение…………………………………………………………………………......3 Глава 1. Польская католическая интеллигенция в условиях послевоенного социально-политического развития………………………………………………19 §1. Социально-политические процессы в послевоенной Польше ……………...19 § 2. Интеллектуальная среда и общественно-политическая роль польской католической интеллигенции……………………………………………………...36 Глава 2. Политическое самоопределение польской католической интеллигенции ……………………………………………………………………...58 §1. Образ СССР в рефлексии польской католической интеллигенции…………58 §2. Отношение польской католической интеллигенции к идеологии марксизма…………………………………………………………….71 §3. Польская католическая интеллигенция о «немецкой угрозе» и «возвращенных землях»……………………………………………………………79 Глава 3. Политические и социальные идеалы польской католической интеллигенции………………………………………………………………….......96 § 1. Социально-политическая концепция группы «Дзись и Ютро»…………... .96 § 2. Социально-политическая концепция группы «Тыгодник Варшавский»... 109 § 3. Социально-политическая концепция группы «Тыгодник Повшехны»…...120 Заключение………………………………………………………………………...133 Список использованных источников и литературы…………………………….142 2
Введение Актуальность исследования определяется тем вниманием, которое в современных социо-гуманитарных науках уделяется процессам, происходящим на территории Восточной Европы в середине ХХ столетия. Формирование в мире двух идеологически противостоящих друг другу «лагерей» создавало те условия, в которых интеллектуалам Европы необходимо было выбрать, на какой стороне «баррикад» они окажутся в надвигающемся противостоянии. Популярность в европейской интеллектуальной среде социалистических идей, определяла надежду многих интеллектуалов на возможность построения государственности на принципиально новых основах социальной справедливости. Именно поэтому понимание логики и анализ мотивов, которыми руководствовались интеллектуалы, формулируя свое отношение к новой политической реальности принципиально важны для изучения природы нарастающего мирового противостояния. Особое место на «интеллектуальной карте» Европы ХХ в. принадлежало христианской политической мысли, стремящейся увязать принципы социальной справедливости и демократии с нормами христианской морали и этики. Изучение этих процессов на примере Польши имеет несколько важных специфических черт. В первые годы после войны, стране, понесшей тяжелые потери в годы войны, не удалось вернуться к полноценной мирной жизни. Та часть польского общества, воспитанного на идеалах свободы и независимости, которая видела в приходе Красной армии не освобождение, а новую оккупацию принялась с оружием в руках отстаивать свое представление о будущности польского государства. Между тем, становилось очевидным, что западные союзники признают состоявшийся в стране политический режим и не собираются способствовать приходу к власти в Польше «лондонского правительства». При этом, особую роль в польском государстве играла Католическая Церковь, имеющая широкую поддержку среди населения и ставшая значительной оппозиционной силой по отношению к новым властям. В условиях возрастающего доминирования 3 в политической сфере
коммунистической и социалистической партий, католическая интеллигенция оставалась наиболее значительной группой интеллектуалов, для которой марксистская идеология была принципиально неприемлема, что становилось идеологической преградой для включения католиков в процесс строительства в Польше новой государственности. Все это, указывая на специфику той ситуации, в которой оказались католические интеллектуалы, определяет особый интерес к процессу их самоопределения. Целью настоящей работы является анализ рефлексии, политического и духовного самоопределения польской католической интеллигенции на фоне происходящих социально-политических процессов в послевоенной Польше. В рамках исследования мы намерены разрешить следующие задачи: -охарактеризовать социально-политические процессы, происходящие в Польше в 1945 – 1948 гг.; -рассмотреть процесс формирования интеллектуальной среды и общественно политическую роль формировавшихся групп католической интеллигенции; -проанализировать сконструированный в ходе рефлексии католической интеллигенции образ Советского Союза; -изучить полемику польской католической интеллигенции с идеологией марксизма; -показать особенности самоопределения католической интеллигенции по вопросам «немецкой угрозы» и «возвращенных земель»; -проанализировать социально-политические концепции различных групп католической интеллигенции. Объектом нашего исследования является польская католическая интеллигенция в 1945-1948 гг. Предметом исследования можно считать политическое и духовное самоопределение католической интеллигенции в новых социально- политических условиях послевоенной Польши. Исследование охватывает следующие хронологические рамки: 1945 – 1948 гг., т.е. период от становления первых групп католической интеллигенции 4
до закрытия варшавского еженедельника и репрессий в отношении интеллектуалов, собравшихся вокруг издания, что ознаменовало начало принципиально нового этапа в истории католической интеллигенции. Методологические основы исследования: работа основана на принципе историзма и выполнена в жанре интеллектуальной истории, т.е. методологическом направлении в исторической науке, которое ставит целью проанализировать рефлексию той или иной группы интеллектуалов, вписав ее в социальный, культурный и политический контекст1. Обзор источников. Основным источником для нашего исследования стали статьи, опубликованные в печатных изданиях групп католической интеллигенции. Основным печатным органом того сообщества католических интеллектуалов, которое собрался вокруг фигуры Болеслава Пясецкого стал журнал «Дзись и Ютро» ("Dziś i Jutro"). Издание, первый выпуск которого появился 25 ноября 1945 года, выпускалось еженедельно. Как и другие «тыгодники», журнал имел газетный формат, поэтому при ссылке на него будет указываться год, номер выпуска и страница, при этом вполне объемная статья может располагаться на одной странице. Издание имело подзаголовок: «католический общественный еженедельник» ("Katolicki tygodnik spoleczny"). Как правило, в первой части располагались статьи постоянных авторов, а во второй части журнала помещался обзор культурных событий, происходивших в стране. Характеризуя еженедельник «Дзись и Ютро», как исторический источник стоит отметить, что публикуемые на его страницах статьи, посвященные политическим вопросам, нередко отличались наиболее, по сравнению с другими католическими еженедельниками, идеологизированным стилем повествования. Тем не менее, на страницах еженедельника можно было встретить публикации не только на политические темы. Скорее, наоборот, их появление См.: Whatmore R. What is Intellectual History? Cambridge.: Polity Press, 2016.; Репина Л. П. Что такое интеллектуальная история? // Диалог со временем. Вып. 1. 1999. С. 5-12.; Она же. Интеллектуальная история сегодня: проблемы и перспективы // Диалог со временем. Вып. 2. 2000. С. 5- 13; Она же. Опыт междисциплинарного взаимодействия и задачи интеллектуальной истории // Диалог со временем. Вып. 15. 2005. С. 5-14 5 1
среди рассуждения о богословских и общекультурных проблемах, как правило, означало необходимость интеллигентов обратиться к обществу и властям, декларировать позицию по тому или иному социально-политическому вопросу. С 1947 года группа Пясецкого начала выпускать и ежедневную газету «Слово повшехне» ("Słowo Powszechne"), которое правительство разрешило издавать тиражом 40 тыс. экземпляров. Газета представляла собой обзор основных церковных, политических, культурных и даже спортивных событий, происходящих в Польше за минувшие сутки. При этом, более или менее содержательные статьи по социально-политической проблематике в «Слове повшехном» помещались редко, но и небольшие заметки авторов сообщества представляют интерес для исследователя. Печатным органом группы католической интеллигенции, сформировавшейся вокруг кс. З. Качинского, стал журнал «Тыгодник Варшавский» ("Tygodnik Warszawski"). Еженедельник, начавший свое издание с 11 ноября 1945 года, свой окончательный «образ» обрел только с возвращением в Польшу бывшего министра Лондонского правительства кс. Качинского. Еженедельник имел подзаголовок «католический журнал, посвященный вопросам жизни народа» ("Pismo katolickie poświęcone zagadnieniom życia narodowego"), что во многом определяло и характер тех публикаций, которые появлялись на их страницах. Многие статьи были посвящены именно проблемам социально-политического характера, наиболее четко выражая позицию сообщества по тем или иным актуальным вопросам. Специальная рубрика еженедельника была посвящена обзору событий, происходивших за предыдущую неделю в Польше и в мире. На страницах журнала можно встретить как дискуссию по церковным вопросам и проблеме самоопределения католической интеллигенции, так и специальные статьи, посвященные ответу на полемику с коммунистической и социалистической печатью, в рамках которой авторы стремились опровергнуть обвинения против Костела и католиков. Краковский журнал «Тыгодник Повшехный» ("Tygodnik Powszechny") также стал одним из «бастионов» католической интеллигенции. Еженедельник, 6
первый выпуск которого вышел 24 марта 1945 года, получил от своих создателей подзаголовок «католический общественно-культурный журнал» ("Katolickie pismo spoleczno-kulturalnie"), который во многом определил характер издание. Особое внимание на страницах «тыгодника» уделялось проблемам просвещения, образования и культуры. Между тем, несмотря на указание в подзаголовке на культурный характер издания, нередко на его страницах появлялись статьи, содержащие выражение позиции католических интеллигентов общественно-политическим вопросам. В журнале также и по можно найти специально отведенную для писателя С. Киселевского рубрика «Против шерсти» ("Pod włos"), в которой автор помещал юмористические зарисовки, посвященные тем или иным событиям в социально-политической жизни страны. В рамках этой рубрики интеллектуалы нередко в шуточной форме доносили до читателей и до властей свою позицию по тем или иным общественно-политическим проблемам, подчеркивая тем не менее свою выключенность из политической борьбы и не оппозиционный характер издания. Вторым важным источником, отражающим политическое самоопределение краковской католической группы, стал ежемесячник «Знак» (Miesięcznik "ZNAK"), первый выпуск которого появился в июле 1946 года. Этот журнал стал важной площадкой для выражения собственных идеалов молодыми интеллигентами краковской группы и местом оживленных дискуссий на богословские, философские, а иногда и социальнополитические темы. В ходе обзора мы специально не уделяли внимание тем авторам, которые публиковались на страницах журналов католических сообществ, специфическим чертам их рефлексии над общественно-политическими вопросами и изменениями, которые происходили в изданиях на протяжении исследуемого периода. Все это найдет свое отражение в основной части работы. Тем не менее, стоит отметить, что все приведенные исторические источники имеют общие черты, характерные для публицистики. В условиях цензуры всех легальных печатных изданий, проводимой Министерством информации и пропаганды, публикуемые на страницах журналов материалы тщательно отбирались 7
редакционным советом. Это обстоятельство позволяет нам рассматривать позиции, представленные в еженедельниках, как, по крайней мере, не противоречащие идеалам католической группы, издающей журнал. При этом опубликованные материалы становились одновременно и обращением к читателю и декларацией собственной позиции перед властями. Все это делает журналы, издаваемые группами католической интеллигенции, ценным источником для изучения политического и духовного самоопределения католической интеллигенции. По ряду причин, дневниковые записи и воспоминания основных деятелей католического движения исследуемого периода датируются более поздними годами. Тем не менее, характеристику происходящих процессов самоопределения можно найти в воспоминаниях Я. Заблоцкого2, Е. Завейского3, В. Аулентера4, Р. Рейфа5 и других католических интеллектуалов. Также немало важных подробностей об особенностях самоопределения варшавской группы интеллигенции, собравшейся вокруг кс. З. Качинского можно найти в воспоминаниях эмигрировавшего из Польши бывшего лидера расколовшейся в 1946 году партии «Стороництво працы» К. Попеля6. Важным, хоть и специфическим, источником для нашей работы послужили интервью, которые в посткоммунистический период давали дожившие до этого времени лидеры католических организаций. Особенно ценным источником такого рода можно назвать цикл интервью, данное журналисту Т. Красько, Е. Туровичем, лидером краковской католической группы7. Источники, относящиеся к истории католической группы Б. Пясецкого, включающие материалы самого разного рода (интервью с современниками, записки, отрывки из воспоминаний) собраны воедино ветераном движения «светских католиков» В. Рейфом, что значительно облегчает 2 работу исследователя этой проблематики8. Zabłocki J. Dzienniki 1956 - 1965. T. 1. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2008. Zwieyski J. Dzienniki 1955 - 1959. T. 1. Warszawa: Ośrodek Karta, 2011. 4 Auleytner W. Spotkania - rozstania - powroty. Katowice., 2010. 5 Reiff R. Gra o życie. Warszawa., 1993. 6 Popiel K. Od Brześcia do "Polonii". Londyn. 1967 7 Kraśko T. Wierność. Rozmowy z Jerzym Turowiczem. Poznań: SAWW, 1995. 8 Archiwum Stowarzyszenia PAX. T. 1. Warszawa: Wydawnictwo Komandor, 2006. 8 3 К сожалению,
затраченного на его исследование времени не оправдал фонд ТАСС Государственного архива Российской Федерации9, в котором мы обращали внимание на обзор прессы, выходящей в Польше в исследуемый период. Между тем, корреспонденты ТАСС основное внимание уделяли только основным коммунистическим и социалистическим изданиям, формируя представление о католической печати пересказывая тенденциозные «разоблачения» «католической реакции» коммунистов и социалистов10. Тем не мене, сообщение корреспондента ТАСС «о планах создания католической партии в Польше», которое, впрочем, давно опубликовано, дает нам принципиально важные данные о роли образа СССР в самоопределении одной из групп католических интеллигентов11. Обзор историографии. самоопределения польской Проблеме католической духовного и интеллигенции политического в условиях становления новой политической системы в послевоенной Польше уделено исключительно мало внимания в современной российской историографии. На сегодняшний день, основной полноценной работой в новейшей отечественной исторической науке, посвященной польской интеллигенции в ХХ веке можно назвать две монографии историка Ривката Рашидовича Юсупова12. Обе книги, будучи не самыми объемными, охватывают сравнительно продолжительный исторический период, что не могло не сказаться на характере и содержании монографических исследований. Перед автором стояла непростая задача представить взаимоотношения власти и различных групп интеллигенции, вписав их в исторических контекст, поэтому повествование в рамках проблемно сформулированного раздела или параграфа нередко переходило в изложение политической истории Польши, что несколько размывала «акцент» на ГА РФ. Ф. Р4459. Оп. 6. ГА РФ. Ф. Р4459. Оп. 6. Д. 4382. Л. 84 – 85. 11 См.: Сообщение корреспондента ТАСС в Варшаве о планах создания католической партии в Польше. Сент. 1947 г. // СССР – Польша. Механизмы подчинения. М.: «Аиро-ХХ», 1995. С. 218 – 222. 12 Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция. Из истории Польши ХХ столетия (1918 – 1945). Казань. 1996.; Он же. Польская интеллигенция в период народной демократии (1944 – 1980 гг.). Казань. 1998. (в советской историографии этой тематике посвятил свою работу Н.И. Бухарин (Бухарин Н.И. Интеллигенция Польской Народной Республики. М.: «Наука», 1977.), но в этом труде внимания католической интеллигенции практически не уделяется. 9 9 10
деятельности интеллигенции. Тем не менее, место на страницах исследований Юсупова находится и для католической интеллигенции, занимающей в первые послевоенные годы заметное место в политической и социальной жизни Польши. Сразу следует отметить, что тексты двух монографий Юсупова, вышедших с разницей в два года, во всяком случае, в той части работы, в которой речь идет о католической интеллигенции в 1945 – 1948 гг. практически дословно совпадают. Поэтому, рассматривая те или иные положения историка, мы будем указывать страницу и в первой, и во второй монографиях13. На страницах монографии Юсупова католическая интеллигенция предстает вполне однородной политической силой (фигуру Б. Пясецкого и «Дзись и Ютро» автор рассматривает отдельно) защищающей позиции церкви. Так, краковский еженедельник «Тыгодник Повшехны» автор называет «рупором общественно-политических взглядов Епископата и католической интеллигенции»14, не проводя четких различий между деятельностью различных сообществ католических интеллектуалов. Такой подход, во многом обусловленный невозможностью в выбранном формате повествования уделить большее внимание католической интеллигенции, приводит к несколько упрощенному представлению полном «стратегическом» единстве варшавской и краковской групп католической интеллигенции15. Образ Болеслава Пясецкого, основавшего со своими соратниками еженедельник «Дзись и Ютро», на страницах монографий явно сформирован автором под влиянием распространенных в польской публицистике, а иногда и историографии, идеологических подходов к осмыслению этой фигуры. Представляя читателю политика, Юсупов пишет: «Как позднее стало известно, Б. Пясецкий был завербован органами НКВД, а затем стал агентом VI (sic! – А.Л.) департамента Министерства общественной безопасности ПНР», добавляя, что Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция…С. 126 – 138.; Он же. Польская интеллигенция…С. 124. Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция…С. 127.; Он же. Польская интеллигенция…С. 111. 15 Хотя, стоит отметить, что автор в последствии упомянет о некоторых специфических чертах краковской группы католической интеллигенции, правда, не слишком акцентируя на этом внимание. (См.: Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция…С. 138.; Он же. Польская интеллигенция…С. 124.) 10 13 14
«польские исследователи признают, что Пясецкий «всю жизнь был убежденным польским тоталитаристом»», а «коммунистическая идея диктатуры пролетариата удовлетворяла его стремлению к созданию тоталитарного государства, установлению твердого порядка в нем». Более того, по совсем безосновательному утверждению Юсупова, «проводимые с этой целью (т.е. для «установлению твердого порядка» – А.Л.) массовые репрессии нового режима отвечали его политической морали и антилиберализму в экономике, политике и идеологии»16. Нет смысла в рамках историографического обзора разбирать, неточность и тенденциозность такого взгляда на деятельность Б. Пясецкого, этим мы займемся в основной части работы, анализируя взгляды и деятельность политика. Стоит, однако, обратить внимание на большое количество фактических ошибок, которые допускает Юсупов в сравнительно небольшой части книги, уделенной католической интеллигенции в исследуемый нами период. Так, например, автор пишет, что редактором «Тыгодника Повшехного» «был поставлен каноник Ян Пивоварчик», но «вскоре режим настоял на его отставке и главным редактором издания был назначен Ежи Турович», в то время, как официальным редактором Пивоварчик никогда не был и лишь после того, как власти потребовали указать официального редактора издания, редакторский совет решил заявить в министерство фамилию Е. Туровича17. Упоминая подразделение Министерства общественной безопасности, курирующее деятельность католической интеллигенции Юсупов все время называет VI департамент (см. выше)18, в то время, как Юлия Брыстигер, курировавшая «церковное направление», возглавляла V Департамент МОБ. Кроме того, Юсупов, рассуждая о формировании групп католической интеллигенции пишет, что особое сообщество интеллигентов сложилось вокруг католического журнала «Знак», которое просуществовало «вплоть до его Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция…С. 135 – 136.; Он же. Польская интеллигенция…С. 121. Об этом см. Гл. 1. §2. 18 Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция…С. 135.; Он же. Польская интеллигенция…С. 118, 121. 11 16 17
закрытия в сентябре 1948 г…»19. Между тем, ежемесячник «Знак», который издавался на базе краковской группы католической интеллигенции в 1948 закрыт не был и не представлял собой особого, самостоятельного от Тыгодника Повшехного сообщества католических интеллектуалов. Все это, несмотря на то, что не все ошибки и неточности были нами приведены, конечно, не умаляет научной ценности работы уважаемого историка профессора Р. Юсупова, поставившего перед научным миром проблему изучения польской интеллигенции. Скорее, такое количество неточностей, в работах исследователя свидетельствует о недостаточной изученности в российской историографии феномена католической интеллигенции и ее самоопределения в новых исторических условиях. В польской историографии ситуация несколько иная. Как не странно, наиболее глубокие и наименее идеологизированные попытки осмыслить роль католической интеллигенции в обществе приходится на социалистический период в истории Польши. Формирование оппозиционного движения, включавшего и католиков, и «ревизионистов» из правящей партии стали катализатором осмысления роли католической интеллигенции в послевоенном периоде. Тут, в первую очередь, стоит отметить известную книгу Адама Михника, вышедшую в Париже, в которой автор подробно рассматривает проблемы взаимоотношений «левых» и церкви20. По мнению автора, социалисты, убежденные в потенциальной реакционности католической церкви, не усмотрели в ней возможного партнера в борьбе с тоталитаризмом21. С «католической стороны» вопросам «становления диалога» между оппозиционными лагерями посвятил свою книгу известный польский философ и богослов кс. Ю. Тишнер22. Интеллектуал в своей работе отмечает, что главная заслуга церкви и католической интеллигенции в первые послевоенные годы заключалась в том, что противостояние с властью по принципиальным вопросам Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция…С. 128.; Он же. Польская интеллигенция…С. 111 – 112. Michnik A. Kościol - lewica - dialog. Paris.: Institut Litteraire, 1977.; Михник А. Польский Диалог: Церковь – Левые. Лондон. 1980. 21 Михник А. Польский Диалог: Церковь – Левые… С. 28. 22 Tischner J. Polski kształt dialogu. Warszawa: wydawnictwo Krąg, 1981. 12 19 20
помогло отстоять большую, нежели в других соцстранах, свободу для польского общества23. В период «Народной республики» вышло и несколько монографических исследований, посвящённых католической интеллигенции и ее самоопределению в новых условиях. Немалую научную ценность представляет работа партийного историка З. Капущчика24. В своем исследовании, посвященном прежде всего товариществу ПАКС, автор, оперируя доступными ему архивными материалами и публицистикой, обращает внимание в основном на событийную канву взаимоотношений между католической церковью, интеллигенцией и государством, недостаточно внимания уделяя вопросом самоопределения католической интеллигенции. Другой автор, М. Ягелло, напротив, исследуя деятельность сообщество католических интеллектуалов, собравшихся вокруг краковского журнала «Тыгодник Повшехны»25, особое внимание уделяет их идейному становлению. Это обстоятельство, в сочетании со стремлением автора деидеологизировать проблематику, делает исследование историка особенно ценным для проблематики нашей работы. Также, говоря о историографии коммунистического периода в истории Польши, стоит отметить исследование католического интеллектуала и историка А. Мицевского26. Его труд, посвящённый проблеме самоопределения католической интеллигенции, во многом основанный на его личных воспоминаниях. Мицевский, фигура во многом трагическая, в студенческие годы стал одним из соратников Б. Пясецкого, а потому его работа представляет особый интерес для исследователя. После падения социалистической системы в Польше, на волне пересмотра «официальной историографии» особое внимание исследователей было обращено на фигуры или открыто сотрудничающие с режимом, или решительно ему противостоящие. При этом, внимание историков не могла не привлекать фигура Tischner J. Polski kształt dialogu…S. 111. Kapuścik Z. Stowarzyszenie PAX na tle stosunków wyzniowych. 1945 – 1970. Warszawa: Akademia nauk spolecznych PZPR, 1987. 25 Jagiełło M. "Tygodnik Powszechny" i komunizm (1945 - 1953). Warszawa: Niezależna Oficyna Wydawnicza, 1988. Некоторое время спустя, автор переиздаст книгу легально, несколько ее доработав. (Jagiełło M. Próba rozmowy. Szkice o katolicyzmie odrodzeniowym i "Tygodniku Powszechnym" 1945 - 1953. Warszawa., 2000.) 26 Micewski A. Współrządzić czy nie kłamać? PAX i Znak w Polsce 1945 - 1976. Paryż.1978. 13 23 24
Болеслава Пясецкого, снискавшего славу «советского агента». При этом, на фоне бескомпромиссных обвинений в публицистике и научно-популярной литературе, бывшие соратники скончавшегося в 1979 г. политика, предприняли попытку своего рода «реабилитации» политика в глазах польского общества. Так, если друг и соратник Пясецкого Р. Рейф занимался в основном собиранием архива и изданием наследия политика27, то исследователь Я. Энгельгард стал автором монографических исследований, посвященных личности лидера «светских католиков»28. Стоит, правда, отметить, что работы автора бесспорно, содержащие немало важных фактов, отличает выраженное стремление «оправдать» Б. Пясецкого перед польским обществом, прибегая зачастую к уходу от освещения «неоднозначных» моментов в биографии политика29. Это обстоятельство заметно вредит научной ценности работы историка. Заметным вкладом в исследование политического самоопределения католиков, собравшихся вокруг журнала «Дзись и Ютро» пожно считать магистерскую диссертацию С. Кабата, в которой автор проанализировал издательскую деятельность сообщества в первые послевоенные годы30. Наиболее ценной, с научной точки зрения, на наш взгляд, можно назвать книгу историков А. Дудека и Г. Пытеля31, которые исследуя личность и деятельность Болеслава Пясецкого, не представили политика в роли «агента» или «героя», а показали противоречивый характер этой исторической личности, центральным понятием для которой стало, по их мнению, метафизическое представление о собственной «миссии»32. Важную лепту в исследование феномена Пясецкого внес и российский историк Н.В. Петров, который исследуя деятельность генерала И.А. Серова, консультирующего польские спецслужбы, на основании архивных См.: Archiwum Stowarzyszenia PAX. T. 1. Warszawa: Wydawnictwo Komandor, 2006. Engelgard J. Wielka gra Bolesława Piaseckiego. Warszawa.: Wydawnictwo Prasy Lokalnej, 2008.; Engelgard J. Bolesław Piasecki. 1939 - 1956. Warszawa.: Myśl Polska, 2015. 29 Так, например, рассуждая о деятельности Пясецкого в военные годы автор забывает упомянуть о попытках Пясецкого предложить нацистам план борьбы с Советским Союзом и очень поверхностно освещает обстоятельства конфликта Пясецкого с офицерами Армии Крайовой. (Engelgard J. Bolesław Piasecki. 1939 1956… S. 13 – 47. 30 Kabat S. Od pierwszego numeru do perwszych wyborów. Środowisko "Dziś i Jutro" w latach 1945 - 1947. Warszawa. 2014. maszynopis pracy magisterskiej. 31 Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki. Próba biografii politycznej. Londyn. 1990. 32 Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki… S. 323 – 324. 14 27 28
материалов подробно изложил обстоятельства беседы Б.Пясецкого с Серовым и судьбу предложенного им «проекта», подробности которого будут рассмотрены в основной части работы33. Среди огромного потока исторической литературы, изданной в новом столетии, обращение к проблемам политического и духовного самоопределения католической интеллигенции в первые послевоенные годы, в первую очередь в контексте их взаимоотношений с Епископатом, можно найти и на страницах монографий, посвященных истории Католической церкви в «Народной Польше». Среди них, прежде всего, следует выделить работы историков Я. Жарыня34, А. Дудека и Р. Грызы35. Судьбе части католической интеллигенции, сформировавшейся вокруг фигуры З. Качинского посвящена работа историков Т. Сикорского и М. Кулеши36. Большую часть более, чем тысячи страничной книги занимает выборка из послевоенных публикаций «Тыгодника Варшавского». Стоит отметить, что текст, написанный самими исследователями не лишен идеологического подхода. Авторы, пытаясь показать, что только окружение З. Качинского до конца боролось с коммунизмом, в то время, как остальные сообщества чуть ли не предали католические идеалы, допускают немало тезисов, согласиться с которыми довольно трудно37. Большое «наследие» краковского еженедельника, авторитет, который заслужил в польском обществе недавно скончавшийся редактор журнала Е. Турович, стали основанием для создания, своего рода «корпоративной биографии», выполненной редакцией современного «Тыгодника Повшехного»38. Издание, имеющее внушительные размеры, выполнено в публицистическом стиле, тем не менее, имеет немало интересных подробностей и сюжетов, которые Мы благодарим Никиту Васильевича за любезно подаренный экземпляр этой книги. (См.: Pietrow N. Stalinowski kat Polski Iwan Sierow. Warszawa: "Demart", 2013.) 34 Żaryn J. Dzieje Kosciola katolickiego w Polsce (1944- 1989). Warszawa.: Instytut Historii PAN, 2003. 35 Dudek A., Gryz R. Komunisci i Kosciol w Polsce (1945- 1989). Kraków: Znak, 2003. 36 Sikorski T. Kulesza M. Niezlomni w epoce fałszywych proroków. Środowisko "Tygodnika Warszawskiego" (1945 1948). Warszawa: Wydawnictwo von Bonowiecky, 2013. 37 Особенно это касается суждений авторов относительно позиции Тыгодника Повшехного, который авторы рассматривают, как представителей «пораженческого кредо» См.: Sikorski T. Kulesza M. Niezlomni w epoce fałszywych proroków… S. 45 – 52. 38 Bereś W., Burnetko K., Podsadecka J. Krąg Turowicza. Tygodnik, czasy, ludzie. 1945 - 1999. Kraków.: "Świat Ma Sens", 2012. 15 33
сохранились в коллективах изданий с первых годов его существования, что делает ее небезынтересной для историка. Также события, разворачивавшиеся в католической интеллигентской среде первых послевоенных лет, затронуты в биографии первого премьер-министра посткоммунистической Польши Т. Мазовецкого, написанной журналистом А. Бжечецким39. Правда, объемный труд автора, к сожалению, не снабжен научно-справочным аппаратом, что заметно усложняет проверку приводимых в книге цитат и фактов. Наиболее важной для нас работой стало исследование известного польского историка академика ПАН А. Фришке40. В своем труде автор впервые ввел в научный оборот документы польских спецслужб, контролирующих деятельность сообществ католических интеллектуалов, что заметно расширяет наше представление о деятельности католических интеллигентов в первые послевоенные годы. Профессор Фришке зачастую практически целиком цитирует протоколы допросов и доносы сотрудничающих с Управлением безопасности агентов, что позволяет использовать его работу в качестве хрестоматии по взаимоотношениям католических интеллигентов и спецслужб. При этом, концептуальная часть книги все же носит, на наш взгляд отпечаток проблемы презентизма. Автор, стремящийся «оправдать» католических интеллектуалов перед «национальным историческим нарративом»41, нередко несколько искажает позицию интеллектуалов по тем или иным общественнополитическим вопросам42. Вопросы, связанные с самоопределением католической интеллигенции, прежде всего с точки зрения политической 39 Brzeziecki A. Tadeusz Mazowiecki. Biografia naszego premiera. Warszawa: Wydawnictwo "ZNAK", 2015. Friszke A. Między wojną a więzieniem. 1945 - 1953. Młoda inteligencja katolicka. Warszawa: Instytut Studiów Politycznych PAN, 2015. 41 Во введении автор указывает на необходимость неидеологического, беспристрастного рассмотрения «сложной проблемы» самоопределения католической интеллигенции (Friszke A. Między wojną a więzieniem… S. 5 – 12.), но это обращение скорее направлено к тем «горячим головам», которые в польском публичном пространстве стремятся «обвинить» и «разоблачить» всех не вступивших в открытую борьбу с «советской оккупацией». 42 Особенно это относится к главе, посвященной католикам, собравшимся вокруг «Тыгодника Повшехного», которые предстают на страницах монографии защитниками западноевропейской культуры, частью которой они называют Польшу, стремящимися отстоять свою европейскую идентичность (Friszke A. Między wojną a więzieniem… S. 205 – 218.). При этом автор не упоминает о резкой критике порочности «европейского буржуазного мира», которая стала одним из важных особенностей самоопределения католических интеллигентов в первые послевоенные годы (См. Гл.3 §3.) 16 40
философии интеллектуалов, рассматривает и американский исследователь польского происхождения П. Косицкий43. Научная новизна исследования определяется отсутствием в российской историографии работ, посвященных самоопределению польской католической интеллигенции; использованием в исследовании оригинальной источниковой базы на польском языке; перспективным методологическим направлением работы и рассмотрением в рамках исследования тех аспектов проблематики (роль образа Советского Союза в самоопределении католической интеллигенции), которым не уделялось достаточно внимания в польской историографии. Практическая значимость работы определяется возможностью использования материалов исследования в преподавании новейшей истории зарубежных стран в рамках образовательных программ и специализированных курсов бакалавриата и магистратуры, в качестве вспомогательного материала при подготовке к проведению уроков в общеобразовательных школах, а также может быть использована для подготовки бакалаврских работ по актуальной проблематике новейшей истории. Научная апробация: - редакционной коллегией сборника «Россия и мир глазами друг друга», издаваемого на базе семинара, проходящего в ИРИ РАН, принята для печати в 2016 (2017 г.) статья, посвященная восприятию образа Советского Союза в рефлексии польской католической интеллигенции44. - в декабре 2015 года на конференции «I Студенческие научно-практические чтения: Молодые исследователи и современная историческая наука» прочитан Kosicki P.H. Polskie personalizmy 1918 – 1948. Część 2: Rewolucyjny Mounier i jego polscy naśladowcy // Więź. Wiosna. 2015. S. 64 – 78.; Kosicki P.H. The Soviet Union Answer to European integration: Catholic Anti-Germanism and the Polish projekt of "Catholic-Socialist" International // Contemporary European History. Volume 24. Issue 01. February 2015. P. 1 - 36.; Kosicki P.H. Masters in Their Own Home or defenders of human person? Wojciech Korfanty, Anti-Semitism, and Polish Christian Democracy's illiberal rights-talk // Modern Intellectual History. January. 2015. P. 1 - 32. 44 Лохматов А.М. Образ СССР в рефлексии Польской католической интеллигенции (1945 – 1948) // Россия и мир глазами друг друга. М.: ИРИ РАН, 2016 (в печати). 17 43
доклад «Польская католическая интеллигенция на фоне социальных процессов послевоенной Польши (1945 – 1948)»45. - статья, посвященная проблемам взаимоотношения польской католической интеллигенции и идеологии редакционным советом марксизма сборника посвящена «Clio-science. статья, Проблемы принятая истории и междисциплинарного синтеза» для печати в 2016 г.46 - в апреле 2016 года в рамках «XXIII Международной научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых Ломоносов2016» в секции «История и история искусства», подсекции «История южных и западных славян» прочитан доклад, посвященный политическому и духовному самоопределению польской католической интеллигенции47. Выступление было отмечено грамотой «За лучший доклад». Лохматов А.М. Польская католическая интеллигенция на фоне социальных процессов послевоенной Польши (1945 – 1948) // I Студенческие научно-практические чтения: Молодые исследователи и современная историческая наука (материалы конференции). М.: МПГУ, 2016. (готовится к изданию) 46 Лохматов А.М. Польская католическая интеллигенция и идеология марксизма: становление «отношений» (1945 – 1948) // Clio-science. Проблему истории и междисциплинарного синтеза. Сборник научных трудов. Выпуск VII. М.: МПГУ, 2016. (в печати). 47 Лохматов А.М. Польская католическая интеллигенция в 1945 – 1948. Политическое и духовное самоопределение // XXIII Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых Ломоносов-2016 (доклад) (https://lomonosov-msu.ru/archive/Lomonosov_2016/data/8428/uid99192_report.pdf дата обращения: 13.05.2016.) 18 45
Глава 1. Польская католическая интеллигенция в условиях послевоенного социально-политического развития §1. Социально-политические процессы в послевоенной Польше Судьбу послевоенной Восточной Европы решали лидеры великих держав. Разделение «сфер влияния», в общих чертах обозначенное еще в «процентном соглашении» Черчилля и Сталина, подкрепленное и скорректированное решениями Ялтинской и Потсдамской конференций стало политической реальностью послевоенного мира48. После разрыва отношений Сталина с польским «правительством в изгнании», перед советским лидером стояла проблема политического будущего западного соседа. В 1943 году польская интеллигенция, оказавшаяся на территории Советского Союза, инициировала создание лояльного Советам «Союза польских патриотов» (Związek Patriotów Polskich), который стал политической и идеологической основой для формирования нового, независимого от Лондона органа исполнительной власти на территории освобождаемой от немецкой оккупации Польши, Польского комитета национального освобождения (Polski Komitet Wyzwolenia Narodowego). Созданный в 1944 году ПКНО, вскоре, по решению игравшего роль представительного органа власти Государственного национального совета (Krajowa Rada Narodowa), который возглавил будущий президент республики Болеслав Берут, был преобразован во Временное правительство Польской республики (Rząd Tymczasowy Rzeczypospolitej Polskiej). Это стало окончательным свидетельством того, что советское руководство намерено самостоятельно устанавливать и контролировать процесс формирования в освобожденной Польше институтов государственной власти (еще 26 июля 1944 года правительство СССР и ПКНО подписали договор, по которому Советский Союз признавал власть на территории освобождаемой Польши). Западные союзники понимали необходимость мирного урегулирования вопроса и приняли решение признать сложившуюся политическую ситуацию в Польше, оговорив, правда, необходимость «демократического решения» проблемы будущности 48 См.: Пихоя Р. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны.1945 – 1985. М: АСТ, 2007. С. 110 – 115. 19
польской государственности. Глава лондонского правительства Станислав Миколайчик принял решение «играть» по правилам Сталина и в июне 1945 года вернулся в Польшу, чтобы занять, наряду с лидером коммунистов (ППР) Владиславом Гомулкой49, пост заместителя премьер-министра Временного правительства, которое возглавил социалист (ППС) Э. Осубка-Моравский50. Миколайчик после возвращения на родину возглавил Польскую крестьянскую партию (Polskie Stronnictwo Ludowe), одну из самых массовых политических организаций, противостоящих коммунистам и социалистам в политической борьбе. Польша в годы Второй мировой войны понесла значительные потери: многие города были разрушены после массовых бомбардировок, а польское население, принимавшее активное участие в одном из самых массовых и структурированных в Европе «движении сопротивления», устало от войны 51. Изданный в июле 1944 года Манифест ПКНО однозначно показывал полякам безальтернативность политического пути Польши52, призывал не оказывать сопротивление, а начать совместный путь к мирному строительству «свободной советской Польши». Манифест, помимо прочего, включал в себя обещание сельскохозяйственной реформы, которая была вскоре проведена на освобожденных территориях, а также возвращение «разграбленной немцами собственности» своим владельцам53. Между тем, польское общество настороженно относилась к перспективе прихода к власти, организованного под покровительством Советского Союза, При этом стоит отметить важную черту переговорного процесса между Миколайчиком и советским правительством: «лондонский премьер» в разговорах с Молотовым пытался, как бы напрямую разговаривать с «хозяином», в то время, как советский министр постоянно переадресовывал вопросы Миколайчика к ПКНО тем самым показывая, что Советы признают вновь созданный орган законной властью Польши. (См.: Восточная Европа в документах российских архивов 1944 - 1953 гг. Том I. 1944 - 1948 гг. М. 1997. С. 48 – 52.) 50 Польша в ХХ веке: очерки политической истории. М: Индрик, 2012. С. 368 – 420. 51 См. подробнее: Zaremba M. Wielka trwoga: Polska, 1944-1947: ludowa reakcja na kryzys. Kraków: Wydawnictwo "ZNAK", 2012. 52 Имеется ввиду, что только ПКНО признавался «единственной народной властью» на территории Польши. 53 Важно отметить, что среди тех, кому будет возвращена «разграбленная собственность» манифест указывает: «обычных граждан, крестьян, торговцам, ремесленникам, малым и средним предприятиям, учреждениям и церкви…». Текст манифеста см.: https://pl.wikisource.org/wiki/Manifest_Polskiego_Komitetu_Wyzwolenia_Narodowego_(1944) дата обращения: 23.02.16. 20 49
нового правительства. На общественное сознание не могли не оказывать влияния те образы Советского государства, которые сформировались в «санационный период»; страхи перед коллективизацией и гонениями на церковь; представление о «новом империализме» большевистской России, включившей в состав советского государства территории «восточных крессов» II-й Республики. Такое представление, разумеется, со временем дополнялось убеждением в намеренном бездействии Советской армии во время Варшавского восстания, о котором активно сообщала пропаганда восставших. Исследователь общественного сознания Польши первых послевоенных лет М. Заремба на основании дневников и подпольных печатных изданий воссоздает стереотипный образ большевика «зверя в человеческом обличии» и «врага всякой цивилизации», и особо отмечает устойчивую связь представлений о Советской России с образом «жидокоммунны»54. Одним из ключевых факторов, определяющих социальную напряженность в первые послевоенные годы, стала активность на польской территории вооруженного подполья. Та часть польского населения, которая видела в приходе советских войск не освобождение, а «порабощение новой тоталитарной системой», готова была с оружием в руках бороться за будущее своей страны. Армия Крайова (Armia Krajowa), подчинявшаяся напрямую Лондонскому правительству в военные годы вела активную и эффективную борьбу с оккупантом, и именно себя крайовцы видели строителями новой «свободной Польши». Создавшие свой орган представительной власти (Rada Jedności Narodowej) лидеры вооруженного подполья впоследствии так формулировали свое отношение к новой реальности: «война закончилась, но борьба продолжается…борьба за истинную свободу, демократию и истинный покой»55. Организация Варшавского восстания в августе 1944 года, также во многом была направлена на то, чтобы не допустить прихода к власти сформированного под руководством Москвы «правительства». 54 55 Zaremba M. Opit. cit. S. 53 – 85. Цит. по: Albert A. Najnowsza historia Polski 1918 - 1980. Londyn.: Wydawnictwo Puls, 1991. S. 483. 21
Советские войска, НКВД и контролировавшиеся советниками из Москвы «молодые» польские спецслужбы, в свою очередь, видели в Крайовцах «агентов Лондона», т.е. своих непосредственных врагов. Такая «взаимность» в отношениях двух сил не могла не закончится столкновением. Арест генерала Окулицкого и его соратников, показательный «процесс шестнадцати», закончившийся обвинительным приговором, не стал «точкой» в этом конфликте56. Подпольная, террористическая и диверсионная деятельность АК, «чистки» и облавы НКВД сопровождали строительство «мирной Польши» в первые послевоенные годы57. Тем не менее, как справедливо отмечает историк А. Фришке, нельзя утверждать, что приход Красной Армии воспринимался подавляющим большинством польского населения «как смена одной оккупации на другую» 58. Несмотря на противоречивое отношение к образу советского солдата на освобождаемых территориях Польши59, и тот факт, что присутствие советских войск, укоренится в сознании поляков, как свидетельство политического доминирования Москвы, приход Красной Армии означал, прежде всего, окончание войны. Основой программы, пришедшей к власти в Польше политических сил, были положения о необходимости «мирного восстановления» государства. Глава Государственного национального совета Б. Берут убеждал Документы Армии Крайовой, опубликованные на русском языке см.: http://militera.lib.ru/docs/da/terra_poland/06.html дата обращения: 23.02.16 57 О противоречивости феномена Армии Крайова и ее подпольной деятельности см. рассуждение специалиста по военному периоду в истории Польши А.Ф. Носковой: Польша в ХХ веке: очерки политической истории. М: Индрик, 2012. С. 425 – 438. 58 При этом Фришке отмечает любопытную деталь: по его мнению, немалую роль в ослаблении антисоветских настроений сыграла катастрофа Варшавского восстания, идеологи которого были главными вдохновителями идеи неизбежной «советской оккупации». (См.: Friszke A. Opozycja polityczna w PRL. 1945 - 1980. Londyn: "AN EKS", 1994. S. 8 – 9.). Об этом же говорит и автор одного из «классических» трудов по истории первых послевоенных лет историк К. Керстен (См.: Kersten K. Narodziny systemu władzy. Polska 1943 - 1948. Lublin. 1989. S. 241.) 59 Тем не менее, дискуссионным является вопрос о том, как воспринимался образ советской армии и советского солдата на занятой Советской армией польской территории. На этот счет см., например, работу американского журналиста и историка польского происхождения А. Аппельбаум, которая, в основном, опираясь на дневниковые записи, не без доли «идеологизации» проблемы, пытается восстановить образ «победителей» в восприятии населения Восточной Европы, в т.ч. Польши: Applebaum A. Za żelazną kurtyną. Warszawa.: Świat Książki, 2013. S. 80 – 125.; Российские же исследователи ИРИ РАН предприняли попытку исследовать проблему восприятия советских освободителей, опираясь прежде всего на военные отчеты и воспоминания советских писателей-журналистов и военнослужащих: Сенявский А.С., Сенявская Е.С., Сдвижков О.В. Освободительная миссия Красной Армии в 1944 – 1945 гг.: гуманитарные и социально-психологические аспекты. Исторические очерки и документы. М. – СПб.: ИРИ РАН – Центр гуманитарных инициатив, 2015. С. 100 – 109. 22 56
поляков: «с сегодняшнего дня мы входим в новую эру – эру покоя», настало время писать новую историю «свободной, демократической и объединенной Польши»60. Реформа инфраструктуры, в деревне, активное восстановление «просветительская» деятельность и разрушенной пропаганда своих политических программ стали «лицевой стороной» деятельности пришедших к власти сил. Более того, нередко упускают из вида тот факт, что в среде западных интеллектуалов в целом и на территории Восточной Европы в частности, идеи социальной справедливости, концепции «Третьего пути» пользовались симпатиями многих слоев населения. Декларируемый проект «Народной демократии», названный в честь известных событий в Испании, и схоластически осмысленный марксистско-ленинской догматикой, как «переходный этап на пути к социализму», стал той идеей, которая привлекала многих сторонников «справедливого государства»61. Обещание суверенности Восточно-Европейских стран создавало представление, что возможно будет, заверив в своей лояльности Советский Союз, создать государство, основанное на принципах социальной справедливости, избежав тех «искажений» социалистических идей, которые олицетворяла Большевистская Россия62. Политическая борьба в Польше только накалялась, шла активная подготовка к выборам и формированию правительства и Сейма. Коммунисты, в которых Москва видела наиболее верных соратников, заняли ключевые министерские посты, прежде всего, Министерство информации и пропаганды и Министерство общественной безопасности. Это обстоятельство позволяло, с одной стороны, контролировать всю выпускаемую прессу и тем самым влиять на 60 "Rzeczpospolita". nr. 123. 10.05.1945. См. работу, в которой делается попытка сформулировать основные соображения на этот счет: Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Народная демократия: миф или реальность? Общественно-политические процессы в Восточной Европе 1944 – 1948 гг. М.: «Наука», 1993. 62 Стоит отметить, что и сам Сталин, по началу, был сторонником именно такой схемы, которая, по его мнению, давала возможность избежать «диктатуру пролетариата». По его словам, благодаря тому, что Красная Армия «помогла удалить капиталистов» из страны, теперь в диктатуре нет необходимости. Перед Польшей, по мнению Сталина, открывается «более легкий, стоящий меньшей кр ови путь развития – путь социально-экономических реформ» (См.: Центрально-Восточная Европа во второй половине ХХ в. М.: «Наука», 2000. Т.1. С. 33.) 23 61
формирование общественного дискурса, с другой, активно расширять свой негласный контроль над обществом и определять политику в отношении всех значимых социальных институтов (в первую очередь, конечно, в отношении Церкви)63. Советское правительство, заинтересованное в сохранении спокойствия в регионе, постоянно снабжала коммунистов «дружескими рекомендациями», зачастую даже выступая примирителем конфликтов между участниками «демократического блока»64. Крестьянская партия С. Миколайчика, чувствовавшая колоссальную поддержку населения, активно сопротивлялась попыткам коммунистов сосредоточить в своих руках реальную власть в стране. Людовцы активно требовали ликвидации Министерства безопасности и Министерства информации и пропаганды, в которых видели зачатки тоталитарной системы и угрозу политической свободе в Польше. Между тем, в ходе совместных с представителями ПСЛ трудных переговоров коммунисты (ППР) и социалисты (ППС) пытались убедить сторонников Миколайчика представить на выборах единый избирательный список. По мнению А. Пачковского, тем самым лидеры ППР и ППС стремились, с одной стороны, слиться с самой массовой партией, а, следовательно, влиять формирование избирательных списков, с другой, дискредитировать Миколайчика в глазах западных союзников, ждущих от ПСЛ активной антикоммунистической борьбы65. Очередным шагом к становлению в Польше государственной системы стал референдум 1946 года. Его часто называют «пробным шаром», брошенным коммунистами, который должен был показать истинные настроения общества. Вместе с этим, референдум мог служить поводом на некоторое время отложить выборы, которые рискованно было проводить в условиях колоссальной поддержки населением ПСЛ66 и высокой активности вооруженного подполья. Paczkowski A. Pól wieku dziejów Polski. Warszawa.: Wydawnictwo naukowe PWN, 2007. S. 113. См.: Восточная Европа в документах российских архивов 1944 - 1953 гг. Том I. 1944 - 1948 гг. М. 1997. С. 454. 65 Paczkowski A. Pól wieku dziejów Polski… S. 126 – 127. 66 См. любопытные замечания о популярности партии Миколайчика советского посла Лебедева: Телефонограмма по ВЧ посла СССР в Польше В.З.Лебедева С.А.Лозовскому о ходе референдума в Польше // 24 63 64
Уже перед референдумом началось «наступление» на крестьянскую партию, в ходе которого коммунисты, доступными для них средствами (прежде всего, через МОБ и цензуру), стремились ослабить влияние сторонников Миколайчика. Так, во главе с Зеноном Клишко, был организован специальный штаб, который, по мнению историка Пачковского, вполне эффективно занимался вытеснением людовцев из органов местного самоуправления67. Предпринимались не безрезультатные попытки расколоть крестьянское движение, через создание альтернативных, лояльных коммунистам, людовых партий68. На референдуме польских граждан просили ответить на три вопроса: 1. «Выступаешь ли ты за уничтожение Сената?»; 2. «Хочешь ли ты закрепления в будущей конституции сформировавшегося в экономического результате устройства сельскохозяйственной государства, реформы и национализации основных отраслей экономики страны, с сохранением законных прав частной инициативы?»; 3. «Хочешь ли ты закрепления западных границ польского государства на Балтике, Одре и Нейсе Лужицкой?». Крестьянская партия, в целом не возражавшая против положительного ответа на второй и третий вопросы, решительно выступала против установления выгодного коммунистам однопалатного парламента, поэтому призывала своих избирателей ответить на первый вопрос отрицательно. В то время, как коммунисты и социалисты активно эксплуатировали лозунг «три раза да!». Результаты референдума, явно разочаровали коммунистов, было принято решение, как выразился в своем отчете в Москву советский посол В. Лебедев, «скорректировать» результаты голосования. Опубликованные данные, фактически, говорили о победе коммунистической и социалистической пропаганды. Было торжественно объявлено, что на первый вопрос положительно ответили 68 %; на второй – 77,2%; на третий – 91,4 % польских граждан. О реальных результатах референдума идут споры, современные польские Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953 гг. В 2-х тт. Документы. Т. 1. 1944—1948 гг. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. 67 Paczkowski A. Pól wieku dziejów Polski… S. 129. 68 В борьбе за избирателя против партии Миколайчика (ПСЛ) активно использовалось и Стороництво людовое (СЛ) и созданная в июне 1946 г. ПСЛ-НВ (Polskie Stronnictwo Ludowe "Nowe Wyzwolenie") 25
исследователи, как правило, утверждают, что не более 27 % проголосовавших граждан положительно ответили на первый, ключевой, вопрос референдума69. Тем не менее, знавшим реальные результаты референдума коммунистам70 необходимо было предпринять новые меры для того, чтобы «завоевать» избирателя на предстоящих выборах. Началось новое наступление на людовцев, для дискредитации которых активно использовался «Келецкий погром»71, и очень «своевременно» произнесенная американским Госсекретарем Дж. Бирнсом в Штутгарте речь, в которой американский дипломат отметил «неокончательный» характер восточной границы Германии72. Крестьянская партия обвинялась то в сотрудничестве с вооруженным подпольем, которое было названо главным виновником погрома, то Миколайчик и ПСЛ, активно поддерживающие контакты с западными дипломатами, объявлялись в «пособничестве империализму» и «немецкому реваншизму»73. Прошедшие 19 января 1947 года выборы в Сейм74, стали очередным ключевым этапом окончательной «стабилизации» режима в Польской народной республике. По официальным результатам голосования, «демократический блок» получил 80,1 % голосов, в то время, как ПСЛ только 10,3 %. Особенности комплектования «избирательных комиссий», активная «подготовка» к выборам См., например, работу, в которой автор, на основании уцелевших протоколов, пытается восстановить «реальные» результаты референдума: Osękowski. C. Referendum 30 czerwca 1946 roku w Polsce. Warszawa: Wydawnictwo Sejmowe, 2000. Правда, стоит отметить, что выводы автора, во многом обусловлены подбором сохранившихся документов. По информации, которую сообщал в Москву советский посол, положительно ответили на первый вопрос 35 — 40% голосовавших, на второй вопрос — 55 — 60%, на третий — 75 — 80% (См.: Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953 гг. В 2-х тт. Документы. Т. 1. 1944—1948 гг. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. С. 327.). В любом случае, очевидно, что польский народ в большинстве своем не последовал «предложению» коммунистов «демократическим» способом ликвидировать двухпалатный парламент в стране. 70 Мы, в первую очередь, говорим о коммунистах, потому что именно они были той силой, которых в Москве считали главной опорой, а, следовательно, именно коммунисты, с одной стороны, пользовались серьезной поддержкой Кремля, с другой, находились под, отчасти психологическим, контролем советского правительства (См.: Советский фактор в Восточной Европе.1944 – 1953 гг. Т. 1. 1944 – 1948 гг. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН), 1999. С. 10.). Это обстоятельство накладывало отпечаток и на поведение самого ЦК ППР, которые чувствовали за собой поддержку Кремля. 71 Келецкий погром – массовое избиение еврейского населения в г. Кельце 4 июля 1946 г. В польской историографии не раз выдвигались версии о провокации погрома советскими спецслужбами, но эта версия не находит своего подтверждения. Об этом событии см., например: Wokół pogromu kieleckiego. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2006.; Михник А. Погром в Кельцах. Два размышления о своих грехах. Пер. Филиппова Б.А. (http://magazines.russ.ru/continent/2010/145/mi14.html дата обращения: 14.05.16) 72 Подробнее об этом см. Гл. 2 § 3. 73 Paczkowski A. Pól wieku dziejów Polski… S. 132.; Friszke A. Opozycja polityczna w PRL … S. 33. 74 Именно про январские выборы 1947 г. поляки шутили: «Wybory to taka szkatułka: wchodzi Mikołajczyk wychodzi Gomułka». («Выборы – это такая шкатулка: входит Миколайчик, выходит Гомулка»). 26 69
Службы безопасности и других сил правопорядка обеспечили результат «народного голосования»75. Во всяком случае, выборы в Сейм означали окончательную победу «демократического блока», во главе с коммунистами. Это, с одной стороны, давало возможность последним приступить к формированию нового правительства и более уверенно проводить основные направление своей политики, с другой, были своеобразным сигналом западным союзникам о выполнении условий ялтинских договоренностей, подразумевавших проведение в Польше свободных выборов. На должность президента ПНР был выбран Болеслав Берут, который на церемонии инаугурации, произнеся историческую фразу «Да поможет мне Бог» семиотически обозначил преемственность, а значит, легитимность новой власти в Польше. Особым образом на протяжении первых лет послевоенного периода складывались отношения новых властей с Католической церковью. Многие священники в период немецкой оккупации были репрессированы за активную помощь движению сопротивления, а епископат, самым ярким представителем которого на территории Польши стал краковский кардинал А. Сапега, сохранял твердость в общении с оккупационными властями76. Эти обстоятельства послужили значительному росту авторитета церкви в народе. Вернувшийся в страну после войны примас Польши А. Хлонд был встречен тысячами поляков, а богослужения, возглавляемые кардиналом, сразу стали конкурировать с митингами и демонстрациями, организовываемыми коммунистами77. Массовый религиозный подъем в Польше утверждал епископат во мнении, что их позиция имеет опору в широких массах, что, в свою очередь, позволяло иерархам рассчитывать на активное участие в строительстве «Новой Польши» на католических основах. При этом, церковь не ставила перед собой задачи На тему выборов в Сейм 19 января 1947 г. см., например: Korkuć M. Wybory 1947 – mit założycielski komunizmu //„Biuletynie Instytutu Pamięci Narodowej”. 2007. nr 1-2. S. 106 – 115. 76 Это понимали и коммунисты, упоминание о такой «проблеме духовенства» есть в отчете инспектора информации и пропаганды (См.: Юсупов Р.Р. Польская интеллигенция в период народной демократии (1944 1980 гг.). Казань: Издательство «Грандан», 1998. С. 100.) 77 Об этом с неудовольствием сообщало политуправление Северной группой войск. (См.: СССР – Польша. Механизмы подчинения. М.: «Аиро-ХХ», 1995. С. 140 – 143.) 27 75
борьбы с пришедшими к власти в Польше силами. Более того, в одной из первых своих проповедей примас А. Хлонд отметил, что Церковь «не чуждается ни современности, ни общественных перемен, ни народной формы власти, пока она будет сохранять уважение к вечным принципам христианской морали. Польша найдет в своем горячем и христианском патриотизме компромисс между революционной сутью времени и верой народа»78. Церковь была готова к «социальным переменам», в польских церковных кругах были популярны идеи «социальной справедливости». Но вместе с тем Епископат чувствовал в себе силы отставать «принципы христианской морали» и в общественной жизни, у иерархов было ясное представление о своей роли в строящемся государстве. Также не было намерений «непременно уничтожить» Католическую церковь и у пришедшего к власти Временного правительства. Было ясно, что с церковью, имеющей авторитет среди польского населения, необходимо договариваться. Этот понимали и в Москве: Сталин, заинтересованный в наиболее «мирном» решении конфликтов в регионе, «консультируя» польских партийных лидеров, призывал коммунистов добиться взаимопонимания с Костелом79. Тем не менее, среди самих коммунистов и социалистов были как сторонники диалога с церковью, так и явные его противники. Помимо психологического неприятия самого института Церкви, которая догматичными марксистами рассматривалась как «реакционная» организация «эксплуататорского класса»80, у сформированного из деятелей «левых» партий Временного правительства было собственное видение будущих реформ, и Цит. по: Юсупов Р.Р. Польская интеллигенция в период народной демократии… С. 110. Один из самых авторитетных церковных иерархов А. Сапега призывал к осторожному отношению к властям и критиковал «шляхетские порывы», которые могли, по его мнению, «спровоцировать крайне тяжелые потери». (См.: Księga Sapieżyńska. Kraków., 1986. T. II. S. 557.) 79 Об этом даже особо говорил Сталин, «консультируя» польских партийных лидеров. По его мнению, Польше необходима была легальная оппозиция, которая помогла бы оттянуть недовольных из подполья («такая оппозиция, которая критикует правительство легальными средствами») (См.: Восточная Европа в документах российских архивов… Т. 1. С. 457 – 459.), а церковь предлагал рассматривать в качестве «особой партии», которая «при известных условиях, хоть и не из любви к нынешнему режиму, может все же идти в блоке с ним» (Цит. по: Пихоя Р.Г. Указ. Соч. С. 133.). 80 Этот психологический аспект описал известный деятель оппозиции, «ревизионист» от партии, Адам Михник в своей знаменитой книге, написанной в 1976 г., посвященной истории взаимоотношений церкви и левых. Несколько лет спустя книга была переведена на русский язык: См.: Михник А. Польский диалог: церковь – левые. Лондон. 1980. С. 20 – 22. 28 78
активное участие в них Церкви явно не предусматривалось. После разрыва конкордата c Ватиканом 1925 года, обоснованным невыполнением Апостольской столицей его формальных положений 81, взаимоотношения между церковью и властями были напряженными. Ситуация еще более усложнилась после принятия закона об упрощении бракоразводного процесса82 и попытки отменить обязательное преподавание религии в школе. Как отмечает А. Михник, «левые» искренне стремились к «культурному прогрессу» своей страны (как они его понимали), Церковь же, своими протестами, казалось, в очередной раз подтверждала тезис о своей «реакционности»83. Неприятие новых властей вызывали и «политические проповеди», которые читали ксендзы, еще с межвоенного периода активно участвовавшие в крестьянском движении84. Для понимания природы нарастающего конфликта между церковью и польскими коммунистами, на наш взгляд, их взаимоотношения нужно рассматривать, как столкновение двух принципиально различных идеологических парадигм. Ни одних, ни других нельзя назвать прагматиками, их восприятие друг друга и окружающей реальности происходило в контексте их идеологических установок. Те же, кто понимал причину взаимного неприятия (например, кард. А. Сапега или министр иностранных дел З. Модзелевский), могли только призывать свои стороны к «осторожности» в отношениях с «оппонентом». Особую роль в истории польского государства первых послевоенных лет играли силовые структуры. Выросшее из департамента при ПКНО Министерство общественной безопасности, стало наиболее важным и Во время II Мировой войны Ватикан, который согласно конкордату не имел право утверждать на кафедрах епископов непольского происхождения, поставил для управления (не назначая их при этом правящими архиереями) двумя епархиями на востоке страны епископов-иностранцев. Это дало коммунистам формальный повод для разрыва отношений в Ватиканом, активно выступавшим на стороне западных союзников и не спешившим утвердить епископскую иерархию, установленную на «Возвращенных землях». 82 В послании Епископата решение о принятии нового законодательства в области брака отмечается, что такой закон был принят «без участия народа и выслушивания его воли» (См.: Listy pasterskie Episkopatu Polski 1945 1974. Pariż. 1975. S. 26.) 83 Михник А. Указ. Соч. С. 20 – 28. 84 Piasecka J. Stosunki między Kościołem rzymskokatolickim i państwem w Polsce w latach 1944-1953 // Stosunki między państwem a Kościołem rzymskokatolickim w czasach PRL. Warszawa., 1998. S. 22. 29 81
«эффективным» инструментом в руках новых властей85. За короткие сроки специальным службам удалось создать разветвленную структуру и широкую сеть агентуры. За контроль над каждой значительной сферой жизни общества отвечало специальное подразделение министерства. Наряду с ожесточенной борьбой против вооруженного подполья, «безпека» контролировала деятельность всех легальных объединений польских граждан, проверяя их на предмет наличия в них «враждебного элемента». Анализ структуры министерства безопасности первых лет послевоенного периода показывает важную особенность отношения коммунистов, контролирующих ведомство, ко всем остальным политическим силам: в рамках 1-го отдела 1-го департамента специальные секции занимались поиском «антигосударственной деятельности» в рядах всех легальных политических партий86. Постепенно органы безопасности становились, по выражению польского историка, «государством в государстве» со своей инфраструктурой и международными связями по обмену опытом с коллегами из соцстран. С деятельностью спецслужб исследователи связывают помимо перлюстрации корреспонденции, широкого использования прослушивающих устройств, применения пыток к подследственным и политических убийств, организацию тщательно продуманных провокации в стане основных «соперников» коммунистов – Церкви и людовцев87. Все это не могло не сказываться на общественном сознании. Деятели легальной оппозиции первых послевоенных лет постоянно наблюдали аресты своих бывших соратников, что в немалой степени нагнетало обстановку в польском обществе. Тот факт, что уже в первые годы после войны во многих основывавшихся общественных организациях было по несколько информаторов «безпеки», не мог не повлиять на создании в польском обществе состояния взаимной подозрительности. Активная Роль и значение МБП для новых властей хорошо характеризует тот факт, что финансирование этого ведомства значительно превышало государственные расходы на основные министерства: просвещения, труда и здравоохранения. (См.: Szwagrzyk K. Aparat bezpieczeństwa w latach 1944 - 1956 // Aparat bezpieczeństwa w Polsce. Kadra kierownicza.1944-1956. T. 1. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2005. S. 19.) 86 Nawrocki Z. Struktura aparatu bezpieczeństwa // Aparat bezpieczeństwa w Polsce. Kadra kierownicza… S. 25 – 58. 87 Szwagrzyk K. Aparat bezpieczeństwa w latach 1944 - 1956 … S. 20 – 24. 30 85
деятельность служб безопасности станет важной особенностью социальной и политической жизни послевоенной Польши. События, происходящие в стране после выборов, определялись двумя ключевыми факторами. С одной стороны, коммунисты, согласно официальным результатам уверенно победившие во всенародном голосовании, намного увереннее себя чувствовали в проведении собственной линии. С другой стороны, серьезное влияние на политику коммунистов оказали события, происходившие в мире, а, главное, изменение в политическом курсе Москвы. На состоявшимся в сентябре 1947 года в Польше первом совещании Коминформа, советские делегаты (А.А. Жданов и Г.М. Маленков) ясно давали понять присутствующим, что в условиях раскола мира на два лагеря («империалистический» во главе с США и «демократический» во главе с СССР) действия стран «демократической семьи» должны быть скоординированы, а значит (хотя это прямо не заявлялось) более подконтрольны «Центру»88. Выступления советской делегации на польском совещании имели еще одну важную черту. Московские коммунисты, осуждая прежде всего французскую и итальянские компартии, отмечали порочность «особых» «отличных от русских» путей к социализму89. К тому же, по выражению Жданова, «нарочитое подчеркивание своей независимости от Москвы», по мнению Советского Союза, можно считать «угодничеством» и «подыгрыванием» тем, кто «считает Москву врагом»90. Такая позиция «центра» серьезно обострила внутрипартийную борьбу в ППР. Еще со времен ПКНО в польской рабочей партии существовало две мощные противоборствующие группировки. Одна из них сформировалась вокруг В. Гомулки и была представлена в основном польскими коммунистами, Адибеков Г.М. Как готовилось первое совещание Коминформа // Совещания Коминформа 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М.: РОСПЭН. 1998. С. 20. (Хотя сам Жданов, разумеется, называл главной целью создания такого органа – обмен информацией между компартиями См.: IV раздел доклада А.А. Жданова «О международном положении» // Совещания Коминформа …С. 297 – 298.). Жданов в своем выступлении заявил, что «укрепляя политическое положение в своих странах», компартии должны быть особо заинтересованы в «укреплении мощи Советского Союза», как «главной опоры демократии и социализма» (см.: IV раздел доклада А.А. Жданова «О международном положении» // Совещания Коминформа …С. 300.). 89 Адибеков Г.М. Как готовилось первое совещание Коминформа… С. 13. 90 IV раздел доклада А.А. Жданова «О международном положении»… С. 300. 31 88
другая же формировалась вокруг Г. Минца по большей части состоявшая из евреев. Новая политическая ситуация послужила поводом для очередного витка закулисной борьбы. Гомулка, по своей натуре экспрессивный политик, нередко несдержанно выражался, в том числе и о советском правительстве и его вмешательстве во внутренние дела Польши. Это давало богатый материал для компрометации лидера ППР в глазах Москвы, которому среди прочего припоминалась постоянная апелляция к независимости ППР от Советов, столь необходимая для укрепления политических позиций коммунистов, учитывая особенности послевоенного общественного сознания Польши91. Советско-югославский Советского правительства конфликт к спровоцировал «идеологическому особое внимание отступничеству» и «национализму» в компартиях. На стол Суслову ложились доклады из аппарата ЦК, в которых указывалось на «ошибочность идейно-теоретических установок» руководства ППР и их «немарксистский характер». Особенно критически авторы относились к попыткам Гомулки превратить «польский путь к социализму» в «польский марксизм», а, главное, стремление принизить роль СССР в освобождении Польши92. Советский посол В.З. Лебедев в своих телеграммах в Москву докладывал о своем разговоре с оппозиционными лидеру ППР польскими коммунистами, «националиста»93. которые характеризовали Гомулку, как Помимо этого, Веслав94 открыто выражал сомнения в достоверности выдвигаемых Москвой обвинений в адрес КПЮ и даже предлагал свое посредничество в урегулировании конфликта, но, разумеется, получил отказ95. В марте 1948 года посол СССР в Польше В.З. Лебедев в своем докладе в Москву, охарактеризовал группу, собравшуюся вокруг Гомулки, как «явно зараженную польским шовинизмом». При этом посол особенно подчеркивал любовь «группы Гомулки» к бравированию собственной независимостью от Москвы, отмечая ее ««стыдливую» линию в отношении пропаганды на сближение с СССР». (См.: Советский фактор в Восточной Европе.1944 – 1953 гг. Т. 1. 1944 – 1948 гг. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН), 1999. С. 562 – 563.) 92 СССР – Польша. Механизмы подчинения. М.: «Аиро-ХХ», 1995. С. 229 – 246. 93 Советский фактор в Восточной Европе.1944 – 1953 гг. Т. 1. 1944 – 1948 гг. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОСПЭН), 1999. С. 564. 94 Партийный псевдоним В. Гомулки 95 Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа: 1949 – 1953: Очерки истории. М.: РОСПЭН, 2002. С. 499 – 510. 32 91
Несмотря на сопротивление в партии, Гомулка продолжал гнуть свою линию и на расширенном пленуме ЦК в июле 1948 г. выступил с речью, в которой критиковал СДКПиЛ96 и КПП97 за пренебрежение национальными интересами и отмечал роль довоенной ППС в отстаивании ценностей независимости Польши. Такого рода выступлением Гомулка снискал поддержку широких слоев рядовых партийцев (в том числе и готовящихся к объединению с ППР социалистов) и возражение ряда видных партийных деятелей. Аппаратчики поспешили заверить советника советского посольства Яковлева В.Г. в том, что Политбюро не разделяет воззрений Гомулки98 и срочно отправили последнего в отпуск. Политбюро ППР под председательством Берута, согласовывая свои решения с Москвой приняло решение о смещении Веслава со своего поста и передаче должности генерального секретаря Беруту99. Как верно отмечает проф. А.Ф. Носкова, российские архивы позволяют скорректировать устоявшееся мнение о решающей роли Москвы в смещении со своего поста Гомулки100. Создается впечатление, что и так не симпатизирующие вспыльчивому и резкому Гомулке, польские коммунисты (по крайней мере их часть), исправно отсылавшие в Москву разного рода жалобы на Веслава, в изменившихся политических условиях всерьез испугались смелой и независимой риторики последнего. На фоне борьбы с «национализмом» в компартиях, инициированной Москвой, высказывания Гомулки ставили под удар всех членов Политбюро. Возможно, осторожность в борьбе с Гомулкой, против которого сразу началась фабрикация политического дела, связана и с тем, что Сталин сохранял благосклонность к харизматическому лидеру польских коммунистов и не дал «благословения» на доведение дела до логического Социал-демократия Королевства Польского и Литвы. Коммунистическая партия Польши (1918 – 1938 гг. 98 Восточная Европа в документах российских архивов 1944 - 1953 гг. Том I. 1944 - 1948 гг. М. 1997. С. 900 – 902. 99 Москва одобрила это решение Политбюро особо подчеркнув, что «линия недоверия к СССР, проводимая тов. Веславом, наносит серьезный ущерб интересам Польши, ослабляя ее политические позиции» (См.: Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа… С. 510 – 513.) 100 Польша в ХХ веке: очерки политической истории… С. 558. 33 96 97
завершения101. Со смещением со своего поста Гомулки, который все же впоследствии будет арестован, нередко связывают начало нового этапа в истории Польши, который называют периодом «сталинизации» польского государства102. Это событие, на наш взгляд, имело намного большее значение, чем объединение в декабре 1948 г. ППР и ППС и образование Польской Объединенной Рабочей Партии (ПОРП), к которому в не меньшей степени стремился и сам Веслав. Гомулка умел в диалоге с Москвой и в проведении своей политики в Польше оставаться самостоятельной фигурой, имеющей собственную позицию. В своем стремлении подготовить идеологическую основу для объединения коммунистической и социалистической партий, лидер ППР особо подчеркивал роль социалистов в истории Польши именно благодаря их патриотической позиции. Ареол мученика, заступника национальных интересов, пострадавшего «от рук Москвы» составит основной политический капитал Гомулки, позволивший ему стать одним из символов «польского октября» 1956 года. Таким образом, первые послевоенные годы в польской истории стали временем больших надежд, идеологических споров и политического противостояния. Все это, на фоне продолжавшейся борьбы с подпольем, определяло заметную нестабильность в польском обществе. Многих привлекала возможность строительства в Польше принципиально нового, справедливого государства. Тем не менее, та пропасть, которая разделяла различные идеологические парадигмы, на наш взгляд, ясно свидетельствовала о том, что победа должна была остаться за одной из сторон. При этом, вопрос о «победителе», по большому счету, серьезно не стоял. Было не очень ясно, как скоро коммунисты останутся единственной политической силой в Польше. Москва, заинтересованная в стабильности региона, некоторое время сдерживала Так, Сталин, после не очень удачной личной беседы с Гомулкой, все же указывал в своей телеграмме Беруту, на то, что «…т. Гомулку следовало бы оставить в ЦК, а в Политбюро не вводить. Партия от этого… может только выиграть» (См.: СССР – Польша. Механизмы подчинения… С. 271 – 278.). 102 Польша в ХХ веке: очерки политической истории… С. 563 – 632. 34 101
напор коммунистов, призывая их к диалогу с политическими оппонентами. Явно фальсифицированные результаты референдума и выборов стали важными этапами в формировании политического облика польского государства послевоенного периода, а усиливающееся напряжение в международных отношениях и нарастающие опасения начала Третей мировой войны возводили политическое и идеологическое противостояние в статус борьбы за выживание. Ситуация изменилась, а с ней резко возросла необходимость в выявлении шпионов и «антигосударственных элементов». Компетенции по «стабилизации» режима всецело перешли в руки спецслужб. На смену относительно самостоятельному харизматическому лидеру Гомулке пришел лояльный и «сговорчивый» Берут. Польша начинала свой путь в лагере социализма. 35
§ 2. Интеллектуальная среда и общественно-политическая роль польской католической интеллигенции Послевоенные годы стали особым периодом в истории Польши. Страна, наряду с другими державами Восточной Европы, постепенно входила в «семью» «социалистических стран», господство в которых принадлежало коммунистическим партиям. Тем не менее, полного единообразия политической и социальной системы во всех странах Восточной Европы, выбравших путь социализма, добиться так и не удалось. Католическая интеллигенция и созданная ей среда (śródowisko) интеллектуалов стали одной из важных особенностей общественной и культурной жизни послевоенной Польши. В первые годы после освобождения Польши от немецкой оккупации, в восстанавливающейся от тяжелых потерь стране образовалось три основных центра, вокруг которых началось формирование коллективов католических интеллигентов. Все они имели разное происхождение, по-своему понимали проблемы, стоящие перед их страной и расходились в выборе своего пути к будущему польского государства. Так, коллективы католической интеллигенции заняли разные позиции в структуре формирующегося польского общества и выбрали для себя ту стратегию, которая во многом определила их дальнейшее существование. Один из крупных коллективов католической интеллигенции сформировался вокруг харизматического лидера Болеслава Пясецкого, ставшего впоследствии яркой и противоречивой фигурой движения «светских католиков». Пясецкий родился в 1915 году в г. Лодзь в семье агронома. С самого молодого возраста, как вспоминают друзья детства Пясецкого, мальчик обладал ярко выраженными лидерскими качествами, с юности организовывая различные кружки и сообщества единомышленников. При этом уже в юном возрасте у молодого Пясецкого замечали твердую веру в свое особое предназначение и способность добиваться реализации своих идей и идеалов, за что один из современников уже в молодые годы прозвал его «философствующим 36
маньяком»103. В межвоенные годы Пясецкий был активным участником разных организаций «Национального движения», вдохновителем и лидером которого был политический оппонент маршала Ю. Пилсудского Роман Дмовский. Тем не менее, Пясецкий трудно уживался на вторых ролях, и вскоре стал одним из лидеров «ОНР-Фаланги». Он вел свою игру, нередко вступая в конфликты с другими националистическими организациями, но всегда умело сохранялся «на плаву» даже в самых безнадежных ситуациях104. В военные годы Пясецкому, пытавшемуся поначалу создать концепцию сотрудничества с вермахтом против СССР105 пришлось побывать в тюрьме Гестапо, откуда ему удалось выйти живым, поговаривают, что по личному ходатайству Муссолини, с которым у него нашлась общая знакомая106. После выхода из заключения Пясецкий включился в вооруженную борьбу, теперь уже против немцев, возглавляя один из партизанских отрядов. Здесь снова проявились особые черты характера политика. Для Пясецкого были неприемлемы условия генералов Армии Краевой, требовавших полного подчинения партизанских отрядов молодого политика армейскому командованию107. Пясецкий мог быть только лидером своих единомышленников и именно в таком качестве он продолжил борьбу с немцами во главе сформированного им независимого партизанского отряда. Политическое становление Болеслава Пясецкого сопровождалось и активным идеологическим творчеством. Лидер националистического движения на всех этапах своего политического пути старался сформулировать новую программу действий, учитывающую изменившуюся ситуацию. Среди непреложных положений программного творчества Пясецкого были такие, как Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki. Próba biografii politycznej. Londyn. 1990. S. 12. См., например, его тяжелое противостояние с лидерами других националистических сообществ межвоенной Польши (Dudek A., Pytel G. Op. Cit. S. 100 – 102) 105 При этом речь, конечно, идет не о симпатии Пясецкого к Третьему Рейху, а о создании легальной организации, под прикрытием которой можно будет организовать структуры антинемецкого сопротивления (См.: Dudek A., Pytel G. Op. Cit. S. 108 – 109.) Такие проекты помогают понять суть тактики выбранной Пясецким в отношении Советской власти в Польше. 106 Dudek A., Pytel G. Op. Cit. S. 111 – 112. 107 Ibidem. S. 132 – 136. 37 103 104
лишение гражданских прав евреев и немцев; уничтожение всеобщей избирательной системы; служение интересам народа – как главная цель государства108. Католицизм же понимался Пясецким, как показатель национальной идентичности, если Бог считался «высшей целью человека», то «дорога человека к Богу» открывалась через «служение своему народу» 109. Особое место в концепциях лидера националистов межвоенного периода занимала «иерархичность». По его мнению, идеалом государственного устройства можно было считать итальянский фашизм, которому удалось мобилизовать все государственные ресурсы на служение своему народу110. Поэтому, именно в строгой структуре армии Пясецкий видел прототип государственного устройства111. В зависимости от ситуации менялся и образ Советского Союза в политических концепциях лидера националистов. В межвоенный период Советская Россия представлялась политику, как «народная держава», совершившая духовный переворот 1917 года и «сбросившая оковы царского деспотизма». Для Пясецкого «Советы» стали примером победы «духовного стремления народа», а в коммунистической партии и государственной системе Советского государства политик видел столь близкую ему иерархичность. Исходя из этого, Советская Россия представлялась Пясецкому примером «отвечающей тенденциям новой эпохи государственности»112. Тем временем, после начала войны, Пясецкий, сначала в интересах создания пригодного для сотрудничества с Вермахтом проекта, потом в рамках идеологического творчества по созданию «Славянской империи» во главе с Польшей представлял СССР, как империю, на разрушение которой необходимо направить все имеющиеся силы польского народа113. Такое подробное обращение к политической биографии Болеслава См.: Zasady narodowego ustroju politycznego // Akademik Polski., 1934. nr. 12. Dudek A., Pytel G. Op. Cit. S. 52. О том, как Пясецкий понимал католицизм в разные годы своей политической деятельности см.: Jaszczuk A. Ewolucja ideowa Boleslawa Piaseckiego 1932 – 1956. Warszawa. 2005. S.63. и след. 110 Ibidem. S. 50. 111 Ibidem. S. 62. 112 Piasecki B. Duch czasow nowych a Ruch Mlodych. Warszawa. 1935. S. 31. 113 Dudek A., Pytel G. Op. Cit. S. 142 – 144. 38 108 109
Пясецкого необходимо нам для того, чтобы тактика бывшего лидера националистов, которой он придерживался в послевоенной период, не показалась «вырванной из контекста», а стала логическим продолжением той «большой игры»114, которую вел Пясецкий-политик. Арестованный пришедшими с наступающей Красной армией органами НКВД, Болеслав Пясецкий добился личного разговора с присланным консультировать молодые польские спецслужбы генералом И.А. Серовым и предложил ему политический проект, написанный им во время заключения. Пясецкий выбрал необычную стратегию: в своей, переданной через Серова в Москву, записке он упрекает ПКНО в ошибочности информационной политики. После подробного осмысления феномена Варшавского восстания, его причин и последствий, политик утверждает, что польскому обществу никто не разъяснил истинные мотивы пришедших с Красной армией властей. При этом перечислив те представления о советской власти, которые распространенные в среде интеллигенции, Пясецкий утверждал, что необходимо ясно определить: Польша – самостоятельное государство и не будет включена в состав СССР, не стоит ожидать массовых высылок непокорных в Сибирь и уничтожения идейного многообразия польской демократии, только тогда интеллигенция решительно выступит за сотрудничество с восточным соседом. Пясецкий утверждал, что сам он, конечно, не верит в возможность таких топорных действий со стороны советских властей и убеждал коммунистов, что готов, по мере возможностей, сотрудничать с новым руководством страны115. Очередной акт политического творчества Пясецкого увенчался успехом. По всей видимости, политику удалось заинтересовать собой (и своим проектом, конечно, но, думаю, одно не без другого) генерала Серова, который, как считается, даже назвал его «гениальным мальчиком»116 и настоял на его Так озаглавил свою книгу о Пясецком один из его последователей и современных апологетов Ян Энгельгард (См.: Engelgard J. Wielka gra Bolesława Piaseckiego. Warszawa : Wydawnictwo Prasy Lokalnej, 2008.) 115 К сожалению, засекреченный документ доступен для широкого круга исследователей только в пересказе историка Н.В. Петрова, книга которого была издана в расширенном варианте на польском языке (См.: Pietrow N. Stalinowski kat Polski Iwan Sierow. Warszawa: "Demart", 2013. S. 51.) 116 Об этом, например, упоминает один из коммунистических лидеров тех лет Якуб Берман в интервью журналистке Терезе Тораньской (См.: Torańska T. Oni. Londyn.: Agencja Omnipress, 1989. S. 88.) 39 114
освобождении из тюрьмы. Можно сказать, что Пясецкий предложил коммунистам ту идеологическую парадигму, которая, по его убеждению, позволила бы вывести из подполья поляков, для которых приход Советской армии означал не освобождение их родины, а новую оккупацию. По остроумному замечанию Юлии Брыстигеровой, руководителя V департамента Министерства общественной безопасности Польши, которая сыграет важную роль в светском католическом движении, Пясецкий «продал советским товарищам то, чего не имел»117. Выйдя из заключения, Пясецкий в июле 1945 года вместе со своими единомышленниками провел несколько встреч с Владиславом Гомулкой, с которым обсуждал возможность создания светского движения католиков и согласовал положения своей «программной декларации»118. Власти разрешили Пясецкому выпускать еженедельник «Дзись и Ютро», официальным редактором которого католики пригласили стать писателя и бывшего офицера Армии Краевой Витольда Беньковского, который первые годы формально руководил журналом. Оплачивать издание первых выпусков еженедельника, как отмечает историк Анжей Фришке, позволяли оставшиеся у Пясецкого конспиративные финансовые запасы119. В отношениях Пясецкого с Министерством безопасности есть одно очень важное обстоятельство – его личный контакт с главой V департамента ведомства авторитетным партийным работником, выпускницей Львовского Университета, медиевистом по образованию, Юлией Брыстигеровой. Впервые их встреча состоялась в январе 1946 года, на которой Пясецкий излагал ей свою политическую концепцию и, видимо, сильно заинтересовал ее своим идеологическим творчеством. Между Брыстигеровой и Пясецким сложились явно близкие и доброжелательные отношения120. Об этом вспоминал в одном из интервью польский писатель и общественный деятель Стефан Кисилевский (Stefan Kisielewski o Bolesławie Piaseckim i jego rozmowach z Sierowem // Archiwum Stowarzyszenia PAX. T. 1. Warszawa: Wydawnictwo Komandor, 2006. S. 76.) 118 Friszke A. Między wojną a więzieniem. 1945 - 1953. Młoda inteligencja katolicka. Warszawa: Instytut Studiów Politycznych PAN, 2015. S. 245. 119 Ibidem. S. 246. 120 Поговаривали даже, что между ними была и любовная связь (См.: Dudek A., Pytel G. Op. Cit. S. 155.) 40 117
Роль личности (как выразился однажды С. Кисилевский, «обаяния»121) Пясецкого в устойчивости созданной им организации красноречиво характеризует то обстоятельство, что в документах СБ католическая группа «Дзись и Ютро» характеризуется, как «реакционная» и «антидемократическая». Спецслужбы характеризуют католиков, как наследников «фашисткой ОНРФаланги» и Стороництва народовего, а обсуждаемые в клубах интеллектуалов вопросы называют «антиправительственными»122. Тем не менее, издание не было закрыто, а интеллектуалы не подверглись преследованиям. Более того, Пясецкий получил возможность увеличивать масштабы своей деятельности. В феврале 1947 г. светские католики получили разрешение на создание издательства «ПАКС» и выпуск ежедневной газеты «Слово повшехне» (40 тыс. экземляров), которая, как и «Дзись и Ютро» очень редко обращалось к политической тематике и концентрировалось на повседневной общественной жизни, культурных, литературных и даже спортивных событиях в жизни страны. Искренность побуждений Пясецкого характеризует тот факт, что на издание газеты, согласно полученному разрешению от властей, католические интеллектуалы зарабатывали сами, частным извозом123. Яркая личность Пясецкого, его готовность заниматься активной деятельностью в рамках враждебного марксистской идеологии мировоззрения, поначалу привлекала многих молодых интеллектуалов124. Среди первых авторов созданного им издания есть имена интеллектуалов, которых впоследствии будут уверенно ассоциировать с «Тыгодником Повшехны», а, значит, принципиально иной «стратегией выживания» в Народной Польше. Стефан Кисилевский, Яцек Возьняковский, Павел Ясеница, Антони Голубев размещали на страницах Stefan Kisielewski o Bolesławie Piaseckim i jego rozmowach z Sierowem // Archiwum Stowarzyszenia PAX. T. 1. Warszawa: Wydawnictwo Komandor, 2006. S. 75 – 77. 122 Friszke A. Op. Cit. S. 260. 123 Ibidem. S. 261. 124 О харизме Пясецкого см., например: Zabłocki J. Dzienniki 1965 - 1965. T. 1. Warszawa: Instytut Pamięci Narodowej, 2008. S. 16 – 18.; Brzeziecki A. Tadeusz Mazowiecki. Biografia naszego premiera. Warszawa: Wydawnictwo "ZNAK", 2015. S. 37 – 42.; Stefan Kisielewski o Bolesławie Piaseckim i jego rozmowach z Sierowem … S. 75 – 77.; о Пясецком см. также в воспоминаниях: Zwieyski J. Dzienniki 1955 - 1959. T. 1. Warszawa: Ośrodek Karta, 2011.; Auleytner W. Spotkania - rozstania - powroty. Katowice., 2010.; Reiff R. Gra o życie. Warszawa., 1993.; Woźniakowski J. Ze wspomnień szczęściarza. Kraków.: Wydawnictwo Znak., 2008. и др. 41 121
«Дзись и Ютро» свои рассказы, заметки и статьи, а также участвовали во встречах интеллектуалов, которые организовывали светские католики. Однако, вскоре, из-за все нараставших противоречий, такое сотрудничество стало заметно ослабевать125. Между тем, основной задачей своей деятельности в первые годы Пясецкий видел наведение «мостов» между Церковью и новыми властями. В августе 1946 года, после раскола в Стороництве працы, коллектив издания «Дзись и Ютро» обратился с письмом к примасу Польши А. Хлонду. «Светские католики», как именовали себя единомышленники Пясецкого, уверяли кардинала в необходимости поиска компромисса с новой властью, заявляли о необходимости стремиться к развитию католицизма в тех условиях, в которых находится теперь Польша. Основным же предложением интеллектуалов было создание «политической репрезентации» католиков Польши, которая, что очень важно, будет поддерживать «достаточно близкий, однако и неофициальный (выделено – А.Л.)» контакт с иерархией126. Так, Пясецкий, загадочным для польского общества образом вышедший из тюрьмы НКВД и продолжавший тесный контакт с властями, предлагал создать неподконтрольную епископату организацию, которая будет представлять в Законодательном собрании интересы Церкви. Епископы хранили молчание. Логика Пясецкого вполне ясна: молодой политик понимал, что на фоне заявлений антицерковной пропаганды о «реакционности» Костела, его подчиненности Ватикану, а, значит, «непатриотичности», власти согласятся на создание католической партии только в том случае, если она не будет подчинятся Епископату. Пясецкий, получивший от Гомулки заверение в том, что католическая партия может рассчитывать на 20 – 30 депутатских мандата127, Историк А. Фришке замечает важную деталь: если в первое время заметно активное сотрудничество с изданием Пясецкого католиков, связанных с Тыгодником Повшехным, то даже в первые годы существования издания сложно найти на страницах «Дзись и Ютро» католиков коллектива «Тыгодника Варшавского», за исключением, конечно, С. Кисилевского, который сотрудничал со всеми. (См.: Friszke A. Op. Cit. S. 246.). Причину этого мы сможем понять, анализируя политические и социальные идеалы коллективов католической интеллигенции (гл. 3). 126 Pietrzak J. Pełnia prymasostwa. Ostatnie lata prymasa Polski kardynała Augusta Hlonda 1945 - 1948. Poznań. 2009. S. 773. 127 Kapuścik Z. Stowarzyczenie PAX na tle stosunków wyznaniowych. 1945 - 1970. Warszawa. 1987. S. 22. 42 125
пытался наладить контакт и с бывшими лидерами расколовшегося Стороництва працы, но сотрудничество сразу не заладилось. Лидеры бывшей крупной политической партии, видели в Пясецком лишь руководителя коллектива католического журнала и запросили 75 % мест в руководстве предполагаемой партией128. На это Пясецкий пойти не мог, потому что видел именно себя, лидером светского католического движения. Так провалилась первая попытка создать католическую партию. Важным событием для церковно-государственных отношений стало интервью, которое в ноябре 1946 года «Речипосполитой» дал президент КРН Б. Берут. Признавая за Церковью большие заслуги перед польским государством, президент отметил, что власти не собирались и не собираются притеснять Костел. Будущее церковно-государственных взаимоотношений зависит, по словам политика, от того, насколько «духовенство в Польше ясно и определенно признает существующую в Польше действительность». Это интервью коллектив «Дзись и Ютро» воспринял, как шанс для налаживания отношений между церковью и правительством и выступил инициатором т.н. «письма 37-ми», в котором католические деятели призывали предпринять все усилия для гармонизации отношений между государством и церковью. По словам католиков, «разница мировоззрений не должна отрицать необходимость совместной работы» над «моральным и экономическим восстановлением страны». Помимо католических деятелей, связанных с «Дзись и Ютро», письмо подписали краковские католики С. Кисилевский, А. Малевская, С. Стомма, Е. Завейский и др.129. Некоторое время спустя, коллектив «Дзись и Ютро» отправил на имя кард. Хлонда новую заметку, с призывом поддержать инициативу светских католиков. Авторы убеждали примаса в том, что сотрудничество с властями в сложившихся условиях необходимо. Режим, по словам интеллектуалов, «готов на далеко См.: Friszke A. Op. Cit. S. 255. См.: Dziś i Jutro. 1946. nr. 50 - 51. z 22 - 29 grudnia. Стоит отметить, что такие деятели, как кс. Я. Пивоварчик, Е. Турович, С. Старовейская–Морстинова, П. Ясеница, инициативу не поддержали. Причина этого, видимо, кроется в позиции, которую занял на этот счет епископат, о чем будет сказано далее. 43 128 129
идущие уступки, взамен на нейтральность Церкви в англосаксонско-советской игре». Церковь, по словам католиков, сегодня слишком слаба, чтобы провоцировать «политику преследований», поэтому, необходимо «обеспечить максимальную нейтральность Костела на международной арене», а тем временем усердно заняться «организацией творческих сил народа в католическом направлении». Столь важная задача, по мнению светских католиков, определяла острую необходимость в католическом представительстве в будущем сейме. Интеллектуалы из окружения Пясецкого, активно принявшиеся за разработку этой идеи, предложили и список кандидатов, способных, по их мнению, представлять интересы католиков в законодательном собрании130. Пытаясь заверить епископат в своей благонадежности, интеллектуалы особо отмечали, что деятельность выбранных в Сейм католических депутатов будет осуществляться в тесном контакте с церковной иерархией131. Некоторое время спустя Пясецкий обратился с запиской и к В. Гомулке, в которой уверял, что если теперь не будет создана «политическая репрезентация католического лагеря», то католики не будут иметь возможности самостоятельно проявлять политическую инициативу. Отсутствие же легальных путей влиять на политическую действительность может, по словам Пясецкого, негативно повлиять на отношении католиков к существующему правительству. По словам политика, есть только один путь – создание «легальной католической оппозиции», которая позволит католикам реально влиять на принимаемые правительством решения, отстаивая христианские ценности132. Пясецкий таким образом пытался убедить лидера коммунистов в том, что отказ предоставить возможность политической инициативы католикам, может угрожать потенциальной оппозиционностью поддерживающего католические ценности населения. Ими стали: Войцех Кентжыньский (руководитель краковского отделения «Дзись и Ютро»), Александр Бохеньский, Станислав Ростворовский (Краков), Ян Франковский (Островец) 131 См.: Kapuścik Z. Op. Cit. S. 21.; Friszke A. Op. Cit. S. 256 – 257. 132 Kapuścik Z. Op. Cit. S. 21 – 22. 44 130
Такая активность светских католиков не могла устраивать церковную иерархию. Епископам, «наследникам апостолов», предлагали доверится мирянам в отстаивании интересов Церкви, с обещанием «советоваться» с иерархами по вопросам защиты католических интересов в парламенте. В перлюстрированном спецслужбами письме секретаря Конференции Епископата еп. Зигмунта Хороманьского катовицкому епископу Станиславу Адамскому архиерей указывает на лицемерие и неискренность интервью Берута, которое не может быть признано ответом на мемориал епископата к КРН (18 сентября 1946), потому, как не обращено непосредственно к епископам. В этом же документе, упоминая о письме редакции «Дзись и Ютро» иерарх сообщает адресату, что в результате обсуждения на епископском совете принято решение не отвечать инициативу соратников Пясецкого133. С течением времени напряженность в отношениях между епископатом и светскими католиками только нарастала. 13 января 1947 года секретарь епископата принял у себя делегацию «Дзись и Ютро» и выразил «неудовлетворение» и «сожаление» иерархии по поводу «письма 37-ми». Епископ предупредил, что, если активная деятельность светских католиков не прекратится, «епископат вынужден будет публично занять позицию в отношении издания». При этом Хороманьский озвучил еще более жесткий тезис: по мнению Епископата, еженедельник «Дзись и Ютро» «не имеет абсолютно никакого права … использовать какие-либо католические подзаголовки»134. В ответ на очередную просьбу окружения Пясецкого присвоить газете «Слово повшехне» статус католического печатного органа, примас Хлонд заявил, что издание, которое проявляет «недопустимую лояльность» в поиске политического диалога в условиях «тоталитарного политического напора материализма» и не придерживается социального учения церкви, не может считаться католическим135. Как утверждает в своем исследовании участник событий А. Мицевский, ПАКС приложил максимум усилий, для того, чтобы 133 Friszke A. Op. Cit. S. 257. Ibidem. 135 Pietrzak J. Op. Cit. S. 783. 134 45
смягчить позицию примаса, но успехом эти попытки не увенчались136. Епископат таким образом ясно показывал, что иерархи не собираются признавать никакие инициативы светских католиков, если он не согласованы с «позицией церкви», под которой они понимали, в первую очередь, позицию самого Епископата. На наш взгляд, такая «твердость» иерархов была связана, с одной стороны, с теми представлениями о роли епископа в церкви, которые сложились в католической церкви в целом и польской в частности и просуществовали, по крайней мере, до II Ватиканского собора; с другой стороны, епископы, которые успели познакомиться с практиками польских спецслужб не могли без подозрения относиться к любой «внешней» силе, тем более, находящейся в тесном диалоге с властями. В результате, не дождавшись одобрения Епископата, на состоявшихся 19 января 1947 года выборах депутатские мандаты получили три «светских католика»: Витольд Беньковский, Ян Франковский и Александр Бохеньский, которые создали в сейме «общественно-католический клуб»137. На рубеже 1947 и 1948 годов Польша переживала новый этап в своей истории, окончательно определивший судьбу государства во второй половине ХХ века138. К этому времени Пясецкий и коллектив «Дзись и Ютро» подошли, добившись некоторых успехов: под руководством интеллектуалов выходило два издания, светские католики добились представительства в Сейме, были созданы молодежные католические дискуссионные клубы. Но Пясецкому не удалось добиться главного: взаимопонимание между властями и Церковью достигнуто не было, он не стал тем связующим звеном между правительством и Епископатом, которым видел себя в «новой Польше». Епископат считал его отступником, а власти сделали представительство католиков в Сейме незначительным. Тем не менее, Пясецкому удалось «выжить», создав сложную, свойственную для националистических обществ, ветераном которых он являлся, См.: Micewski A. Współrządzić czy nie kłamać? PAX i Znak w Polsce 1945 - 1976. Paryż.1978. S. 31 – 32. Rostworowski M. Slowo o PAXie. Warszawa. 1968. S. 32. А. Фришке отмечает, что за А. Бохеньского не отдали свои голоса избиратели, а «выбран» в Сейм он был только волевым решением ЦК ППР. (См. Friszke A. Op. Cit. S.258.) 138 См. подробнее Гл. 1. §1. 46 136 137
иерархическую структуру своей организации139. Принципиально иным образом формировались коллективы католических интеллектуалов вокруг журналов «Тыгодник Варшавский» и «Тыгодник Повшехны». Оба еженедельника можно назвать церковными, куриальными изданиями, деньги на которые выделялись по инициативе правящих архиереев. Тем не менее, и эти коллективы имели очень разную судьбу, а интеллигенты в них оставались интеллектуалами, то есть стремились самостоятельно анализировать ситуацию и определить «формат» своего существования в новых условиях. При этом, взаимодействие между коллективами долгое время сохранялось. Все же, несмотря на то, что на страницах «Тыгодника Варшавского» можно было встретить имена публицистов из краковского коллектива и наоборот, «стратегии» коллективов сильно расходились. Первый выпуск «Тыгодника Варшавского» появился на свет в конце 1945 года, тогда инициатором создания журнала стал канцлер варшавской митрополичьей курии ксендз Зигмунд Хороманьский. Первые издатели сформировали т.н. «Католический издательский комитет», в который вошли многие епархиальные публицисты140. Тем не менее, тот коллектив, который сформирует «лицо» варшавского еженедельника появится только после возвращения осенью 1945 года в Польшу кс. Зигмунда Качинского (1894 – 1953), на судьбу которого нужно обратить особое внимание. Качинский родился в Варшаве, там же поступил в семинарию, но продолжить свое образование будущий священник отправился в столицу Российской империи, Петроград, где учился в Католической духовной академии. Там Качинский стал свидетелем распада империи, частью которой являлась его родная Варшава. Вернувшись в Польшу в 1918 году, молодой ксендз занялся активной политической и издательской деятельностью, был членом Христианской Демократической партии, стоял у истоков Стороництва працы, а в 1919 году стал самым молодым депутатом Сейма. Спустя десять лет Качинский уже занимал важную церковную 139 Friszke A. Op. Cit. S. 267. См.: Biełaszko M. „Tygodnik Warszawski ” i jego środowisko (1945–1948) // Biuletyn IPN, nr 4 (75). kwiecień 2007. S. 77. 47 140
должность, возглавляя Католическое агетство по печати (Katolicka Agencja Prasowa)141. С началом войны кс. Качинский застал членом Гражданского комитета обороны Варшавы. В ходе ожесточенных боев сентября 1939 г. священник был ранен, а во время его лечения Гестапо провело обыск в его квартире. Опасаясь ареста, Качинский бежал в Италию, где, добравшись до Ватикана, попал на прием к Пию XII и представил папе записку о положении в оккупированной Польше. Это событие стало очень важным для становления позиции Ватикана, относительно действий Германии. Качинский успел представить свой доклад и записку примаса Польши Хлонда до аудиенции у папы Риббентропа. Более того, после приезда в Лондон, эти два документа были опубликованы и шансов укрыть содержание документов у Ватикана не оставалось. В эмиграции Качинский сначала стал вице-министром Информации и Документации, а потом получил портфель министра по делам Вероисповеданий и общественного просвещения (Wyznań Religijnych i Oświecenia Publicznego)142. Качинский вернулся в послевоенную Польшу уже состоявшимся политиком, имеющим за своими плечами немалый административный опыт. На родине Качинский организовал издательство «Польская семья», во главе которого перенял редакторство «Тыгодника Варшавского» у кс. Зигмунда Вандоловского. Именно вокруг Качинского началось формирование католиков, сторонников активной политической деятельности. Авторитет священника привлек к работе издательского коллектива деятелей Стороництва працы Ежи Брауна, Кароля Студентовича и др., что позволило представить на страницах издания представить полноценную политическую концепцию будущего польского государства143. Именно Тыгодник Варшавский стал тем изданием, вокруг которого соберутся многие «ветераны» Христианской демократии Польши. К Зигмунту Качинскому в 1946 г. придут оставшиеся в Польше после Biełaszko M. "Nie dam się złamać" // Nasz dziennik. nr. 110 (2823) z dnia 12-13 maja 2007 r. (http://mtrojnar.rzeszow.opoka.org.pl/ksieza_niezlomni/zygmunt_kaczynski/ дата обращения: 14.01.16) 142 Ibidem. 143 Подробнее об этом См.: Гл. 3. § 2. 48 141
раскола в Стороництве працы и закрытия еженедельника «Однова» католические интеллектуалы. При этом, нельзя согласиться с утверждением исследователя Мирослава Белашко, что кс. Качинский «как священник не занимался политической деятельностью»144. Во-первых, долгие годы священный сан не мешал Качинскому активно участвовать в политической жизни страны. Во-вторых, несмотря на то, что Качинский выбрал осторожную тактику, он не оставлял надежд на политическую перспективу Христианской демократии. Так, в сентябре 1947 года, после состоявшихся в январе выборов и победы на них коммунистов, по сообщению корреспондента ТАСС в Варшаве, состоялось обсуждение перспектив создания католической партии Польши между Качинским, Битнером и Виды-Вирским. Этот разговор очень важен для понимания мотивов и воззрений католических интеллигентов Варшавы. По утверждению Битнера, если католическая партия не будет создана, то «будем висеть на виселице и вы, и я, и Гомулка». Качинский же прямо утверждает: «Церковь хочет политических свобод для католиков», более того, по словам священника «для англосакских послов было бы самым большим ударом, если бы католики организовались для совместной защиты послевоенной действительности и границ»145. Стоит обратить внимание на то, что в тот момент, когда, казалось, судьба власти в Польше была решена, управление государством после выборов реально находилась в руках коммунистов, а проект построения католической партии, продвигаемый Пясецким и «Дзись и Ютро» провалился, Качинский продолжает борьбу за создание католической партии146. При этом, в отличии от Пясецкого он 144 Ibidem. Сообщение корреспондента ТАСС в Варшаве о планах создания католической партии в Польше. Сент. 1947 г. // СССР – Польша. Механизмы подчинения. М.: «Аиро-ХХ», 1995. С. 218 – 219. 146 Исходя из этого документа так же неверным представляется суждение историка Мирослава Белашко, который утверждает, что «политика советского лагеря, ликвидация оппозиции, фальсификация выборов, отсутствие согласия на католическое представительство независимых от коммунистов и смена политической ситуации на рубеже 1946/1947 гг. …привело к тому, что уже перестали верить (Качинский и его единомышленники – А.Л.) в возможность влиять на изменения и реализацию собственных идеологических концепции» (Biełaszko M. "Nie dam się złamać"…). Во-первых, к 1947 году Канинский был уверен, что католический народ будет отстаивать свои интересы, в чем и заключалась сила будущей католической партии. Во-вторых, не очень ясно что автор понимает под «советским лагерем», если подразумевается 49 145
не отделяет себя от Церкви и епископата, т.е. не пытается таким образом искать компромисс с коммунистами в их желании не пустить «зависящих от Ватикана епископов» в политику. Качинский нередко в своих публикациях и диалогах говорит от лица Церкви. Личный авторитет известного священника и бывшего министра позволял ему иметь собственное мнение, а в некотором смысле, даже формировать церковное видение политической ситуации. Пожалуй, именно такой особый статус лидера варшавской группы католической интеллигенции определял основное отличие столичного издания от коллективов «Тыгодника Повшехного» и «Дзись и Ютро». Для Качинского и его окружения важно было добиться того, чтобы их голос звучал на польской политической арене. Варшавским интеллигентам казалось очевидным, что Церковь «как никогда сильна», поэтому, может говорить с коммунистами с позиции силы. При этом надежду на защиту своих прав Качинский возлагает на Россию, а католическая партия, идею создания которой ксендз не оставлял, по его мнению, должна была стать важным звеном в улучшении советско-польских отношений147. Нелюбовь Качинского к коммунистам была взаимной. Цензура всячески старалась «изрезать» готовящееся к выпуску издание148, что, в свою очередь, заставляло коллектив еженедельника внимательно продумывать «тактику» донесения своей позиции до читателя. При этом, главной особенностью варшавской католической группы стала ее активная социальная деятельность, что не могло не повлиять на судьбу издания и собравшихся вокруг него интеллектуалов. Вспоминая о своей совместной деятельности с кс. Качинским, Кароль Попель, лидер Стороництва працы, пердает слова, тогда министра правительства Миколайчика: «миллионы организованных не только в приходах, но и в общественных, профессиональных, политических организациях католиков коммунистическая и социалистическая партии, то не ясно, что принципиально изменилось в их политике в 1946 – 1947 гг.. Если же подразумевается политика Советского Союза, проводимую напрямую через польских коммунистических лидеров или через Комиинформ (с 1947 г.), то Качинский, напротив, как будет показано далее именно на СССР возлагал большие надежды в деле защиты католической партии от давления польских коммунистов. Справедливости ради стоит отметить, что сам автор в другой статье, опубликованной месяцем раньше сам ссылается на результаты этой встречи: (См.: Biełaszko M. „Tygodnik Warszawski ” i jego środowisko… S. 79) 147 Об этом см. Гл. 2. §1. 148 Biełaszko M. „Tygodnik Warszawski ” i jego środowisko… S. 79. 50
имеют право ожидать от нас помощь, и от выполнения этой обязанности мы не можем себя освободить»149. Качинский и его окружение при костеле Всех Святых организовали лекции для молодых католических интеллектуалов, которые проходили в формате «мастер-классов»: крупные польские политики, экономисты, социологи и историки рассказывали молодым людям о своем «ремесле» и о необходимых для страны преобразованиях150. Активная деятельность коллектива Тыгодника Варшавского не могла остаться без внимания польских спецслужб. В июле 1948 года при попытке покинуть страну был арестован К. Студентович, после допроса которого Юлия Брыстигерова приняла решение об аресте редакционного коллектива варшавского еженедельника. В сентябре 1948 года кс. Качинского отпустили под подписку о неразглашении тайны следствия, но через некоторое время, рассказав подробности следствия против него кард. Вышинскому и еп. Хороманьскому, был снова арестован за «нарушение подписки». Получив в 1951 году приговор на пожизненное заключение кс. Качинский умер в заключении. Помимо Качинского были арестованы Е. Браун, А. Грабовский, Е. Квасиборский многие другие его соратники. Тем временем, краковский коллектив католических интеллектуалов ждала совсем иная судьба. Несмотря на то, что интеллектуалы краковских и варшавских католических коллективов находились в тесном контакте, уже в первые послевоенные годы сформируется характерные черты, отличающие католические издания. Именно «Тыгодник Повшехны» станет во второй половине ХХ века одним из символов «умеренной католической оппозиции». Издание, созданное по инициативе краковского архиепископа Адама Стефана Сапеги в марте 1945 г., собрало вокруг себя немало известных католических интеллектуалов. С их именем будут связывать, по выражению исследователя Михала Ягайлло, основную черту католического интеллектуального движения, 149 150 Popiel K. Od Brześcia do "Polonii". Londyn. 1967. S. 54 - 55. Friszke A. Op. Cit. S. 126. 51
защиту «альтернативного взгляда на культуру»151. У истоков краковского еженедельника также стояли «выходцы» из Христианской демократии. Назначенный архиепископом Сапегой духовный наставник редакторского коллектива, кс. Ян Пивоварчик имел славу одного из самых консервативных деятелей межвоенной Христианской демократии. Именно он, имеющий богатый издательский опыт, несмотря на официальное именование главным редактором Ежи Туроваича, был самым авторитетным и влиятельным членом редакционного совета152. Серьезная издательская деятельность Пивоварчика началась в 1921 году, когда молодой священник возглавил выпускавшийся в Кракове христианско-демократический журнал «Глос Народу». Журнал отметился особыми «правизной» и консерватизмом, к тому же вел активную «общественную и экономическую борьбу с евреями»153. При всем этом, кс. Пивоварчик сочетал в себе консерватизм в вопросах католической доктрины и радикальную социально-экономическую программу. Священник выступал убежденным сторонником сельскохозяйственной реформы, принудительного разделение крупных имений в пользу крестьянства, за что даже получил прозвище «красный прелат». Вместе с молодым тогда кс. Стефаном Вышинским Ян Пивоварчик входил в специально созданный совет для претворения в жизнь социальных принципов энциклики Пия XI «Quadragesimo Anno». В первые дни немецкой оккупации Пивоварчик принял на себя полномочия ректора Краковской духовной семинарии, именно он в 1942 году разрешил тайное обучение в семинарии будущего «польского папы» Кароля Войтылы. Пришлось священнику пережить и заключение в тюрьме Гестапо, освобожден откуда он был только после специального ходатайства архиеп. Сапеги154. Именно такому человеку краковский архиепископ решил доверить Jagiełło M. "Tygodnik Powszechny" i komunizm (1945 - 1953). Warszawa: Niezależna Oficyna Wydawnicza. 1988. S. 5. 152 По словам самого Ежи Туровича, его «назначение» на пост главного редактора было связано с необходимостью заполнению формальных данных об издании для правительства (См.: Kraśko T. Wierność. Rozmowy z Jerzym Turowiczem. Poznań: SAWW, 1995. S. 20 – 21.) 153 Strachnik P. Ksiądz Jan Piwowarczyk, ojciec "Tygodnika Powszechnego" (http://www.dziennikpolski24.pl/artykul/3232284,ksiadz-jan-piwowarczyk-ojciec-tygodnikapowszechnego,1,id,t,sa.html дата обращения: 18.01.16.) 154 Ibidem. 52 151
руководство создававшимся куриальным изданием. Другой ключевой фигурой формировавшегося коллектива стал Ежи Турович, с именем которого впоследствии будут связывать судьбу «Тыгодника Повшехного». Турович с самого юного возраста был участником молодежного католического движения. Именно католической организации тогда, ставший «Акадимицка активным содалиция деятелем марианска»155, католический интеллектуал приступил к активной журналистской работе, в основном, в издании «Одродзение» («Возрождение»). Там он проникается идеями философа, основателя неотомизма, Жака Маритена и идеалами Христианской демократии. Помимо этого, молодого интеллектуала интересовала и формировавшееся в католической общественной мысли направление персонализма и с 1932 г. Турович подписывается на журнал Эммануэля Мунье «Esprit»156. В 1934 году Турович, до того студент львовской «политехники», меняет свою жизнь и поступает на философский факультет Ягеллонского университета, который закончит уже в 1939 году не став защищать квалификационной работы. Молодой интеллектуал выступает с целым рядом обширных статей, в которых решительно осуждает антисемитизм и рассуждает на тему «католической социальной науки». Тогда он знакомится с игравшим значительную роль в движении «Одродзении» Станиславом Стоммой, будущим главным редактором ежемесячника «Знак», (с 1937 г. доктор права), Антони Голубевым, Констатом Туровским и др.. Годы оккупации, женившийся в 1938 году Турович, проводил с молодой женой и детьми в имении тестя в Гошицах, не прекращая сотрудничества с подпольной организацией Христианской демократии «Уния», а также писал статьи в подпольные издания «Культура Ютра» и «Месечник Литерацкий»157. Краковский еженедельник с момента своего образования стал центром Академическое товарищество имени Святой Девы Марии (Akademicka Sodalicja Mariańska) – молодежное движение при созданной во времена контрреформации (или, как ее последнее время принято называть, католической реформации) организация светских католиков Sodalicja Mariańska (лат. Congregatio Mariana). 156 Франц. «Дух». О влиянии концепции Мунье на мировоззрение Туровича см.: Гл.3. § 3. 157 См.: Jerzy Turowicz // Ludzie Znaku. Kraków: Wydawnictwo Znak, 2015. (red. Mateja A.). S. 27 - 40. 53 155
притяжения бывших деятелей Христианской демократии западной части страны. При этом, католические интеллектуалы, собравшиеся вокруг «Тыгодника повшехны», нередко расходились во взглядах по многим вопросам церковной и общественной жизни послевоенной Польши. Статьи публицистов, связанных с краковским изданием, можно было обнаружить и на страницах издававшегося окружением Б. Пясецкого «Дзись и Ютро», и в варшавском журнале З. Качинского. Фамилии краковских интеллектуалов можно найти как среди подписавшихся под «письмом 37-ми», так и среди осудивших инициативу Болеслава Пясецкого и его окружения, оставшихся на стороне Епископата. Тем не менее, исследуя политические и социальные «Тыгодника», мы все же обнаружим некоторые характерные черты издания. Уже в первые годы, несмотря на консервативную позицию руководителя издания кс. Пивоварчика, обозначается подчеркнуто «интеллигентская» позиция издания. Варшавские коллеги даже будут язвительно обвинять издание в попытке остаться в стороне от активной политической и социальной деятельности, закрыться в собственном философствовании. Кс. Зигмунд Зелинский, польский историк церкви, писал о краковском издании: «“Тыгодник” притягивал к себе определенных противников коммунизма, признающих католическое или христианское мировоззрение, помимо этого декларировали взгляды главным образом критически относящихся к патриотически-романтической версии видения независимости…». По убеждению Зелинского, для краковских интеллектуалов были характерны чуть ли не «либерализм» и «выторговывание в католическом лагере места для т.н. «ищущих»»158. Насколько справедливо такое высказывание, относительно издательской деятельности первых послевоенных лет, мы постараемся рассмотреть в своей работе159. При этом, все же нужно признать, что недопонимание между краковским и варшавским изданиями с годами становилось все более серьезным. Это обстоятельство сильно беспокоило архиепископа А. Сапегу. По его 158 159 Zieliński Z. Kościół w Polsce 1944-2007. Poznań : Wydawnictwo Poznańskie, 2009. S.59 - 60. См. Гл. 3. §3. 54
инициативе, уже в 1948 году, в Кракове было организовано трехдневное совещание, призванное разрешить накопившиеся между коллективами противоречия. Тем не менее, по версии варшавской стороны, все еще уверенных в перспективности своей активной социально деятельности, диалог не увенчался успехом потому как «группа ТП (Тыгодника Повшехного – А.Л.), под влиянием философии Мунье, пренебрегала ценностями христианской социальной науки, систематизирующей принципы воспитания и апостольства»160. католицизма в вопросах религиозного Так воспринималась попытка «бегства в культуру» со стороны лагеря Качинского. Важно отметить, как оценивали коллектив издания специалисты из Управления безопасности. В документации спецслужб заметен коренной переворот в оценке издания: если в сентябре 1945 года Тыгодник называют «предводителем всей католической прессы и головным органом реакции», правда, отмечая склонность издания к «вероломной мимикрии», то в середине 1946 года краковское издание уже характеризуется, как «журнал высокого литературного уровня», дополняя, что, если бы не фельетоны Стефана Киселевского, издание можно было бы назвать «абсолютно лояльным, или, по крайней мере, нейтральным»161. Тыгоднику Повшехному удалось просуществовать, в качестве самостоятельного издания, до 1953 года, когда за отказ опубликовать некролог Сталину, издание было закрыто. «Лояльность» редакторского коллектива перестала быть аргументом в пользу существования издания после первого серьезного шага против системы, которая не подразумевала противоречий. Таким образом, польская католическая интеллигенция в первые послевоенные годы оказалась в принципиально новой для себя ситуации. С одной стороны, католики, бывшие оппозиционерами «режима санации» Юзефа Braun J., Popiel K., Sieniewicz K. Człowiek ze spiżu. Londyn. 1981. S. 208. Цит. По: Friszke A. Op. Cit. S. 218.; Стоит отметить, что советские корреспонденты ТАСС составляли свое мнение об этом издании только по той пропагандистской риторике, которую распространяла коммунистическая печать (См.: ГА РФ. Ф. Р4459. Оп. 6. Д. 4382. Л. 84 – 85.) 55 160 161
Пилсудского и его сторонников, чувствовали возможность принципиально изменить устоявшиеся в Польше социальные и политические порядки. С другой, католическим интеллигентам приходилось действовать в тех политических условиях, которые сложились в послевоенной Польше. Несмотря на активное сотрудничество первых лет, уже с самого начала формирования центров католической интеллигенции проявлялось три основных направления, которые определят дальнейшую судьбу коллективов католических интеллектуалов. Большую роль в развитии интеллектуальных центров интеллигенции сыграли те взаимоотношения, которые сложились у католических интеллектуалов с властями. Болеслав Пясецкий, потенциальный «реакционер», как талантливый политик, смог за счет личного контакта с коммунистическими лидерами и спецслужбами добиться легальной деятельности своей организации и развития издательской и интеллектуальной деятельности молодых интеллектуалов. Тем не менее, ему не удалось добиться главного – стать связующим звеном между властями и церковью. Епископат не готов был делегировать кому-либо, а уж тем более человеку с репутацией Пясецкого, представительство интересов Церкви. Политик стоял перед выбором: или отказаться от роли лидера идти вместе с Епископатом и быть в конце концов отстраненным от любой политической деятельности, или продолжать начатую им игру самостоятельно, отдельно от церковной иерархии. Пясецкий выбрал последнее. Зигмунд Качинский приехал в Польшу, осознавая себя крупным политическим деятелем. Он был уверен в том, что нужен Советскому Союзу, а через него польским коммунистам для того, чтобы показать западным странам «демократический характер» польского государства. Бывший министр лондонского правительства, собравший вокруг себя видных «ветеранов» христианской демократии, был убежден в широкой поддержке польским народом Церкви. Он настойчиво стремился влиять на политическую жизнь Польши и вел активную социальную работу. При этом, конечно, Качинский не мог серьезно относиться к инициативам 56 молодого выходца из
националистического движения Пясецкого и его попытке возглавить светское католическое движение, отдельное от епископата, сотрудничающее с властями. Качинский как и до войны вел открытый бой и потерпел поражение. Тыгодник Повшехны, руководимый консервативным непримиримым борцом за свои идеи кс. Пивоварчиком, казалось, должен был включиться в активную борьбу за католические идеалы. Тем не менее, выбранная, во многом под влиянием молодых членов редакционного совета, «культурная сфера» деятельности и декларированный отказ от политических амбиций стали тем «редутом», в котором молодым интеллектуалам, изначально активно участвующим во многих политических инициативах других организаций, удалось укрыться в те годы, когда политическая атмосфера заметно изменилась. Философскому обоснованию такой тактики, сформулированному наследниками «интеллигентского» академического движения межвоенной Польши, мы уделим особое внимание, рассматривая политические и социальные идеалы краковского еженедельника. 57
Глава 2. Политическое самоопределение польской католической интеллигенции §1. Образ СССР в рефлексии Польской католической интеллигенции162 В первые послевоенные годы, католическая интеллигенция, столь разнообразная в поддерживаемая своем представительстве, церковной иерархией, на тот обнаруживала момент активно «стратегическое» единство в ряде вопросов. Католических интеллектуалов не устраивала пассивная роль в строительстве новой Польши, они стремились сформировать в польском народе мотивацию к активному участию в судьбе своей страны. При этом, оппозиционеры режима «санаций» Ю. Пилсудского «едиными усты» твердили о необходимости строительства Польского государства на принципиально новых основах163. На протяжении первой половины ХХ века Советская Россия воспринималась обществом межвоенной Польши, как одна из главных угроз польской государственности. Присоединение в 1939 году к СССР «Восточных кресов» Польши только укрепили это представление. Новый мировой порядок, установленный под руководством великих держав, изменил «расстановку сил» в послевоенной Восточной Европе: Советский Союз, с одной стороны, способствовал присоединению к Польше «Западных земель» и готов был гарантировать территориальную целостность «Новой Польши», с другой, был заинтересован в полной лояльности польских властей. Новые условия требовали от Польши пересмотра отношения к «Восточному соседу». Немалую роль для формирования «идеологических ориентиров» католических интеллектуалов сыграло наследие Романа Дмовского164, главного Параграф написан на основании статьи: Лохматов А.М. Образ СССР в рефлексии Польской католической интеллигенции (1945 – 1948) // Россия и мир глазами друг друга. М.: ИРИ РАН, 2016 (в печати). 163 Piasecki B. Kierunki 1945 - 1960. Warszawa: Institut wydawniczy PAX, 1981. S. 7 – 10.; Ks. Piwowarczyk J. Ku katolickiej Polsce // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 1.; Turowski K. Ruch ludowy w Polsce a katolicyzm // Tygodnik Warszawski. 1946 № 1(8). S. 2. и др. 164 Роман Дмовский (1864 – 1939 гг.) – польский политический деятель. Сооснователь Национальнодемократической партии Польши (польск. Narodowa Demokracja, или endecja). Предводитель «польского коло» II и III Государственной думы. Политический оппонент Ю. Пилсудского. На страницах католических журналов нередко появлялись материалы, посвященные Р. Дмовскому и осмыслению его наследия. Например: 58 162
идейного противника Пилсудского, предводителя «Национального движения», а главное, сторонника внешнеполитической ориентации на Россию. Конструируя в своих печатных изданиях образ СССР, католическая интеллигенция, столкнулась с проблемой изначальной предвзятости потенциального читателя в отношении Советской России165, это требовало поиска особых аргументов для обоснования собственной позиции. Между тем, к самому Советскому государству большинство католических организаций относилось предельно осторожно, а потому упоминания о нем немногочисленны и аккуратны. В условиях ожесточенной идеологической борьбы необходимо было отвечать за каждое напечатанное слово, а значит материалы, опубликованные на страницах журналов, предварительно тщательно обсуждались в редакции, что позволяет нам рассматривать их как взвешенную позицию того или иного католического коллектива. Все это необходимо учитывать, приступая к анализу созданного на страницах печатных изданий Польской католической интеллигенции образа Советского Союза. В условиях ежедневно меняющейся политической ситуации (помним, что в стране, фактически, шла необъявленная гражданская война), автором четко сформулированной «программы», видимо, благосклонно воспринимаемой и в других организациях католической интеллигенции, стал Болеслав Пясецкий, по выражению польского историка, «предводитель»166 коллектива, выпускавшего журнал «Дзись и Ютро». Нельзя не признать, что программа, предложенная им во время своего заключения генералу И. А. Серову, консультирующему тогда молодые польские спецслужбы, а через него советскому руководству, Szczepkowski B. To i owo o R. Dmowskim // Tygodnik Warszawski. 1945 № 7. S. 3.; Kołowski W. Reymont i Dmowski // Tygodnik Warszawski. 1946 № 10. S. 4. и т.д. многие из коллектива «Дзись и Ютро» были выходцами из «Национального лагеря», возглавляемого Р. Дмовским. (см.: Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki. Próba biografii politycznej. Londyn. 1990.) 165 Образ «большевика» и «коммуниста» в частности, и Советского Союза («жидокоммуны») в целом подробно рассмотрен в монографии польского историка Заремы, посвященной историческим стереотипам поляков (см.: Zaremba M. Wielka trwoga: Polska, 1944-1947: ludowa reakcja na kryzys. Kraków: Wydawnictwo "ZNAK", 2012. S. 71 – 85.). Б. Пясецкий во вступлении к одной из своих статей говорит о необходимости опровергнуть стереотип о «советской экспансии» и будущем «подчиненном» положении Польши, в случае сотрудничества с СССР. (См.: Piasecki B. Zagadnenia istotne // Dziś i jutro. 1945. № 1.; Piasecki B. Kierunki … S. 11 – 15.) 166 О положении Пясецкого в коллективе «Dziś i jutro» см.: Friszke A. Między wojną a więzieniem. 1945 - 1953. Młoda inteligencja katolicka. Warszawa: Więź, 2015. S. 243 - 244. 59
показывают незаурядный талант и самостоятельное политическое мышление автора167. В своей, написанной после выхода на свободу «программной декларации», Пясецкий убеждает поляков оказать «должное доверие» СССР, чтобы Советский союз «примирил» государственные интересы Польши и собственную международную политику. Для этого, по словам Пясецкого, необходимо принципиальное изменение отношения польского народа к «Советам». То, что стоит между народами – это «историческая традиция». При этом Пясецкий недвусмысленно намекает на потребность в создании принципиально нового образа России в глазах поляков: нужно «дать понять [народу] материальные и культурные ценности послереволюционной (выделено – А.Л.) России». Конечно, преодоление всех преград на пути к взаимной дружбе не может обойтись без проблем, но следует стремиться к уничтожению любых «трений», спровоцированных «утвердившейся дурной традицией»168. Позже, в одной из статей в своем еженедельнике, Пясецкий напишет о намерении «решительно порвать с манерой польской публицистики в отношении Советского Союза»169. Можно сказать, что призыв Пясецкого был услышан во всех организациях католической интеллигенции: в отношении Советского государства мы найдем в основном положительные или, по крайней мере, осторожные суждения. Не раз подчеркивается роль СССР в победе над Германией, воспевается «великий дух» Советской армии и «крепость» русского народа. Журнал «Тыгодник Повшехны», позиционирующий себя как «общественно-культурное» издание, с усердием принялся за рассмотрение феномена русской культуры. Так, например, Артур Горский, в своей статье «Об обновлении культуры» обращается к наследию А. Мицкевича с его идеей панславянского единства. По словам автора, в огромной славянской общности народов можно с полной уверенностью выделить две Содержание его «политической программы» рассмотрено в исследовании российского историка Никиты Петрова, посвященной личности И. Серова. (Петров Н. В. Первый председатель КГБ Иван Серов. М.: Материк, 2005.) На польском языке вышла более пространная версия его работы. О программе, предложенной Б. Пясецким Серову см.: Pietrow N. Stalinowski kat Polski Iwan Sierow. Warszawa: "Demart", 2013. S. 50 - 54. 168 Piasecki B. Ogólne zasady światopoglądowe (deklaracja programowa. lipiec 1945 r.) // Kierunki 1945 - 1960. Warszawa: Institut wydawniczy PAX, 1981. S. 9. 169 Piasecki B. Kierunki // Dziś i jutro. 1946. № 5 (11).; Piasecki B. Kierunki … S. 24. 60 167
«великие и плодотворные культуры: польскую и российскую». Основная особенность этих культурных явлений, по мысли автора, заключается в том, что они «дают возможность разбудить в людях стремление к высшей жизни». Именно это стремление к духовным, а не материальным ценностям и должно, по мнению автора, стать основой будущего единения народов. При этом Горский отмечает важность поиска тех людей, которые «и с той, и с другой стороны» смогут вести диалог «на одном языке»170. Другой автор, С. Остерва, рассуждая на тему «будущего польского искусства», также не обходится без обращения к культуре Советского Союза. Говоря о важности и значении для культурной жизни «новой Польши» драматургии, автор не упускает возможности восхититься величием культурной традиции Советской России, в которой, по словам публициста, театр достиг «наивысшей силы». Для нас важно отметить и то, какими автор видит причины мировой славы советского сценического искусства. По словам Остервы, именно отношение советского государства к культуре позволило богатому на таланты русскому театральному мастерству войти в анналы мировой культуры: «случилось это не потому, что вдруг появились творцы, которых не было, но потому, что благодаря новым условиям театр смог широко расправить крылья». Тут стоит обратить внимание и на «тактический прием», который еще не раз будет применяться католическими интеллектуалами в своих печатных изданиях: попытка с помощью «идеального» образа СССР влиять на актуальную политическую действительность. Остерва утверждает: и у нас «может наступить, и наступит, такой период», но для этого нашим властям необходимо брать пример с советского государства, искать диалог с творческой общественностью и совместно с ней начать работу над «собственным преображением», и только в этом случае возможно будет приблизиться к «высоте советских коллективов»171. Говоря о конструировании на страницах католической печати образа Советского государства, стоит обратить внимание на важную роль в этом 170 171 Gorski A. O odnowe w kulturze // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 2. Osterwa J. I ja tak widzę przyszłą w Polsce sztukę... // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 4. 61
процессе восприятия русской революции 1917 года. Именно крушение империи, в представлении католической интеллигенции, явилось тем ключевым событием, которое принципиально изменило российское государство. В уже упомянутой «программной декларации», Б. Пясецкий неспроста упоминает, что польскому обществу необходим пересмотр отношения к культуре именно послереволюционной России. При этом, образ русской революции не ограничивается 1917 годом: Советский Союз, по Пясецкому, является «выразителем современной революции» и ее «инструментом», то есть силой, которая своим авторитетом способствует проведению «общественных и экономических реформ» на тех территориях, на которые распространяет свое влияние. Важно отметить, что автор, недвусмысленно говорит о «бесполезности» сопротивления этому процессу, то есть считает его объективным и закономерным172. Известный историк, профессор Краковского Ягелонского университета Станислав Кутшеба, пишет на страницах «Тыгодника Повшехного»: «С недоверием смотрели мы на борьбу, ведущуюся Советами против Германии, особенно когда первые месяцы войны принесли катастрофу русской армии». При этом, по словам историка, польский народ знал об огромных «человеческих ресурсах» и о «хорошем вооружении» советских войск, но не представлял себе «духа советской армии». Кутреба также рассматривает Россию до революции и после как принципиально разные государства. Характеризуя советскую армию, профессор отмечает: «мы по аналогии думали, что это прошлый царский солдат, слушающий приказ, но не знающий за что воюет». События же, связанные с российской революцией, которая, к слову, представляет собой некий синкретичный образ, не требующий разделения на февральские и октябрьские события, историк характеризует, как «психологический переворот». Именно эти изменения, по словам профессора, были «недооценены» польским обществом173. Особое внимание привлекает статья главного редактора «Тыгодника 172 173 Piasecki B. Kierunki // Dziś i jutro. 1946. № 5 (11).; Piasecki B. Kierunki … S. 26 – 27. Kutrzeba S. Siły dziejów // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 1 – 2. 62
Варшавского» ксендза Я. Качинского, приуроченная к тридцатилетней годовщине Октябрьской революции в России. Сама по себе тематика для религиозного еженедельника кажется неожиданной, тем не менее, содержание статьи принципиально важно для понимания стратегии польской интеллигенции. Описывая свою бытность в царской России, автор вспоминает: уже к началу Первой мировой польской интеллигенции было ясно, что «царизм не переживет этой войны». Так и случилось, а единственной силой, способной преодолеть начавшийся в России хаос оказались, по словам священника, «Ленин и его товарищи» после их возвращения на родину. Именно большевикам удалось, по мнению Качинского, «снискать большинство» в среде рабочих и солдат. Автор вспоминает и о личных встречах с Лениным: лидер большевиков, по словам, тогда молодого доцента Духовной академии, обладал удивительной харизмой: «хотя он (Ленин – прим. А.Л.) не имел врожденного ораторского дара, он имел огромный дар популяризации социалистических идей». На фоне столь уверенного стремления к «справедливости» и выраженных «организаторских способностей» большевиков, Керенский стал символом «слабости и нерешительности». При этом, священник представляет русскую революцию катализатором культурного развития «полоний» в Петрограде и Москве, до того сдерживаемых царской цензурой. В статье именно большевики предстают инициаторами решения «польского вопроса»: «русская революция» поставила на повестку дня полную независимость Польши и других народов, ограбленных царским империализмом». В уста Ленину вкладывается, «сигнальная» фраза: на вопрос о дальнейшей судьбе римо-католической Духовной академии Петрограда Ленин отвечает: «католическая церковь получила полную свободу и теперь не имеет никаких препятствий для продолжения обучения»174. Даже в том случае, если разговор не вымышлен, завершение статьи именно этими строками свидетельствует о стремлении автора показать особую значимость этих слов 174 Ks. Kaczyński Z. Rewolucja Październikowa // Tygodnik Warszawski. 1947. № 46. S. 3. 63
лидера большевиков, использовать их как некую отсылку к высшему авторитету для защиты своих позиций. Проблему Западных или, как нередко называли их в публицистике того периода, «возвращенных» земель можно смело отнести к «больным» вопросам польской истории внешнеполитическая второй половины ориентация Ю. ХХ столетия. Пилсудского и Прогерманская принципиальная оппозиционность в этом вопросе лагеря Дмовского добавляли значимости «немецкой проблеме». Для выражавшей симпатии последнему католической интеллигенции, тем более, история середины ХХ века, казалось, свидетельствовала в их пользу. Из-за фальсификации результатов референдума 1946 года175 трудно назвать точный процент обывателей, высказавшихся за включение в состав государства новых территорий. Между тем, очевидно, что получение новых промышленно развитых земель радовало большинство поляков176. При этом сложно было оспорить роль СССР в приобретении Польшей Западных территорий, что, в свою очередь, давало новый аргумент апологетам ориентации на Советское государство. Болеслав Пясецкий не скрывает своей антинемецкой позиции: рассматривая стратегические выгоды партнерства с СССР, он пишет, что Советы и Польша вынуждены стремиться к улучшению отношений, потому как имеют «общего врага» – Германию. Именно создание «антинемецкой плотины» на Одре является общей целью СССР и Польши, которые должны не допустить «возрождения немецкой экспансии»177. Пясецкий наиболее последовательно выражает мнение, которого в той или иной мере придерживались и другие организации католических интеллектуалов: СССР – гарант территориальной На июньском референдуме 1946 года поляком было предложено ответить на вопросы: 1-й: Согласны ли Вы с ликвидацией сената? 2-й: Желаете ли Вы закрепления будущей Конституцией хозяйственного строя, введенного земельной реформой и национализацией основных отраслей народного хозяйства, с сохранением уставных прав частной инициативы? 3-й: Согласны ли Вы с закреплением западных границ Польского государства на Балтике, Одере и Нейсе Лужицкой? 176 Примерные данные, относительно реальных результатов референдума см. в донесении советского посла В. Лебедева: Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953 гг. В 2-х тт. Документы. Т. 1. 1944—1948 гг. М. : «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. С. 327. Об обстоятельствах самого референдума см.: Osękowski C. Referendum 30 czerwca 1946 roku w Polsce. Warszawa: Wydawnictwo Sejmowe, 2000. 177 Piasecki B. Kierunki // Dziś i jutro. 1946. № 3 (9).; Piasecki B. Kierunki … S. 21. 64 175
целостности «новой Польши». На страницах «Тыгодника Повшехного» «возвращение» Западных земель называется «историческим событием». Благодаря мужеству «победоносных советских войск» немцы вынуждены покидать «свои объекты» на территориях «до правого берега», – торжествующе сообщали интеллектуалы. Советские войска здесь предстают символом «освобождения» и «возвращения» некогда «незаконно утраченных» территорий. При этом характерно противопоставление западных держав, которые долгое время не верили в опасность Германии, Советскому Союзу, выступившему справедливым судьей в этом споре о территориях. Теперь, когда «все народы Европы» столкнулись «лицом к лицу» с «немецким империализмом», по убеждению публицистов, западные страны «наверняка … будут лучше нас понимать»178. Главный редактор «Тыгодника Повшехны», впоследствии один из самых влиятельных общественных деятелей Польши Е. Турович, в своей статье «Новые земли» рассуждает об «историческом праве» поляков «вернуться» на Западные территории. При этом редактор не упускает возможность упомянуть и о роли Советского государства в этих «исторических переменах». По словам Туровича, Западные земли были взяты именно благодаря «мощным ударам Красной Армии», которая, впрочем, была поддержана «молодым Войском Польским»179. За многозначительным заголовком опубликованной в «Тыгоднике Варшавском» статьи С. Маевского «Кто мы?» кроются глубокие рассуждения о месте Польши в послевоенной Европе. Автор уверен в полном крушении «мифов санации о великой державе»,180 в то время как «действительность» призывает поляков к «скромности и умеренности». Маевский призывает признать, что Польша находится между двумя «громадами» – СССР и Германией, Piwarski K. Wiedza polska - dla ziem zachodnich // Tygodnik Powszechny. 1945. № 3. S. 3. Можно добавить, что антинемецкая тема совсем не ограничивается темой Западных земель. Например, в уже приводившейся статье кс. Качинского, посвященной Октябрьской революции, одной из главных причин крушения империи предстает германофильство императрицы и засилье немцев в русском правительстве, а Ленин и большевики, соответственно, той «светлой» силой, которая сломала эту порочную систему (См.: Ks. Kaczyński Z. Rewolucja Październikowa // Tygodnik Warszawski. 1947. № 46. S. 3.). подробнее на эту тему см.: Гл. 2. § 3. 179 Turowicz J. Nowe zieme // Tygodnik Powszechny. 1945. № 6. S. 1 – 2. 180 Речь идет о стремлении Ю.Пилсудского любыми средствами возродить былую славу Речи посполитой «от моря до моря». 65 178
следовательно, вынуждена определяться с ориентацией. Маевский констатирует потерю Польшей больших территорий на Востоке, впрочем, не упоминая о роли СССР. Автор призывает читателя взглянуть на проблему по-новому: проживавшие на утраченных землях белорусы и украинцы «были постоянным источником хлопот для государства», «хотя теперь мы имеем меньше земли, зато на возвращенных землях выше экономическая культура». По словам Маевского, присоединение промышленно богатых Западных земель к Польше «приблизило нас не только географически, но и экономически к Западной Европе»181. Особое внимание польских интеллектуалов вызывал политическая система советского государства. Профессор С. Кутреба в своей статье противопоставляет друг другу два основных типа демократий: США и СССР. При этом две страны, по словам профессора, стремятся «достичь справедливого мира» разными путями: американский вариант демократии предлагает «ценить каждый труд, открывать всем возможность заработка, в соответствии с их трудом и способностями», в то время как «другая система», которая «наиболее ярко представлена социальной политикой СССР», направлена на достижение «равных возможностей» для всех граждан. Советское правительство, по словам Кутребы. действует по схеме: «если хочешь работать – учись», при этом «счастливчики» не должны пользоваться преимуществами привилегий, полученных от родителей. Уделив заметно больше внимания «советскому» типу демократии, историк заключает абзац многозначительным вопросом к читателю «Какая из систем лучше?»182. Историк и писатель П. Ясеница в ходе длительного рассуждения о судьбах польской государственности сокрушается: «достаточно слабо, к сожалению, ориентируемся мы в национальной политике на Советский союз», в то время, как ее следовало бы «изучить получше». Автор, по установившейся традиции, противопоставляет «царское время», когда Россия была раздираема Majewski S. Czym jesteśmy. // Tygodnik Warszawski. 1946. № 7 (14). S. 5 – 6 Необходимость дружбы и сотрудничества с Европейскими странами, а не только с СССР, отмечал и Пясецкий, который позиционировал Польшу, как связующее звено между Западом и Востоком (См.: Piasecki B. Ogólnezasadyświatopoglądowe (deklaracjaprogramowa. lipiec 1945 r.) // Kierunki… S. 9.). 182 Kutrzeba S. Cztery demokracje // Tygodnik Powszechny. 1945. № 4. S. 1. 66 181
национальным вопросом, и послереволюционное. Тогда «все эти противоречия были разрешены», благодаря признанию за каждым народом «права жить и развиваться в рамках Союза Советских республик», сохраняя собственный суверенитет. При этом, автор спешит оговориться, что такое существование в рамках единого государства возможно только в условиях однозначного «культурного» лидерства России и отсутствия у народов СССР «самостоятельной от московской» культурной традиции, чем, видимо, подчеркивает неприменимость к Польше такого формата «сожительства» с Советским государством183. Образ СССР мог использоваться и в дискуссиях по внутриполитическим вопросам. Например, рассуждая накануне референдума о будущности польской парламентской системы, Я. Корольчик настаивает на необходимости сохранения двухпалатного парламента (т.е. выступает против уничтожения Сената)184. В качестве ответа на «позицию пропагандистов», характеризующих Сенат, как «пережиток прошлого», приводится пример государственного устройства «Советской России», в которой есть Совет союзов и Совет национальностей, «что это, если не система двух палат?», – вопрошает автор. Снова советская система выступает в роли авторитета, ссылка на который заметно усиливает позицию полемиста. При этом, католические интеллектуалы были безусловными сторонниками суверенитета польского государства. Пясецкий выражал это в формуле «независимостью реализуется цель существования народа»185 и настаивал на мысли, что Польша должна не разделять Европу, а объединять ее, а значит сотрудничать со всеми европейскими государствами, в чем Пясецкий видит «историческую роль» Польши186. Лидеру коллектива «Дзись и Ютро» отношения с Советским союзом представляются прежде всего, как «партнерские», Пясецкий Jasienica P. Z prądem historii // Tygodnik Powszechny. 1946. № 18 (59). S. 2. Один из вопросов референдума 1946 года касался возможного уничтожения Сената, Польская рабочая партия (ППР) и Польская социалистическая партия (ППС) призывали граждан на этот вопрос ответить утвердительно. 185 Piasecki B. Kierunki // Dziś i jutro. 1946. № 3 (9).; Piasecki B. Kierunki … S. 21. 186 Ibid. S. 24. 67 183 184
не смущается выразить надежду на то, что в знак дружбы СССР предпримет меры по репатриации всех поляков, оказавшихся на Советской территории, в том числе и «интернированных по политическим мотивам», а также заявить претензии на диалог и «лояльную идеологическую борьбу» с господствующей в СССР материалистической парадигмой187. Так Пясецкий пытается выступить в роли защитника интересов польского народа и католического мировоззрения перед лицом «советского друга». А. Грабовский, рассуждая на страницах «Тыгодника Варшавского» об «экономической эволюции мира», выражает мнение, что экономическое сотрудничество народов оказывается «сильнее, здоровее, намного прогрессивнее, чем национальные амбиции и эгоизм». При этом особую ответственность за недопущение кризисов такого рода лежит на «великих державах». По словам Грабовского, «огосударствление» всей экономики может кончиться «несчастным разочарованием». При этом главным аргументом, приводимым в защиту «полной национализации», является пример Советского союза, который, по мнению публициста, «мог бы стать убедительным, если бы можно было бы сравнить экономический организм наш (т.е. польский – А.Л.) и советский». По мнению Грабовского, даже СССР, обладающий «герметично закрытой экономикой», вынужден под влиянием современных тенденций «приоткрываться». Польша же – самостоятельное «политико-экономическое образование» и потому должно поддерживать экономические и политические отношения «не только с СССР, но и с другими государствами»188. Так, в случаях необходимости подчеркнуть неприменимость советских экономических принципов в польских условиях, католические интеллектуалы обращали внимание читателя на коренные отличия СССР от Польши. 187 Ibid. S. 27. Grabowski A. Ewolucje gospodarcze świata // Tygodnik Warszawski. 1946. № 2 (9). S. 4. Католическая интеллигенция, в то время тесно сотрудничавшая с епископатом, не могла игнорировать и социальное учение католической церкви (см. энциклики Rerum Novarum и Quadragesimo Anno), поддерживающую право человека на частную собственность. Так, явно симпатизирующие социализму интеллектуалы, тем не менее, на страницах своих печатных изданий активно противостоят тенденциям полного «огосударствления» экономики (см., например: Ks. Piwowarczyk J. Dlaczego własność prywatna? // TygodnikPowszechny. 1945. № 10. S. 1.; Piasecki B. Ogólnezasady światopoglądowe (deklaracjaprogramowa. lipiec 1945 r.) // Kierunki… S. 7 – 8.; Kisielewski S. Inicjatywa prywatna // TygodnikWarszawski. 1946. № 9 (16). S.1). 68 188
Важным источником для понимания отношения католической интеллигенции к Советскому Союзу может стать сообщение корреспондента ТАСС в Варшаве об обсуждении возможности создания католической партии. Наряду с Ф. Виды-Вирским и В. Битнером в беседе участвовал руководитель варшавского издания кс. З. Качинский. Корреспондент вкладывает в уста Качинскому такие слова: «Мы являемся горячими сторонниками дружбы с Россией. Это не случайно. Россия объективно помогает. Коммунисты не трогают Костела, потому что Россия не позволяет этого. В то же время мы укрепляемся. Мы расходимся только по вопросу ограничения инфильтрации. Мы считаем, что католическая партия могла бы упрочить польско-советский союз»189. Именно в России Качинский видит опору в противостоянии с коммунистами, а, значит, кропотливое создание идеального образа СССР, действительно, имело важное значение для защиты католической интеллигенцией собственных позиций. Таким образом, сконструированный католическими интеллектуалами образ СССР стал важным показателем самоопределения польской католической интеллигенции в новых политических условиях. Симпатизирующие справедливым «социальным реформам» католики обращались к нему очень осторожно и осмотрительно. Всячески подчеркивалось принципиальное отличие «Советской России» от рухнувшего «царизма»: СССР стал, символом государственной заботы о культуре, справедливого социального порядка и эффективной национальной политики, «великого духа» русского народа и «доблести» советской армии, стремления к «высокому», а не к «материальному». В то же время, Советы выступили надежным гарантом безопасности новой западной границы польского государства. Между тем, апеллируя к «принципиальным отличиям» Польши от СССР, католическая интеллигенция стремилась отстоять суверенитет польского государства, права на католическое мировоззрение и возможность культурных, экономических и политических контактов с Западными странами. Помимо этого, обращаясь к рефлексии 189 СССР – Польша. Механизмы подчинения. М.: «Аиро-ХХ», 1995. С. 219 – 222. 69
католической интеллигенции 1945 – 1948 гг. мы наблюдаем очередной пример того, как политическая обстановка вынуждает интеллектуалов искать пути преодоления «негативной исторической традиции» в отношениях двух народов. 70
§2. Отношение польской католической интеллигенции к идеологии марксизма190 К моменту появления первых католических печатных изданий и формирования вокруг них среды интеллектуалов, у власти в Польше находилось временное правительство (ПКНО), состоявшее прежде всего из представителей коммунистической и социалистической партий, исповедавших, хоть и в разной степени догматизированное, марксистское мировоззрение. Вся выпускаемая в польском государстве печатная продукция строго контролировалось Министерством информации и пропаганды, ключевые посты в котором занимали коммунисты. Напряженная политическая борьба в Польше в первые послевоенные годы сопровождалась ожесточенным соперничеством пропагандистских компаний. Католики, стремившиеся найти свое место в социальной и политической структуре послевоенной Польши столкнулись с активным сопротивлением со стороны марксистов, считавших своих оппонентов, защищавших интересы Католической церкви, по определению, реакционной силой, которую следует «запереть в церковной ограде». Между католиками и марксистами сразу возникли серьезные мировоззренческие разногласия: одним и тем же явлением общественной жизни марксисты и католики давали диаметрально противоположные оценки191. Такая ситуация вполне закономерно сделала марксизм основным идеологическим соперником католической интеллигенции. Несмотря на то, что в польском государстве марксизм не являлся официальным и обязательным для всех учением, перспектива, по крайней мере, сосуществования с марксистской идеологией становилась очевидной. Католическим интеллектуалам необходимо было четко сформулировать как категорически неприемлемые для католиков Параграф написан на основании статьи: Лохматов А.М. Польская католическая интеллигенция и идеология марксизма: становление «отношений» (1945 – 1948) // Clio-science. Проблемы истории и междисциплинарного синтеза. Сборник научных трудов. Выпуск VII. М.: МПГУ, 2016. (в печати). 191 Это противостояние наиболее ярко описано А. Михником (См.: Михник А. Польский диалог: церковь-левые. Лондон: Overseas publications interchange, 1980); Также эти вопросы затрагивает польский философ и теолог Кс. Юзеф Тишнер (См.: Tischner J. Polski kształt dialogu. Warszawa: Wydawnictwo Krąg, 1981.) 71 190
положения идеологии «соперника», так и, по возможности, определить вероятные направления взаимного сотрудничества. Руководитель коллектива еженедельника «Дзись и ютро» Болеслав Пясецкий192 в своей «программной декларации», обращаясь к читателю, призывает уровнять в правах на участие в строительстве «Новой Польши» материалистов и идеалистов. По словам католического деятеля, «у нас с марксистами есть общее служение первостепенной задаче строительства и восстановления польской государственности». Пясецкий призывает допустить «лояльную идеологическую борьбу», а тем самым способствовать развитию польской мысли в целом. Именно такое, «лояльное противостояние», по убеждению Пясецкого, будет служить и «поднятию уровня [интеллектуального, идеологического – А.Л.]» двух соперничающих сторон. При этом реальным показателем такого диалога должно стать создание прессы, способной на «идейную, но вместе с тем лояльную» критику «польской действительности»193. Пясецкий считает, что европейское интеллектуальное сообщество находится в состоянии «духовного перелома», внутренней неопределенности. В Европе, в отличии от Польши, «нет моды» на «живой католицизм» и «фанатичный марксизм», вместо этого преобладает «сомневающийся скептицизм». Это делает уникальным пример Польши: столкновение двух идеологий может положительно сказаться на развитии этих полярных мировоззрений. Католицизм «неподвижен» в своих этических установках, но с течением времени изменяет объяснение того, «как существует мир». В этом смысле католическая общественная наука, по мнению католического деятеля, имеет большие пробелы в осмыслении развития современного знания и аккумуляции опыта коллективной деятельности, столкновение же с марксистской теорией должно сподвигнуть католиков на восполнение этого недостатка. В тоже время, этические основы марксизма намного менее Болеслав Пясецкий (1915 – 1979 гг.). – польский политик, лидер «светских католиков». До войны принадлежал к лагерю национал-демократии (эндеции). После войны активно сотрудничал с коммунистическими властями, пытаясь таким образом, с одной стороны, оградить свой коллектив от репрессий спецслужб, а, с другой, сохранить свое влияние на политическую ситуацию в стране. 193 Piasecki B. Kierunki 1945 - 1960. Warszawa: Institut wydawniczy PAX, 1981. S. 10. 72 192
конкретны, чем христианские: не ясно, что является критерием добра, прекрасного, «прогрессивной истины». Пясецкий убежден, «ничто так не приблизит марксистов к католицизму», как столкновение с католическим мировоззрением, «провоцирующее углубление психологических и этических основ их доктрины»194. Один из молодых католических интеллектуалов, в те годы студент права Варшавского университета, Анжей Мицевский195 обращает внимание на опасную популярность марксистских идей в студенческих кругах. По мнению автора, необходимо «охранять молодежь от одностороннего интеллектуального и идейного влияния марксизма», отмечая, что марксистское мировоззрение не должно получить монополию на «радикализм, прогресс и научность»196. При этом, Мицевский отмечает, что в «сегодняшней Польше» нет коллективов, называющихся «социалистическими», воззрения которых были бы согласны с христианским пониманием целей коллектива и общества. Напротив, исповедующие социализм сообщества, опираются на «материалистическое мировоззрение». Принципы же «особенно распространенного в академической среде» т.н. «социалистического гуманизма» из-за своей «незрелости» не могут рассматриваться, как «согласные с католическим пониманием общественной нравственности»197. Широкая дискуссия на тему марксизма развернулась на страницах «Тыгодника Варшавского». Одним из самых активных «борцов» с марксистским мировоззрением стал известный польский писатель и политический деятель Ежи Браун198. Возражая своему марксистскому оппоненту из популярного в те годы Piasecki B. Kryzys myśli i niepokój serca // Dziś i jutro. 1947. № 3 (60).; Piasecki B. Kierunki … S. 40 – 41. Собравшиеся вокруг Б. Пясецкого интеллектуалы, сторонники «гибкого» католицизма, в отличии от других групп католической интеллигенции, приняли формулу «послушание папе и епископату в вопросахверы и нравственности» (См.: Piasecki B. Jesteśmy katolikami // Dziś i Jutro. nr. 47(104). 23 listopada 1947.; Piasecki B. Kierunki … S. 55 – 56.). Такая формулировка позволит группе Пясецкого не ограничивать себя положениями католической социально-экономической концепции. 195 Анжей Мицевский (1926 – 2004 гг.) – польский историк и католический деятель. В первые послевоенные годы молодой публицист и «бэпист», т.е. сторонник Болеслава Пясецкого (БП). 196 Micewski A. Nowe aspekty problematyki młodzieowej // "Slowo Powszechne". 7 lutego 1948 r. 197 Micewski A. Czy katolik może być socjalistą? // "Slowo Powszechne". 14 lutego 1948 r. 198 Ежи Браун (1901 – 1975 гг.) – польский писатель и политический деятель. До распада в 1946 г. «Партии труда» (Stronnictwo Pracy) активный деятель христианской демократии. 73 194
журнала «Возрождение» В. Сокорскому, Браун выступает против тезиса об основе марксизма на «научном мировоззрении». Наука занимается, по мнению Брауна, «тем, что есть, а не тем, как должно быть», поэтому «пророчество» о борьбе классов и неких закономерностях исторического развития писатель смело относит к своеобразной «метафизике» марксизма. Браун формулирует принципиально важное для понимания «отношений» католической интеллигенции с марксизмом положение: марксизм нельзя противопоставить католицизму, как «объективную науку и теологическую систему». Идеологии, в некотором смысле, равны в своих «правах», они противопоставляются как «метафизика – метафизике» или «псевдо-религия – религии»199. Более того, в очередной статье на страницах варшавского еженедельника, Браун обвиняет марксизм в «аморальности» и «негуманности». Это, по мнению автора, заставляет усомниться в созидательных способностях марксизма, который «не подходит для создания нового гуманистического общества»200. При этом, Е. Браун представляет наиболее непримиримую позицию. По его словам, до тех пор, пока «социализм опирается на материалистические основы» и проповедует борьбу классов в качестве главного средства решения социального вопроса, пока не будет достигнуто взаимопонимания в вопросе отношения «коллектива к обществу и общества к коллективу», нельзя говорить о «гармонизации столь разных идеологий». Для Брауна очевидно, что христианству в целом близко справедливое продолжение «социальной реформы» в том случае, если они будут проводиться «в рамках христианских ценностей». Принципиальная непримиримость христиан с идеей борьбы классов, по словам писателя, связана с тем, что христианин если выступает против злоупотреблений (что, по мнению Брауна, он делать обязан) делает это «не для того, чтобы искоренить неправду», а для «достижения справедливости» и не оставляет надежды на «внутреннее преображение» злоупотребляющего201. Braun J. Marksizm - nauka - objawienie // Tygodnik Warszawski. 1947. № 30. S. 1 - 2. Braun J. Marksizm a społeczenstwo przyszłości // Tygodnik Warszawski. 1947. № 19. S.7 201 Braun J. Czy katolicyzm jest radykalny? // Tygodnik Warszawski. 1947. № 33. S. 1. 74 199 200
Известный польский экономист Каземир Студентович, напротив, пытается найти общие цели и задачи, которые стоят между двумя идеологиями. По его словам, польские католики стоят перед особенно важной задачей по выработке «стратегий своего сотрудничества с марксизмом», ведь необходимость такого сотрудничества «очевидна». Вопрос заключается только в том, «насколько далеко» могут идти в своих уступках католики. По словам экономиста, вполне можно говорить о «перспективной совместной работе» с марксистами в общественно-экономических вопросах, потому как обе силы ставят перед собой целью «освобождение мира труда». При этом, Студентович, осторожно замечает, что в марксистской концепции неприемлема идея полного уничтожения мелкой и средней частной собственности. Реформы, по мнению экономиста, должны быть основаны не на принуждении, а на «убеждении» общества. Контроль над распределением излишков, по убеждению автора, должен быть децентрализован и принадлежать народу, а каждый «истинный христианин» должен сам отдавать свои излишки обществу202. Рассуждая на тему экономической будущности Польши, Студентович обращает внимание на то, что, по большому счету, сама идея плановой экономики не противна католической доктрине, идеи «всеобщей справедливости и блага, процветания и справедливого распределения общественного дохода» в целом близки той модели экономического планирования, которую экономист называет «католической». Отмечая отличия моделей плановой экономики, автор в очередной раз подчеркивает, что «дороги разных концепций (католической и марксистской – А.Л.) расходятся в выборе средств». При этом, неизменными остаются представления католиков о необходимости сохранения малой и средней частной собственности и идея об «экономической децентрализации». Обращаясь к «мировоззренческо-общественной» проблеме взаимодействия католицизма и марксизма, Студентович делает остроумное замечание: католическое отношение «к такого рода вопросам» в истории «не 202 dr. Studentowicz K. Radykalizm ruchu chrześcijańsko-społecznego w Polsce // TygodnikWarszawski. 1947. № 2. S. 3. 75
статично», было время, когда церковь принимала и институт «невольничества», но всегда призывала основываться «на любви к ближнему» и «жить в скромности», без чего любая форма собственности «может стать источником эксплуатации»203. Очевидно, таким образом, автор хотел показать необходимость не доктринерски противостоять действительности, а наполнить христианским смыслом ту форму, которая уже существует, т.е. призывает к реалистическому отношению к действительности. Не остался в стороне от дискуссии и редакторский коллектив до сих пор популярного в Польше краковского еженедельника «Тыгодник повшехны». Наиболее ярко позицию издания, позиционировавшего себя, как «культурнообщественное», сформулировал Е. Турович204. На странницах издаваемого коллективом ежемесячника «Знак», интеллектуал пытается осмыслить сущность разногласий между двумя идеологиями. По мнению интеллигента, основным предметом спора можно считать соотношение ценностей «человек или общественный строй». По словам Туровича, «последователи исторического материализма общественного и детерминизма» строя». Для с уверенностью марксистов, утверждают считает автор, «примат характерно представление о том, что изменение социально-политических и экономических основ общества повлечет за собой изменение человека205. Именно с такой постановкой вопроса не могут согласится католики, опирающиеся, по выражению Туровича, на «христианский реализм в оценке природы и сущности человека». Именно человек, по мнению интеллектуала, «первое и главное» для будущего польского общества. Именно человек создает общественный строй, который человеку же должен будет служить. Но, между dr. Studentowicz K. Gospodarka planowa w koncepcji katalicko-społecznej // TygodnikWarszawski. 1948. № 4. S. 4. Здесь приведены наиболее характерные и целостные концепции отношения к марксизму, подтверждение распространенности таких воззрений в католической среде можно найти в других статьях еженедельников (см., например: Ks. Piwowarczyk J. Dlaczego własność prywatna? // TygodnikPowszechny. 1945. № 10. S. 1.; Piasecki B. Ogólnezasady światopoglądowe (deklaracjaprogramowa. lipiec 1945 r.) // Kierunki… S. 7 – 8.; Kisielewski S. Inicjatywa prywatna // TygodnikWarszawski. 1946. № 9 (16). S.1). 204 Ежи Турович (1912 – 1999 гг.) – польский публицист и католический деятель. В первые послевоенные годы – член редакторского совета «Тыгодника повшехного», ставший впоследствии главным лидером и идейным вдохновителем издательского коллектива. 205 Turowicz J. W stronę uspołecznienia // Znak. 1946. nr. 1. S. 87. 76 203
тем, влияние строя на человека «не столь решающее, чтобы удалить из него зло». Нынешний «цивилизационный кризис», по убеждению Туровича, прежде всего кризис «моральный». Именно поэтому, только труд над воспитанием человека, его «моральной революцией», может стать единственным выходом из сложившейся ситуации206. По словам редактора, «существующая сегодня социальная действительность» не реализует «католических социально-экономических принципов жизни». Поясняя свою позицию, автор уточняет, что под «сегодня», следует понимать не только события ближайшего времени, речь идет, прежде всего, о «структурном кризисе экономической жизни», берущем свое начало в межвоенном периоде. Именно в оценках состояния европейского мира, по мнению Туровича, католицизм «очень близко сходится с марксистскими позициями». Но дальнейшие интерпретации этих оценок, представления о «причинах такого положения дел» и путях выхода из кризиса у двух идеологий различны. Между тем, «в практических делах» сотрудничество марксистов и католиков возможно и даже необходимо. По выражению Туровича, «стратегия» совместных действий, с католической точки зрения, имеет только «моральные ограничения»207. Таким образом, полемика с марксизмом стала важным этапом самоопределения Польской католической интеллигенции. С философской точки зрения, католические интеллектуалы считали безосновательной претензию марксизма на государственном «научную объективность», строительстве. Католики а значит особую рассматривали роль в марксистскую идеологию, как «псевдорелигиозную» картину мира и стремятся добиться «лояльной идейной борьбы» между двумя идеологиями и равного участия в строительстве «Новой Польши». 206 207 Ibidem. Turowicz J. Katolicyzm i radikalizm // Znak. 1947. nr. 4. S. 377 - 378. 77
Группы католической интеллигенции, стремящиеся к защите социального учения Католической сформулировали ряд церкви, основанного неприемлемых, марксистской доктрины. с их на точки папских зрения, энцикликах, положений Католическая интеллигенция, за исключением «группы Пясецкого», ограничившейся идеологическим противостоянием с марксизмом, не могли согласиться на полное уничтожение частной и средней собственности, необходимой, согласно католической доктрине, для защиты прав личности. Христианским принципам также, по мнению интеллектуалов, не соответствует и идея классовой борьбы. Между тем, с точки зрения католических интеллигентов, сама идеи «справедливого государства», в некоторых случаях даже плановой экономики, отстаиваемые марксизмом, близки христианству, а значит сотрудничество в стремлении к ним необходимо. К таким взглядам католическая интеллигенция пришла в тот исторический момент, когда необходимо было искать возможности сотрудничества со становящейся официальной марксистской идеологией. Сформулированные положения станут неизменными для польской католической интеллигенции в отношениях с коммунистическими властями ПНР во второй половине ХХ века. Основа этих принципов на социальном учении церкви обнаруживает специфику католической интеллигенции. Отказ от сформулированных интеллектуалами положений означал бы отказ от ее «католичности», что давало католическим интеллигентам некий каркас, определяло грань «non possumus» в отношениях с властями «Народной Польши». 78
§3. Польская католическая интеллигенция о «немецкой угрозе» и «возвращенных землях» Окончательная капитуляция Германии с новой силой поставила вопрос «немецкой вины» в интеллектуальной среде Европы. Колоссальные разрушения, лагеря смерти, последствия оккупационного режима, человеческие жертвы стали зримыми свидетельствами преступлений Третьего Рейха. Интеллектуалы всего мира стремились ответить на вопрос: был ли национал-социалистический режим результатом манипуляторского искусства небольшого числа «авантюристов», или же ответственность за преступления Вермахта лежит на всем немецком народе208. В Польше, граничившей на протяжении нескольких веков с немецкими землями, «германский вопрос» стоял особенно остро. Получение в результате войны новых территорий, принадлежавших (за исключением Щецина) польскому государству еще в XVI в., стало важным стимулом для интеллектуального осмысления этого явления. Вопрос о Западных, или, как их называли в послевоенной польской публицистике, «Возвращенных» землях стал одним из центральных в общественно-политической полемике «Новой Польши». Установление границы с Германией по линии «Одера и Нейсы Лужицкой», а также присоединение к польскому государству крупного портового и промышленного центра, города Щецин, принципиально изменили территориальный облик послевоенной Польши. Присоединение новых территорий было, безусловно, положительно воспринято большинством польского населения209. Тема «возвращенных» земель активно обсуждалась в печати, а в публичной сфере создавалась «атмосфера», при которой отношение к новым территориальным владениям становилось, своего рода, тестом на «патриотичность» и верность «народному Классическим и самым известным трудом на эту тему, активно обсуждаемым в польском обществе в послевоенный период, можно считать книгу Карла Ясперса, написанную в 1946 г. (см.: Jaspers K. Die Schuldfrage. Zur politischen Haftung Deutschlands. München.: Piper, 2012.) 209 Именно количество положительных ответов на вопрос о признании частью Польши новых земель не пришлось кардинальным образом «корректировать» при публикации официальных результатов референдума 1946 года. 79 208
единству». Всю вторую половину ХХ века польское общество будет преследовать страх тем или иным образом потерять приобретенные территории. То обстоятельство, что ключевую роль в установлении новой границы польского государства сыграл СССР, давало серьезный аргумент сторонникам внешнеполитической ориентации на Советское государство. «Возвращение» Западных земель представлялось одним из главных показателей защиты Союзом национальных интересов польского государства. Между тем, Ватикан, не спешивший утверждать польскую церковную иерархию на Западных землях, давал коммунистической пропаганде предлог для обвинения епископата в «пособничестве немецкому реваншизму»210, что, в свою очередь, придавало полемике и религиозный характер. Напряженность ситуации хорошо иллюстрирует волнение в польском обществе, которое произвела речь Госсекретаря США Дж. Бирнса, произнесенная 6 сентября 1946 г. в Штутгарте. В своем выступлении американский дипломат отметил, что решения Потсдамской конференции не содержат окончательного юридического урегулирования вопроса о западных границах Польши, а лишь указывают на передачу территорий во временное управление польского правительства. Бирнс отмечал, что по результатам Ялтинской и Потсдамской конференций, Польша «уступила» СССР земли восточнее «Линии Курзона» и выступила с инициативой «ревизии своих северных и западных границ». Политик заявил, что «США будут поддерживать (sic! - А.Л.) ревизию этих границ в интересах Польши», при этом сделав важную оговорку: «Однако, размеры территорий, которые отходят Польше, должны быть определены тогда, когда будет заключено окончательное соглашение», поскольку решение об изменении границ может приниматься только на мирной конференции211. Эта фраза американского политика вызвала бурную реакцию в польской прессе. В коммунистической и социалистической печати речь Бирнса представлялась, как доказательство угрозы, исходящей от США, стремящихся к См.: Dudek A., Gryz R. Komunisci i Kosciol w Polsce (1945- 1989). Kraków: Znak, 2003. S. 9 – 52. Текст речи Дж. Бирнса см. на сайте дипмиссии США в Германии: http://usa.usembassy.de/etexts/ga4460906.htm дата обращения: 26.03.2016. 80 210 211
пересмотру западных границ польского государства. По всей стране прокатилась волна демонстраций212. Актуальность вопроса о западных территориях имела двоякие последствия в политической жизни послевоенной Польши: с одной стороны, ощущающие постоянное напряжение польские власти на протяжении всего послевоенного периода стремились окончательно решить вопрос о «приобретенных» территориях на международном уровне (см. договоры 1955 г. с ГДР, 1970 г. с ФРГ и дипломатические «баталии», сопровождавшие объединение Германии и т.д.), с другой, вопрос «возвращенных земель» стал важным аргументом властей в вопросе внешнеполитической ориентации на Советский Союз, как гарант западной границы и покровитель на международной арене. Именно поэтому, формирование собственной позиции по вопросу о Западных землях стало важным этапом самоопределения польской католической интеллигенции. На страницах католических печатных изданий появилось немало публикаций, в которых делалась попытка осмыслить феномен «немецкой вины» и права польского народа и государства на «возвращенные земли». Стоит отметить то единство, с которым интеллектуалы католических групп выступили в защиту «национальных интересов польского государства». При этом, в ходе осмысления поставленной перед польским обществом проблемы, католические интеллектуалы сформулировали и особые аргументы, отличающие их рассуждение от распространенных в польской печати первых послевоенных лет «патриотических» опусов на тему «возвращенных» земель. Особенно остро «немецкий вопрос» воспринимался в окружении ветерана эндеции Болеслава Пясецкого. По верному замечанию польского исследователя О реакции на выступление госсекретаря США в польском обществе см.: Польша в ХХ веке. Очерки политической истории. М.: Индрик, 2012. С. 520.; При этом, утверждение авторитетного историка А.Ф. Носковой о том, что речь Бирнса «означала переход американцев к политике оттеснения на восток и сужения зоны советского контроля в Европе», и уж, тем более, мнение, что речью американского дипломата «подавался сигнал тем «местным» национальным силам, которые были заинтересованы в дестабилизации ситуации в сфере интересов СССР» (Польша в ХХ веке… С. 520.) выглядит сомнительно. Речь Бирнса не содержит никаких оснований для подобной трактовки. Польский историк Пачковский утверждает, что речь Бирнса стала просто предлогом для атаки на партию Миколайчика (Paczkowski A. Pól wieku dziejów Polski. Warszawa: Wydawnictwo naukowe PWN, 2007. S. 131.). Во всяком случае, тот эффект, который в польском обществе вызвала пропагандистское препарирование речи Бирнса показывал действенность этого «инструмента» для влияния на польское общественное сознание. 81 212
С. Кабата, «вопрос потенциального возрождения мощности Германии обсуждался на страницах чуть ли ни каждого выпуска издания»213. При этом основная часть публикаций имела подчеркнуто эмоциональный характер, осуждающий не столько конкретные преступления, сколько порочную природу самого немецкого народа214. Характерны рассуждения писателя Яна Добрачинского, убеждающего читателя «Дзись и Ютро» в потенциальной воинственности каждого немца. В Германии, по словам автора, плуг всегда был «дополнением» меча, а «философ, поэт, торговец и крестьянин – дополнением солдата или палача концлагеря». Такая «двойственность» природы немецкого народа, по убеждению писателя, «исключает возможность изменения немецкой психики»215. Сложившееся представление о «неисправимости» немецкого народа, имеющие, безусловно, глубокие корни в представлениях об «угрозе с Запада» национальной демократии, окончательно сформирует в окружении Пясецкого убеждение в том, что только грубой силой можно удержать «немецкую экспансию»216. Если тезис об «абсолютной неисправимости» немецкого народа, открыто не поддерживался в других группах католической интеллигенции, то идея «зараженности» немцев «прусачеством», представление о необходимости лечить эту укорененную в истории «болезнь» немецкого народа имели широкое распространение. Известный польский писатель и журналист Стефан Козицкий, подробно рассматривая прошлое польско-немецких взаимоотношений приходит к выводу, что вся история противостояния польского и немецкого народов заключалась в сдерживании «немецкой экспансии» на польские земли. Ключевым моментом в многовековом противостоянии Козицкий считает принципиальное изменение во взаимоотношениях Германии и России. Если в XVIII веке империи делили между собой польские земли, то в последних Kabat S. Od pierwszego numeru do perwszych wyborów. Środowisko "Dziś i Jutro" w latach 1945 - 1947. Warszawa. 2014. maszynopis pracy magisterskiej. 214 Ibidem. 215 Dobraczyński J. Za linią Odry i Nissy // Dziś i Jutro. 1946. nr. 28. S. 1. 216 Piasecki B. Kierunki // Dziś i Jutro. 1946. nr. 3(9). S. 1.; Piasecki B. Kierunki. 1945 - 1960. Warszawa: Instytut wydawniczy PAX, 1981. S. 23. 82 213
мировых войнах Россия выступила противником Германии. Это важное обстоятельство, по мнению, автора имело большие последствия для истории всей Восточной Европы, именно с ним писатель связывает окончательную «ликвидацию прусского государства», а значит возможность возрождения польской государственности на ее «родных (macierzystych)» землях, ответственность за которое лежит на польском обществе217. Козицкий убежден, Польше предстоит стать тем рубежом, который будет охранять Европу от возможного возрождения «немецкой экспансии». Помимо этого, польское государство напрямую заинтересовано в том, чтобы не допустить восстановления «Пруссии», как психологического и ментального явления, в чем автор видит главное условие «восстановления жизнеспособной Польши»218. Стране в новых условиях необходимо стать «сильным государством», способным выполнить это предназначение. Для достижения поставленной цели, по словам Козицкого, необходимо соблюдение нескольких «необходимых условий»: «полная политическая независимость государства, возможность для польского народа организации собственной жизни в соответствии с тысячелетними традициями, экономическая самостоятельность, и, наконец, военная мощь…»219. В рассуждениях Козицкого можно отметить характерную особенность: апеллируя к постоянной опасности возрождения немецкой угрозы, пытается обосновать европейское или даже мировое значение создания из Польши крупного, сильного и самостоятельного государства, основанного «тысячелетних традициях», т.е., прежде всего, католичестве220. Рассуждая о международном значении этого вопроса, публицист не устает повторять: «мир изменился, он не такой, как вчера», а потому Европа не может больше жить 217 Kozicki S. Niemcy. // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 1. S. 4. Kozicki S. Problem polsko-niemiecki w dziejach // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 1. S. 4.; подобную логику можно обнаружить в статье лидера краковского издания Ежи Туровича (См.: Turowicz J. Nowe ziemie // Tygodnik Powszechny. 1945. nr. 6. S. 1 – 2.). 219 Kozicki S. Niemcy. // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 1. S. 4. 220 Несмотря на то, что до формального тысячелетия крещения Польши оставалось порядка 20 лет, вряд ли это может служить опровержением тезиса о том, что этой фразой Козицкий пытается показать опасность наступления на церковь, имеющую опору в народных традициях. 83 218
интересами нескольких стран, тем самых вопрос об обеспечении безопасности Польши должен стать серьезной проблемой для мировых держав. По убеждению Козицкого, ради сохранения мира и общей безопасности, европейское сообщество не может презреть интересы Польши. Развивая эту мысль, публицист пишет о прямой взаимосвязи между «военной мощью» и «развитием промышленности», чем недвусмысленно указывает на необходимость сохранения за польским государством вновь приобретенных промышленно богатых территорий221. Наиболее полное и целостное осмысление «немецкого вопроса» представил на страницах варшавского католического еженедельника известный польский писатель и политик Ежи Браун. Размышляя над эту тему, автор особое внимание уделяет проблеме достижения не декларированного, а «действительного мира с немецким народом». Браун, обращаясь к предпринятой европейскими державами политике «морального разоружения Германии», указывает на необходимость глубокого понимания, предложенного союзниками «плана трех Д»222. По мнению автора, необходимость «демилитаризации» Германии, не решается одним разоружением, проблема эта имеет прежде всего «психологический аспект». Необходимо преодолеть сформированный в немецком народе «культ войны, армии и мундира». Под «денацификацией» автор призывает понимать не только наказание за военные преступления: речь, по мнению Брауна, должна идти не столько о формальном перестроении «институтов и общественных традиций», сколько о изменении «души немецкого народа»223. Особую обеспокоенность автора вызывает безуспешность проводимой союзниками политики «перевоспитания (reedukacji)» германцев. Вместо осознания собственной вины и раскаяния, по убеждению Брауна, в немецком народе растет «нахальная самоуверенность», с которой они требуют прекращения оккупации и «чуть ли не равноправия». По мнению автора, есть 221 Kozicki S. Niemcy. // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 1. S. 4. Демилитаризация, денацификация, демократизация 223 Braun J. Niemcy i Europa // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 11. S. 1 - 2. 84 222
вполне очевидные ступени, которые должно пройти немецкое общество на пути «демократизации»: 1. Превращение Германии в субъект международного права, 2. Заключение с ними двусторонних договоров, 3. Включение их в организационную структуру Европы и мировой общественности демократических народов; но все это возможно только в случае изменения сознания немецкого населения. Именно поэтому проекты Черчилля по созданию Соединенных Штатов Европы, «с Германией в ключевой роли», возмущают Брауна «недальновидностью англосаксов»224. Писатель, в качестве примера «истинного покаяния» за свой народ, приводит работы Фридриха Вильгельма Фёрстера225, «сына немецкого народа», выведшего основную формулу, которую необходимо принять теперь всей Германии: «весь немецкий народ виноват и весь должен отвечать»226. Обращаясь к работам Германа Раушнинга227, родившегося в Польше и бежавшего из Германии после конфликта с нацистами, Браун приводит слова политолога, о том, что в Европе есть только две идеи: «немецкая идея силы и польская идея добровольного объединения между народами». Немцы, по мнению Брауна, «изза своей гордыни» не заметили польскую идею и теперь именно перед Польшей стоит задача «организовывать новую европейскую общность»228. Снова мы видим указание, подтверждаемое историческими примерами и национальными политическими традициями, на особую роль, которая должна достаться Польше в новом, послевоенном, мире. Особое внимание в католической публицистике уделялось и религиозному 224 Ibidem. Фридрих Вильгельм Фёрстер (1869 – 1966 гг.) – немецкий философ, теоретик педагогики и пацифист. В 1933 г. был лишен гражданства Третьего Рейха, а его книги были сожжены. В 1937 году выпустил книгу «Europa und die Deutsche Frage», предупреждавшую об опасности, исходящей от Германии. 226 Тезис о общей вине немецкого народа, с теологической точки зрения пытался осмыслить лидер краковского коллектива кс. Ян Пивоварчик, особое место в своих публикациях отводя проблеме поляков, воспользовавшихся возможностью принять статус «volksdeutsche». См., например: Ks. Piwowarczyk J. Grzech niewerności względem narodu // Tygodnik Powszechny. 1945. nr. 2. S. 1.; Ks. Piwowarczyk J. Zbiorowa odpowiedzialność narodu niemieckiego // Tygodnik Powszechny. 1948. nr. 26. S. 1 - 2. 227 Герман Адольф Рейнгольд Раушнинг (1887 – 1982 гг.) — немецкий политический деятель и политолог. активный сторонник "Консервативной революции" и член Немецкой национальной народной партии. В 1936 г. эмигрировал в Польшу, потом во Францию, Великобританию и США. Известен как автор неоднозначной книги "Разговоры с Гитлером". 228 Braun J. Niemcy i Europa // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 11. S. 1 - 2. 85 225
аспекту немецкой вины. По мнению того же Е. Брауна, корень националсоциализма лежит в успешном освоении немцами, наиболее полно изложенной Макиавелли, концепции «разделения политики и этики», доведенной до своего логического завершения Мартином Лютером. Вся история Германии видится автору историей борьбы с «христианской цивилизацией Европы», которая требовала идеологического обоснования и аргумент был найден в провозглашении исключительности немецкой нации229. Германия, по мнению писателя, с древнейших времен отличалась в своей экспансии «насилием и принуждением», они «пожирали славян и питались их телом». Помимо этого, Браун отмечает еще одну важную черту, которая, по его мнению, присуща именно немцам – «злоупотребление религией для покорения соседних народов». Согласно концепции политика, именно «гордыня немецких императоров» стала причиной их противостояния с Римом и понтификами, а концепция «brachium saeculare»230, в сочетании с идеей «священного царства», служили ступенью к выработке представлений об «абсолютном возвышении своего народа». Это, в свою очередь, по мнению автора, привело к тому, что после религиозных воин несколько ослабивших Германию, «немецкий демон возродился в прусском государстве». Так, Браун, пытаясь объяснить феномен Третьего Рейха, указывает на религиозные истоки этой проблемы, а именно, отступление от Католической церкви, вина за которое лежит на народе, «родившем на свет Гитлера» и в подавляющем своем большинстве, «с языческим остервенением желавшем войны», ненавидевшим, радовавшимся триумфам «находясь в свирепом упорстве до последних дней войны». Именно отступление от христианства, «уклонение в язычество», по мысли католического интеллектуала, стало главной причиной появления концепции «расы господ» и последующих ужасов войны231. Рассуждая о религиозных и философских истоках национал-социализма, 229 Braun J. Niemcy i Europa // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 11. S. 1 - 2. Букв. «Светское плечо» (лат.). В каноническом праве Католической церкви, практика помощи светских правителей в принятии решения иерархами церкви. 231 Braun J. Problem winy niemieckiej // Tygodnik Warszawski. 1948. nr. 26. S. 1,3. 86 230
кс. Ян Пивоварчик особое внимание уделяет интеллектуальным предпосылкам политического триумфа нацистов. По словам автора, не стоит считать, что Гитлер стал «злым гением» Германии, его «заслуга» заключалась только в том, что он дал «содержание и размах» бытовавшим в немецком народе теориям. Пивоварчик отмечает, что еще Фихте убеждал свой народ: «если вы, немцы, умрете, умрет с вами все человечество без надежды воскресения», а за ним сотни интеллектуалов упрочили в немецком народе представление о собственной исключительности. При этом, особая «вина» за «падение» немецкого народа, по мнению Пивоварчика, лежит на философии Фридриха Ницше, «всегда пользовавшаяся популярностью в Германии». Священник убеждает читателя: без ницшеанской философии «немецкий гитлеризм не был бы таким брутальным и варварским, таким антихристианским, таким аморальным, каким мы его узнали». Именно ницшеанское «непризнание просто человека», а «стремление к сверхчеловеку» стали основной для «варварских теорий и рождения гитлеризма», под которым автор понимает «антихристианство и антиморальность», «культ национальной и расовой гордыни», разжигание ненависти и насилия, «антидемократизм и тоталитаризм», а, главное, «презрение к человеку и человеческой личности»232. Все это, в концепции Пивоварчика, ясно свидетельствовало о тяжелом «духовном недуге» немецкого народа, а, следовательно, накладывало ответственность на всех, кто, не распознав или побоявшись об этом заявить, не препятствовал новой германской экспансии. С этим тезисом связано решительное осуждение тех поляков, которые, имея родство с немцами, воспользовались правом называться «volksdeutschen»233 и стать полноценными гражданами Рейха. Называя тезис фашизма, активно используемый в нацистской Германии, «ты – ничто, государство – все», «онтологической ложью», Пивоварчик утверждает, что народ состоит из свободных личностей, связанных воедино культурой и образом жизни. Именно народ, по мнению автора Ks. Piwowarczyk J. Naród Nietzschego // Tygodnik Powszechny. 1945. nr. 3. S. 1. Этим термином обычно называли немцев, живших за пределами Рейха, возможность получить удостоверение «фольксдойча» получали поляки, имевшие прямое родство с немцами. 87 232 233
воспитывает человека и формирует его личность, дает представление о морали. Автор пытается показать, что «грех неверности» поддержавших немцев фольксдойчей заключается в отступлении от идеалов польского народа, дававших моральные и нравственные основы, необходимые для распознания преступности немецкой идеологии234. Вопрос же, касающийся установления новых западных границ польского государства, наиболее полно был рассмотрен в последствии известным польским журналистом, прославившимся в эмиграции своей антикоммунистической деятельностью, а в те годы молодым секретарем Кароля Попеля, Домиником Моравским. Публицист не устает повторять: «между социально-христианским движением и правительством нет расхождений там, где вступает в игру высшие, общенациональные интересы», таким образом реагируя на разразившуюся полемику вокруг выступления американского госсекретаря Дж. Бирнса. Автор, в созвучии с правительственой государственных мужей, печатью, представляющих утверждает: Соединенные «выступления Штаты и Великобританию <…> по вопросу о ревизии польской западной границы, задели за живое наши национальные интересы»235. Моравский считает очевидным, что «существование современной Польши неразрывно связано с удержанием границы по линии Одера и Нейсе». Более того, по мнению автора, необходимо добиться того, чтобы общественное мнение Польши не только было «едино и открыто» в своем отношении к вопросу об «возвращенных землях», но и в полной мере понимало его значение для «восстановления сильной, независимой Польши». Автор жестко критикует политику «господ Маршалла и Бевина», которые, по его мнению, недостаточно понимают всей глубины проблемы, связанной со спорными территориями. Моравский утверждает: «подрыв действующих антинемецких договоренностей», заключенных тремя великими державами, «усиливает их (немецкие – А.Л.) хищнические стремления, ослабляя в тоже время возможность 234 235 Ks. Piwowarczyk J. Grzech niewerności względem narodu // Tygodnik Powszechny. 1945. nr. 2. S. 4. См.: Morawski D. Katolicy i problem granicy zachodniej // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 44. S. 1. 88
их перевоспитания». Политику Маршалла, «приоткрывающего немцам двери на Восток», автор характеризует как прелюдию к новому «открытию дверей настежь». По словам Моравского, «здоровый человеческий инстинкт» не может допустить того, чтобы «гноящаяся рана на теле Европы», которой стала Германия «вновь искупала мир в море крови и преступлений»236. В характерной для католической публицистики первых послевоенных лет манере237, автор стремиться очередной раз подчеркнуть, что «католический лагерь в Польше» занимает «решительно антинемецкую позицию» и намерен «разоблачить истинные интенции немецкого «апостольства» в вопросе европейского солидаризма», то есть максимально поддерживает правительственную риторику в этом вопросе. Залогом «мира и спокойствия», по убеждению автора, может стать только «нерушимость территориальной целостности Польши». Моравский, не стесняясь в выражениях, называть высылку немецкого населения с «приобретенных» Польшей территорий «репатриацией (sic! Разумеется, многие из «репатриированных» несколько поколений жили на этой земле – А.Л.)», а факт переезда на новые территории поляков с «потерянных земель к востоку от линии Курзона», по мнению Моравского, должны свидетельствовать «о необратимости переселенческого процесса»238. Публицист приводит еще один важный аргумент: помимо «формальноправовых» оснований для закрепления за Польшей «Возвращенных территорий», под которыми Моравский понимает решения Потсдамской конференции, передавшей земли под управление польских властей, существуют еще и те, которые автор называет «компенсаторными». По его мнению, экономические, «биологические» и материальные потери, факт отсутствия безопасности Польши в рамках «предсентябрьских» границ, колоссальный культурный ущерб, нанесенный Польше немецкой оккупацией, наконец, вклад поляков в победу над противником 236 – все это делало закрепление Morawski D. Odra i Nisa - granica pokoju // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 17. S. 6. Подробнее этот тезис будет обоснован в гл. 3. 238 Morawski D. Odra i Nisa - granica pokoju // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 17. S. 6. 89 237
«возвращенных» территорий единственным «справедливым решением». Помимо справедливости, как показывает Моравский, речь идет и о безопасности Европы в целом и Польши в частности. По мнению автора, только «полная территориальная компенсация на севере и западе по линии Одер – Нейса», может «лишить Германию ее наступательных баз», избежать очередного попадания польского государства в «восточно-прусско-силезские клещи»239. Если утверждения о военной угрозе, исходящей от Германии, и необходимости компенсировать Польше ущерб от мировой войны были очень распространены в послевоенной польской публицистике, то рассуждения Моравского об экономической составляющей этого вопроса вызывают особый интерес. Одной из главных проблем, с которой столкнулись лидеры мировых держав, временно соглашаясь, по настоянию Сталина, на сохранении польской администрации на территориях, занятых польскими и советскими войсками, было обеспечение продуктами и промтоварами немецкого населения. Занятые поляками промышленно богатые регионы могли бы помочь разрешить проблемы с поставками необходимой продукции для оккупированной союзниками Германии240. Тем не менее, Моравский берется убедить читателя в обратном. По его словам, приобретенные Польшей территории «не только не играли никакой существенной роли как в производстве, так и в снабжении Германии, но были обузой (kula u nogi), известной под названием Zuschussgebiet241». По мнению публициста, нахождение «возвращенных земель» в составе польского государство выгодно и для общеевропейской экономики. Находясь под управлением Германии, эти территории для Европы, по словам автора, были бы «экономически мертвой позицией», в то время как переданные Польше они станут достоянием общеевропейской экономической системы. Примечательно, что причиной «непонимания» этих обстоятельств «англосаксами», Моравский 239 Ibidem. Именно так утверждает в своей книге У. Черчилль (См.: Черчилль У. Вторая мировая война. М.: Воениздат, 1991. Гл. ХХ: http://militera.lib.ru/memo/english/churchill/6_39.html дата обращения: 23. 04. 2016.) 241 Zuschuss Gebiet – нем. «Зона дефицита» 90 240
видит в доверии «немецкой пропаганде» в сочетании с «незнанием и наивностью» западных партнеров242. Другой подход к «решению» проблем с немецкой экономикой предлагает известная польская журналистка и активная политическая деятельница межвоенного периода Ирена Панненкова. Автор отмечает, что Польша имела самую протяженную в Европе границу с Германией, а потому имеет «богатейший опыт, приобретенный за сотни лет войны и мира» взаимоотношений с западным соседом. Это дает «право, возможность и обязанность в отношении себя и человечества информировать и предостерегать об этой опасности Европу и мир». «Опасность», исходящая от Германии, по мнению публицистки, имеет прежде всего экономические корни. Ссылаясь на работы польского экономиста Ф. Млынарского, Панненкова утверждает, что объединение в 1871 г. под руководством Пруссии Германии, привело к концентрации в ее руках такого количества угля и железа, что вновь созданное государство стало лидером в этих отраслях. Именно это обстоятельство, по мнению автора, позволило Германии «создать свою военную мощь»243. Рассуждения Панненковой на тему необходимых экономических преобразований в Германии можно свести к нескольким положениям: 1. на востоке необходимым условием безопасности должна стать граница по Одеру и Нейсе; 2. На западе промышленный Саар необходимо отдать Франции; 3. Распоряжение углем и железом в Руре необходимо передать под международный контроль; 4. Пруссия, как психологическое, ментальное явление, должна быть уничтожена. Католическая публицистка, опираясь на работы польских экономистов, формулирует парадоксальный тезис: по мнению Панненковой, «необходимо беспокоится не об уменьшении, а об увеличении продовольственного дефицита Германии». Это, по мнению автора, приведет Германию к необходимости «вывозить больше угля для покрытия большего импорта продукции». Германии в такой ситуации просто должно не хватать 242 243 Morawski D. Odra i Nisa - granica pokoju // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 17. S. 6. Pannenkowa I. Niemcy i przyszłość Europy // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 34. S. 1 - 2. 91
денег на вооружение, что, в свою очередь, будет выступать очередным гарантом безопасности в Европе. Так, «обрезав» Германию, по мнению публицистки, можно добиться желанного спокойствия «и немецкий волк будет сытый, и бедные европейские овцы будут целы»244. На страницах католических журналов можно найти и призывы к интеллектуалам, как наиболее социально обязанному классу, принять непосредственное участие в упрочении польских позиций на границе с Германией. Так, известный польский историк Казимеж Пиварский убежденный, что «катастрофа Германии открывает нам большие перспективы для возвращения, потерянного (выделено – А.Л.) на западе», возводит получение Польшей «приобретенных» территорий чуть ли ни в статус национальной идеи на протяжении всей довоенной истории, утверждая, что в «кошмарные годы» войны «мы (поляки – А.Л.) жили мыслью возвращения Силезии, Поморья, Восточной Пруссии». По мнению автора, война позволила Европе «понять» стремления Польши, многие века граничившей с агрессивным соседом, но теперь, по словам Пиварского многое зависит от того, какую позицию займет польское общество, «в современной исторической ситуации, - убеждает историк читателя, - важна ясная, единая позиция всего народа»245. Именно тут, по мнению автора, нужны решительные действия интеллектуальной элиты польского государства. Пиварский не испытывает никаких колебаний в правильности собственной позиции, историк убежден: «мы требуем возвращения всех тех земель, которые у нас в течении истории украли немцы (zrabowala niemczyzna)», а значит вопрос только в том, чтобы помочь всему народу понять правильность этого мнения. По словам историка, большинство польского общества, приветствующего присоединение новых территорий, только «инстинктивно» понимает справедливость этого акта. Задача интеллектуалов состоит в том, чтобы «углубить знания о проблеме западных земель». По мнению Пиварского, необходимо разъяснять польскому обществу 244 245 Ibidem. Piwarski K. Wiedza polska - dla ziem zachodnich // Tygodnik Powszechny. 1945. nr. 3. S. 3. 92
«исторические, этические, геополитические» права поляков на эти территории. По словам историка, «народу недостаточно слоганов», он требует «содержания», качественных лекций, преподнесенных, по выражению автора, «в популярной форме». На ряду с организацией спецкурсов по истории западных земель в высших учебных заведениях, доступных для всех желающих, Пиварский предлагает наладить издательство брошюр и листовок, которые будут доступны и на периферии, в тех районах, откуда непросто выбраться на публичную лекцию. Именно в этом историк видит «обязанность ученых, литераторов, публицистов, знатоков экономики» и прочих специалистов, способных помочь своему народу246. При столь схожей с «правительственными» печатными органами риторике, позиция католических интеллигентов имеет и специфически «католические черты». Вопреки коммунистической и социалистической пропаганде, интеллектуалы пытались показать, что обвинения Ватикана в поддержке «прогерманской линии» в вопросе о «возвращенных землях» не имеют под собой оснований. Сохранявшие тесную связь с Епископатом, католики, особенно те из них, кто был связан с варшавским изданием, не могли прямо выступать против Ватикана, который с опасением следил за происходящим в Польше. Апостольская столица при этом оставалась единственным государством, признающим лондонское «правительство в изгнании» законной властью в Польше247, что сильно осложняло «оборону» своих патриотических убеждений католическому лагерю. На страницах печатных изданий появлялись подробные разъяснения позиции польской церкви по этому вопросу, в которых утверждалось, что сформированная на «возвращенных землях» церковная иерархия «установлена навсегда», а слухи, что церковь «поддерживала мысль ревизии западных границ польского государства» назывались «абсолютно безосновательными»248. 246 Ibidem. Dudek A., Gryz R. Komunisci i Kosciol w Polsce… S. 27 – 38.; Żaryn J. Dzieje Kosciola katolickiego w Polsce (1944- 1989). Warszawa.: Instytut Historii PAN, 2003. S. 89 – 93. 248 См.: Orędzie kardynała prymasa do ludności katolickiej ziem odzyskanych // Tygodnik Powszechny. 1948. nr. 25. S. 1. 93 247
Характерны рассуждения на эту тему, все того же Д. Моравского, который пытается убедить читателя в том, что Апостольская столица еще в августе 1945 года признала «возвращенные земли» «интегральной частью польского государства». Подтверждением этого автор считает установление с санкции папы пяти «Апостольских администраций» на западных землях, по мере оставления немецким населением которых, «выстраивалась сеть польской церковной организации». Это, по мнению автора ясно свидетельствует о том, что «Католическая церковь стала таким образом вторым, наряду с государственным, правовым узлом, связывающем Возвращенные земли с отчизной (macierzą)». При этом, автор пытается представить проблему западных границ Польши, как вопрос и религиозной идентичности. Вступая в полемику с немецкими католиками, Моравский утверждает, что только польская церковь способна к возрождению христианства на западных землях. По его мнению, «на Одере и Нейсе сталкиваются не только государственные интересы Польши и Европы, но, прежде всего, интересы мира и сохранения христианской цивилизации»249. Таким католические образом, рассуждая интеллектуалы над проблемой отстаивали «немецкой необходимость угрозы», сдерживания «немецкого экспанизма», путем создания из Польши сильного, независимого и основанного на «тысячелетних традициях» государства. Вина за преступления Третьего Рейха, по их мнению, лежала на всем немецком народе и имела, в том числе и религиозные корни: отступление от Католической церкви и, следовательно, отказ от принципа неразрывности политики и этики привели к формированию нацистской идеологии. Католические интеллигенты готовы были активно участвовать в «просвещении» польского народа в вопросе о возвращенных землях. Интеллектуалы, собравшиеся вокруг католических печатных изданий, активно показывали свою поддержку установленной границы Morawski D. Odra i Nisa - granica pokoju // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 17. S. 6.; Этого вопроса в схожем контексте касается в своей статье и кс. З. Качинский: Kaczynski Z. Kościoł, naród, państwo // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 49(56). S.3 249 94
по Одеру и Нейсе Лужицкой, при этом стараясь противостоять попыткам коммунистической и социалистической печати вбить клин между населением и церковью, обвинив ее в «непатриотичности» и пособничеству «немецкому экспанизму». Так, вопрос о западных землях стал еще одной возможностью для католической интеллигенции обозначить свою лояльность правительству и оспорить тезис о «реацкционности» католического лагеря250. Любопытно отметить, что католическая печать, пожалуй, за исключением некоторых публикаций на страницах «Дзись и Ютро», максимально старается избегать употребления на своих страницах примитивных слоганов пропагандистского характера, но, находясь в насыщенной пропагандой социальной среде, испытывает ее влияние. Интеллектуалы, отказ от логики для которых означал бы отказ от «интеллектуальности», если и употребляют пропагандистские слоганы, то указывают на глубокий смысл, за ними стоящий, приступают к герменевтике этих примитивных формул. Это замечание может помочь в последующем описании поведения интеллектуалов в условиях идеологического контроля в соцстранах. 250 95
Глава 3. Политические и социальные идеалы польской католической интеллигенции § 1. Социально-политическая концепция группы «Дзись и Ютро» Рассмотрев отношение польской католической интеллигенции к образу Советского Союза, ее самоопределение в отношении главной конкурирующей идеологической парадигмы, марксистской, и уделив внимание «немецкой проблеме» в рефлексии интеллектуалов, необходимо обратиться к тем идеалам в политической и социальной сфере, которые постулировали католические интеллектуалы. По понятным причинам, основным и главным идеологом католической группы, собравшейся вокруг еженедельника «Дзись и Ютро» стал сам лидер сообщества. В свойственной бывшему лидеру народного лагеря декларативной манере, Болеслав Пясецкий вскоре после выхода из заключения уверенно приступает к провозглашению своей политической программы. По мнению Пясецкого, иерархия ценностей «индивида» должна выглядеть следующим образом: «Бог, человечество, народ, семья». При этом, в прошлом ярый борец с «ложной демократией», Пясецкий предлагает теперь именно построение демократических институтов в качестве общего «задания» для власти и общества, цели, которая должна быть достигнута только в далеком будущем. По словам Пясецкого, сельскохозяйственная реформа, огосударствление крупных предприятий, развитие социальной опеки над работником соответствует принципам католических интеллектуалов. При этом, «польские массы» стремятся к «морально-историческому» удовлетворению, к устранению той несправедливости, которая допускалась прежде при распределении «материальных благ». Особое внимание Пясецкий уделяет «моральной стороне» этого процесса, «правительство должно быть слугой народа», именно такой подход к власти, общественный контроль за ней, позволят добиться справедливости в этом вопросе. Любопытен подход Пясецкого к осмыслению понятия «собственности». По словам лидера католического движения, оно применимо только к тому, что 96
передано индивиду «из рук народа». На такую формулировку стоит обратить внимание, ведь, из нее следует, что по большому счету, вся собственность принадлежит народу, который делегирует права «собственности» той или иной личности251. В области промышленности, по мнению Пясецкого, «право на прибыль» могут получить только те, кто непосредственно руководит производством. При этом «разделение общественного дохода» должно происходить таким образом, чтобы в первую очередь «дать хлеб каждому поляку, который хочет работать», а уж потом допускать обогащение отдельных граждан или организаций. Пясецкий особо подчеркивает, что «любое предприятие или торговое дело», в котором основным источником дохода не является личная работа собственника должно быть «обобществлено». Всем кредитным организациям, по словам политика, предстояло перейти под управление государства, или же их следует подчинить «публично-правовым» институтам. Отдельно политик рассматривает вопрос «иностранного капитала», по мнению Пясецкого, существование которого возможно, а отношение к нему должно было определяться его характером: «иностранный капитал может быть в Польше ценностью только экономической, но никогда политической» 252. Для католического политика, вышедшего из «Национального движения Польши», необходимо было показать и место народа в формируемом в новых условиях «идеальном государстве». Так, по мнению Пясецкого, необходимо отстаивать принцип права каждого гражданина «влиять на моральнополитическое обличие Польши», который, в свою очередь, будет опираться на положение о «совместной работе» по восстановлению разрушенной страны 253. Пясецкий призывает формировать в стране «культ труда», а «духовная атмосфера» возрождающейся Польши должна, по его мнению, «вырастать из индивидуального усилия и творчества каждого гражданина». Болеслав Пясецкий, в свою бытность членом академического отдела Piasecki B. Ogólne zasady światopoglądowe (deklaracja programowa. lipiec 1945 r.) // Kierunki 1945 - 1960. Warszawa: Institut wydawniczy PAX, 1981. S. 7. 252 Ibidem.S. 8. 253 Ibidem. 97 251
«Лагеря великой Польши», выступил одним из авторов программных статей, посвященных воспитанию молодежи в «народном духе»254. Теперь требовалось сформулировать представление о принципах работы с молодежью в новых политических условиях. По словам Пясецкого, необходимо формировать «моральный инстинкт» молодых граждан польского государства. Теперь, по мнению католического деятеля, следует создать «истинную демократическую традицию», которая выступила бы в качестве культурного регулятора взаимоотношений индивида и общества. Просвещение должно бесплатно проводиться среди всех категорий граждан. По мнению Пясецкого, со школы следует воспитывать «свободную личность», которая при этом будет способной «отдать часть своей свободы» ради «всеобщего блага». Возможно подразумевая, в частности опыт Варшавского восстания, Пясецкий указывает на необходимость повлиять и на национальные черты поляков: утверждает, что процессе воспитания нужно «создать новый тип патриотизма», который будет, с одной стороны, «уважать романтизм польской души», с другой, будет рациональнее подходить к вопросу «соотношения целей и средств»255. Отдельно рассматривается вопрос формирования властных структур «новой Польши». Правительственные органы, по словам политика, должны формироваться за счет выходцев из народа, нельзя допустить создание некой «бюрократической или буржуазной интеллигенции», которая станет монополистом в формировании институтов власти. По словам политика, «правящий класс ни на минуту не может преградить доступ к власти новым, талантливым индивидам». В прошлом активный сторонник лишения евреев всех гражданских прав256, Пясецкий, теперь считал необходимым «пресекать всяческие проявления расовой ненависти» в отношении еврейского населения. По словам политика, «каждый еврей должен иметь право, как выехать из Польши, так и трудиться на благо польского государства». При этом Пясецкий не упускает возможности отметить, что «новым источником антисемитизма» Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki. Próba biografii politycznej. Londyn. 1990. S. 27. Piasecki B. Ogólne zasady światopoglądowe … S. 8. 256 Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki… S. 29. 98 254 255
становится «слишком многочисленное», «несопостовимое с их общим числом в государстве», представительство евреев, пусть и высококвалифицированных, в правительственном аппарате257. Склонный к системному мышлению политик не забывает упомянуть и важной роли армии для формирования нового польского государства. По его мнению, необходимо взяться за идейное воспитание солдата, основываясь на «политических догматах государственных интересов демократической республики». Участник анти-немецкого подполья258, Пясецкий настаивает на необходимости установить в армии «наследственного преемства» с «боевой традицией» анти-немецкого сопротивления. При этом, по словам политика, для достижения истинного народного единства, следует способствовать скорейшему возвращению с Запада польских вооруженных сил259 и присоединению к воссоздающейся польской армии. Проблему популярности в армии идеалов маршала Пилсудского и его соратников Пясецкий предлагал решить с помощью «исключения» из военного ведомства тех офицеров и солдат, которые «выраженно и неисправимо» сохраняют «санационно-реакционное обличие»260. Болеслава Пясецкого можно смело назвать талантливым политиком. Даже в ситуациях, которые казались безнадежными, ему удавалось избежать серьезных потерь. Никуда не исчезло и присущее ему стремление сохранить свое влияние на политическую жизнь страны в стремительно меняющихся условиях. Так, после прошедших в январе 1947 года выборов, которые после «чуда над урнами» принесли успех коммунистам, необходимо было определиться в отношении новой власти. Пясецкий открыто называет себя и свое окружение «частью оппозиции», но при этом, спешит заметить, что оппозиционность не должна противоречить интересам государства. Выступая за подчинение существующим властям, политик называет «абсурдом» идею «иностранной Piasecki B. Ogólne zasady światopoglądowe … S. 8 – 9. О деятельности Б. Пясецкого в годы войны см.: Engelgard J. Bolesław piasecki 1939 - 1956. Warszawa: Myśl Polska, 2015. S. 44 - 45.; Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki… S. 105 – 150. и др. 259 Очевидно, речь идет о тех польских военных, которые находились вместе со своим правительством в Лондоне, не решаясь в условиях «наступления коммунизма» возвращаться на родину. (см. подробнее: Paczkowski A. Pół wieku dziejów Polski 1939–2005, Warszawa. 2007. S. 138 – 141.) 260 Piasecki B. Ogólne zasady światopoglądowe … S. 9 – 10. 99 257 258
интервенции». Вторжение в Польшу других государств для решения тех или иных внутриполитических вопросов, приведет, по мнению политика, к превращению Польши в «марионетку в международной игре великих держав». Католический деятель не отрицает, что любая оппозиция подразумевает борьбу за власть, но при этом политическое противостояние «должно иметь свои рамки». Католической оппозиции, по словам Пясецкого, следует стремиться законными методами добиваться участия в управлении страной, и стать, по крайней мере, «идейной оппозицией» марксистам, «руководствуюясь интересами государства»261. Важно упомянуть и о том, как, в исследуемый период, Пясецкий осмысливал свою «католичность». Теперь католицизм для него не национальная черта и не показатель польской идентичности, как это было в межвоенный период. Католицизм, по словам политика, – это «универсальная религия», не только «в пространственном смысле», но и «во времени». В такой интерпретации католицизм позволяет католическому деятелю отстаивать идею связующей роли Польши между Западом и Востоком. По убеждению Пясецкого, в новых исторических условиях именно католическая религия, способна связать между собой и «спасти» людей, как Старого, так и Нового Света262. Проясняя позицию сонма своих единомышленников, Пясецкий утверждает: «мы католики», а, следовательно, «стремимся к наиболее глубокому познанию нашей веры». Памятуя о предстоящем разрыве отношений с епископатом263, стоит обратить внимание на то, как католический политик определяет свое отношение к церковной иерархии. Пясецкий называет себя и свой коллектив «практикующими католиками», что, с его точки зрения, доказывается «подчиненностью Папе и иерархии в вопросах веры и Piasecki B. Zagadnienie władzy // Dziś i Jutro. № 4 (61). 26 stycznia 1947 r.; Piasecki B. Kierunki … S.57 – 58. Piasecki B. Jesteśmy katolikami // Dziś i jutro. № 47(104). 23 listopada 1947.; Piasecki B. Kierunki … S. 55 – 56. 263 Окончательный разрыв наступит после того, как созданное Пясецким «товарищество PAX» (официально зарегистрировано только в 1952 г,. об этом См.: Lisicka H. Pluralizm światopoglądowy w koncepcjach politycznych PAX, ChSS, PZKS. 1991.), активно поддержит арест избранного в 1948 году примасом Польши кардинала С. Вышинского (См.: Czaczkowska Ewa K. Kardynał Wyszyński. Biografia. Kraków: Wydawnictwo Znak, 2013. S. 15 16.). 100 261 262
нравственности»264. Последнее дополнение очень важно, особенно если помнить, что после прихода к власти коммунистов основная «борьба» с церковью будет происходит под лозунгами противодействия «антинациональной политике» епископов, а не религиозной составляющей католицизма265. Принципиально важно отметить, что формула, оставляющая «место для маневра», была выведена Пясецким еще в первые годы послевоенного периода. Видимо, Пясецкий, оценивший «расклад сил» после выборов января 1947 года, стремился таким образом, с одной стороны, сделать «реверанс» в сторону епископата, с другой, показать властям, что его организация не стремится быть пешкой в политической игре церковных иерархов. Рассуждая о политической стороне своей программы, Пясецкий отмечает, что Польша, принадлежащая, безусловно, к европейскому сообществу, становится свидетелем «заката старого мира и рождения нового». При этом, характерной чертой «старого мира» является трагическое «отсутствие чувства действительности», недооценка значения и роли масс. Тем временем, массы в «новом мире» становятся субъектом истории. Как будто используя евангельское противопоставление ветхого и нового человека, Пясецкий сравнивает черты «старого» и «нового» миров. Там, где царит дух индивидуализма, господствуют эгоизм и главенствует лицемерие – мир «стар», в мире же «новом» центральным понятием становятся творческое начало людей, которые искренне готовы служить своей вере и идеалам. По словам Пясецкого, европейский «катаклизм», который «страшит народы», наступил не из-за того, что две сверхдержавы борются за сферы влияния, а из-за появления на политической арене «человека массы», который хочет жить лучше и быть богача «морально и материально». Именно этого, нового человека, «просмотрел» «старый мир», не оценивший его творческого потенциала. Пясецкий открыто ассоциирует столь неприемлемый для него Piasecki B. Jesteśmy katolikami …; Piasecki B. Kierunki … S. 55 – 56. Об этом см., например: Żaryn J. Dzieje Kościoła katolickiego w Polsce (1944–1989). Warszawa. 2003.; Dudek A. Gryz R. Komuniści i Kościół w Polsce 1945–1989. Warszawa. 2003. и др. 101 264 265
«разлагающийся» миропорядок с «капитализмом, буржуазией и несвободой человека, скованного нищетой и страхом». Противопоставляет же ему свободный, счастливый и плодотворный мир «человека масс»266. Так, не отказываясь отрицая от идеи европейской принадлежности Польши, противопоставление Востока и Запада, Пясецкий показывает путь, по которому, по его мнению, предстояло пойти стране, как объективно необходимый для всей Европы. Как отмечал в своем исследовании А. Мицевский, в те годы молодой соратник Пясецкого, политическая программа политика и его «политический заряд» «имели свои корни в его прошлой программе, в революционности ситуации, признании авторитарных форм власти и социальном радикализме»267. Действительно, Болеслав Пясецкий, по большому счету, по сравнению с его довоенными идеологическими конструкциями, существенно изменил свою программу только в восприятии своей «католичности» и «еврейском вопросе», как можно заметить, с оговорками. Характерные для межвоенной риторики Пясецкого особое внимание к идеологической подготовке армии, симпатичной Пясецкому строгой иерархичностью своей структуры268; понимание собственности, как переданного народом в пользовании индивиду имущества; идея трудоустройства всех работоспособных поляков; вытеснение капитала из политической сферы269, в сочетании с новым положением о неизбежности и объективности справедливой революции, гарантом которой выступит СССР270, стали вполне применимой программой и в новой политической реальности. Окружению Пясецкого удивительным образом, в условиях борьбы с «реакционной» и «фашистской» эндецией не государственном уровне271, Piasecki B. Jesteśmy katolikami …; Piasecki B. Kierunki … S. 55. Micewski A. Współrządzić czy nie kłamać? PAX i Znak w Polsce 1945 - 1976. Paryż.1978. S. 26. 268 Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki… S. 62. 269 См.: Piasecki B. Zasady ideowe Ruchu Młodych // Ruch Młodych. nr 2. listopad 1935 r.; Piasecki B. Zasady programu narodowo-radykalnego. Warszawa. 1938. S. 12.; Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki… S. 62 – 70. 270 См.: Лохматов А.М. Образ СССР в рефлексии польской католической интеллигенции // Россия и мир глазами друг друга. М.: ИРИ РАН, 2016. (в печати). 271 Существовала специальная секция 1 отдела Управления общественной безопасностью, которая, согласно официальным документам занималась «организацией работы против всех антигосударственных элементов, находящимся в различных нелегальных партиях и организациях, как: санация, эндеция (выделено – А.Л.), антигосударственные крестьянские элементы и национальные меньшинства» (Цит. По: Nawrocki Z. Struktura 102 266 267
удавалось, хоть и не напрямую, на страницах своего издания декларировать свою интеллектуальную преемственность по отношению к «народному лагерю». Так, на страницах еженедельника В. Кентрыньский, рассуждая об истоках католического движения в Польше, отмечает предпочтительность программы национал-демократов по отношению к христианским демократическим партиям. По словам автора, послевоенная рефлексия последних отличалась «выстраиванием абстрактных форм, не слишком беспокоясь об их воплощении на практике». По убеждению Кентрыньского, «Национальное движение» (Ruch narodowy), хоть и «грешило» поначалу «национальным эгоизмом», но имело в себе те основы, которые привели его к «национализму, согласному с католическим мировоззрением». Автор формулирует важный для понимания идеалов сообщества тезис: по его мнению, эндеция смогла «воспитать собственный идейный тип», давший Польше немало молодых деятелей католического движения272. В условиях ужесточения политической системы после событий 1948 года Пясецкому необходимо было любыми средствами сохранить созданные им издание и площадку для интеллектуального общения. Хорошо характеризует ситуацию в окружении Пясецкого, переданная в Управление безопасности одним из близких политику людей, проходящих по документам под псевдонимом «Обращенный» («Nawrócony»), беседа лидера сообщества с его соратниками. По словам Пясецкого, то движение, которое представляют собой католики «не имеет никаких шансов на получение власти». По мнению политика, от будущего стоит ожидать «скорее худшего, чем лучшего», потому что кто бы не победил в надвигающейся Третей мировой войне (США или СССР), католикам «будет душно и места будет мало». В этих условиях, главная задача интеллектуалов сообщества – «служить Польше» насколько это возможно273. Такое отношение к окружающей реальности ясно показывало, что в меняющихся aparatu bezpieczeństwa // Aparat bezpieczeństwa w Polsce. Kadra kierownicza.1944-1956. T. 1. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2005. S. 27.) 272 Kętrzyński W. Raz jeszcze o radykalizmie // Dziś i Jutro. 1947. nr. 1. S. 1. 273 Цит. По: Friszke A. Między wojną a więzieniem. 1945 - 1953. Młoda inteligencja katolicka. Warszawa: Instytut Studiów Politycznych PAN, 2015. S. 271. 103
условиях главной задачей, вставшей перед католической группой, было сохранение созданной интеллектуалами организационной структуры. Уже упомянутая «свобода» Пясецкого и его окружения от следования папским энцикликам и социальному учению Католической церкви, станет еще одной характерной чертой политической мысли католиков. На страницах «Дзись и Ютро» и «Слово повшехне», особенно после январских выборов 1947 года, активно отстаивался тезис о безальтернативности социалистического пути. Как отмечал В. Кентрыньский, у католицизма есть возможности для морального перерождения человека, но в социальном плане католики не могут быть «третей силой», как понимала свое положение в обществе христианская демократия, и «равносильным соперником» в политической борьбе с социализмом. Именно поэтому, по мнению публициста, католикам необходимо сначала «способствовать установлению социалистического строя», а лишь потом заниматься христианизацией народного сознания274. Наиболее полно политическая концепция «Дзись и Ютро» была изложена молодым «бепистом» К. Любельским. По словам автора, по «глубокому убеждению» католиков сообщества, социалистический строй, как самый развитый в своей социально-экономической доктрине, «гарантирует справедливое распределение национального дохода», а, главное, создает экономические и социальные условия для мирного развития польского государства. Только реализация постулатов социализма, по словам Любельского, может привести к полноценному удовлетворению «рабочих масс», которые станут «основой силы народа». В характерной для сообщества возвышенной манере автор отмечает еще одну важною черту «учения новой эпохи»: по его мнению, именно социализм создает наилучшие условия для наибольшего развития народа и человечества. Социализм, как доктрина социальной справедливости, и католицизм, который будет отвечать за «духовный строй» будущего человека, должны по убеждению Любеньского, 274 Kętrzyński W. Konsekwencje encyklik spolecznych // Dziś i Jutro. 1948. nr. 23. S. 1. 104
идти «рука об руку»275. Можно сказать, что автор превращает свою статью в политический памфлет, патетично заявляя: «католицизм и социалистическое движение станут двумя силами, которые сообща поведут человечество в светлое будущее, станут творцами эры нового «золотого века», в то время, как противостоя друг другу они приведут мир к катастрофе, которую еще не знало человечество». В свойственной идеологическому стилю повествования манере, редуцируя окружающую социальную реальность, автор утверждает, что в мире существует две противоборствующие между собой силы: капитализм, который олицетворяет собой «хаос, отсталость, эксплуатацию и войну», и социализм представляющий «новый порядок, прогресс, справедливость и мир». Для Любеньского очевиден «правильный» выбор, который должен сделать польский народ: необходимо вместе с марксистами вступить в борьбу «за освобождение человечества от устаревшего капиталистического мира». Единственной на чем настаивают католики «Дзись и Ютро» устами Любеньского – это возможность соединения социалистической концепции и «христианского духа», что «во много раз увеличит шансы» на победу в этой борьбе»276. На страницах еженедельника можно было встретить даже попытку христиански осмыслить необходимость коллективизации, о которой, зная распространенные в крестьянской среде страхи на этот счет, не спешили заявлять и коммунисты. Публицист А. Красиньский на страницах издания утверждал, что каждый «хороший христианин должен (выделено – А.Л.) поддерживать коллективизацию деревни, как путь к равенству между классами»277. Примечательна настойчивая попытка Красиньского увязать необходимость поддержки «социальных форм хозяйствования» в деревне, с религиозным долгом и «участью в лучшем мире», таким образом предавая своему рассуждению характер обязательного для всех христиан образа мысли. Интеллектуалы сообщества «Дзись и Ютро» апеллировали на страницах Łubieński K. list otwarty do pana Juliusza Łady // Dziś i Jutro. 1948. nr. 49. S. 1 – 2. Ibidem. 277 Krasiński A. Przebudowa wsi // Dziś i Jutro. 1948. nr. 50. S. 1 – 2. 105 275 276
своего издания и к концепции известного философа-персоналиста Э. Мунье, посетившего в 1946 году Польшу и встретившегося со многими видными деятелями «католического движения»278. Философ, центральным понятием концепции которого стала «вовлеченность», выступил тем мыслителем, к авторитету которого нередко обращались «светские католики», обосновывая свою социально-политическую концепцию279. Мунье убеждал европейское сообщество в закономерности революционных потрясений, постигших Европу, утверждал, что невозможно в такой ситуации оставаться в стороне от происходящих событий. По мнению мыслителя, католикам и всем, разделяющим философию персонализма, необходимо не бороться с «революционной сутью времени», а стать во главе этого процесса, духовно преобразить перестраивающееся общество280. Несмотря на явное сходство политических концепций Мунье и соратников Б Пясецкого, на наш взгляд, фигура французского персоналиста, столь популярного в среде католической молодежи, скорее стала тем авторитетом европейского масштаба, обращение к которому добавляло веса концепции, сформулированной Б. Пясецким. Несмотря на большое значение философии персонализма для европейской католической мысли, вряд ли можно вместе с историком П. Косицким с полной уверенность назвать деятелей католической группы «Дзись и Ютро» «последователями Мунье»281. Тем не менее, среди молодых интеллектуалов, привлеченных харизмой Б. Пясецкого будет и будущий первый премьер-министр посткоммунистической Польши Т. Мазовецкий282, который после потрясений «Польского октября» выйдет из сообщества «Дзись и Ютро» и, основав собственный журнал "Więź", станет Kosicki P.H. Polskie personalizmy 1918 – 1948. Część 2: Rewolucyjny Mounier i jego polscy naśladowcy // Więź. Wiosna. 2015. S. 68 – 69. 279 Ibidem. S. 73 – 75. 280 См.: Мунье Э. Персонализм. М.: Искусство, 1992; Мунье Э. Что такое персонализм? М.: Издательство гуманитарной литературы, 1994.; Вдовина И.С. Французский персонализм: 1932-1982. М.: «Высшая школа», 1990. 281 Kosicki P.H. Polskie personalizmy 1918 – 1948. Część 2: Rewolucyjny Mounier i jego polscy naśladowcy… S. 73 – 75. 282 Brzeziecki A. Tadeusz Mazowiecki. Biografia naszego premiera. Warszawa: Wydawnictwo "ZNAK", 2015. S. 41 – 43. 106 278
одним из главных апологетов философии Э. Мунье283. Таким образом, политические и социальные идеалы интеллигентов, собравшихся вокруг фигуры Болеслава Пясецкого, заметно отличались от тех, которые будут представлены читателю другими сообществами католической интеллигенции. Как это не удивительно, в условиях государственной борьбы с «фашистской эндецией», «Дзись и Ютро» и его лидеру в некоторой степени удалось сохранить преемственность в отношении идеологического творчества национал-демократов межвоенного периода. Свойственная националистическим организациям радикальность доктрины, особое внимание к понятиям «долг» и «служение народу» стали основой для переработки концепции под современные реалии. Как и остальные группы католической интеллигенции, сторонники Пясецкого активно оспаривали тезис о потенциальной реакционности католиков, стараясь отстоять право верующих на участие в политической жизни страны. При этом, уход от следования «социальному учению Католической церкви», давал возможность католикам выступить противниками в той или иной мере отстаиваемого другими сообществами положения о «третьем пути». По мере ужесточения режима, интеллигенты все больше отрицали альтернативность собственной политической программы, выступая союзниками властей в борьбе за социализм. Основной целью Пясецкого и его окружению в новых условиях стало сохранение своего издания и созданного им сообщества. Можно предположить, что талантливый политик, по складу своего характера стремившийся, по выражению польского историка, вести «великую игру», пытался воплотить свои политические идеалы, не реализованные в общегосударственном масштабе, в рамках своего сообщества. Так или иначе, организации ПАКС, созданной Б. Пясецким, поплатившейся за сотрудничество с властями славой «агентов коммунизма», удастся просуществовать, хоть и не без происшествий, на протяжении всей истории «Народной Польши», издавая в См. Специальный выпуск журнала «Вензь», посвященный философии персонализма: Więź. 1958. nr. 2. Marzec. 107 283
условиях социализма качественную философскую и богословскую литературу, предоставляя площадку для общения на философские темы молодым польским интеллектуалам. 108
§ 2. Социально-политическая концепция группы «Тыгодник Варшавский» Коллектив еженедельника «Тыгодник Варшавский» стал, пожалуй, самым активным проповедником идей «социальной католической науки», активно вступая в борьбу с политическими противниками. На страницах издания, настойчиво атакуемого прессой «левицы», мы найдем как ставшие традиционными ответы на конкретные обвинения, так и теоретические статьи, осмысляющие роль церкви и католической интеллигенции в социальном пространстве современной Польши. С одной стороны, издание стремилось показать, что церковь в общем и их католическая организация в частности сами не собираются играть роль «проводников чужих идей» и обвинения такого рода в их адрес не состоятельны. В представлении интеллектуалов, они защищали интересы подавляющей части польского народа, поскольку большинство населения Польши исповедовало католицизм, «можем успокоить наших демократов, - писал один из авторов издания, - не только большинство общества, но и сама Католическая Церковь не хочет быть «инструментом» политической борьбы»284. С другой стороны, интеллектуалы стремились теоретически осмыслить роль и место Церкви в новой реальности, причину и цели борьбы с ней на политической арене285. При этом, католики, собравшиеся вокруг варшавского еженедельника, были настроены и на серьезное политическое противостояние: те статьи и публикации, которые с трудом удавалось пробить через преграды, создаваемые цензурой286, зачастую носили острый политический характер и, хоть и сдержанно, критиковали политику правительства (быть может, поэтому многие статьи и заметки размещались на страницах издания под псевдонимами или без указания авторства, как редакционные сообщения). Но главное, вопреки «Vorax» Pod światło // Tygodnik Warszawski. 1945. nr 1. S. 2. См., например: Kisielewski S. Krytykom Kościoła // Tygodnik Warszawski. 1946. nr 30 (37). S. 2.; Grabowski T. N. U źródła nowozytnej demokracji // Tygodnik Warszawski. 1946. nr 34(41). S.1; Turowski K. O pracy i ustoju spolecznym // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 44(51). S.3.; Swięcicki J.M. Demokracja a obyczaje // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 128. S.2. и др. 286 О проблемах издания с цензурой см.: Biełaszko M. “Tygodnik Warszawski” I jego środowisko (1945 – 1948) // Biuletyn IPN. Warszawa. 2007. Nr. 4(75). S. 79. 109 284 285
политике властей, которые пытались изолировать католиков от политической жизни, поместить их в «католическое гетто», на страницах Тыгодника Варшавского можно было обнаружить заявления, вроде: «Католическая церковь – очень серьезная сила и не может не бороться за право царствовать в политической жизни страны»287. При этом, католики выступали с осуждением пассивности в социальном и политическом пространстве. Публицист раздела, отведенного молодым интеллектуалам «Колумны млодых», В. Грановский, выступающий под псевдонимом «А. Жур», настаивает на решительном осуждении тех, кто идет на компромисс с реальностью. По словам автора, в «католическом лагере» существует движение, которое противопоставляет активной деятельности т.н. «социальный минимализм». Такая позиция «размывает разницу мировоззрений» именно в тот момент, когда борьба идет «за образ мира» и за будущее культуры. Уступки противнику в такой момент будут восприняты противником, как проявление слабости, а значит, католики не имеют на них права288. Интеллектуалы не сомневались, что церковь должна иметь свое представительство на политической арене, «такая сила, как церковь должна иметь свою политическую партию», пишет один из публицистов издания 289. Несколько дистанцируясь от Стороництва Працы290, хоть и публикуя на своих страницах статьи активистов «Партии труда», по утверждениям лидера католической организации кс. Зигмунда Качинского, католики намеривались иметь свою, самостоятельную политическую организацию, представляющую «христианское мировоззрение» в представительных органах власти291. Это означало, что католики должны предоставить свою полноценную 287 Katolicyzm spoleczny a polityczny // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 25. S.5. Żur A. Neopozytiwizm na tle rzeczywistości // Tygodnik Warszawski. 1946. nr 25. S.5 289 Reyndel W. Wczoraj, dziś i jutro polskiego socjalizmu // Tygodnik Warszawski. 1947. nr 3. S.3. 290 Bujak W. Historia Storonnictwa Pracy 1937 – 1946 – 1950.Warszawa: ODiSS, 1988. (http://kedyw.info/wiki/Waldemar_Bujak_(1998)._Ko%C5%9Bci%C3%B3%C5%82_a_Stronnictwo_Pracy дата обращения: 14.05.16.) 291 СССР – Польша. Механизмы подчинения. М.: «Аиро-ХХ», 1995. С. 217 – 222. Перед выборами января 1947 года редакция «Тыгодника Варшавского» сокрушалась по поводу отсутствия на выборах католической партии, поскольку, как уже говорилось, интеллигенты считали себя представителями народного большинства, интеллектуалы аккуратно ставили под сомнение перспективу народного единения после такого рода выборов. (См.: Przed okresem wyborow // Tygodnik Warszawski. 1946. nr 39(46). S.5) 110 288
программу, которая могла бы лечь в основу их политической концепции. Одним из основных постулатов, отстаиваемых авторами издания было представление об интегральном характере католического мировоззрения. Нередко именно в богословии и церковных доктринальных документах католики ищут основания для своих политических представлений292. Интеллектуалам, решившим активно участвовать в политической жизни, необходимо было, с одной стороны, сформулировать свое отношение к самому институту государства, с другой, определить место и положение Церкви в строящейся политической системе. Ссылаясь на оглашенное 23 апреля 1932 года пасторское послание Пия XI «О христианских принципах государственной жизни», один из авторов издания С. Домбровский, утверждает, что государство – это естественное условие развития человечества. Именно поэтому, церковь, по мнению автора, не может не признавать государство как институт. Более того, с точки зрения Домбровского, государственная власть, согласно христианской доктрине, исходит от Бога, поэтому, католики должны принимать власть над собою государственных институтов. Между тем, в христианском понимании государство, по выражению автора, «не может строиться на гробах индивидов», оно состоит из «сознательных граждан», существует, как сообщество, которое «не противопоставляет себя своим членам», а «существует для их благополучия»293. Реагируя на положения, сформулированные в посвященном церковногосударственным отношениям интервью президента Крайевой рады народовой (КРН) Б. Берута, кс. З. Качинский предлагает свой вариант церковногосударственных взаимоотношений. Приветствуя высказанное президентом, хоть и запоздалое, признание за церковью «влияния» среди «многих миллионов поляков», легализацию католических печатных изданий, разрешение преподавания религии в школах, сохранение католического университета См., например: Katolicyzm spoleczny a polityczny // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 25. S.5.; Dąbrowski S. O Chrześciańskie zasady życia państwowego // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 25. S.1.; Gonella G. Państwo chrześcijańskie // Tygodnik Warszawski. 1946. nr.125. S.8. и др. 293 Dąbrowski S. O Chrześciańskie zasady życia państwowego // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 25. S.1. 111 292
(КУЛа) и католических факультетов в университетах Кракова и Варшавы, Качинский пытается отметить, что этого с католической точки зрения, все же недостаточно294. Так, например, автор решительно осуждает, по его словам, непопулярное в народе упрощение бракоразводной процедуры, которое ставит под угрозу институт брака, при этом использует уже испытанный тактический прием295, обращается к авторитету СССР, в котором с 1933 года были ужесточены правила расторжения брачных союзов. Важно отметить, что Качинский, как бы отвечая Беруту, отстаивая католический тезис о недопустимости разводов, апеллирует не к католической доктрине (понятно, что она для Берута не большой авторитет), а к «непопулярности» этой меры, т.е. подразумевает, что большинство поляков осуждает разрушение традиционных институтов296. Главное же для нас то, как Качинский видит идеальные взаимоотношения церкви и государства. В первую очередь, по его словам, необходимо «согласие и сотрудничество». Конечно, по мнению автора, разрыв Конкордата с Ватиканом мера поспешная, и обвинения в «германофильстве» Святого престола некорректны и ложны. Тем не менее, это, по мнению автора, не причина отказываться от выстраивания дружественных, или хотя бы терпимых отношений с Церковью. По словам Качинского, хорошим примером мирного сосуществования церкви и государства можно считать США, где религиозные организации пользуются «полной вольностью». При этом, по мнению священника, Церковь готова «помогать государству», «поддерживать его авторитет», но взамен власти должны предоставить католикам «свободу в исполнении своей миссии»297. Такая постановка вопроса не означает пассивность церкви на политической арене, Качинский обозначает и общие принципы, которых, по его мнению, должна придерживаться церковь, оценивая те или иные реформы, 294 Kaczynski Z. Kościoł, naród, państwo // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 49(56). S.3 См.: Лохматов А.М. Образ СССР в рефлексии польской католической интеллигенции (1945 – 1948) // Россия и мир глазами друг друга. М. 2016. (в печати). 296 Kaczynski Z. Kościoł, naród, państwo…S. 3. 297 Ibidem. 112 295
проводимые правительством. После, ставшего традиционным, опровержения «реакционности» католиков и их враждебности по отношению к любым преобразованиям, Качинский отмечает, что «церковь не против реформ как таковых, а против методов их проведения». Мы не возражаем, пишет священник, когда речь идет о сельскохозяйственной реформе, но мы настаиваем на том, чтобы она основывалась «на христианских принципах». Также дело обстоит и с «огосударствлением больших предприятий», церковь принципиально не возражает против такого рода мер, если они необходимы, но будет защищать малую и среднюю частную собственность, которые согласно энцикликам, Rerum Novarum и Quadregessimo Anno, призваны защищать неприкосновенность прав личности. Не обошел Качинский своим вниманием и предпринимательство. По словам автора, церковь готова отстаивать права граждан на частную инициативу в вопросах торговли и посягательство на это право католики считают недопустимым298. Только обозначенные Качинским экономические принципы на страницах издания получили развитие, превратившись в полноценную экономическую программу. На страницах варшавского еженедельника можно найти рассуждения о деградации европейских стран и превращение их в экономически и культурно беспомощные299. Двоякое отношение у интеллигентов сложилось относительно Соединенных Штатов: с одной стороны, по мнению интеллигентов, у США «славная история и сильная демократия»300, с другой стороны, интеллигентам неприятен тот «дух капитализма» и либерализма, который олицетворяют Штаты, «вытягивая» «подобно магниту» из Европы всю, некогда формировавшую европейскую идентичность, интеллектуальную элиту. США, по словам интеллектуалов, развиваются за счет упадка увядающей Европы, экономически порабощая ее и обеспечивая «главенство своей валюты»301. 298 Ibidem. Majewski S. Zdegradowana Europa // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 10. S.7. 300 Kozicki S. Demokracja amerykańska // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 10. S.7. 301 Majewski S. Zdegradowana Europa… S.7. 113 299
Такое отношение католических к Соединенным Штатам интеллектуалов по поводу определило возможности позицию воспользоваться экономической помощью Америки. Сообщение о возможном участии Польши в «Плане Маршалла» были встречены заголовком передовицы еженедельника «Защита суверенности и план Маршалла». В статье в форме диалога автор рассуждает на тему возможной выгоды для Польши от участия в проекте и приходит к «выводу», что ничего, кроме «экономического порабощения иностранным капиталом» мероприятие это Польше не принесет302. При этом, варшавские интеллектуалы отнюдь не призывают экономически закрыться в границах собственного государства, их видение будущего Польши подразумевает активное международное сотрудничества на экономической платформе. По мнению А. Грабского, «экономическое сотрудничество» намного «сильнее, здоровее и прогрессивнее», чем «национальные амбиции и эгоизм». Особенно волнует интеллектуалов вопрос экономического и политического суверенитета польского государства. Грабовский активно обращает внимание на то, что Польша «самостоятельное политико-экономическое образование» и именно только исходя из этого, должна строить свои отношения с другими странами303. Рассуждать на тему соответствия христианской социально-экономической доктрине идеи плановой экономики взялся известный польский экономист Каземир Студентович. По его мнению, любая концепция экономического планирования ставит перед собой оду цель – «всеобщие добро и справедливость, процветание и справедливое разделение общественного дохода», и такая формулировка, разумеется, не содержит в себе элементов, несогласных с католическими представлениями. Однако, интерпретация их может быть различна. Именно при выборе тех средств, которыми будут достигаться перечисленные блага общества, начинаются принципиальные расхождения. Radwan K. Obrona suwerenności a plan Marshalla // Tygodnik Warszawski. 1947. nr. 28. S.1. Характерно, что статья появилась на следующий день (13 июля) после состоявшегося в Париже совещания стран-участниц «плана», на которое лидеры стран Восточной Европы по настоянию СССР не поехали. 303 Grabowski А. Ewolucje gospodarcze świata // Tygodnik Warszawski. 1946. nr. 2(9). S.4. 114 302
По мнению Студентовича, грань между католическим и «другим» подходом к оценке плановой экономики начинается там, где вопрос заходит о масштабах планирования. Экономист не устает напоминать о принципиальной защите Церковью средней и частной собственности, а также говорит о необходимости отстаивать идеи экономического самоуправления, хотя бы на низших стадиях. По мнению автора, полная централизация и тотальное планирование всей экономической жизни абсолютно неэффективно. При этом, не менее актуальным вопросом является то, каким образом будет производиться распределение излишков. Эта процедура, по мнению Студентовича, должна происходить «под общественным контролем», который должен предотвратить возможное злоупотребление этим правом. Экономист формулирует очень важную мысль: развитие системы экономического и социального самоуправления он сравнивает с развитием организма, который питаясь, распределяет полученную энергию в те органы, где она необходима, чем выше и совершеннее организм, тем сложнее и эффективнее система распределения. Подобным образом, должно развиваться и общество, все время совершенствуя механизмы своего распределения304. Осмыслением вопроса частной собственности занялся католический публицист С. Янчевский. По мнению автора, поляки стали свидетелями революционных преобразований в своей стране. При этом, под революционностью автор понимает установление в Польше принципиально нового порядка, опирающегося на иные основы. Революционное изменение, подразумевает упразднение старой легитимности и установление новых правовых принципов. Формирующееся новое представление о собственности, по словам автора, трактует ее, как сочетание прав и обязанностей. Само по себе это явление вполне соответствует католическим представлениям о собственности, однако, по мнению Янчевского, такая постановка вопроса означает, что человек, недостойно выполняющий свои обязанности, может быть лишен своей собственности. У католического 304 dr. Studentowicz K. Gospodarka planowa w koncepcji katalicko-społecznej // Tygodnik Warszawski. 1948. nr 4. S.4 115
интеллигента возникает вопрос: кто и по каким критериям будет определять, насколько «достойно» выполняет собственник свои обязанности. Для католической интеллигенции, знакомой с практикой изъятия церковного имущества, активно отстаивающей доктринальное представление о частной и средней собственности, как о гарантии прав личности, важно отстоять позиции института частной собственности. Так, Янчевский предлагает, во избежание разного рода конфликтов на почве определения «достоинства» того или иного собственника своего имущества, оставить положение конституции 1925 года, согласно которой «Республика Польша признает любую собственность, будь то личная… или коллективная, как одну из важнейших основ социального строя и правового порядка»305. Особый интерес представляет опубликованное на страницах варшавского еженедельника рассуждение др. Студентовича на тему «общественноэкономического самоуправления». С точки зрения католического интеллектуала, одним из основополагающих прав человека, можно считать право на свободную инициативу. Именно такое право позволяет человеку бороться с окружающими его социальными несправедливостями. При этом, по мнению экономиста, важно помнить, что любая «интервенция» в социальную жизнь должна по своей цели и природе иметь характер помощи «членам социального организма», а не приводить к притеснениям и угнетению. Государство должно выполнять только строго отведенную ему роль регулятора общественных взаимоотношений, ответственного в первую очередь за пресечение «крайних злоупотреблений», а не контролировать все аспекты общественных взаимоотношений306. По мнению интеллектуала, общество имеет сложный и многомерный характер, оно, вопреки представлениям марксистов, не делится только на капиталистов и рабочих, а представляет собой социальную систему, которая, не смотря на свою сложность, способна к саморегулированию. Система самоуправления должна иметь всеобъемлющий характер, именно так она, по 305 306 Janczewski S. Rewolucja a prawo własności // Tygodnik Warszawski. 1946. nr 19(26). S.4 dr. Studentowicz K. Samorząd społeczno-gospodarczy // Tygodnik Warszawski. 1947. nr 26. S.5 116
мнению экономиста, «проложит дорогу» честным и эффективным выборам. Деятельность самоуправления должна опираться на «коллегиальное исполнение властных полномочий», а его решения должны иметь «публично-правовой характер». Орган самоуправления не должен допускать никакого влияния на себя экономического фактора, поэтому необходимо «давать одинаковое представительство капиталу и труду», решения же самоуправления, на правах арбитра, могут корректироваться государством. По мнению экономиста, есть несколько критериев, которые определят эффективность работы «общественно-экономического самоуправления». Прежде всего, это «соответствие интересам всего народа»; не менее важной задачей самоуправления является «охрана принципов социальной справедливости»; при этом, именно в институтах самоуправления Студентович видел силу, способную на «покровительство развитию личности», «под духовным, физическим и моральным присмотром» общества. Особенно важно, по мнению автора, предусмотреть правовую основу деятельности органа самоуправления, которая должна быть сформулирована «законодательным представительным органом». Тут необходимо грамотно разграничить полномочия государственных структур и самоуправления, чтобы избежать возможного «смешения ответственностей», которые могут приводить к взаимным обвинениям. В проекте Студентовича в сферу деятельности органа самоуправления относится очень широкий круг вопросов. На откуп общественной организации отдаются проблемы связанные с координированием работы производств, обмена между ними, контроль за уровнем цен, антимонопольные функции, распределение доходов, целый ряд вопросов, касающихся «взаимоотношения труда и капитала». Но деятельность «общественно-экономического самоуправления не ограничивается вопросами экономического характера. В его обязанности входит также забота о «распространении национальной культуры» и исследование общества, разного рода анкетирование, составление статистических данных и аналитика (как тут не вспомнить Парижскую 117
Коммуну). При всем этом, автор предусматривает и структуру такого самоуправляющегося общества. Самым низшим органом самоуправления долен стать «Производственный совет» («Rada Zakladowa»), который будет держать связь с высшим органом самоуправления через «Арбитражную комиссию» («Komisja Rozejmcza») и Воеводский общественно-экономический совет. При этом, по мнению автора, орган общественно-экономического самоуправления должен иметь постоянную связь с «объединениями сельскохозяйственных работников», «ремесленными цехами», «товариществами свободных профессий», «товариществами торговцев» и профсоюзами, кооптируя в свой состав, в зависимости от необходимости того или иного специалиста307. Любопытно, что такого рода документ, пронизанный, почти прудоновскими идеями самоуправления общества, появился в июне 1947 года, т.е. уже спустя несколько месяцев после завершившихся «неоднозначной» победой коммунистов всенародных выборов. Польские католические интеллигенты тогда еще продолжали формулировать свои политические и социальные идеалы и бывший активный деятель распущенной «Партии труда» др. К. Студентович дополнил интеллектуальную коллекцию издания полноценным продуманным проектом самоуправляющегося «социального организма». Таким образом, католические интеллектуалы, собравшиеся вокруг еженедельника «Тыгодник Вршавский», изначально выбрали активную социальную и политическую деятельность. Бескомпромиссность и готовность бороться за свое мнение, как в формате просветительских лекций и образовательных мероприятий, так и с политическими проектами на страницах своего издания определили специфику варшавской католической организации. При этом, издание отличалось особой «католичностью» в формулировании собственных взглядов. Любые рассуждения на тему политических и социальных 307 Ibidem. 118
идеалов должны были опираться, если не на богословские рассуждения, то на католическое «доктринальное творчество». Именно энциклики стали тем авторитетом, ссылка на который подтверждала обоснованность тех или иных политических или социальных суждений. При этом, католические интеллектуалы сформулировали вполне конкретные социально-политические принципы. Католики признавали институт государства и власти, готовы были сотрудничать (в рамках христианских убеждений) с властями; отношения между церковью и государством, по их мнению, должны строиться на взаимном «согласии и сотрудничестве», при этом за собой католики оставляли «свободу в исполнении своей миссии»; в экономике, по их мнению, допустима частичное огосударствление предприятий и плановое хозяйствование, в случае, если это не угрожает частной и средней собственности, которые, по мнению католиков, призваны охранять права личности; капитал может иметь только экономическое, но никак не политическое значение, при этом, и государство не должно превращаться в самого крупного (или единственного) капиталиста; всячески подчеркивалась суверенность польского государства и необходимость поддерживать экономические отношения с другими странами; важное место в рефлексии интеллигентов занимает вопрос самоуправления и общественного контроля, которые, по убеждению католиков, помогут избежать социальной несправедливости. Стремление отстаивать свои принципы на политической арене, нежелание быть запертыми в «католическом гетто», готовность «сотрудничать», а не подчиняться, активная социальная деятельность, стали теми особенностями варшавского католического коллектива, которые определили неминуемый конфликт с перешедшей после событий 1948 года в активное наступление системой. 119
§3. Социально-политическая концепция группы «Тыгодник Повшехны» Призывы к построению новой, непохожей на ушедшую в прошлое, Польши, наполняют и страницы краковского еженедельника «Тыгодник Повшехны». Духовный наставник издательского коллектива кс. Ян Пивоварчик призывает «перестраивать, а не только отстраивать» польское государство. По мнению священника, наступающую эпоху можно считать принципиально новым историческим этапом наряду с «Древностью, Средневековьем и Новым временем». При этом, Пивоварчик отмечает, что характер новой государственности зависит только от самих поляков и с радостью отмечает выход на политическую арену католической интеллигенции, силы до тех пор маргинальной. Пивоварчик делает оптимистический вывод: «интеллигенция стала католической, а значит Польша, которую она будет строить, тоже будет католической»308. Молодой редактор «Тыгодника…» Ежи Турович обращает внимание на закономерность потрясений, которые вновь постигли Европу. Только теперь кризис достиг своего апогея, «после этой войны нет Ремарков», человечество зашло в интеллектуальный тупик. По мнению Туровича, в основе всех «политических или мыслительных» идеологических течений лежит «фальшивая концепция человека», его «самодостаточности и автономии». Именно в этом автор видит причину «разложения Европы». Либерально-демократическая система не способна, по его мнению, адекватно ответить «ни на один из труднейших вопросов» жизни современного общества. Турович утверждает: всему виной «буржуазность» современного европейского сознания, достигшая своего апогея уже в XIX веке. При этом, под «буржуазностью» автор понимает «полное согласие с собой», самодовольство европейского человека, настроенного на решение личных проблем, а сциентизм и «вера в человеческий разум» не позволяют за ширмой «видимости общественного порядка» разглядеть «большой беспорядок» социальной 308 Ks. Piwowarczyk J. Ku katolickiej Polsce // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 1. 120
реальности. Так, ужасы войны для Туровича – это reductio ad absurdum «основ всей современной эпохи»309. Особую роль в построении нового общества должны, по мнению авторов «Тыгодника», играть культура и просвещение. Именно создание театров, культурных заведений, покровительство произведений необходимы теперь для Польши. творцам художественных Потребность в обновлении общей с Европой культурной основы должна найти свое удовлетворение, по выражению А. Горского, в особом, свойственном именно полякам, «серьезном» отношении к «этическим нормам христианского Откровения». Польша, по мнению интеллектуалов, не меньше нуждается в принципиально новом отношении к образованию. Школа должна стать местом, где будут воспитываться граждане будущей Польши. Образовательная система должна привлекать особое внимание общества и государства, а, по мнению одного из авторов издания, профессора Яна Краузе, должна в культурном смысле стать «эманацией» справедливого социального строя. Все это будет теми «ступенями» на пути к будущему Польши, которые позволят ей восстановить культурную идентичность 310. При этом, католики, выбравшие для своей деятельности культурную сферу, стараются противостоять тенденциям редукционизма в культуре. Так, например, активная католическая публицистка, София Старовейская- Морстинова, рассуждая об образовании и искусстве, говорит о насущной необходимости «воспитывать общество». Главный вопрос, который волнует католическую деятельницу – это проблема «стратегий» такого «воспитания». Можно ли, вопрошает автор, полемизируя с распространяющимися идеалами «пролетарского творчества», стремиться к созданию «простого и понятного для всех» искусства? Возможны ли в принципе в искусстве рамки? По мнению католической публицистки, неправильно разделение культуры на элитарную и Turowicz J. Drogi do Europy // Tygodnik Powszechny. 1945. № 3. S. 1 – 2. См.,например: Osterwa J. I ja tak widzę przyszłą w Polsce sztukę... // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 4.; Prof. Dr. Inż. Krauze J. Droga do dobrobytu // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 4.; Gorski A. O odnowe w kulturze // Tygodnik Powszechny. 1945. № 1. S. 2. и др.. 121 309 310
народную, как творчества «для эстетов» и «для всех», но также «небесспорной» кажется ей идея «стараться творить так или иначе», ведь, по мнению Старовейско-Морстиновой, творчеству невозможно указывать. Более того, с точки зрения автора, в этом нет необходимости: страшный опыт военных лет, общие беды и переживания интеллигентов, рабочих и крестьян сделали польский народ «братством неволи», внутри которого сформировался общий и для всех понятный язык311. Важно отметить характерную для публицистики «Тыгодника» черту: с одной стороны, автор старается не противопоставлять себя «народному единству», с другой же, стремится не отступать и от свойственных интеллигентов тонкого отношения к искусству, искать возможный компромисс. Тем не менее, коллектив редакции «общественно-культурного» издания не обошелся без формулирования собственных политических и социальных идеалов, не ограничившись отведенной себе культурной сферой. На страницах издаваемого раз в несколько месяцев на базе «Тыгодника…» журнала «Знак», мы находим вполне зрелые политические концепции лидеров католической организации Ежи Туровича и Станислава Стоммы. По словам Туровича, Церковь имеет большой авторитет в обществе, а значит несет ответственность за происходящее в стране и в мире. По мнению католического деятеля, глубоко неверно суждение, согласно которому церковь должна воздерживаться от участия в социальной жизни. Нависший над Европой рационалистический дух, индивидуализм и натурализация жизни стали печальной реальностью современного мира. Тем не менее, по словам интеллектуала «эгоистический поиск спасения только собственной души не близок христианству». Человек, по словам Туровича, – не только индивид, но и личность, которую в нем необходимо воспитывать. При этом, по мнению автора, одной из основных потребностей человека является справедливость. Это стремление человека к справедливости становится основой концепции Туровича. По словам автора, любому католику известно, что абсолютная справедливость на земле не достижима, тем не менее, для автора очевидно, что бывали эпохи, «достигавшие 311 Starowieyska-Morstinowa Z. Literatura dla wszystkich // Tygodnik Powszechny. 1945. № 3. S. 2. 122
большей или меньшей справедливости», обязанность же католиков заключается в том, чтобы «стремиться к более справедливому строю, чем нынешний». По мнению Туровича, образцом стремления к достижению социальной справедливости можно считать энциклики Rerum Novarum и Quadregessimo Anno, которые, по его мнению, стали «плодом длительного доктринального творчества» и сформулировали принципы, «выходящие из естественного права», на которые должен опираться политический строй312. Другой католический интеллектуал Станислав Стомма несколько иначе смотрит на социальные перспективы католического движения, рассуждая на тему возможностей «политического маневра» для католиков. Здесь, по мнению автора, открывается немалый простор для политического творчества, потому как социальное учение Католической церкви не так очевидно, как это могло бы показаться на первый взгляд. Ведь, энциклики Rerum Novarum и Quadregessimo Anno не дают «универсального рецепта» или единой политической программы. При этом, по мнению автора, стоит учитывать и исторические обстоятельства, при которых создавались основные церковные документы на тему социально-политических вопросов. Так, например, Rerum Novarum была издана в конце XIX века, время «опасности социализма», потому выступает с осуждением социалистического учения, но вместе с тем, по замечанию автора, она осуждает и «крайний капитализм». Более того, по словам Стоммы, в энцикликах «мы находим … признание многих тезисов, выдвигаемых социализмом». Полемизируя с «левыми» критиками католической социальной концепции, автор отмечает, что энциклики, хоть и посвящены в основном защите прав среднего слоя, т.е. «мещан и крестьян», утверждение, что они «создавалась в защиту интересов западноевропейского мещанства», по словам Стоммы, «было бы недопустимым упрощением». Католический деятель пытается показать, что настоящей целью энциклик была попытка достичь «общественного компромисса и сотрудничества классов», при этом, во избежание потрясений, сохраняя 312 Turowicz J. W stronę uspołecznienia // Znak. 1946. nr 1. S. 63 – 87. 123
институт частной собственности313. Стомма присоединяется к сонму своих единомышленников, утверждая, что послевоенный мир – совсем другой, нежели тот, каким его знали прежде. При этом, развивая концепцию Шпенглера, автор утверждает не просто положение о кризисе «Западноевропейской цивилизации», мир, по мнению Стоммы, «уже не хочет жить по-старому». Автор обращает внимание на то, что «социальнокатолическая доктрина» (видимо, речь идет о заключенных в энцикликах принципах) помимо отстаивания постулата о частной собственности, признает «принцип эволюционного реформирования строя», то есть не противоречит идеи стремления к справедливым преобразованиям. Стомма формулирует очень важный для понимания позиции части католической интеллигенции тезис: социализм, по его словам, «должен быть признан новым характером общественного устройства и новой эпохой в истории». Более того, если социализм – это историческая необходимость и неизбежность, то «все социально-католические постулаты утрачивают свой смысл», любые «даже ложные» попытки связать церковь с социальными проблемами кажутся автору «ошибочными». Стомма обосновывает свою позицию исторически, вспоминая, как церковь продолжала свое служение и в катакомбах. Ссылаясь на недавнюю дискуссию с марксистами, Стомма приводит верный, с его точки зрения, тезис своих оппонентов: предположим, социализм распространится на всей поверхности Земли, прекратит ли тогда Церковь свое существование? Нет, отвечают оппоненты, она приспособится к новой исторической ситуации. Церковь, по мнению Стоммы, «должна жить и служить в любых условиях», неправильно связывать ее с «каким-либо общественным строем»314. Обычно, пишет Стомма, католическая общественная наука провозглашает четыре 313 314 основных постулата: 1. Принципиальное признание Stomma S. Maksymalne i minimalne tendencje spoleczne katolików // Znak. 1946. nr 3. S. 257 – 264. Ibidem. S. 265 – 268. 124 частной
собственности; 2. Стремление к преодолению разницы во владении собственностью между слоями; 3. Необходимость сотрудничество классов и общественный арбитраж; 4. Постулат т.н. справедливого труда, критерием которого является удовлетворение конкретных жизненных потребностей рабочего. Именно общество, подходящее под приведенные критерии может быть признано католиками справедливым. При этом, польские католики готовы, по мнению автора, бороться за эти положения, даже если борьба будет вестись на два фронта, как против социализма, таки и против «социальных консерваторов», основывавших свои взгляды на положениях «экономического либерализма». Тут католический интеллектуал формулирует еще одну важную проблему, которая связана с особенностями польского национального характера. Поляк, по словам Стоммы, – «принципиальный максималист», из этого следует «стремление католиков подчинить своим представлениям все области общественной жизни (выделено – А.Л.)». Эта тенденция, по мнению интеллектуала, ведет к серьезным социальным проблемам, «войне и столкновениям». Причиной этому Стомма видит «молодость славянских народов», которые еще не «отравлены» рационализмом и, в отличии от европейских народов, готовы к «жертвенной войне». Опасность ситуации придает еще и распространенное в польском народе смешение вопросов народных и религиозных. Такое положение дел создает угрозу «скорого конфликта между церковью и реальностью». Автор сокрушается по поводу глубокого смешения в общественном сознании вопросов «патриотизма и католицизма», которое происходит не в пользу последнего. В польском обществе «только народная позиция признается актуальной и важной», как только католицизм выходит за рамки «конкретных национальных вопросов», интерес к его проблемам падает. Развитие борьбы с марксизмом по «неглавным вопросам» под католическими лозунгами очень опасно и может нанести серьезный ущерб Церкви315. Тем не менее, прогнозы Стоммы нельзя назвать фаталистическими. С его 315 Ibidem. S. 268 – 272. 125
точки зрения, как бы не развивались отношения между «лагерем католическим и лагерем воинствующего социализма», католицизм найдет свой формат существования в новых условиях. Даже если борьба с неравным соперником приведет к потере католицизмом общественных позиций, из «старого дуба», с которым Стомма сравнивает католическую церковь, «вырвутся новые ростки» и католики Польши «найдут новые территории и новые формы» для того, что автор называет «духовной экспансией»316. Для нас важно отметить в размышлениях С. Стоммы его стремление максимально смягчить предстоящее столкновение Церкви и государственной системы. Интеллектуал, зная стремление польских католиков определять сферы общественной жизни, призывает отбросить все «неглавное» для того, чтобы сохранить возможность продолжит свое «служение» в новых условиях. Для Стоммы социализм – лишь период, одно из множеств испытаний, которые встречала Церковь на своем пути, а, следовательно, пройти его нужно с наименьшими потерями. В появившейся уже после скандальных выборов января 1947 года, на которые церковные иерархи отреагировали решительным протестом317, статье Е. Турович рассуждает на популярную на тот момент тему радикализма католического движения318. Главное, по мнению католического интеллектуала, это сохранение католицизмом интегральности своего мировоззрения. Католик на религии основывает не только свои отношения с Богом, но и отношения человека с обществом, именно на религиозной морали основывает свои и политические и экономические взгляды. Но теперь Турович приближает свои позиции к идеям, высказанным С. Стоммой. Католицизм «не заключает в себе конкретных социально-экономических доктрин», но имеет принципы, которые можно обратить в конкретные социально-экономические положения. По мнению Туровича, нельзя не признать, что «действительность» в «той или иной мере» не реализует социально-экономических принципов католицизма, 316 Ibidem. S. 274. См.: Cywiński B.Ogniem próbowane. Rzym. 1990. S. 51. 318 См., например: Braun J. Czy katolicyzm jest radykalny? // Tygodnik Warszawski. 1947. № 33. S. 1.; Turowski K. Ruch ludowy w Polsce a katolicyzm // Tygodnik Warszawski. 1946. № 8. S. 3. 126 317
потому что не обращена к человеку. С католической точки зрения, заявляет интеллигент, необходимы глубокие перемены, «далеко идущие и быстрые». По словам Туровича, «если говорить об оценке существующей сегодня действительности», то положение дел неприемлемо для католиков, «наша оценка – определенно негативная». Существующая политическая реальность не служит человеку, а, следовательно, неприемлема с моральной точки зрения. При этом, Турович делает важную оговорку, говоря о «существующей сегодня действительности», он имеет ввиду «настоящее время» в широком смысле, речь идет «о более длинном периоде». По словам автора, «структурный кризис экономической жизни» длится все «межвоенное двадцатилетие» и «не закончился и сегодня», хотя происходящие «в ряде стран Европы» преобразования и пытаются справиться с кризисом. Турович утверждает, что католическая социальная наука вполне допускает возможность революционного изменения существующей реальности, если возможности эволюционного реформирования исчерпаны. Политика, основанная на натурализме, потенциально безнравственна, в ней «нет места никаким моральным нормам». Поэтому «столь популярный в сегодняшних идеологиях» тезис о прогрессе допустим для католицизма только в том случае, если прогресс этот будет основан на прогрессе моральном, который стремиться к реализации интересов индивидуальности, только тогда его можно назвать добром. На вопрос «как оценить нормы этого прогресса?», Турович отвечает, что для католиков они имеют внешнее происхождение, потому что основаны на Откровении319. После такого рода, казалось, совсем отвлеченно-теоретических рассуждений, автор не без сожаления замечает, что в сложившейся социальной обстановке «формальное следование социально-экономической доктрине католицизма» уже можно считать радикализмом и от теоретических соображений переходит к обсуждению складывающейся политической ситуации. При этом автор максимально осторожен в формулировках, он 319 Turowicz J. Katolicyzm i radykalizm // Znak. 1947. nr. 4. S. 374 – 378. 127
рассуждает не о происходящем в Польше или в сфере влияния СССР, а о приводящихся «во многих странах Европы» социально-экономических преобразованиях, главную роль в которых отводится «сельскохозяйственной реформе и национализации, а точнее огосударствлению производства». После такого уточнения становится вполне ясно, о каких именно «многих странах Европы» говорит Турович. Тем не менее, автор, не конкретизируя проблематику, начинает рассуждение о том, насколько, с его точки зрения, происходящие в этих странах преобразования, соответствуют католическим принципам. В своем рассуждении интеллектуал проявляет большую гибкость в оценках допустимого, не уступая, впрочем, в главном. По мнению Туровича, сельскохозяйственная реформа, проводимая «путем принудительного (выделено – А.Л.) изъятия из собственности и распределения наиболее крупных земельных владений», если она делается с целью «оздоровления неисправной сельскохозяйственной структуры», не может вызвать с католической стороны «каких-либо принципиальных возражений». Ведь, католицизм относится к собственности, не только как к владению, но и как к ответственности, поэтому, любые ограничения частной собственности, если этого требует «взгляд на всеобщее благо», вполне возможны. Тем не менее, Турович вполне четко обозначает и те случаи, когда такого рода операции недопустимы. По мнению автора, любые производимые реформы не могут быть направлены на тот или иной класс или социальную группу, любая ответственность может носить только личный характер. Классовую же ответственность Турович может сравнить только с ответственностью сынов за «грехи прошлых поколений». Главное, как считает автор, не допустить, чтобы преобразования в социальной сфере имели политический характер. Особым образом автор разбирает вопросы национализации. По мнению Туровича, если потребности государства (например, потребность в обороноспособности) требуют национализации тех или иных предприятий, это вполне допустимо и обосновано. Турович готов согласиться и с идеей плановой экономики, особенно если она в нынешних условиях «может быть 128
необходимой», главное – это не допустить превращение частного капитализма в капитализм государственный. При этом, Турович утверждает, что с католической точки зрения, «высшей формой» экономического регулирования является «частная инициатива, контролируемая государством (не очень, правда, ясно в какой именно форме такого рода «государственный контроль» подразумевается – А.Л.)». Во всяком случае, именно «социальная инициатива» и «общественный контроль» видятся автору защитой от политизированности экономических преобразований. Турович, как бы заочно обращаясь к оппонентам, призывает обратить внимание на то, что, если католикам и не нравятся те или иные производимые преобразования, это не означает, что они отрицают саму необходимость социально-экономических изменений. Католики зачастую признают обоснованность действий государства, но лишь настаивают на не политическом, а социальном характере проводимых реформ320. Нельзя не отметить важную роль в рефлексии краковских католиков философии персонализма, который в интерпретации интеллектуалов предстает сочетанием томистических принципов и социальной концепции Э. Мунье. Французский философ, во время своего визита в Краков в составе французской делегации, провел не один час в беседе с католическими интеллектуалами321, что, безусловно, наложило отпечаток на формирование политических и социальных идеалов интеллигентов. Одна из главных проблем, волновавших интеллектуалов – соотношение личного и общественного. По мнению Е. Туровича, индивидуализм современной эпохи высказывает оптимистичную, веру Руссо в доброе начало человеческой природы. Это обстоятельство привело европейских интеллектуалов к стремлению добиться для индивида «максимум свободы» и поставить его над коллективностью. Убеждение, что «за неограниченной деятельностью свободных личностей автоматически следует всеобщее благо», по мнению Туровича, привело к банкротству индивидуализма, «ведущего к 320 321 Ibidem. S. 378 – 386. Rozmowa z Jerzym Turowiczem // Więź. 1958. nr. 2. Marzec. S. 42 - 46. 129
анархии, войнам, угнетению масс и разложению культуры». Прямой реакцией, по словам интеллектуала, на такого рода идеологии стал тоталитаризм, напротив, основанный на полном недоверии к индивиду и «оптимистическим отношением» к коллективности322. Именно «персоналистическую концепцию» автор считает единственным «разрешением» этих противоречий. По словам автора, персонализм «видит человека на фоне всей его сущности», знает, что человеческая природа «не добрая и не злая», а качество ее зависит, по мнению интеллектуала, от культуры и воспитания. Государство, по убеждению Туровича, как организованное сообщество личностей может требовать от индивида подчинения, вплоть до готовности жертвовать «своей жизнью и собственностью», но только в том случае, если общество помнит о том, что его члены свободные личности, обладающие самостоятельной волей и собственным мнением. Столь неопределенную схему интеллектуал пытается воплотить в своем политическом идеале в жанре утопии. Идеальное государство Туровича – «персоналистическая демократия», «органичное и сильное государство», организованное и способное управлять «плановой материальной и экономической жизнью» общества, тем самым освобождая граждан от лишних забот. При этом, гражданам предоставляется полная свобода в области культуры и творчества, в которой личность может всецело реализовать свой потенциал и тем самым служить моральному прогрессу государства323. Таким образом, католические интеллектуалы, собравшиеся вокруг «Тыгодника Повшехного» стали тем сообществом, которое в новых политических условиях в ходе формирования своих политических и социальных идеалов пытались наиболее полно сформулировать возможности компромисса между противоборствующими идеологиями. В культурной сфере интеллигенты пытались согласовать «эстетское» и «всеобщее», а в политике примирить 322 323 Turowicz J. W stronę uspołecznienia // Znak. 1946. nr 1. S. 88 – 89. Ibidem. S. 89 – 93. 130
социалистическое и католическое. Между тем, не связывающие себя напрямую ни с какой из политических партий интеллектуалы, в целом рассуждали в категориях «католического социального учения», представляя, правда, собственный вариант его интерпретации. В отличии, от позиции Болеслава Пясецкого и его окружения, авторы, на тот момент куриального, издания напрямую соотносят себя с Католической церковью и ее иерархией. В случае необходимости высказать суждение на политическую или социальную тему, католики обращались к интерпретации доктринальных документов церкви, ссылка на которые должна была подтвердить их аргументацию и добавить авторитетности суждению. Высказывая самостоятельное суждение, интеллектуалам необходимо показать отсутствие противоречий с официальной церковной позицией. Нам важно отметить тот факт, что их «католичность», в отличии от позиции «Дзись и Ютро», заключается не только в подчинении «в вопросах морали нравственности» папе и иерархам, а в соотнесении себя с церковной иерархией. Рассуждения же на политические темы, в отличии, от риторики «Тыгодника Варшавского» все же носят общетеоретический, можно сказать философский характер. На страницах краковских католических изданий, в отличии от настроенных на активную политическую борьбу варшавских единомышленников, нет конкретных политических проектов, экономических стратегий. Авторы скорее обозначают те принципы, от которых, не смотря ни на какие обстоятельства, католики не могут отступить. Тем не менее, тот идеал политического устройства, который формулируют интеллектуалы, вполне схож с положениями варшавского еженедельника: частная собственность, «общественный арбитраж», «справедливые реформы». Интеллигенты готовы даже признать необходимость плановой экономики и перераспределение сельскохозяйственной земли. Тем не менее, основной специфической чертой рефлексии карковских католиков стала концепция «выживания с наименьшими потерями», готовность приспосабливаться к любой ситуации и призыв не растрачивать силы на споры по «неглавным» 131 вопросам. Готовность
придерживаться такой тактики, пожалуй, определила тот факт, что издание и его авторы пережили первый этап (до 1953 года), резко увеличившегося после событий 1948 года, наступления системы, которая не терпит конкурентов на политической арене. 132
Заключение Исследуя в рамках Выпускной квалификационной работы социальнополитические процессы, происходящие в Польше в 1945 – 1948 гг. мы пришли к выводу, что первые послевоенные годы стали принципиальным этапом в становлении польской государственности. Для польского общества этот период стал временем больших надежд на мирное будущее для своей страны, напряженных идеологических споров и ожесточенной политической борьбы. Все это, на фоне продолжавшейся борьбы властей с подпольем, определяло заметную нестабильность в польском обществе. Многих привлекала возможность строительства в Польше принципиально нового, справедливого государства. Тем не менее, та пропасть, которая разделяла противоборствующие идеологические лагеря, на наш взгляд, ясно свидетельствовала о том, что «победа» в этой борьбе должна была остаться за одной из сторон. Со временем становилось все более очевидным, что полный противоречий проект строительства в Польше «Народной демократии» так и не будет реализован на практике. Советское правительство, заинтересованное в стабильности региона, некоторое время сдерживало напор коммунистов, призывая их к диалогу с политическими оппонентами. Явно фальсифицированные результаты референдума и выборов стали важными этапами в формировании нового политического облика польского государства послевоенного периода. Усиливающееся напряжение в международных отношениях и нарастающие опасения начала Третей мировой войны возводили политическое и идеологическое противостояние в статус борьбы за выживание. Такое изменение ситуации, потребовало от государства жесткой борьбы с «антинародными элементами», представляющими реальную угрозу режиму. Особые полномочия по «стабилизации» режима все больше стали переходить в ведение спецслужб. На смену относительно самостоятельному харизматическому лидеру Гомулке пришел лояльный и «сговорчивый» Берут. Все это означало начало нового этапа в истории польского государства. Рассмотрев процесс формирования 133 интеллектуальной среды и
общественно-политическую роль формировавшихся групп католической интеллигенции, мы пришли к выводу, что католическая интеллигенция в первые послевоенные годы оказалась в принципиально новой для себя ситуации. С одной стороны, католики, бывшие оппозиционерами «режима санации» Юзефа Пилсудского и его сторонников, чувствовали возможность принципиально изменить устоявшиеся в Польше социальные и политические порядки. С другой, католическим интеллигентам приходилось действовать в тех политических условиях, которые сложились в послевоенной Польше. Несмотря на активное сотрудничество первых лет между католиками, уже с самого начала формирования центров католической интеллигенции проявлялось три основных направления, которые определят дальнейшую судьбу коллективов католических интеллектуалов. Нам удалось интеллектуальных показать, групп что значительную католической роль интеллигенции в развитии сыграли взаимоотношения, которые сложились у интеллектуалов с властями. те Так, Болеслав Пясецкий, на «реакционность» которого не раз указывали спецслужбы, смог за счет личного контакта с коммунистическими лидерами и спецслужбами добиться легальной деятельности своей организации и развития издательской и интеллектуальной деятельности молодых интеллектуалов. Тем не менее, Пясецкому не удалось добиться главной своей цели, стать связующим звеном между властью и церковью. Епископат не готов был делегировать кому-либо, а уж тем более человеку с репутацией Пясецкого, представительство интересов Церкви. Политик стоял перед выбором: или отказаться от роли лидера и выступать под руководством Епископата и быть в конце концов отстраненным от любой политической деятельности, или продолжать начатую им «игру» самостоятельно, отдельно от церковной иерархии. Пясецкий выбрал последнее. Также нами было отмечено, что бывший министр эмигрантского правительства Зигмунд Качинский, приехавший в Польшу, осознавая себя крупным политическим деятелем, был уверен в том, что в его деятельности заинтересован Советский Союз. Россия, по его убеждению, должна была 134
«защитить» польских католиков от наступления коммунистов, чтобы показать западным странам «демократический характер» польского государства. Качинский, собравший вокруг себя видных «ветеранов» христианской демократии, был уверен в широкой поддержке польским народом церкви. Он настойчиво стремился влиять на политическую жизнь Польши и вел активную социальную работу. При этом, лидер варшавских католиков не мог серьезно относиться к инициативам молодого выходца из националистического движения Пясецкого и его попытке возглавить светское католическое движение, отдельное от Епископата, сотрудничающее с властями, а значит рассчитывал самостоятельно, открыто отстаивать свои политические идеалы. Качинский, как и до войны вел открытый бой и потерпел поражение. Тем временем, интеллектуалы, собравшиеся вокруг журнала «Тыгодник Повшехны», определили для своей деятельности, во многом под влиянием молодых членов редакционного совета, «культурную сферу». Декларированный интеллектуалами отказ от политических амбиций стали тем «редутом», в котором молодым интеллектуалам, изначально активно участвующим во многих политических инициативах других организаций, удалось укрыться в те годы, когда политическая атмосфера заметно изменилась. Анализируя сконструированный католическими интеллектуалами образ СССР, мы пришли к выводу, что создание интеллектуалами на страницах своих печатных изданий образа Советского Союза, стал важным показателем самоопределения католической интеллигенции в новых политических условиях. Симпатизирующие справедливым «социальным реформам» католики обращались к нему очень осторожно и осмотрительно. Всячески подчеркивалось принципиальное отличие «Советской России» от рухнувшего «царизма». По мнению интеллектуалов, СССР стал символом государственной заботы о культуре, справедливого социального порядка и эффективной национальной политики, «великого духа» русского народа и «доблести» советской армии. В то же время, интеллектуалы признавали, что Советский Союз выступил надежным гарантом безопасности новой западной границы польского государства. При 135
этом, апеллируя к «принципиальным отличиям» Польши от СССР, католическая интеллигенция стремилась отстоять суверенитет польского государства, права на католическое мировоззрение и возможность культурных, экономических и политических контактов с Западными странами. Помимо этого, обращаясь к рефлексии католической интеллигенции 1945 – 1948 гг. мы отметили, что формирование на страницах издания образа Советского Союза, помимо прочего, стало примером попытки интеллектуального преодоления «негативной исторической традиции» во взаимовосприятии двух народов. Рассматривая полемику польской католической интеллигенции с идеологией марксизма, мы также отметили ее большое значение для самоопределения католической интеллигенции. С философской точки зрения, католическим интеллектуалам казалась безосновательной претензия марксизма на «научную объективность», а, значит, особую роль в строящемся государстве. Католики рассматривали марксистскую идеологию, как «псевдорелигиозную» картину мира и стремятся добиться «лояльной идейной борьбы» между двумя идеологиями и равного участия в строительстве «Новой Польши». Нам удалось показать, что группы католической интеллигенции, стремящиеся к защите социального учения Католической церкви, основанного на папских энцикликах, сформулировали ряд неприемлемых, с их точки зрения, положений марксистской доктрины. Католическая интеллигенция, за исключением ограничившейся «группы Пясецкого», идеологическим противостоянием с марксизмом, не могли согласиться на полное уничтожение частной и средней собственности, необходимой, согласно католической доктрине, для защиты прав личности. Христианским принципам также, по мнению интеллектуалов, не соответствовала и идея классовой борьбы. Между тем, с точки зрения католических интеллигентов, сама идея «справедливого государства», основанного на социальной справедливости, близка христианству, а, значит, в стремлении к нему возможно сотрудничество с марксизмом. В своем исследовании мы отметили, что к таким взглядам католическая интеллигенция пришла в тот момент, когда необходимо было искать точки 136
соприкосновения со становящейся официальной марксистской доктриной. Сформулированные католиками положения станут неизменными для польской католической интеллигенции в отношениях с коммунистическими властями ПНР во второй половине ХХ века. Основа этих принципов на социальном учении церкви обнаруживает специфику католической интеллигенции. Отказ от сформулированных положений означал бы для интеллектуалов отказ от ее «католичности», что давало католическим интеллигентам некий каркас, определяло грань «non possumus» в отношениях с властями «Народной Польши». Рассматривая особенности самоопределения католической интеллигенции по вопросам «немецкой угрозы» и «возвращенных земель», мы пришли к выводу, что католические интеллектуалы в ходе собственной рефлексии по этой проблеме, отстаивали необходимость сдерживания «немецкого экспанизма», путем создания из Польши сильного, независимого и основанного на «тысячелетних традициях» государства. Вина за преступления Третьего Рейха, по их мнению, лежала на всем немецком народе и имела, в том числе и религиозные корни. Отступление от Католической церкви и, следовательно, отказ от принципа неразрывности политики и этики казались католикам теми явлениями, которые привели к формированию нацистской идеологии. Католические интеллигенты готовы были активно участвовать в «просвещении» польского народа в вопросе о возвращенных землях, тем самым напрямую предлагая помощь властям в защите «национальных интересов» польского государства. Интеллектуалы, собравшиеся вокруг католических печатных изданий, активно показывали свою поддержку установленной границы по Одеру и Нейсе Лужицкой, при этом стараясь противостоять попыткам коммунистической и социалистической печати вбить клин между населением и церковью, обвинив ее в «непатриотичности» и пособничеству «немецкому реваншизму». Так, вопрос о Западных землях стал еще одной возможностью для католической интеллигенции обозначить свою лояльность правительству и оспорить тезис о «реакционности» католического лагеря. Анализируя социально-политические 137 концепции различных групп
католической интеллигенции, мы пришли к выводу, что политические и социальные идеалы интеллигентов, собравшихся вокруг фигуры Болеслава Пясецкого, заметно отличались от тех, которые будут сформулированы другими сообществами католической интеллигенции. Как это не удивительно, в условиях государственной борьбы с «фашистской эндецией», «Дзись и Ютро» и его лидеру в некоторой степени удалось сохранить преемственность в отношении идеологического творчества национал-демократов межвоенного периода. Свойственная националистическим организациям радикальность доктрины, особое внимание к понятиям «долг» и «служение народу» стали основой для переработки концепции под современные реалии. Как и остальные группы католической интеллигенции, сторонники Пясецкого активно оспаривали тезис о потенциальной реакционности католиков, стараясь отстоять право верующих на участие в политической жизни страны. При этом, уход от следования «социальному учению Католической церкви», давал возможность католикам выступить противниками в той или иной мере отстаиваемого другими сообществами положения о «третьем пути». По мере ужесточения режима, интеллигенты все больше отрицали альтернативность собственной политической программы, выступая союзниками властей в борьбе за социализм. Основной целью Пясецкого и его окружению в новых условиях стало сохранение своего издания и созданного им сообщества. Можно предположить, что талантливый политик, по складу своего характера стремившийся, по выражению польского историка, вести «великую игру», пытался воплотить свои политические идеалы, не реализованные в общегосударственном масштабе, в рамках своего сообщества. Так или иначе, организации ПАКС, созданной Б. Пясецким, поплатившейся за сотрудничество с властями славой «агентов коммунизма», удастся просуществовать, хоть и не без происшествий, на протяжении всей истории «Народной Польши», издавая в условиях социализма качественную площадку философскую для общения на и богословскую философские интеллектуалам. 138 литературу, темы предоставляя молодым польским
Тем временем, католические интеллектуалы, собравшиеся вокруг еженедельника «Тыгодник Вршавский», изначально выбрали активную социальную и политическую деятельность. Бескомпромиссность и готовность бороться за свое мнение, как в формате просветительских лекций и образовательных мероприятий, так и с политическими проектами на страницах своего издания определили специфику варшавской католической организации. При этом, издание отличалось особой «католичностью» в формулировании собственных взглядов. Любые рассуждения на тему политических и социальных идеалов должны были опираться, если не на богословские рассуждения, то на католическое «доктринальное творчество». Именно энциклики стали тем авторитетом, ссылка на который подтверждала обоснованность тех или иных политических или социальных суждений. При этом, католические интеллектуалы сформулировали вполне конкретные социально-политические принципы. Католики признавали институт государства и власти, готовы были сотрудничать (в рамках христианских убеждений) с властями; отношения между церковью и государством, по их мнению, должны были строиться на взаимном «согласии и сотрудничестве», при этом за собой католики оставляли «свободу в исполнении своей миссии»; в экономике, по их мнению, допустима частичное огосударствление предприятий и плановое хозяйствование, в случае, если это не угрожает частной и средней собственности, которые, по мнению католиков, призваны охранять права личности; капитал может иметь только экономическое, но никак не политическое значение, при этом, и государство не должно превращаться в самого крупного (или единственного) капиталиста; всячески подчеркивалась суверенность польского государства и необходимость поддерживать экономические отношения с другими странами; важное место в рефлексии интеллигентов занимает вопрос самоуправления и общественного контроля, которые, по убеждению католиков, помогут избежать социальной несправедливости. Стремление отстаивать свои принципы на политической арене, нежелание 139
быть запертыми в «католическом гетто», готовность «сотрудничать», а не подчиняться, активная социальная деятельность, стали теми особенностями варшавского католического коллектива, которые определили неминуемый конфликт с перешедшей после событий 1948 года в активное наступление системой. Между «Тыгодника тем, католические Повшехного» стали интеллектуалы, тем собравшиеся сообществом, которое вокруг в новых политических условиях в ходе формирования своих политических и социальных идеалов пытались наиболее полно сформулировать возможности компромисса между противоборствующими идеологиями. В культурной сфере интеллигенты пытались согласовать «эстетское» и «всеобщее», а в политике примирить социалистическое и католическое. Между тем, не связывающие себя напрямую ни с какой из политических партий интеллектуалы, в целом мыслили в категориях «католического социального учения», представляя, при этом собственный вариант его интерпретации. В отличии, от позиции Болеслава Пясецкого и его окружения, авторы, на тот момент куриального, издания напрямую соотносили себя с католической церковью и ее иерархией. В случае необходимости высказать суждение на политическую или социальную тему, католики обращались к интерпретации доктринальных документов церкви, ссылка на которые должна была подтвердить их аргументацию и добавить авторитетности суждению. Высказывая самостоятельное суждение, интеллектуалам необходимо показать отсутствие противоречий с официальной церковной позицией. Нам важно отметить, что их «католичность», в отличии от позиции «Дзищь и Ютро», заключалась не только в подчинении «в вопросах морали нравственности» папе и иерархам, а в соотнесении себя с церковной иерархией. Рассуждения краковских интеллектуалов на политические темы, в отличии, скажем от риторики «Тыгодника Варшавского» все же носили общетеоретический, можно сказать философский характер. На страницах краковских католических изданий, в отличии от настроенных на активную 140
политическую борьбу варшавских католиков, нет конкретных политических проектов, экономических стратегий. Авторы скорее обозначают те принципы, от которых, не смотря ни на какие обстоятельства, католики не могут отступить. Тем не менее, тот идеал политического устройства, который формулируют интеллектуалы, вполне схож с положениями варшавского еженедельника: частная собственность, «общественный арбитраж», «справедливые реформы». Интеллигенты также готовы были признать необходимость плановой экономики и перераспределения сельскохозяйственной земли. Тем не менее, основной специфической чертой рефлексии карковских католиков стала концепция «выживания с наименьшими потерями», готовность приспосабливаться к любой ситуации и призыв не растрачивать силы на споры по «неглавным» вопросам. Готовность придерживаться такой тактики, пожалуй, определила тот факт, что издание и его авторы пережили первый этап (до 1953 года), резко увеличившегося после событий 1948 года, наступления системы, которая не терпит конкурентов на политической арене. Польской католической интеллигенции, стремившейся участвовать в строительстве «Новой Польши», не удалось добиться реализации своих идеалов на практике. Тем не менее, сформулированные католическими интеллектуалами в первые послевоенные годы принципы станут основой для формирования идентичности католиков в новой политической системе. Интеллектуальная среда, созданная католиками, станут важной особенностью культурного развития Польши во второй половине ХХ века. 141
Список использованных источников и литературы: Источники 1. "Dziś i Jutro" за 1945 – 1948 гг. 2. "Słowo Powszechne" за 1947 – 1948 гг. 3. "Tygodnik Powszechny" за 1945 – 1948 гг. 4. "Tygodnik Warszawski" за 1945 – 1948 гг. 5. Archiwum Stowarzyszenia PAX. T. 1. Warszawa: Wydawnictwo Komandor, 2006. 6. Auleytner W. Spotkania - rozstania - powroty. Katowice., 2010. 7. Kraśko T. Wierność. Rozmowy z Jerzym Turowiczem. Poznań: SAWW, 1995. 8. Listy pasterskie Episkopatu Polski 1945 - 1974. Pariż. 1975. 9. Miesięcznik "ZNAK" за 1946 – 1948 гг. 10. Piasecki B. Kierunki 1945 - 1960. Warszawa: Institut wydawniczy PAX, 1981. 11. Piasecki B. Duch czasow nowych a Ruch Mlodych. Warszawa. 1935. 12. Popiel K. Od Brześcia do "Polonii". Londyn. 1967. 13. Reiff R. Gra o życie. Warszawa., 1993. 14. Zabłocki J. Dzienniki 1956 - 1965. T. 1. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2008. 15. Zasady narodowego ustroju politycznego // Akademik Polski., 1934. nr. 12. 16. Zwieyski J. Dzienniki 1955 - 1959. T. 1. Warszawa: Ośrodek Karta, 2011. 17. Восточная Европа в документах российских архивов 1944 - 1953 гг. Том I. 1944 - 1948 гг. М. 1997. 18. Документы Армии Крайовой, опубликованные на русском языке http://militera.lib.ru/docs/da/terra_poland/06.html дата обращения: 23.02.16 19. Манифест Польского Комитета Национального Освобождения (https://pl.wikisource.org/wiki/Manifest_Polskiego_Komitetu_Wyzwolenia_N arodowego_(1944) дата обращения: 23.02.16.) 142
20. Советский фактор в Восточной Европе. 1944—1953 гг. В 2-х тт. Документы. Т. 1. 1944—1948 гг. М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 1999. 21. Совещания Коминформа 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М.: РОСПЭН. 1998. 22. СССР – Польша. Механизмы подчинения. М.: «Аиро-ХХ», 1995. 23. Текст речи Дж. Бирнса в Штутгарте 6 сентября 1946 года (http://usa.usembassy.de/etexts/ga4-460906.htm дата обращения: 26.03.2016.) 24. Центрально-Восточная Европа во второй половине ХХ в. М.: «Наука», 2000. Т.1. 25. Черчилль У. Вторая мировая война. М.: Воениздат, 1991. Гл. ХХ: http://militera.lib.ru/memo/english/churchill/6_39.html дата обращения: 23. 04. 2016. Литература 26. Albert A. Najnowsza historia Polski 1918 - 1980. Londyn.: Wydawnictwo Puls, 1991. 27. Applebaum A. Za żelazną kurtyną. Warszawa.: Świat Książki, 2013. 28. Bereś W., Burnetko K., Podsadecka J. Krąg Turowicza. Tygodnik, czasy, ludzie. 1945 - 1999. Kraków.: "Świat Ma Sens", 2012. 29. Biełaszko M. "Nie dam się złamać" // Nasz dziennik. nr. 110 (2823) z dnia 1213 maja 2007 r. (http://mtrojnar.rzeszow.opoka.org.pl/ksieza_niezlomni/zygmunt_kaczynski/ дата обращения: 14.01.16) 30. Biełaszko M. „Tygodnik Warszawski ” i jego środowisko (1945–1948) // Biuletyn IPN, nr 4 (75). kwiecień 2007. 31. Braun J., Popiel K., Sieniewicz K. Człowiek ze spiżu. Londyn. 1981. 32. Brzeziecki A. Tadeusz Mazowiecki. Biografia naszego premiera. Warszawa: Wydawnictwo "ZNAK", 2015. 143
33. Bujak W. Historia Storonnictwa Pracy 1937 – 1946 – 1950.Warszawa: ODiSS, 1988. (http://kedyw.info/wiki/Waldemar_Bujak,_Historia_Stronnictwa_Pracy_19371946-1950 дата обращения: 14.05.16.) 34. Cywiński B.Ogniem próbowane. Rzym. 1990. 35. Czaczkowska Ewa K. Kardynał Wyszyński. Biografia. Kraków: Wydawnictwo Znak, 2013. 36. Dudek A., Gryz R. Komunisci i Kosciol w Polsce (1945- 1989). Kraków: Znak, 2003. 37. Dudek A., Pytel G. Bolesław Piasecki. Próba biografii politycznej. Londyn. 1990. 38. Engelgard J. Bolesław Piasecki. 1939 - 1956. Warszawa.: Myśl Polska, 2015. 39. Engelgard J. Wielka gra Bolesława Piaseckiego. Warszawa.: Wydawnictwo Prasy Lokalnej, 2008. 40. Friszke A. Między wojną a więzieniem. 1945 - 1953. Młoda inteligencja katolicka. Warszawa: Instytut Studiów Politycznych PAN, 2015. 41. Friszke A. Opozycja polityczna w PRL. 1945 - 1980. Londyn: "AN EKS", 1994. 42. Jagiełło M. "Tygodnik Powszechny" i komunizm (1945 - 1953). Warszawa: Niezależna Oficyna Wydawnicza, 1988. 43. Jagiełło M. Próba rozmowy. Szkice o katolicyzmie odrodzeniowym i "Tygodniku Powszechnym" 1945 - 1953. Warszawa., 2000. 44. Jaspers K. Die Schuldfrage. Zur politischen Haftung Deutschlands. München.: Piper, 2012. 45. Jaszczuk A. Ewolucja ideowa Boleslawa Piaseckiego 1932 – 1956. Warszawa. 2005. 46. Kabat S. Od pierwszego numeru do perwszych wyborów. Środowisko "Dziś i Jutro" w latach 1945 - 1947. Warszawa. 2014. maszynopis pracy magisterskiej. 47. Kapuścik Z. Stowarzyszenie PAX na tle stosunków wyzniowych. 1945 – 1970. Warszawa: Akademia nauk spolecznych PZPR, 1987. 144
48. Kersten K. Narodziny systemu władzy. Polska 1943 - 1948. Lublin. 1989. 49. Korkuć M. Wybory 1947 – mit założycielski komunizmu //„Biuletynie Instytutu Pamięci Narodowej”. 2007. nr 1-2. 50. Kosicki P.H. Masters in Their Own Home or defenders of human person? Wojciech Korfanty, Anti-Semitism, and Polish Christian Democracy's illiberal rights-talk // Modern Intellectual History. January. 2015. 51. Kosicki P.H. Polskie personalizmy 1918 – 1948. Część 2: Rewolucyjny Mounier i jego polscy naśladowcy // Więź. Wiosna. 2015. 52. Kosicki P.H. The Soviet Union Answer to European integration: Catholic Anti-Germanism and the Polish projekt of "Catholic-Socialist" International // Contemporary European History. Volume 24. Issue 01. February 2015. 53.Księga Sapieżyńska. Kraków., 1986. T. II. 54. Lisicka H. Pluralizm światopoglądowy w koncepcjach politycznych PAX, ChSS, PZKS. 1991. 55. Ludzie Znaku. Kraków: Wydawnictwo Znak, 2015. 56. Micewski A. Współrządzić czy nie kłamać? PAX i Znak w Polsce 1945 - 1976. Paryż.1978. 57. Michnik A. Kościol - lewica - dialog. Paris.: Institut Litteraire, 1977. 58. Nawrocki Z. Struktura aparatu bezpieczeństwa // Aparat bezpieczeństwa w Polsce. Kadra kierownicza.1944-1956. T. 1. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2005. 59. Osękowski C. Referendum 30 czerwca 1946 roku w Polsce. Warszawa: Wydawnictwo Sejmowe, 2000. 60. Paczkowski A. Pól wieku dziejów Polski. Warszawa.: Wydawnictwo naukowe PWN, 2007. 61. Piasecka J. Stosunki między Kościołem rzymskokatolickim i państwem w Polsce w latach 1944-1953 // Stosunki między państwem a Kościołem rzymskokatolickim w czasach PRL. Warszawa., 1998. 62. Pietrow N. Stalinowski kat Polski Iwan Sierow. Warszawa: "Demart", 2013. 145
63. Pietrzak J. Pełnia prymasostwa. Ostatnie lata prymasa Polski kardynała Augusta Hlonda 1945 - 1948. Poznań. 2009. 64. Sikorski T. Kulesza M. Niezlomni w epoce fałszywych proroków. Środowisko "Tygodnika Warszawskiego" (1945 - 1948). Warszawa: Wydawnictwo von Bonowiecky, 2013. 65. Strachnik P. Ksiądz Jan Piwowarczyk, ojciec "Tygodnika Powszechnego" (http://www.dziennikpolski24.pl/artykul/3232284,ksiadz-jan-piwowarczykojciec-tygodnika-powszechnego,1,id,t,sa.html дата обращения: 18.01.16.) 66. Szwagrzyk K. Aparat bezpieczeństwa w latach 1944 - 1956 // Aparat bezpieczeństwa w Polsce. Kadra kierownicza.1944-1956. T. 1. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2005. 67. Tischner J. Polski kształt dialogu. Warszawa: wydawnictwo Krąg, 1981. 68. Torańska T. Oni. Londyn.: Agencja Omnipress, 1989. 69. Whatmore R. What is Intellectual History? Cambridge.: Polity Press, 2016. 70.Wokół pogromu kieleckiego. Warszawa: Instytut pamięci narodowej, 2006. 71. Woźniakowski J. Ze wspomnień szczęściarza. Kraków.: Wydawnictwo Znak., 2008. 72. Zaremba M. Wielka trwoga: Polska, 1944-1947: ludowa reakcja na kryzys. Kraków: Wydawnictwo "ZNAK", 2012. 73. Żaryn J. Dzieje Kosciola katolickiego w Polsce (1944- 1989). Warszawa.: Instytut Historii PAN, 2003. 74. Адибеков Г.М. Как готовилось первое совещание Коминформа // Совещания Коминформа 1947, 1948, 1949. Документы и материалы. М.: РОСПЭН. 1998. 75. Бухарин Н.И. Интеллигенция Польской Народной Республики. М.: «Наука», 1977. 76. Вдовина И.С. Французский персонализм: 1932-1982. М.: «Высшая школа», 1990. 146
77. Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф. Народная демократия: миф или реальность? Общественно-политические процессы в Восточной Европе 1944 – 1948 гг. М.: «Наука», 1993. 78. Волокитина Т.В., Мурашко Г.П., Носкова А.Ф., Покивайлова Т.А. Москва и Восточная Европа. Становление политических режимов советского типа: 1949 – 1953: Очерки истории. М.: РОСПЭН, 2002. 79. Лохматов А.М. Образ СССР в рефлексии Польской католической интеллигенции (1945 – 1948) // Россия и мир глазами друг друга. М.: ИРИ РАН, 2016 (в печати). 80. Лохматов А.М. Польская католическая интеллигенция в 1945 – 1948. Политическое и духовное самоопределение // XXIII Международная научная конференция студентов, аспирантов и молодых ученых Ломоносов-2016 (доклад) (https://lomonosovmsu.ru/archive/Lomonosov_2016/data/8428/uid99192_report.pdf дата обращения: 13.05.2016.) 81. Лохматов А.М. Польская католическая интеллигенция и идеология марксизма: становление «отношений» (1945 – 1948) // Clio-science. Проблему истории и междисциплинарного синтеза. Сборник научных трудов. Выпуск VII. М.: МПГУ, 2016. (в печати). 82. Лохматов А.М. Польская католическая интеллигенция на фоне социальных процессов послевоенной Польши (1945 – 1948) // I Студенческие научно-практические чтения: Молодые исследователи и современная историческая наука (материалы конференции). М.: МПГУ, 2016. (готовится к изданию). 83. Михник А. Погром в Кельцах. Два размышления о своих грехах. Пер. Филиппова Б.А. (http://magazines.russ.ru/continent/2010/145/mi14.html дата обращения: 14.05.16) 84. Михник А. Польский Диалог: Церковь – Левые. Лондон. 1980. 85. Мунье Э. Персонализм. М.: Искусство, 1992. 147
86. Мунье Э. Что такое персонализм? М.: Издательство гуманитарной литературы, 1994. 87. Петров Н. В. Первый председатель КГБ Иван Серов. М.: Материк, 2005. 88. Пихоя Р. Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны.1945 – 1985. М: АСТ, 2007. 89. Польша в ХХ веке: очерки политической истории. М: Индрик, 2012. 90. Репина Л. П. Интеллектуальная история сегодня: проблемы и перспективы // Диалог со временем. Вып. 2. 2000. 91. Репина Л. П. Опыт междисциплинарного взаимодействия и задачи интеллектуальной истории // Диалог со временем. Вып. 15. 2005. 92. Репина Л. П. Что такое интеллектуальная история? // Диалог со временем. Вып. 1. 1999. 93. Сенявский А.С., Сенявская Е.С., Сдвижков О.В. Освободительная миссия Красной Армии в 1944 – 1945 гг.: гуманитарные и социальнопсихологические аспекты. Исторические очерки и документы. М. – СПб.: ИРИ РАН – Центр гуманитарных инициатив, 2015. 94. Юсупов Р.Р. Власть и интеллигенция. Из истории Польши ХХ столетия (1918 – 1945). Казань. 1996. 95. Юсупов Р.Р. Польская интеллигенция в период народной демократии (1944 – 1980 гг.). Казань. 1998. 148
Последний лист ВКР Выпускная квалификационная работа Выпускная квалификационная работа выполнена мной совершенно самостоятельно. Все использованные в работе материалы и концепции из опубликованной научной литературы и других источников имеют ссылки на них. Лохматов Алексей Максимович Ф.И.О. подпись дата 149
Отзывы:
Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв