Сохранение культурного ландшафта исторического города (на примере Москвы)

Корчагин Олег Викторович

Сохранение культурного ландшафта исторического города (на примере Москвы)

Предметом исследования является процесс преобразования культурного ландшафта Москвы. В выпускной квалификационной работе проблема сохранения культурного ландшафта города рассматривается во взаимосвязи с вопросами истории архитектуры и градостроительства. Автором на основе изучения обширного исторического материала проанализированы:проект планировки Москвы Н.А. Ладовского (1932), а также проект здания Наркомата тяжёлой промышленности на Красной площади И.И. Леонидова (1934).

Философия

Дипломы

Вуз: Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ)

ID: 587d36545f1be77c40d58cc4

UUID: dad3abee-5e50-40d9-be0b-132a7acbbd1b

Язык: Русский

Опубликовано: почти 8 лет назад

Просмотры: 27

Корчагин Олег Викторович

Источник: Санкт-Петербургский государственный университет

Комментировать 0

Рецензировать 0

Скачать - 6740255 bytes

Поделиться работой

ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» (СПбГУ) Институт философии Кафедра музейного дела и охраны памятников Зав. кафедрой Музейного дела и охраны памятников Пиотровский М.Б. Председатель ГАК, профессор ___________________ Ф.И.О. Выпускная квалификационная работа на тему: Сохранение культурного ландшафта исторического города (на примере Москвы) По направлению – 072300 «Музеология и охрана объектов культурного и природного наследия» Рецензент: Выполнил: студент к. искусствоведения, доцент Корчагин Олег Викторович Сечин А.Г. ___________ (подпись) __________ (подпись) Научный руководитель: к. искусствоведения, ассистент Венщиков М.А. _____________ (подпись) Санкт-Петербург 2016

Оглавление ВВЕДЕНИЕ..............................................................................................................3 ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛИТЕРАТУРЫ.......................................9 ГЛАВА I. ПЛАНИРОВОЧНАЯ СТРУКТУРА МОСКВЫ.................................13 1.1. Планировочная структура Москвы к началу 30-х годов XX века..........13 1.2. Идеи перепланировки Москвы в новаторских проектах конца 20-х начала 30-х годов XX века.................................................................................23 ГЛАВА II. ГРАДОСТРОИТЕЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ МОСКВЫ..................38 2.1. Градостроительная композиция и характер застройки Москвы к началу 30-х годов XX века............................................................................................. 38 2.2. Современная архитектура в пространстве исторической Москвы. Проект Наркомата тяжёлой промышленности (И. Леонидов, 1934).............46 ЗАКЛЮЧЕНИЕ..................................................................................................... 59 СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ...............................................62 ПРИЛОЖЕНИЕ..................................................................................................... 66 2

ВВЕДЕНИЕ. Изучение культурного ландшафта в России и на Западе долгое время шло разными путями. Если в первом случае существовал определённый «перекос» в сторону изучения природной составляющей ландшафта, то во втором – в сторону культурной составляющей. В отечественной научной мысли первооткрывателем термина «культурный ландшафт» был географ Л.С. Берг. В статье «Предмет и задачи географии» (1915) Берг пишет: «Природными ландшафтами мы называем такие, в создании которых человек не принимал участия, в отличие от культурных, в которых человек и произведения его культуры играют важную роль. Город или деревня, по нашей терминологии, суть составные части культурного ландшафта».1 Берг считал, что цель географии заключается в изучении и описании как природных, так и культурных ландшафтов. В работах Л.С. Берга исследователи видят развитие комплексного метода исследования «нераздельной» природы В.В. Докучаева. В 1925 году термин «культурный ландшафт» появляется в книге «The morphology of landscape» (1925) американского географа Карла Зауэра (книга не переведена на русский язык). Зауэр исходит из того, что культурный ландшафт появляется в результате преобразовательной деятельности человека: «Культурный ландшафт приспосабливает природный ландшафт с помощью культурных групп. Культура – агент (действующее начало), природный ареал – посредник, культурный ландшафт – результат». 2 В понимании К. Зауэра культурный ландшафт шире природного, культурный ландшафт включает в себя природный. Он считал, что цель географии заключается в прочтении «следов», оставленных человеком в ландшафте. 1 Культурный ландшафт как объект наследия. Под ред. Ю. А. Веденина, М. Е. Кулешовой. М.: Институт Наследия; СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. С. 133. 2Рагулина М.В. Классическая концепция культурного ландшафта Карла Зауэра: история и современность // Известия Иркутского государственного университета. 2013. Т. 6, №1. С. 178. 3

При этом природная составляющая интересует исследователя с точки зрения естественных условий и ресурсов местности, а культурная - с точки зрения направленности и результатов человеческой деятельности. Внимания заслуживает тот факт, что Зауэр основным принципом географического исследования делает субъективность: «Географ постоянно свободен в выборе материалов наблюдения и выводах об их отношениях».3 К сожалению, комплексный подход Л.С. Берга не получил должного развития в отечественном культурном ландшафтоведении. Марксистская трактовка культуры как «надстройки» к экономическому «базису» привела к тому, что культурный ландшафт долгое время рассматриваться как результат преобразования природы, победы над природой (Ю.Г. Саушкин, Р.М. Кабо, А.Г. Исаченко, Ф.Н. Мильков). Идеи К. Зауэра, напротив, в течение почти полувека определяли направление развития культурного ландшафтоведения на Западе (А. Кребер, Р. Хартшорн, В. Зелински, Д. Станиславски). До конца XX века культурный ландшафт не рассматривался специалистами как особый тип наследия. Он выступал составной частью достопримечательного места (то есть окружающей памятник среды). Согласно статье 1 Конвенции об охране всемирного культурного и природного наследия (1972), достопримечательные места – это «произведения человека или совместные творения человека и природы, а также зоны, включая археологические достопримечательные места, представляющие выдающуюся универсальную ценность с точки зрения истории, эстетики, этнологии или антропологии».4 Впервые понятие «культурный ландшафт» появилось в Руководстве по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия (1992). По определению Руководства, культурные ландшафты представляют собой совместные произведения человека и природы и «иллюстрируют эволюцию в 3Рагулина М.В. Классическая концепция культурного ландшафта Карла Зауэра… С. 177. 4 Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия. ЮНЕСКО, 1972 [Электронный ресурс]. URL: http://whc.unesco.org/archive/convention-ru.pdf (дата обращения: 02.04.2016). 4

веках человеческого сообщества и поселений, происходившую под влиянием неблагоприятных и/или благоприятных физических факторов естественной среды обитания человека, а также сменяющих друг друга социальных, экономических и культурных факторов, и внешних и внутренних».5 В российском законодательстве дефиниция «культурный ландшафт» до сих пор отсутствует. Культурный ландшафт как объект наследия по-прежнему трактуется как часть достопримечательного места. Согласно статье 3 Федерального закона № 73 «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации», достопримечательные места – это «творения, созданные человеком, или совместные творения человека и природы, в том числе места традиционного бытования народных художественных промыслов; центры исторических поселений или фрагменты градостроительной планировки и застройки; памятные места, культурные и природные ландшафты, связанные с историей формирования народов и иных этнических общностей на территории Российской Федерации, историческими (в том числе военными) событиями, жизнью выдающихся исторических личностей; объекты археологического наследия; места совершения религиозных обрядов; места захоронений жертв массовых репрессий; религиозно-исторические места».6 В Руководстве по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия городские ландшафты не выделяются как самостоятельная подкатегория культурных ландшафтов. Исторический город как объект наследия может быть отнесен лишь к одной из групп «городских строений». Русские средневековые города, ведущим принципом устройства которых 5Руководство по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия. ЮНЕСКО, 1992 [Электронный ресурс]. URL: http://whc.unesco.org/archive/opguide-rus.pdf (дата обращения: 02.04.2016). 6 Федеральный закон от 25.06.2002 №73-ФЗ (ред. от 09.03.2016) «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». КонсультантПлюс, 1997-2016 [Электронный р е с у р с ] . URL: http://www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_37318/8aa9478dba49e6a5c251a3332d51e78e4839a9d8/ (дата обращения: 02.04.2016). 5

является принцип подобия окружающей природе, как нельзя лучше демонстрируют ошибочность такого подхода. Отметим, что в России научные основы, необходимые для изучения городского культурного ландшафта, были заложены уже в начале XX века Н.П. Анциферовым. В книге «Пути изучения города как социального организма» (Ленинград, 1926) он впервые обозначил главные характеристики, позволяющие постичь «genius loci» (дух места): - положение города на местности (природно-географический фактор); - начальный импульс развития города (ядро); - основные функции города; - планировочная структура города и история её развития; - контрастность или подобие объёмно-пространственной структуры города природной подоснове; - основные природные и архитектурные высотные ориентиры (доминанты) города; - основные визуальные связи, а также «архитектурные пейзажи» города; - городская топонимия; - городская семиотика (символические элементы ландшафта); - городская семантика (возникающие исторические ассоциации). По аналогии с живым организмом, автор выделяет три элемента, которые составляют городское единство – это анатомия (структура), физиология (состав населения и функции) и психология («душа»). 6

К сожалению, комплексный метод Анциферова не получил дальнейшего развития. При всей очевидной актуальности проблеме сохранения культурного ландшафта города в литературе уделяется недостаточно внимания. Предметом данного исследования является процесс преобразования культурного ландшафта города Москвы. В основу исследования положена рабочая гипотеза о том, что в начале 1930-х годов было искусственно прервано поступательное движение традиции в московской архитектуре и градостроительстве. По нашему мнению, это событие послужило источником большинства системных проблем, с которыми сталкивается российская столица в наши дни. Границы исследования определены концом 20-х – началом 30-х годов XX века, периодом качественных преобразований, кардинальным образом повлиявших на дальнейшее развитие Москвы. Анализ современного состояния культурного ландшафта города ограничен выявлением последствий принятых в 1930-е годы решений, а также проведением параллелей между проектными поисками архитекторов и градостроителей, работавших в указанный выше период, и современными тенденциями в рассматриваемых областях. Объектами данного исследования являются: планировочная структура исторической Москвы, градостроительная композиция и характер з а с т р о й к и и с т о р и ч е с ко й Мо с к в ы , а т а к ж е а р х и т е к т у р н ы е и градостроительные проекты конца 1920-х – начала 1930-х годов, в которых нашла ясное выражение проблема преемственного развития Москвы – проект планировки Москвы Н.А. Ладовского (1932) и проект здания Наркомата тяжёлой промышленности на Красной площади И.И. Леонидова (1934). Метод исследования основывается на анализе теоретических концепций, генеральных планов, ситуационных планов, схем, архитектурных 7

эскизов, фотографий, графических реконструкций. Также был применён описательный метод, представленный такими приёмами, как систематизация и интерпретация материалов, выявленных в ходе исследования. Методологически исследование опиралось на книги Н.П. Анциферова («Душа Петербурга», 1922), А.Э. Гутнова («Эволюция градостроительства», 1984) и К. Линча («The Image of the City», 1960). Цель настоящего исследования – на конкретных примерах показать возможность возрождения поступательного движения традиции в московской архитектуре и градостроительстве. В дипломной работе поставлены следующие задачи: - рассмотреть причины, по которым происходит разрушение ценной природно-культурной среды города; - выявить предпосылки формирования планировочной структуры Москвы, сложившейся к началу 1930-х годов; - показать существующие возможности предотвращать разрушение ценной природно-культурной среды города на стадии разработки генерального плана; - выявить предпосылки формирования композиционной структуры и характера застройки Москвы, сложившихся к началу 1930-х годов; - исследовать существующие возможности учёта данных окружения в формообразовании новых архитектурных объектов. Выпускная квалификационная работа состоит из введения, историографического анализа литературы, двух глав, разделённых на п а р а г р а ф ы , з а к л юч е н и я , с п и с ка и с п ол ь з о ва н н о й л и т е р ату р ы , иллюстративных приложений. 8

ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ЛИТЕРАТУРЫ. Содержательной частью выпускной квалификационной работы (параграфы 1.2 и 2.2) является анализ двух проектов. Первый проект градостроительный – проект перепланировки Москвы Н.А. Ладовского (1932), второй архитектурный – проект здания Наркомата тяжёлой промышленности на Красной площади И.И. Леонидова (1934). При выборе необходимой литературы автором основное внимание уделялось текстам, посвящённым изучению градостроительных проектов и архитектуры Москвы конца 1920-х – начала 1930-х годов. Прежде чем перейти к анализу литературы, необходимо сказать несколько слов о материалах, которые использовались во вводных частях исследования (параграфы 1.1 и 2.1). Исторической базой исследования послужили работы Н.Ф. Гуляницкого, Е.И. Кириченко, М.П. Кудрявцева, Т.Н. Кудрявцевой и Г.Я. Мокеева, публиковавшиеся в разное время в журнале «Архитектурное наследство» (периодическое издание НИИ теории и истории архитектуры и градостроительства). Статьи названных выше авторов стали основой теории русского градостроительного искусства. Изучение данных материалов позволяет узнать исторические предпосылки формирования планировочной структуры, градостроительной композиции и характера застройки Москвы, сложившихся к концу 20-х годов XX века. Отдельного упоминания заслуживают: книги М.П. Кудрявцева «Москва – Третий Рим: историко-градостроительное исследование» (2008) и «Каменная летопись старой Москвы» (1985), книга Т.Н. Кудрявцевой «Опыт проведения предпроектных исследований исторических городов» (1974), книга Г.В. Алфёровой «Русские города XVI – XVII веков» (1989), книга И.А. Бондаренко «Красная площадь Москвы» (1991). 9

К сожалению, история советской архитектуры и градопроектирования конца 1920-х – начала 1930-х годов слабо освещена в литературе. Имена многих выдающихся людей, работавших в это время, на долгие годы были преданы забвению. В связи с этим, при написании выпускной квалификационной работы большое внимание уделялось изучению оп убл и кова н н ых и с точ ников . О ни пред с т а вле ны мат е риа ла м и специализированных периодических изданий с акцентом на основной рассматриваемый в работе период (журналы «Архитектура СССР», «Современная архитектура», «Строительство Москвы», «Строительная промышленность»), а также материалами сборников «Из истории советской архитектуры. Документы и материалы» (1963, 1970, 1973). Что касается отдельных изданий по рассматриваемой тематике, то исследователю в первую очередь необходимо обратить внимание на фундаментальные труды В.Э. Хазановой («Советская архитектура первой пятилетки», 1980) и С.О. ХанМагомедова («Архитектура советского авангарда», 1996 и 2001). Важно отметить, что проблемы реконструкции и развития Москвы периода индустриализации нельзя рассматривать в отрыве от положений дискуссии о социалистическом расселении (1929-1930 гг.). Именно такой подход демонстрируют в своих трудах В.Э. Хазанова и С.О. Хан-Магомедов. Хазанова подробно, на основе обширного архивного материала, рассматривает ход дискуссии о соцрасселении и даёт оценку всем крупным проектам планировки, которые были разработаны для Москвы в 1920-х – начале 1930-х годов. Ценность работы Хан-Магомедова в том, что автор много внимания уделяет творческим объединениям архитекторов того времени (ОСА, АСНОВА, АРУ). Заметим, что многие аспекты градостроительной дискуссии и детали проектов планировки Москвы более подробно освещены в других монографиях Хан-Магомедова, появившихся в последнее десятилетие – отдельных изданиях о М.А. Охитовиче (2009), М.Я. Гинзбурге (2007), М.О. Барще (2009) и Н.А. Ладовском (2007). 10

Нельзя обойти вниманием обобщающий труд В.В. Кириллова «Путь поиска и эксперимента: Из истории советской архитектуры 20-х – начала 30-х годов» (1974). Автор данной книги убежден в том, что тенденции современного градостроительства невозможно понять без изучения советских градостроительных концепций 1920-х – начала 1930-х годов. По его мнению, именно в это время было положено начало научному проектированию городов в нашей стране. Отметим, что рассмотрение проектов планировки Москвы было продолжено Кирилловым в небольшой, но содержательной статье «Идеи реконструкции Москвы в проектах 20-х – начала 30-х годов XX века», которая была опубликована в историкометодологическом сборнике «Русский город» (1976). В рассматриваемый период в советской архитектуре наибольшее влияние имели два течения – конструктивизм и рационализм. Проблема учёта данных окружения в формообразовании новых архитектурных объектов, затронутая в данном исследовании, занимает существенное место в работах конструктивиста М.Я. Гинзбурга «Стиль и эпоха» (1924) и «Жилище» (1934), а также статьях рационалистов Н.А. Ладовского и В.Ф. Кринского. Основной массив теоретического наследия двух указанных течений опубликован в монографиях С.О. Хан-Магомедова «Конструктивизм: концепция формообразования» (2003) и «Рационализм – “формализм”» (2007). Интересным с точки зрения методологии представляется труд В.З. Паперного «Культура Два», на русском языке впервые опубликованный в 1985 году, с тех неоднократно переиздававшийся. С помощью идеализированной модели Культуры 1 и Культуры 2 автору удаётся в данной работе показать основные причины поворота советской архитектуры от авангардных экспериментов 20-х годов к освоению классического наследия в 30-е годы. Кроме того, в данной работе опубликованы отрывки из архивных документов рассматриваемого нами периода, которых нет в широком доступе. 11

С.О. Хан-Магомедову принадлежит авторство монографии об одном из главных персонажей выпускной квалификационной работы – архитекторе И.И. Леонидове (2009). Несмотря на то, что Леонидов признан во всём мире одним из создателей архитектурного языка XXI века, отдельные издания о нём можно буквально пересчитать по пальцам. Честь публикации всех сохранившихся работ мастера принадлежит А.П. Гозаку (2002). Он же является автором книги «Наркомтяжпром Леонидова» (2011), целиком посвящённой рассматриваемому в дипломной работе архитектурному проекту. К 100-летию И. Леонидова издание «Московские учебники и Картолитография» малым тиражом выпустило книгу «Иван Леонидов: Начало XX – начало XXI вв.: Материалы, воспоминания, исследования» (2002), ставшую сегодня библиографической редкостью. Последней группой использовавшейся литературы были статьи из современных специализированных периодических изданий, в которых изложены профессиональные оценки рассматриваемых в дипломной работе архитектурных и градостроительных проектов (журналы «Архитектурный вестник», «Архитектура и строительство России», «Проект Россия»). 12

ГЛАВА I. ПЛАНИРОВОЧНАЯ СТРУКТУРА МОСКВЫ. 1.1. Планировочная структура Москвы к началу 30-х годов XX века. 1970-80-е годы стали временем становления теории русского средневекового градостроительства. Изменилось представление о планировочной структуре Москвы. Работы ряда исследователей убедительно доказали, что принятая в послереволюционный период трактовка сложившейся к началу XX века планировочной структуры столицы как «радиально-кольцевой» была значительным упрощением действительности. Согласно типологии Г.Я. Мокеева, планировка исторического центра Москвы, сформировавшаяся к XVII веку и сохранявшая свои основные черты вплоть до 30-х годов XX века, представляла собой уникальный образец спирально-веерной структуры. В своих исследованиях Мокеев исходил из того, что первичное значение в сложении планировочной структуры древней Москвы играла система посадов, а не система городских укреплений. Спирально-веерная модель развития была предложена Г.Я. Мокеевым для городов секторно-мысового типа.7 Эти города возникали на мысе при слиянии двух, как правило, разновеликих рек, разрезающих территорию на три участка (в нашем случае это Москва-река и её приток – Неглинная). Различная величина рек объясняет поэтапное появление трех отдельно расположенных посадов. На первом этапе городской эволюции появился посад под приступной стеной крепости, в междуречье (Китай-город). Затем, на втором этапе, посад перекинулся за малую реку (Занеглименье). И, наконец, на третьем этапе развития посад вышел за большую реку (Замоскворечье). Также 7Мокеев Г.Я. Типология древнерусских городов // Архитектурное наследство. 1976. №25. С. 10. 13

хронологически последовательно появлялись и прикрывавшие посады укрепления: китайгородская стена (1535-1538 гг.), полукольцевая стена Белого города (1586-1592 гг.) и кольцевая стена Скородома (к 1591 г.). 8 Мокеев выделяет характерную черту такого развития: веера посадов и охватывавшие их укрепления закручиваются по спирали относительно кристаллизующего ядра – Кремля (илл. 1). Г.Я. Мокеев описал также три системы трассировки улиц исторического центра Москвы – порядковую, веерную и ветвистую. Основу, «ткань» городской застройки, образовывали участки с порядково-линейной (прямоугольной) системой разбивки. Эти участки в свою очередь подчинялись направлению веерно-ветвистых (проезжих) улиц, необходимых главным образом для торгового сообщения. Веерно-ветвистые улицы вели к основным торговым площадкам Китай-города (Красная площадь), Занеглименья (Охотный, Курятный, Обжорный ряды) и Замоскворечья (Ногайский торг). Торговые площадки меньшего масштаба существовали возле китайгородских Варварских ворот (Коневой торг), Ильинских (Сенной), Никольских (Лубяной), а также с внешней стороны Чертольских, Арбатских, Тверских, Петровских, Сретенских, Яузских ворот Белого города, Пречистенских, Смоленских, Тверских, Сретенских, Таганских, Серпуховских и Калужских ворот Скородома. Со временем эти участки образовали систему городских площадей. Некоторые трассы верно-ветвистой системы служили также для сообщения между городами. Однако эта функция не выделяла данные трассы в качестве основных городских магистралей (Дмитровка, Тверская, Волоцкая, Смоленская). Поперек веерно-ветвистых улиц шли улицы-связки (секторные, полукольцевые и кольцевые), служившие в первую очередь нуждам обороны города. К этой группе относятся внутренние улицы вдоль крепостных стен, наружные улицы перед рвом и срединные улицы.9 Проезжие улицы были относительно прямыми или плавно 8Мокеев Г.Я. Системные элементы планировки древней Москвы // Архитектурное наследство. 1982. №30.С. 5. 9Мокеев Г.Я. Системные элементы планировки древней Москвы. С. 9 – 10. 14

изогнутыми, улицы–связки – ломаными. 10 Концетрическое пофазовое «наслоение» посадов вокруг ядра привело к тому, что наибольшую структурную сложность получила уличная сеть северо-восточной части Москвы, встретившая на пути своего развития стены Китай-города, Белого города и Скородома (илл. 2). М.П. Кудрявцев в своих исследованиях подробно описал основные закономерности сочетания природного ландшафта и планировочной структуры древнерусских городов. Одной из этих закономерностей является трассировка улиц по бровкам долин рек и ручьёв и линиям водоразделов (или параллельно им). В левобережной Москве по бровкам долин проложены улицы Остоженка, Арбат, Волхонка, Моховая, Петровка, Рождественка, Воронцово поле, Николо-Ямская и Гончарная. По гребням водоразделов проходят Пречистенка, Поварская, Тверская, Сретенка, Мясницкая и Таганская. Древние улицы Замоскворечья расположены на ярусах рельефа по тем же законам, однако существует одно характерное отличие. Улицы, идущие по относительно ровной местности, без крупных изломов рельефа, повторяют направление соседних улиц (Пятницкая параллельна Якиманке, а Полянка – Кузнецкой).11 Стены городских укреплений были расположены на ярусах рельефа по берегам или бровкам долин рек (ручьёв), а также по линиям водоразделов: «Разбор влияния рельефа на систему укреплений Москвы важен тем, что он показывает школу древнерусского градостроительства на высшем этапе её развития, когда смело и органично… естественные преграды включаются в искусственную систему рвов и валов».12 Н.Д. Кострикиным был произведён анализ городских планов нескольких городов, сложившихся в средневековье (в том числе Москвы), 10Кудрявцева Т.Н. Композиция улиц древнерусских городов // Архитектурное наследство. 1985. №33. С. 15. 11Кудрявцев М.П. Использование рельефа местности в русском градостроительстве на примере Москвы XVII в. // Архитектурное наследство. 1973. №21. С. 8. 12Кудрявцев М. П. Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование. М.: «Троица», 2008. С. 35. 15

который позволил ему сформулировать общие принципы «естественного планообразования»: - принцип единства планировочной и ландшафтной композиции городского плана; - принцип неизменяемости сложившейся структуры (прежний план практически без изменений входит в состав нового в качестве ядра его композиции); - принцип сохранения ранее сложившегося центра композиции городского плана; - принцип типологического сходства ранее сложившегося и нового планов; - принцип усложнения и качественного изменения композиции городского плана.13 С оформлением кольцевой стены спирально-веерная система завершила своё развитие. На рубеже XVII и XVIII веков начинается следующий этап развития планировочной структуры Москвы, связанный с появлением нового политического центра города. Н.Ф. Гуляницкий определяет этот период в истории города как время Москвы Яузской.14 Тенденция полицентрического развития Москвы зародилась при царе Михаиле Фёдоровиче, который сделал своей основной загородной резиденцией село Рубцово, расположенное к северо-востоку от столицы. К нему вела магистраль, включавшая улицы Ильинка, Маросейка, Покровка, Старая Басманная и Покровская. В середине XVII века Алексей Михайлович строит резиденцию в селе Измайлово, дорога к которому шла по тому же пути, через Рубцово. Значение магистрали подчёркивает застройка 13Кострикин Н.Д. План города как основа формирования его художественного образа : Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. Архитектуры. М., 1977. С. 10-11. 14Гуляницкий Н.Ф. Москва Яузская // Архитектурное наследство. 1986. №34. 16

обозначенных выше улиц. В конце XVII – середине XVIII веков её украсили, например, такие шедевры архитектуры, как церковь Николы Большой Крест на Ильинке, церковь Успения на Покровке, церковь Никиты Мученика на Старой Басманной. Своё начало магистраль брала на Красной площади, у храма Покрова на Рву. Её завершения в сёлах Рубцово и Измайлово были также чётко обозначены постановкой монументальных храмов в честь Покрова Богородицы.15 Во второй половине XVII века стало возрастать значение оси Никольская-Мясницкая. Это событие связано с активным развитием при Петре I Немецкой слободы, а также Лефортовской, Семёновской и Преображенской военных слобод. Первенствующее значение новой магистрали было обозначено постановкой в усадьбе А.Д. Меншикова церкви Архангела Гавриила, которая успешно соперничала с главной доминантой Москвы – колокольней Ивана Великого (и даже была выше её на 1,5 м.). Гуляницкий отмечает, что в петровское время новым, светским способом обозначения наиболее значимых в идейном отношении магистралей и площадей города стало сооружение триумфальных арок. На пути к лефортовскому центру триумфальные арки были построены в начале Никольской улицы, у Мясницких ворот Земляного города, на левом берегу Яузы перед въездом в царскую резиденцию. Кроме того, Петр I противопоставил «покровской» теме магистрали, ведущей в Измайлово, новую, «петропавловскую» тему магистрали, ведущей в Лефортово. Храмы Петра и Павла были возведены у начала Новой Басманной улицы, устья Яузы и в центре Лефортовской слободы.16 В XVIII веке строительство Санкт-Петербурга дало мощный толчок территориальному развитию северо-западной части Мо сквы. В планировочной структуре города возросла роль Тверской улицы, что нашло 15Гуляницкий Н.Ф. Москва Яузская. С. 34 – 35. 16Гуляницкий Н.Ф. Москва Яузская. С. 37 – 38. 17

отражение, в частности, в неосуществлённом проекте Большого Кремлёвского дворца архитектора В.И. Баженова. Грандиозный дворец был задуман Баженовым не просто как главное здание в центре города, но как новое городское ядро. В ходе подготовительных работ, начатых в 1769 году, было снесено много древних строений, в том числе Казённый двор, здание Запасного дворца, Конюшенный двор Чудова монастыря, кремлёвская стена между Петровской и Благовещенской башнями. Согласно проекту, дворец должен был занимать территорию, ограниченную линией от Спасских до Троицких ворот. Протяжённый главный фасад шёл параллельно течению Москвы-реки. В плане сооружение, состоявшее из нескольких корпусов, представляло собой замкнутый треугольник, заключивший в своеобразный «внутренний двор» кремлёвские соборы и монастыри. Продолжение Тверской улицы становилось главной осью центральной площади дворца. Первые основательные попытки урегулирования планировки Москвы относятся ко второй половине XVIII века и связаны с деятельностью «Комиссии для строения столичных городов Санкт-Петербурга и Москвы». В 1775 году Комиссией был утвержден генеральный план Москвы. Она признавала, что «Москва с самой древности с таким благоразумным основанием учреждена, что всякое место имело свои границы и укрепления…, а недоставало и ныне нет одного только в строениях и улицах регулярства».17 Основное внимание в плане 1775 года было обращено на создание ряда новых площадей (вокруг Китай-города и Кремля, по линии бывших укреплений Белого города у Остоженки, Арбата, на Большой Никитской, у пересечения с Тверской и т.д.), упорядочение и расширение уже существующих площадей, расчистку полукольцевых и кольцевых дуг. 18 Древняя уличная сеть оставалась, в основном, в прежнем виде, 17Будылина М. Планировка и застройка Москвы после пожара 1812 года // Архитектурное наследство. 1951. №1. С. 135. 18 Гуляницкий Н.Ф. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в эпоху классицизма // Архитектурное наследство. 1997. №42. С. 103. 18

предусматривалось частичное спрямление улиц и переулков с постановкой зданий по «красным линиям». Генеральный план не был реализован по той причине, что не учитывал реальную экономическую ситуацию того времени (создание новых широких площадей требовало отчуждения в казну большого количества частных земельных владений). Генеральный план 1817 года являлся документом, на основе которого Москва развивалась в течение всего XIX века. План базировался на принципах проекта 1775 года, но в нём «в максимальной степени было проявлено чувство реальности планируемых градостроительных мер, базировавшихся на учёте первоочередных нужд города, его сложившегося уклада и традиций».19 Планировочная структура в целом, несмотря на пожар 1812 года, сохранила средневековую основу. Из масштабных планировочных работ первой половины XIX века следует отметить заключение Неглинки в подземную трубу на участке от Трубной площади до впадения в Москву-реку, а также строительство большей части Бульварного кольца. Е.И. Кириченко считает, что в 1830-1910-е гг. самостоятельная роль плана как основы градостроительного развития неуклонно снижается: «Строительство в исторических и распланировка новых районов определяется не предварительно разработанным планом и не в директивном порядке, а как следствие возникновения новых очагов или центров притяжения строительной деятельности в виде вокзалов, новых промышленных районов, тяготеющих к воде и вокзалам». 20 Строительство Николаевской железной дороги в 1860-е гг., ставшей затем частью крупнейшего в стране московского железнодорожного узла, стимулировало дальнейшее развитие северо-восточного (Мясницкого) радиуса, связавшего центр города с Каланчёвской площадью. Кириченко отмечает чисто российскую традицию строить вокзалы на окраинах, что «резко отличает 19Гуляницкий Н.Ф. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в эпоху классицизма. С. 129. 20Кириченко Е.И. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в середине XIX – начале XX вв. // Архитектурное наследство. 1997. №42. С. 147. 19

Россию от Западной Европы, где здания железнодорожных станций сооружались среди плотной городской застройки, часто, как в Париже или Будапеште, входя составной частью в ансамбль парадной застройки важнейших столичных магистралей».21 К началу XX века Москву охватил пояс из десяти вокзалов, окруженный, в свою очередь, промышленными зонами. Строительство в 1903-1908 гг. Окружной железной дороги привело к формированию второго кольца промышленных зон. Подводя итоги, обозначим ещё раз некоторые моменты, имеющие существенное значение для нашего дальнейшего исследования: - исторический центр Москвы, сохранивший свои основные черты (уличная сеть, система площадей, трассы городских укреплений) к началу XX века, представлял собой в планировочном отношении сложную, замкнутую спирально-веерную структуру, уникальный образец древнерусского градостроительного искусства; - уже в конце XVII – начале XVIII вв. обозначилась тенденция полицентрического развития Москвы, оформившаяся достаточно чётко к началу XX века. С 1892 по 1917 гг. население Москвы удвоилось и достигло отметки в два миллиона человек.22 Город переживал ситуацию «второго рождения» (термин А.Э. Гутнова), и этот процесс не только не затормозила революция, но, благодаря возвращению Москве статуса столицы государства в 1918 году, даже усилила его. «Второе рождение» подразумевает качественное изменение планировочной структуры, выход на новый вектор городского развития. Качественное изменение может быть осуществлено путём: а) замены исторической планировочной структуры новой с помощью её радикального преобразования; 21Кириченко Е.И. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы... С. 162. 22Кириченко Е.И. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы... С. 162. 20

б) развития сложившейся планировочной структуры на основании анализа объективных предпосылок. Москва не сразу, но пошла по пути радикального преобразования. До начала 1930-х гг. немногочисленные градостроительные работы ориентировались на утверждённый Моссоветом в 1925 году план «Новая Москва» (1918-1924 гг.). В работе над этим планом в разное время принимали участие известные архитекторы И. Жолтовский, И. Голосов, К. Мельников и Н. Ладовский. Руководителем планировочной мастерской при Моссовете был А. Щусев. План «Новая Москва» исходил из рациональности сохранения исторически сложившейся полицентрической планировочной структуры. Основными направлениями развития города были выбраны традиционные северо-западное и северо-восточное. На Ходынском поле предлагалось создать новый административный центр, а на Каланчёвской площади построить Центральный вокзал, который должен был объединить все железнодорожные ветки северной части города. Территорию Москвы предлагалось насытить зелёными клиньями, проходящими по радиусам в направлении от периферии к центру (используя для этого территории бывших складских помещений, пустырей и свалок). Вокруг пятна существующего города предлагалось создать кольцо из четырнадцати городов-садов, связанных с центром скоростными магистралями, а между собой окружной парковой дорогой. Всю структуру в целом должно было охватить большое Зелёное кольцо. Щусевым была предложена система высотного зонирования города. Он выделил пять зон, концентрически расходящихся от центра: Золотой город (Кремль и Китай-город), Белый город (территория в границах Бульварного кольца), Земляной город (территория в границах Садового кольца), Красный город (территория между Садовым кольцом и окружной дорогой, связывающей города-сады) и зона собственно Городов-садов. Этажность 21

постепенно снижалась от центра к периферии до двух-трёх этажей за Садовым кольцом (илл.3). Большую роль в композиции городов-садов и отдельных районов города играли памятники архитектуры, очищенные, словно древние иконы, от позднейших наслоений и окруженные открытым пространством для лучшего их восприятия. А.В. Иконников: «Наивный консерватизм проекта основывался на перенесении в ожидаемое будущее представлений о некоем “золотом веке” города, исключаемом из потока времени».23 В 1935 году был принят Генеральный план реконструкции Москвы, разработанный под руководством В. Семёнова. Исторически сложившееся полицентрическая структура планировки города стала последовательно преобразовываться в ст атичную моноцент риче скую ст руктуру, ориентированную на главное здание страны – Дворец Советов. Такая структура может расти только за счёт постоянного увеличения числа колец с одновременным превращением центра города в многоуровневую транспортную развязку (либо может остановиться в своём развитии, достигнув определённого директивой идеального состояния). Последствия этого решения широко известны. 23Иконников А.В. Москва XX века: утопии и реальность // Архитектурное наследство. 1997. №42. С. 207. 22

1.2. Идеи перепланировки Москвы в новаторских проектах конца 20-х - начала 30-х годов XX века. В 1929 году был принят исторический Первый пятилетний план развития народного хозяйства СССР. Заявленный курс на ускоренную индустриализацию страны предполагал, что в скором времени появится большое число новых промышленных городов. В ходе дискуссии, вызванной необходимостью решения неотложных вопросов градостроительной политики государства, социологом Михаилом Охитовичем была выдвинута оригинальная теория расселения в масштабе экономического района, в центре внимания которой была проблема создания гибкой пространственно планировочной структуры поселения. М. Охитович – создатель принципиально новой линейной системы расселения. В отличие от ранее разработанных за рубежом проектов линейного расселения24, где полоса расселения представляет собой жилой квартал, вытянутый вдоль транспортного коридора, соединяющего между собой центрированные населенные пункты, в системе Охитовича – это автономная пространственно-планировочная структура с расположенными вдоль магистрали жилищами, местами приложения труда, системой обслуживания. М. Охитович из ряда высказываний К. Маркса, Ф. Энгельса и В.И. Ленина вывел заключение о необходимости создания для общества социальной справедливости новой пространственной среды. Он считал, что город - это «конкретное общественное, а не территориально организованное человеческое единство».25 По мнению Охитовича, в ближайшем будущем должна исчезнуть та экономическая основа, на которую до сих пор опирались компактные градостроительные образования – это тяготение сырья к скрещению путей сообщения, т.е. к энергии - топливу. Он предполагал, что 24Например, проект дачного предместья Мадрида испанского инженера Артуро Сориа-и-Мата (1882 г.) 25Хан-Магомедов С. О. Михаил Охитович. М.: «Русский авангард», 2009. С. 67. 23

автомобилизация и электрификация страны уже в скором времени создадут условия, необходимые для перехода от традиционного сосредоточенного расселения к децентрическому: «Переходные к социализму условия расселения означают постепенную разгрузку городов, соединение их в общую систему, тяготеющую к равномерному расселению».26 Согласно с концепцией М. Охитовича, скоростные шоссейные дороги, новые возможности внегородского автомобильного транспорта и передачи энергии на расстояние по проводам вместе позволят разместить промышленные предприятия линейно: «Теперь энергия (обработка) тянется к сырью. Сырье повсюду – энергия тянется повсюду. Производство повсюду – жилище повсюду».27 Произойдёт разделение отдельных процессов производства по принципу поточной организации промышленности (здесь вполне очевидно воздействие идеи фордовского конвейера). Благодаря этому жилища, также размещенные линейно, будут максимально приближены к месту работы. Необходимо отметить, что переходная стадия теории «нового расс ел ен и я» п редусмат рива ла концент рированно е разм ещение промышленности с линейным расселением людей, занятых на производстве вдоль транзитных магистралей, связывающих зависящие друг от друга предприятия. М. Охитович считал, что расселение вдоль транспортного коридора с устройством по обеим сторонам от него парковой зоны шириной 50-150 м, обеспечит здоровые условия жизни и близость человека к природе. Селитебную зону он предлагал создавать из индивидуальных некапитальных жилых ячеек легких конструкций (отдельно стоящих или сблокированных) с минимальным использованием дефицитных материалов - металла и цемента: «Если двигается производство, то за производством, вслед за ним, вместе с переменой места производства меняется и место обитания, меняется и место 26 Хан-Магомедов С. О. Михаил Охитович. С. 88. 27 Охитович М. Заметки по теории расселения // Современная архитектура. 1930. № 1-2. С. 9. 24

расположения жилища человека. Так у номадов».28 Данное положение теории «нового расселения» предполагает радикальное изменение отношения человека к собственности. Индивидуальную жилую ячейку легко построить и перестроить, разобрать и перевезти. Но главная особенность такого жилища в том, что им нельзя владеть. Освободившись от всякого нефункционального имущества, человек живёт с одной-единственной целью – «быть», т.е. активно выражать свои творческие способности в занятиях наукой или искусством. Соратник Охитовича, известный архитектор Моисей Гинзбург писал, что «новые принципы социалистического расселения… должны дать человеку возможность использовать преимущества быстрого сообщения, при помощи автомобиля, должны позволить новому человеку разрешить, казалось бы, неразрешимое противоречие легкого общения каждого с каждым и возможной изоляции каждого от каждого, изоляции не для продолжения индивидуального хозяйства… , а для максимальных возможностей восстановления рабочей силы, для максимальных возможностей отдыха и покоя, для максимальных возможностей богатейшего развертывания творческих импульсов человека».29 Время в теории «нового расселения» становилось ведущим компонентом организации пространства, - «Что же всё-таки обуславливает тяготение людей к одной точке, что заставляет людей громоздить свои жилища одно на другое? Время. Общественно-необходимое время. Не будем забывать, что расстояние измеряется временем». 30 Привычное однородное трехмерное пространство поселения перестраивалось. Время разворачивало линейность, но акцент на линейность не оставлял возможности для значительного пространственного роста в ширину. «Комплекс-город» Охитовича не предусматривал существования н еко его общ его дел ового или культурного цент ра. В м е сте с 28 Охитович М. Заметки по теории расселения. С. 7. 29 Гинзбург М. Социалистическая реконструкция существующих городов // Революция и культура. 1930. №1. С. 51. 30 Охитович М. Заметки по теории расселения. С. 9. 25

децентрализацией жилища в теории «нового расселения» предусматривалась замена центров обслуживания сетью обслуживания (заказ - доставка), максимально приближенной к потребителю. В шаговой доступности от жилых ячеек, по пути от автобусных станций к жилым помещениям, находятся самые простые формы культурного общения и коммунальнобытового обслуживания - почтовые отделения, библиотеки, детские учреждения, столовые, кинотеатры, клубы, спортплощадки. В «комплексгороде» духовная культура всегда рядом - «стоит протянуть руку к трубке радио или телефона».31 Идеи М. Охитовича нашли поддержку в среде профессиональных архитекторов и несколько раз доводились до проектной стадии группой конструктивистов, работавших в Секции социалистического расселения Госплана РСФСР (К. Афанасьев, М. Барщ, В. Владимиров, М. Гинзбург (руководитель), Г. Зундблат, И. Милинис, А. Пастернак, Г. Савинов и Н. Соколов). Изложенные выше принципы теории Охитовича ориентировались и были применимы в чистом виде для создания проектов новых индустриальных городов (например, проект «Магнитогорье»). Взгляд же представителей дезурбанистического течения в градостроительном проектировании на проблему реконструкции существующих крупных городов нашёл своё отражение в проекте под названием «Зелёный город» (1930 г.). Программа заказного конкурса предполагала создание в пригородном районе Москвы оздоровительного комплекса «Город отдыха». От имени дезурбанистов в конкурсе приняли участие Михаил Барщ и Моисей Гинзбург, которые в своём проекте вышли далеко за рамки программы, заложив в него стратегию последовательной реконструкции столицы. Та часть проекта, которая относится к созданию собственно Зелёного города, предполагала появление ленты (полосы) расселения вдоль Ярославского шоссе, рассчитанной на население в 100 тысяч человек. 31 Барщ М., Владимиров В., Охитович М. и Соколов Н. Магнитогорье // Современная архитектура. 1930. № 1-2. С. 54. 26

Жители должны были работать в этом же районе, на местных промышленных предприятиях и в сельском хозяйстве. Особенность данного проекта была в том, что в прямом смысле непрерывная лента поднятых на столбы жилых ячеек (с образованием под ними единого крытого перехода) располагалась по одну сторону от шоссе, а детские учреждения, школы, техникумы, культурные учреждения по другую сторону, в нетронутых зелёных массивах. М. Барщ и М. Гинзбург рассматривали свой Зелёный город как часть системы комплексной реконструкции столицы, как первое звено в цепи мероприятий по её разгрузке. Они прекрасно понимали, что нельзя искусственно ограничить дальнейший рост города, поэтому строили свою программу реконструкции исходя из беспредельности его границ. Авторы проекта видели цель социалистической реконструкции Москвы в максимальной разгрузке города через «настойчивый и упорный с и с т е м ат и ч е с к и й в ы в од и з Мо с к в ы и р а с с е я н и е п о С о ю зу » административных учреждений, промышленности, вузов, которые «не связаны органическими нитями (местное сырьё и пр.) с Москвой». Следующей мерой было уменьшение населения города через «расселение оставшегося трудового населения Москвы не в самой Москве, а вдоль магистралей, соединяющих Москву с близлежащими центрами». Отток населения позволил бы остановить всё новое строительство непосредственно в Москве и начать «систематическое обзеленение всех существующих свободных участков». Конечной же целью виделось «превращение Москвы в центральный парк культуры и отдыха, в который стекаются ленты социалистического расселения Москвы». Из существующей исторической застройки предлагалось сохранить «наиболее характерные куски старой Москвы: Кремля, кусочки Москвы с уличками и особняками Арбата и Поварской, отчасти Пречистенки, кусочки купеческого Зарядья, Замоскворечья, торговой Мясницкой и пролетарской Красной Пресни».32 32 Барщ М. и Гинзбург М. Зелёный город Москвы // Современная архитектура. 1930. №1-2. С. 18 – 22. 27

М. Барщ и М. Гинзбург считали, что расселение в некапитальных строениях вдоль уже существующих трасс обойдется государству дешевле, чем поддержание старых зданий и реконструкция города методом прокладки новых «красных линий». Поэтому государство не должно «делать никаких новых капитальных вложений в существующую Москву и терпеливо дожидаться естественного износа старых строений, исполнения амортизационных сроков после которых разрушение этих домов и кварталов будет безболезненным процессом дезинфекции Москвы». 33 М. Гинзбург придерживался мнения, что идея создания районных центров, также как и идея образования пояса малых городов рядом с крупным, является ошибочной: «Раз мы допустим существование центров, хотя бы районных, хотя бы небольших, мы оставляем тем самым лазейку для будущего стихийного укрупнения этих центров – магнитов, тем самым мы готовим грядущим поколениям новый период урбанизации».34 Можно с уверенностью заключить, что лента расселения дезурбанистов показала большие возможности в создании гибкой пространственнопланировочной структуры поселения. Идеальная схема теории Охитовича позволяла развиваться ленте расселения и в длину, и за счёт увеличения плотности населения на километр магистрали. Теория «нового расселения», безусловно, оказала влияние на многие проекты реконструкции Москвы. Однако принципиальное отрицание сторонниками данной концепции крупных городов отдаляло их от участия в реальных градостроительных процессах. Одним из главных недостатков всех проектов дезурбанистов было то, что их «города-комплексы» были лишены полноценных общегородских центров, которые заменялись равномерным распределением общественных зданий по селитебной территории. Дезурбанисты забывали, что специфика общегородского центра не только в том, какие именно функции входят в его состав, а в максимальной территориальной концентрации 33 Барщ М. и Гинзбург М. Зелёный город Москвы. С. 18. 34 Гинзбург М. Социалистическая реконструкция существующих городов. С. 51. 28 этих функций -

функциональном разнообразии, максимальной возможности выбора. Разработкой гибкой планировочной структуры города, которая дала бы возможность городу развиваться не только без коренной реконструкции центра, но и позволила бы этому центру расти и размещать вновь возникающие функции, занимался Николай Ладовский – организатор, теоретик и творческий лидер советского архитектурного рационализма. Его градостроительная концепция была тесно связана с общей системой формообразования этой школы. В рассматриваемый период в советской архитектуре авангарда наибольшее влияние имели два течения – конструктивизм и рационализм. Если конструктивисты считали, что новая архитектурная форма должна «родиться как следствие содержания, материала и конструкции новых зданий» и «честное решение правильно поставленной и правильно решенной задачи не может не быть красивым» (Н. Милютин),35 то рационалисты, напротив, утверждали, что форма, за которой скрывается лишь функция, не имеет ничего общего с искусством. В этой связи Н. Ладовский ставил на первое место в концепции формообразования своей школы организацию пространства: «Пространство хотя и фигурирует во всех видах искусства, но лишь архитектура даёт возможность правильного чтения пространства. Конструкция же входит в архитектуру постольку, поскольку она определяет понятие пространства».36 Ладовский стремился найти некие рациональные мотивы, объективные психофизиологические закономерности восприятия человеком архитектурно оформленного пространства. По этой причине рационалисты выделяли два способа организации формы - конструирование, основанное на природных свойствах материала, и композиционное построение, основанное на комбинировании по объективному признаку. Н. Ладовский считал, что 35 Бочаров Ю. П., Хан-Магомедов С.О. Николай Милютин. М.: «Архитектура-С», 2007. С. 68. 36 Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда: В 2 кн.: Кн. 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. М.: Стройиздат, 1996. С. 229. 29

архитектор, организуя форму, вносит рациональные мотивы, которые должны «служить высшей технической потребности человека ориентироваться в пространстве».37 Важнейшее свойство пространства заключается в том, что оно воспринимается движущимся человеком, ориентирующимся в нём. Курс рационалистов на динамическое зрительское восприятие архитектурных сооружений естественно вел к учёту ими обстоятельств исторического окружения. В 1928 году Ладовский создает Объединение архитекторов-урбанистов (АРУ), куда привлекает часть своих учеников. Цель деятельности этой организации лидер рационалистов видел в укреплении позиций школы в практическом проектировании. В основу первой декларации АРУ была положена его градостроительная концепция: «1. Общий темп социалистического строительства и экономического развития нашей страны начинает все больше сказываться на росте городов. Существенный признак, определяющий характер современного города, - это интенсивный рост его динамики. <…> 4. Архитектура, понимаемая как единое пространственное целое, должна решать задачу оформления не только отдельных сооружений, но связывать всю группу сооружений в единую пространственную систему, в которой отдельные сооружения являются лишь частью более общего архитектурного целого. Такое толкование градопланирования даёт единственную верную установку для решения архитектурных задач как систем психо- и идеологически воздействующих сил на социальное целое города. Эти соображения заставляют при определении частной архитектурной задачи оформления отдельного сооружения предварительно 37 Ладовский Н. Основы построения теории архитектуры (под знаком рационалистической эстетики) // Известия АСНОВА. 1926. №1. С. 3. 30

решить более общую задачу архитектурного систематизирования городского целого... ».38 Для нашей темы важно сравнить размышления членов АРУ о проблеме реконструкции Москвы со взглядом на этот вопрос дезурбанистов – создателей проекта «Зелёный город». Представители АРУ считали, что смотреть на проблему сохранения исторически сложившегося облика столицы следует с двух сторон: в смысле сохранения общего характера планировки города и в смысле сохранения отдельных архитектурных ансамблей. В отношении архитектурных объектов, имеющих историко-культурное значение, было предложено «предусмотреть постепенное, планомерное освобождение как отдельных зданий, так и групп зданий от занимающих их учреждений, не соответствующих назначению этих сооружений, и превращения последних в музей». Так же, как и дезурбанисты М. Барщ и М. Гинзбург, члены АРУ выступали против таких паллиативных мер, как прокладка новых «красных линий» при сохранении существующей планировочной структуры. Однако если дезурбанисты делали акцент на неэкономичности этого метода, то представители АРУ в первую очередь обращали внимание на то, что он «не гарантирует сохранение исторически сложившегося облика города, определяемого в значительной степени “живописностью” Москвы, кривизной и узостью улиц и т.д.». Они не пытались делить здания на ценные и те, которые необходимо снести в целях «дезинфекции». Общим местом во взглядах дезурбанистов и АРУ является понимание того факта, что никакой новый жилой район «не должен быть строго изолирован в самостоятельную единицу, но является сопутствующим элементом того делового района, в котором заняты живущие». Принципиально новым во взглядах представителей АРУ было то, что они считали необходимым при составлении проекта перепланировки столицы обращать внимание на «выявление тех элементов в старой планировке, 38 Из истории советской архитектуры. Документы и материалы. 1926-1932 гг.: Творческие объединения. М., 1970. С. 125. 31

акцентируя и развивая которые можно положить началом новой планировки города».39 Последний тезис лег в основу созданного Н. Ладовским проекта планировки Москвы. Не случайно основополагающая статья, содержащая принципы будущего проекта, имеет заглавие «Москва “историческая” и социалистическая» (опубликована в конце 1929 года). Начинается данная статья с критики четырёх известных к тому времени проектов реконструкции Москвы - И. Жолтовского, А. Щусева, С. Шестакова и Земельнопланировочного отдела МКХ. Авторы всех этих проектов исходили из рациональности сохранения радиально-кольцевой системы планировки города (ранее нами была показана ошибочность такой узкой характеристики системы планировки древней Москвы). По сути, новая социалистическая Москва, согласно этим планам, должна была родиться путём «врастания» в старую пространственно-планировочную структуру. Поэтому означенные проекты Ладовский обвиняет в «механистичности», в преобладании статических моментов над динамическими. По его словам, понятие роста города «не может быть сведено к простому механическому увеличению территории, ширины проездов, этажности и т.п. Рост надо понимать как органический, на разных этапах своего развития представляющий различный не только количественно, но и качественно организм». Н. Ладовский утверждает, что даже при условии целостного осуществления проекта, любая структура, страдающая механистичностью, через некоторое время достигнет порога своего развития: «По всем этим проектам Москва представлена в виде центрального ядра, окруженного двумя кольцами, а с ростом пригородов, которые ни одним проектом не увязаны в систему, естественно, в ближайшем будущем образуется и третье кольцо». Он выявляет в замкнутой кольцевой системе существование центростремительной силы, которая представляет собой «давление колец друг на друга в направлении центра, в то время как 39 АРУ. К вопросу о новой планировке Москвы // Строительная промышленность. 1929. № 9. С. 799. 32

центральный круг, стремясь расти, наталкивается таким образом на огромное и непреодолимое сопротивление колец».40 Таким образом, разнообразные новые функции, не находя выхода вовне из-за замкнутости планировочной системы, начинают крушить ценную в архитектурном отношении, но не отвечающую потребностям сегодняшнего дня объемно-пространственную структуру центра. В конце статьи Ладовским были кратко сформулированы основные предложения по реконструкции Москвы, его видение будущего развития столицы: «1. Разорвать кольцевую систему в одном из участков и дать тем возможность центру свободно расти. Центр в виде планировочной точки… как теоретически, так и практически вообще недопустим. Центр города должен иметь возможность расти не только по третьему измерению вверх, но и в горизонтальной проекции поступательно вперед. Следовательно, центром города должна быть не статическая точка, а динамическая линия - ось. Разорвав кольца и отогнув их в виде подковы, мы дадим возможность центру, а также и соответствующим ему ветвям бывших колец расти. Центр города приобретает форму веера. Эта форма наиболее соответствует функции центра, так как по мере роста города и нарастания его динамики и усложнения организации центр не остается зажатым, а свободно разворачивается за счет площади веера. Весь город и центр представляют собой по этой конструкции как бы поток, постепенно расширяющийся. 2. Сосредоточить всё новое строительство в одном секторе, который должен стать начальным сектором нового, социалистического строительства столицы СССР. 3. Для выявления равнодействующей роста города, необходимо создать новый центр тяготения на оси Тверская – Ленинградское шоссе, забежав со строительством города немного вперед. 40 Ладовский Н. Москва «историческая» и социалистическая // Строительство Москвы. 1930. №1. С. 17-19. 33

4. Рассматривать весь остальной город лишь как материальную среду, благоприятствующую росту его новой части и со временем образующую “город-музей”. 5. Реорганизовать транспорт, перенеся центральный вокзал на место Белорусско-Балтийского, а остальные районные вокзалы расположив по кольцу Окружной жел. дор. <…> 6. Систему «красных линий» сохранить лишь для нового, социалистического сектора... 7. Перепланировку остальной части города не производить».41 Трехмерный город стал четырехмерным. Линейный город согнут в дугу-параболу. Время так же, как в проектах дезурбанистов, организует пространство, но уже не в убыток какому-либо другому измерению. Архитектор-градостроитель получает в своё распоряжение полный спектр средств художественной выразительности. Н. Ладовским была создана принципиально новая, открытая структура градостроительного плана. Принцип открытой структуры предполагает су щ е с т в о ва н и е о р г а н и ч е с ко й в з а и м о с вя з и м е ж д у о с н о в н ы м и функциональными частями города. Это означает, что, во-первых, в процессе развития город не растёт за счёт уничтожения старых районов, а во-вторых, что рост жилого и производственного секторов новых районов идёт параллельно оси, по которой получает своё развитие городской центр (илл.4). Мощный пространственный выброс из сопла «города-ракеты» задаёт одно преимущественное направление свободного роста Москвы на северозапад, в сторону Ленинграда (о существовании давней тенденции развития Москвы в этом направлении мы говорили в первом параграфе). Центр 41 Ладовский Н. Москва «историческая» и социалистическая. С. 20. 34

перемещается по равнодействующей между двумя новыми точками тяготения в районе Ходынки и в районе Останкино. В ответ на обвинения АРУ в схематизме, Ладовский к 1932 году создаёт полноценный проект генерального плана Москвы, в котором его «парабола» наложена на конкретные условия местности. Проект предполагал освоение приблизительно 50 тыс.га. свободных и удобных для селитьбы пространств к северо-западу от исторического центра города (илл.5). Необходимо отметить, с каким уважением Ладовский отнёсся к историческому прошлому Москвы. Новая система «красных линий» не касалась старой части города. В Москве должны были сохраниться и войти в структуру города не просто отдельные памятники архитектуры, а запоминающаяся, своеобразная городская среда. Столица при этом не превращалась в сугубо туристический город-музей, музейную резервацию. Пространственная структура Новой Москвы строится с учётом определённой преемственности с исторической структурой - в смысле создания эффекта последовательности их восприятия. Исследователь В.Э. Хазанова, ознакомившись с теорией архитектурной композиции, проектами и статьями мастера, попыталась представить объемно-пространственное решение этого несостоявшегося города: «В проекте реконструкции Москвы Н. Ладовский должен был организовать восприятие более чем двадцатипятикилометровой магистрали. Нам достоверно известна сейчас лишь одна зона кульминации на этой протяженной магистрали – старый центр, и одна кульминационная точка в этой зоне – Красная площадь – Кремль. Был ли им задуман кульминационный противовес на северо-западе и каков он был бы? Сейчас, исходя из самой схемы, с уверенностью можно говорить лишь о таком композиционно выявленном приёме, как нарастание впечатлений от образа Новой Москвы по мере удаления от центра, от “головы параболы” и движения навстречу этому городу будущего. “Кинематографичность”… этого приёма позволяет с некоторой уверенностью судить о восприятии 35

социалистического города Москвы теми, кто начинал свой путь к центру её со стороны северо-западных новых районов. В этом случае картины Новой Москвы… сменялись бы кадрами, показывавшими всю многослойную ткань древнего города. И, наконец, наступала бы кульминация “исторического маршрута” - как гигантская диорама возникала Красная площадь, Кремль… Этот почти “театрально-декорационный” приём зрительного раскрытия старого композиционного центра… многократно усиливал уже накопленные впечатления, возникавшие по мере движения сквозь старые районы – заповедники».42 К сожалению, проект Ладовского, имеющий большой потенциал с точки зрения сохранения культурного наследия Москвы, не был по достоинству оценен. Подведём итоги. Время показало, что поиски М. Охитовича шли в правильном направлении. С конца 1960-х гг. линейные системы расселения перестали быть достоянием теории. В наше время, благодаря развитию скоростного рельсового транспорта, они успешно функционируют во многих странах (США, Япония, Китай). Прогнозы Н. Ладовского относительно будущего Москвы в том случае, если город пойдёт по пути развития радиально-кольцевой системы, также полностью сбылись. Территориальнотранспортный кризис наступил. Растет экологическая напряжённость. К каким последствиям для исторической планировки и застройки центра может привести дальнейшее увеличение населения города и, соответственно, автомобильного потока внутри него – предсказать сложно. Есть ли выход из сложившейся ситуации? Решением может стать разгрузка столицы путём строительства линейной системы расселения вдоль транспортного коридора Москва – Санкт-Петербург. Необходимые предпосылки к этому есть. Например, уже существует трасса высокоскоростной железной дороги, способная заменить индивидуальный автомобильный транспорт. Полоса расселения должна будет 42 Хазанова В.Э. Советская архитектура первой пятилетки. М.: «Наука», 1980. С. 294 – 295. 36

представлять собой сложную и полноценную часть объединенной столицы, в ключ а ю щую с воб од но ра с положе нны е це поч ки ж илы х и сельскохозяйственных районов, промышленных, научных, учебных и торговых центров, парковых и заповедных зон, связанных многоступенчатой транспортной системой. 37

ГЛАВА II. ГРАДОСТРОИТЕЛЬНАЯ КОМПОЗИЦИЯ МОСКВЫ. 2.1. Градостроительная композиция и характер застройки Москвы к началу 30-х годов XX века. Москву часто называют «большой деревней». В этих словах, как ни странно, довольно точно отражена структурная сущность этого города. Но обычно так говорят о Москве, сравнивая её с Петербургом – первым регулярным городом. При этом подразумевается, что Москва выросла сама собой, без плана, который позволил бы воспринимать её градостроительную композицию как художественное целое, построенное по определённым законам. В данном параграфе мы постараемся опровергнуть эту популярную (и удобную для недобросовестных застройщиков) точку зрения. На формирование культурного ландшафта Москвы сильно повлияли присущие русской цивилизации приёмы свободного оперирования пространством. Известный градостроитель Л.А. Ильин в статье о национальных особенностях архитектуры Ленинграда писал: «Тот, кто много поездил по Европе, всегда скажет, что Ленинград ближе к коренным русским городам, чем к европейским, всем своим существом - широтой планировки, простором, иным масштабом зданий, иным соотношением высоты зданий и ширины улиц и площадей, несмотря на действительно новые принципы его планировки».43 Попробуем понять, какие факторы определили ту самобытность древнерусских городов, на которую здесь ссылается Ильин. Г.В. Алфёрова в своих работах показала, что в русском средневековом градостроительном законодательстве, бывшем составной частью «Кормчих книг», нашло отражение имеющее значительно более раннее происхождение греко-византийское законодательство – трактат «О законах или обычаях Палестины» Юлиана Аскалонита (V в.), «Прохирон» Василия Македонянина 43Ильин Л.А. Архитектура Ленинграда и русская национальная архитектура // Архитектура Ленинграда. 1940. №2. URL: http://theory.totalarch.com/node/164 (дата обращения: 02.04.2016). 38

(878 г.) и строительный «Закон Эпарха» (X в.). Она пишет, что на русское градостроительное искусство большое влияние оказал византийский закон апопсии, аналога которому мы не находим в римском или западноевропейском законодательствах: «Согласно этому закону, каждый живущий в городе может не допустить строительства на соседнем участке, если новый дом нарушит взаимосвязи наличных жилых сооружений с природой, морем, садами, общественными постройками и памятниками». 44 Русский «Закон градский», который стал широко использоваться с XIV века, прямо предписывает зодчим брать за образец планировку и композицию Царьграда. В частности указывается на необходимость соблюдать расстояние между дворами в двенадцать стоп, чтобы не загораживать виды на природу внутри города и вокруг него. Последний момент позволил Алфёровой предположить, что размеры участков домовладений, улиц и площадей определялись единым модулем, по которому в древнерусском городе строились все пространственные взаимосвязи: «При проектировании города первичной была его объёмно-пространственная система, а план был вторичен… рельеф местности, доминанты, рядовая уличная застройка – находятся в этих городах в определённой гармонической и математической связи».45 Г.В. Алфёрова делает вывод, что по этой причине необходимо различать две градостроительные системы - византийскую, в традициях которой строились русские города, и западноевропейскую. Влиянием византийской традиции можно объяснить, например, существование в древнерусских городах так называемых «прозоров» (просветов) между постройками, а также домов, повторяющих в плане и фасадах изгибы улиц (в Москве подобные дома можно встретить на улице Малая Лубянка).46 44 Алфёрова Г.В. Кормчая книга как ценнейший источник древнерусского градостроительного законодательства. Её влияние на художественный облик и планировку русских городов // Византийский временник. 1973. №35. С. 197. 45Алфёрова Г.В. Русские города XVI-XVII веков. М.: Стройиздат, 1989. С. 178-179. 46Алфёрова Г.В. Кормчая книга как ценнейший источник… С. 211. 39

В допетровское время на характер застройки жилых кварталов русских городов сильно влияло деление общества на сословия. Социальный состав населения определял плотность и качество застройки в разных районах города. Если застройка улиц ремесленных, монастырских и стрелецких слобод была по преимуществу периметральной, с небольшими разрывами между домами, то застройка улиц дворцовых и промысловых слобод осуществлялась по свободному усадебному принципу, с расположением дома в глубине участка и выносом служебных построек на «красную линию». 47 В Москве застройка первого типа была характерна для территории Скородома, второго типа – для территории Белого города (то есть плотность была выше в окраинных районах).48 Развитие торговли и промышленности в XVIII – XIX вв. постепенно привело к капитализации отношений, что не могло не отразиться на характере застройки. По мере движения к центру её плотность возрастала, увеличивалась этажность, уходили деревянные дома. Новые эстетические каноны вывели главные сооружения участков на «красную линию» улиц, но общий простор в постановке зданий при этом сохранился, сохранились разноэтажность и большая автономность фасадов. По мнению М.Н. Гурари, основная причина такого отношения к городскому пространству лежит в «земледельческом характере русской цивилизации… включённости городов в массив сельских территорий на Руси, где они были основой структуры сельской местности и составляли с нею единое целое… ».49 Параллельно необходимо отметить, что в ходе реконструкций ц е н т р а л ь н ы х р а й о н о в М о с к в ы с о в е т с ко г о в р е м е н и о с о б а я пространственность города всё же сохранялась, переходя после спрямления и расширения улиц, сноса и перемещения домов, в иное качество в виде новых проспектов (примеры - улицы Тверская, Моховая, Охотный ряд и Новый 47Кудрявцева Т.Н. Композиция улиц древнерусских городов. С. 15. 48Кудрявцев М. П. Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование. С. 164. 49Гурари М., Григорьева-Лащенко Н. Москва между прошлым и будущим: на перепутье цивилизаций // Архитектура и строительство России. 2012. №8. URL: http://archi.ru/press/russia/65530/moskva-mezhduproshlym-i-buduschim-na-perepute-civilizacii (дата обращения: 02.04.2016). 40

Арбат, Садовое кольцо). Сегодня же ситуация совсем иная. Можно вспомнить судьбу одного известного памятника архитектуры – собственного домамастерской архитектора К.С. Мельникова. Старые фотографии показывают, как сильно отличалось то место в Кривоарбатском переулке, на котором в конце 1920-х годов был построен дом, от того места, которое мы видим в наши дни (илл.6). Мельников, будучи большим мастером, смог в новых формах воплотить «московский» по своему характеру дом. Небольшого размера сооружение расположено в глубине участка. Архитектор стремился к обилию света в помещениях, к тишине, к единению с природой. Уплотнительная застройка нашего времени привела к тому, что дом Мельникова оказался буквально зажат со всех сторон новыми высокими, ретроспективного стиля домами. Появившиеся вместе с этими домами подземные парковки привели к размыванию грунта под мастерской, на фасадах здания вскоре появились трещины. На данном конкретном примере мы видим, как принятая на вооружение московскими властями стратегия максимального использования свободной территории не только приводит к разрушению памятников культуры, но и меняет пространственно-средовую характеристику центрального района столицы. Средневековыми градостроителями большое значение, в том числе и художественное, придавалось выбору места для закладки города. Москва расположена на самой нижней отметке Московского бассейна. Выбор Боровицкого холма для строительства укреплений был обусловлен тем, что с него отлично просматривалась долина реки Москвы и её притоков, а также большие участки дорог (и сам холм был виден с далёкого расстояния как с суши, так и с воды). Исследователи считают, что в композиции города большую роль сыграла тема «природной чаши», в центре которой он оказался. Края этой естественной «чаши» образованы поясом знаменитых «поклонных гор», с которых открывались панорамные виды на столицу. 50 50 Кудрявцев М.П., Кудрявцева Т.Н. Ландшафт в композиции древнерусского города // Архитектурное наследство. 1980. №28. С. 12. 41

Заметим, что не случайно существующая с древности ось Кремль – Воробьёвы горы была использована в послевоенные годы строителями здания Московского университета. М.П. Кудрявцев выделил несколько основных принципов, на основе которых создавалась архитектурно-градостроительная композиция Москвы: 1) принцип подобия природе в расположении застройки на элементах рельефа; 2) принцип расположения воспринимаемых в перспективе улиц ансамблей по уровням (ярусность); 3) принцип контрастного сочетания в архитектурных ансамблях города тем движения и покоя; 4) принцип искусственного усиления художественного влияния отдельных построек с помощью создания эффекта «обратной перспективы». Остановимся подробнее на каждом из этих пунктов. В древнерусском градостроительстве, пожалуй, главным был принцип подобия природе (или принцип равновесия). Кудрявцев считает, что основным приёмом в арсенале русских средневековых зодчих выступал приём «подобия расположения застройки, элементов планировки и композиционных акцентов расположению видов растительности на элементах рельефа».51 Подобно лесу, повышающемуся от берега к линии водораздела, увеличиваются по мере повышения рельефа и архитектурные сооружения (илл.7). Необходимо отметить, что главные городские постройки чаще всего были именно продолжением уже существующей природной доминанты, служили её усилению: «Важнейшие ансамбли – городской центр и монастыри – поставлены в ландшафтных фокусах – в местах, на которые направлено большинство осей естественной структуры». 52 51Кудрявцев М.П., Кудрявцева Т.Н. Ландшафт в композиции древнерусского города. С. 3. 52Кудрявцев М. П. Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование. С. 40. 42

Важным принципом построения композиции Москвы в целом и её отдельных ансамблей, также тесно связанным с рельефом местности, является принцип ярусности.53 Например, в ансамбле Варварки ещё и сегодня можно чётко выделить три яруса зрительных связей – нижний, средний и верхний. Нижний ярус – это ворота, служебные постройки, жилые дома и часовни. Средний ярус составляют слободские храмы. Верхний ярус является общегородским фокусом – это кремлёвские башни и колокольня Ивана Великого. Удаление от зрителя более высокого сооружения придаёт застройке дополнительную пространственную глубину. Таким образом, силуэт, видимый в перспективе улицы, раскрывается постепенно, усложняясь по мере продвижения к центру (илл.8). Многообразие форм на каждой улице придаёт панорамам города живописный, праздничный характер. Следующим композиционным принципом является принцип контрастного сопоставления различных сооружений, в которых ясно выражены такие темы, как горизонтальное движение, вертикальное движение или покой.54 Горизонтальное движение олицетворяли перечисленные выше постройки нижнего яруса, а также протяжённые торговые ряды, монастырские или крепостные стены. Вертикальное движение или покой выражали постройки среднего и верхнего ярусов. Но если покой олицетворяли увенчанные массивными шлемовидными главами соборы кубических объёмов, то вертикальное движение – шатровые колокольни и столпообразные башни. К сожалению, в 1930-е годы многие архитектурные ориентиры московских улиц, такие как, например, церковь Успения на Покровке, церковь Николая Чудотворца на Ильинке, Сухарева башня, были уничтожены. Снесли Китайгородскую стену. Тем самым были разрушены многие существовавшие ранее композиционные связи, построенные на принципах иерархии и контраста. 53Кудрявцев М. П. Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование. С. 40. 54Кудрявцев М. П. Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование. С. 184. 43

Последний принцип, о котором хотелось бы упомянуть, это принцип усиления роли отдельных построек (композиционных доминант) с помощью создания эффекта «обратной перспективы». Известно, что обратная перспектива позволяет зрительно увеличивать масштаб сооружения, находящегося на большом расстоянии от наблюдателя. Этот приём создаёт пространство, ориентированное на человека, который чувствует, приближаясь либо удаляясь, сильную связь с архитектурным сооружением (схожий эффект «втягивания», но другими средствами, создал архитектор петербургского Казанского собора Воронихин). Эффект «обратной перспективы» в архитектуре московских слободских храмов создавался путём изменения масштабных членений этих сооружений – размер окон, порталов, ярусов был значительно крупнее, чем у окружающей жилой застройки.55 Эффект «обратной перспективы» считывался при этом не с одной, а с многих точек зрения. Подводя итоги, обозначим ещё раз некоторые моменты, имеющие существенное значение для нашего дальнейшего исследования: - художественное целое городской композиции исторической Москвы построено не на основе плана, а на основе природных и архитектурных объёмно-пространственных ориентиров; - все пространственные связи исторической Москвы построены на основе единого, определённого древним законодательством модуля; - на характер застройки исторической Москвы повлияли присущие земледельческой цивилизации приёмы свободного оперирования пространством; - основными принципами, на основе которых создавалась градостроительная композиция и осуществлялась застройка исторической 55Русское градостроительное искусство. Древнерусское градостроительство X-XV веков / Под общ. ред. Н.Ф. Гуляницкого. М.: Стройиздат, 1993. С. 262. 44

Москвы, были принципы подобия природе, ярусности, контрастного сочетания в постройках тем движения и покоя, акцентирования архитектурных доминант с помощью создания эффекта «обратной перспективы». Городская ткань Москвы постоянно обновлялась. Город пережил в своей истории немало разрушительных пожаров. Столица менялась вместе со сменой исторических эпох и художественных стилей. И.Э. Грабарь в критических статьях начала XX века сокрушался по поводу строительства на месте ампирных особняков послепожарной Москвы доходных домов в стиле модерн. Сегодня инвесторы активно сносят те дома, против строительства которых выступал Грабарь, вызывая своими действиями возмущение уже у современной городской общественности. Процесс этот естественный, его можно контролировать, но нельзя остановить. Совсем другое дело, что в наши дни, к сожалению, постепенно уходит то, что делает Москву Москвой – её древняя пространственная структура. Именно на эту проблему следует обратить внимание в первую очередь. 45

2.2. Современная архитектура в пространстве исторической Москвы. Проект Наркомата тяжёлой промышленности (И. Леонидов, 1934). В предыдущих частях работы мы обозначили общие принципы, которые определили уникальный характер застройки и градостроительной композиции Москвы. В них много внимания уделялось внешним, формальным характеристикам городской ткани, однако не был дан ответ на главный вопрос: в чём заключается основополагающая идея столицы России? По нашему мнению, лишь глубокое, на идейном уровне, понимание современными архитекторами образа города позволит надеяться на возрождение прямого поступательного движения традиции в московской архитектуре. Проиллюстрировать данную мысль нам поможет проект комплекса Наркомата тяжёлой промышленности, который был выполнен архитектором Иваном Леонидовым в 1934 году. Проект Леонидова был выбран нами по нескольким причинам. Вопервых, И. Леонидов признан одним из создателей архитектурного языка XXI века. Его идеи не утратили своей актуальности и продолжают оказывать влияние на формотворческие процессы в наше время. Во-вторых, в данном проекте он занимается разработкой актуальной сегодня проблемы высотного строительства в Москве. В-третьих, Леонидов блестяще решает задачу включения современного по своей сути комплекса зданий в исторический ансамбль в сложнейших градостроительных условиях – в самом сердце столицы, на Красной площади. Программа заказного конкурса предусматривала строительство на месте ГУМа и прилегающих к нему кварталов монументального административного здания Наркомата тяжёлой промышленности. В его облике должен был отразиться грандиозный замысел достижения советским человеком свободы и благополучия путём строительства индустриального 46

общества. Обновлённая Красная площадь должна была стать «форумом социалистической Москвы». Результаты конкурса были опубликованы в журнале «Архитектура СССР». В критической статье, предваряющей проекты приглашенных к участию архитекторов, Эль Лисицкий разделил всех участников конкурса на две группы. Направление работы первой группы он определил как «стиль больших американских подрядных контор» (проекты Д. Фридмана, братьев А. и В. Весниных, М. Гинзбурга, П. Голосова, Б. Фидмана, И. Фомина и др.). По мнению Лисицкого, это «проекты, не имеющие никакого содержания и органически не увязанные с данным ансамблем». Вторая группа «бесспорных художников», которая «ощущает задачу, вживается в неё и строит образ» - это проекты К. Мельникова и И. Леонидова. Но если Мельников «желая сразу дать готовую вещь, нагружает её таким количеством безвкусиц и провинциализмов, что обидно становится за художника», то Леонидов «стремится найти единство нового комплекса (Кремль - собор Василия Блаженного - новое здание)», но «практически остаётся в пределах театральной постановки».56 Согласившись в целом с такой оценкой представленных проектов, заметим, что Эль Лисицкий был едва ли не единственным современником, который увидел в проекте И. Леонидова широкий градостроительный подход. Ниже приведём фрагмент пояснительной записки Леонидова к его проекту НКТП: «До сих пор архитектура Кремля и храм Василия Блаженного служили архитектурным центром Москвы. Естественно, что с возведением нового грандиознейшего сооружения на Красной площади изменится и роль отдельных памятников в ансамбле этого центрального московского комплекса. Я считаю, что архитектура Кремля и Василия Блаженного должна быть подчинена архитектуре Дома Наркомтяжпрома, а само здание НКТП должно занять центральное место в городе. 56Лисицкий Л. Форум социалистической Москвы // Архитектура СССР. 1934. №10. С. 5. 47

Архитектура Красной площади и Кремля - это тонкая и величественная музыка. Введение в эту симфонию нового громадного по масштабу и сильного по звучанию инструмента допустимо только при условии, что этот инструмент будет ведущим и по своему архитектурному качеству, будет превосходить все остальные здания ансамбля. Не пышность, не витиеватая мишурность деталей и форм - простота, строгость, гармоничная динамичность, содержательность должны лечь в основу композиции дома НКТП. Исторические мотивы должны быть композиционно подчинены по принципу художественного контраста этому ведущему объекту. В проекте центром композиции являются высотные башни, выбор которых обусловлен соображениями функциональными и архитектурными (требование стройности композиции, движения, пространственности, величины). Низкие части здания (зал, трибуны, выставки, задний корпус) по своей высоте отвечают окружающей архитектуре и композиционно строятся в ограниченном контрасте нижнего плана. Башен три. Первая прямоугольная в плане, с легким пространственным верхом и обращена фасадом на Красную площадь. Верх башни стеклянный, с подвесными террасами металлической конструкции (нержавеющая сталь). Круглая башня задумана как контрастирующая первой, живописная по форме и обработке. Башня обработана террасами-трибунами. Материал - стеклянный кирпич, что даёт возможность сохранить цельность формы, используя фактурные эффекты необычайного материала. Освещение внутри башен рассеянное, видимость решена вставкой вертикальных стёкол в общую систему кладки. Ночью башня будет выделяться своим светлым силуэтом с едва заметной сеткой конструкции и темными пятнами террас-трибун. Третья башня задумана пространственной в плане, простой и строгой в фасадах. Красная площадь, как центральная площадь пролетарского 48

коллектива, не должна замыкаться от коллектива, и поэтому обработка низких частей здания должна войти в общее идейно насыщенное движение площади. Это достигается расположением трибун на первом плане. Площадь делится на две террасы, находящиеся на разных уровнях, что даст возможность при военных парадах добиться новых эффектов (например, пустить в одной плоскости танки, в другой кавалерию и т. д.). Даже при существующей ширине площади невозможно обеспечить хорошую видимость мавзолея со стороны ГУМа при прохождении демонстраций. Расширение площади до 200 м ещё более затруднит видимость. Поэтому террасообразный принцип решения площади обеспечит и хорошую видимость мавзолея»57 (илл.9). Эскизы и чертежи И. Леонидова показывают, что комплекс НКТП должен был активнее всего взаимодействовать с несколькими окружающими его постройками: храмом Василия Блаженного, колокольней Ивана Великого, кремлёвскими башнями, Мавзолеем и зданием Большого театра. М.Н. Гурари выделяет три составляющие в системе подобий, с помощью которых И. Леонидов органично увязывает комплекс НКТП с этими сооружениями: подобие объемной структуры построек, подобие размещения зданий в пространстве, подобие тематики архитектурного образа.58 Прежде чем рассмотреть подробнее каждую составляющую этой системы, скажем несколько слов о собственной концепции формы Ивана Леонидова. З. Гидион в книге «Пространство, время, архитектура» пишет, что в XX веке была вновь открыта эстетическая ценность чистой формы, «сила экспрессии которой была утеряна со времён египетской цивилизации».59 Леонидов в московских проектах конца 1920-х гг. - Институте 57Гозак А.П. Наркомтяжпром Леонидова. М.: С.Э. Гордеев, 2011. С. 16-17. 58Гурари М. Н. Три богатыря на Красной площади: размышления о проекте Наркомтяжпрома архитектора И. Леонидова // Архитектура и строительство России. 2015. №6. 59Гидион З. Пространство, время, архитектура / Сокр. пер. с нем. М.В. Леонене, И.Л. Черня. 3-е изд. М.: Стройиздат, 1984. С. 24. 49

библиотековедения им. Ленина, Доме промышленности, здании Центросоюза - одним из первых в мировой практике начал работать над созданием композиционных приёмов пространственного взаимодействия крупных простых геометрических объёмов (параллелепипеда, сферы). При этом он широко использовал достижения современной техники, возможности новых конструкций – шарнирные опоры, металлические фермы и ванты, стеклянные стены-экраны, выносные лифтовые шахты. И. Леонидов был членом творческого объединения архитекторовконструктивистов (ОСА), учеником Александра Веснина. С.О. ХанМагомедов в своей монографии о Леонидове приводит любопытный эпизод творческой дискуссии ученика и учителя, который хорошо характеризует то, как Иван Ильич понимал конструктивистскую эстетику: «…Леонидов продемонстрировал нарисованную им случайную кривую, безразличную к красоте, по мнению Веснина. “Если эта кривая, - говорил Леонидов, графическое изображение процесса движения сложного и совершенного аппарата, тогда это уже не произвольная линия, а вызывающий восхищение график, несущий в себе красоту. Смысл содержания обусловливает отношение к форме”».60 Необходимо упомянуть и о внешнем влиянии на формотворчество И. Леонидова. В начале 1930-х гг. в советской архитектуре начался инициированный властью поворот к освоению наследия предыдущих эпох. Старт этому процессу дал конкурс на здание Дворца Советов. В этой ситуации конструктивисты не могли остаться в стороне. М. Гинзбург, один из лидеров группировки, призвал своих коллег: «Не подражайте памятникам прошлого, а только их композиционным законам». 61 Леонидов был, возможно, единственным архитектором, в проекте НКТП адекватно ответившим на этот призыв. 60Хан-Магомедов С. О. Иван Леонидов. М.: «Русский авангард», 2009. С. 50. 61Гинзбург М. Из выступления на творческой дискуссии Союза советских архитекторов, опубликованного в журнале «Архитектура СССР» (1934, № 4). URL: http://theory.totalarch.com/node/85 (дата обращения: 02.04.2016). 50

Вернёмся к разговору о системе подобий. З. Гидион пишет, что в начале XX века в искусстве произошла «оптическая революция», заключавшаяся в отказе от господствовавшей до этого времени линейной перспективы. По этой причине в архитектуре была заново открыта сила, исходящая от свободно расположенных в пространстве объёмов.62 Любопытно, что в то время, когда Леонидов учился во ВХУТЕМАСе, там преподавал свой знаменитый курс «Анализ пространственности (и времени) в художественно-изобразительных произведениях» П.А. Флоренский. Одной из задач курса было опровержение распространённого представления о том, что линейная перспектива является единственно допустимой системой в арсенале художника. Флоренский утверждал, что русские средневековые мастера, зная прямую перспективу, сознательно выбирали обратную как более подходящую для решения стоявших перед ними художественных задач. С.А. Татарчук пишет о его педагогическом подходе: «В своих теоретических исследованиях П. Флоренский противопоставляет пространство искусства геометрическому и физическому пространству и трактует его как выражение особой духовной реальности. Искусство, по его словам, ориентировано на создание новой реальности. В этом и состоит истинный реализм искусства, тождественный символизму и противоположный натурализму. Такое искусство не копирует действительность, а синтезирует её, создавая символы реальности». 63 И. Леонидов размещает высотные башни комплекса НКТП в пространстве на основе русской средневековой традиции. Вдохновлял его, безусловно, находящийся рядом подлинный памятник этой традиции - храм Василия Блаженного. В плане этот храм представляет собой соединение двух пятикупольных композиций. Большие церкви-столпы сориентированы по отношению к 62Гидион З. Пространство, время, архитектура. С. 26. 63Татарчук С.А. Педагогическая деятельность П. Флоренского во ВХУТЕМАСе // Вестник АлтГТУ им. И.И. Ползунова. 2006. №1. С. 49-50. 51

центральной шатровой церкви Покрова Богородицы по кресту, малые бесстолпные церкви – по диагонали (в плане есть элементы асимметрии). Центральная башня церкви Покрова водружена на малые бесстолпные церкви, которые в свою очередь покоятся на открытой (первоначально) галерее, несомой арками на столбах. Таким образом, отдельные объёмы постройки образуют ярусы. Отметим, что все церкви храма объединены общим основанием, но сохраняют при этом своё самостоятельное значение. По словам Н.И. Брунова, наружный объём храма Василия Блаженного подобен драгоценному камню, который играет на свету, когда его поворачивают: «При движении вокруг Покровского собора поочерёдно видны две основные трехчастные группы, из которых он состоит: при одних точках зрения доминируют группа, составленная из придела Входа в Иерусалим, главной церкви Покрова и придела Троицы… при других точках зрения преобладает другая трехчастная группа, составленная из придела Киприана и Устиньи (северный столп), центральной церкви Покрова и придела Николы Великорецкого (южный столп)…».64 Храм воспринимается цельно, у него нет фасада, который можно было бы назвать главным. Композиция из трёх столпов читается со всех направлений, вне зависимости от места, занимаемого зрителем. Именно поэтому Леонидов взял за основу структуры комплекса НКТП группу из трёх башен, свободно поставленных объёмным треугольником (есть и перекличка с треугольным контуром стен Кремля и Китай-города). В острых ракурсах его эскизов главная башня комплекса НКТП, искажая реальность, как бы встаёт на место центрального шатрового объёма храма Василия Блаженного (илл.10). Сквозной этаж этой динамично устремлённой к Кремлю башни, украшенный металлическими фермами из нержавеющей стали, вызывает ассоциации с поясом кокошников шатровой башни храма. 64Брунов Н.И. Храм Василия Блаженного в Москве: Покровский собор. М.: «Искусство», 1988. С. 198. 52

Легкие силуэты башен НКТП гармонично встраиваются в холмистый ландшафт Москвы и ряд её древних построек, также как и храм Василия Блаженного имеющих ярко выраженные вертикальные оси (разновеликие сооружения на Соборной и Красной площадях, Варварке, Покровке, Мясницкой, Тверской и т.д.). Комплекс НКТП становится композиционным магнитом, который стягивает и удерживает пространство вокруг себя: «”Столб воздуха” над площадью, формируемый, в частности, высотным корпусом…Наркомтяжпрома, по Леонидову, не фиксирует пространство над городом, а создаёт трёхмерное, целостное, единое пространство города». 65 Центральная башня, почти вдвое превосходящая по высоте колокольню Ивана Великого, задаёт новый масштаб города, соответствующий статусу мировой столицы социализма (илл.11). В Москве всегда именно так и происходило. Новый этап жизни городского организма ознаменовывался строительством новой высотной доминанты, надолго сохранявшей своё главенство в панораме города. Когда Соборная площадь превратилась во внутреннюю площадь царской резиденции, увеличение городского ядра было отмечено строительством за пределами Кремля собора Покрова на Рву. По словам Е. Никулиной, завершение строительства храма Христа Спасителя, совпавшее по времени с началом бурного промышленного роста города, «в какой-то степени предвосхитило появление в городе иного укрупнённого городского масштаба, в результате внедрения которого был утрачен обширный фрагмент городской среды, заменённый лапидарным объёмом храма».66 Таким образом, в проекте Леонидова нет ничего радикального, сильно выходящего за рамки городской традиции. 65Волчок Ю. П. Москва: диалог с городом и утверждение нового в проектах И. И. Леонидова // Архитектура и строительство России. 2010. №6. С. 30. 66Никулина Е. Мельников и Леонидов: конкурсные проекты Наркомтяжпрома в Москве. Формотворческие идеи и универсальная геометрия в условиях реального города // Архитектурный вестник. 2010. №1. URL: http://archvestnik.ru/node/2120 (дата обращения: 02.04.2016). 53

Оторвав взгляд от устремлённых ввысь башен НКТП, обратим внимание на нижние, горизонтальные части комплекса, которые с ом а с ш т а б н ы и с т о р и ч е с ком у о к р у ж е н и ю и н е п о с р е д с т в е н н о взаимодействуют с гуляющим по центру Москвы человеком. На главной перспективе комплекса НКТП И. Леонидов совсем не случайно изобразил здание Большого театра (илл.12). Чтобы понять, как должно было происходить взаимодействие с этим сооружением, посмотрим на архитектуру клубного корпуса и стилобата. Клубный корпус представляет собой удивительную, круглую в плане самонесущую параболоидную конструкцию, украшенную суперграфической росписью. Здание стоит на высоком рустованном цоколе и охвачено с трёх сторон колоннадой. Главный фасад с высокой лестницей обращён к Театральной площади. С комплексом НКТП его связывают два пешеходных моста над Никольской улицей. Ось здания Большого театра сориентирована архитектором Осипом Бове на храм Василия Блаженного и Спасскую башню. 67 Ситуационный план, предоставленный Леонидовым, показывает, что здание клуба должно было разместиться на месте Круглой башни Китайгородской стены и окружающих её построек. Поэтому исследователи считают, что клубный объём должен был и грать «характерн ую для классицистиче ских анс ам блей роль композиционного шарнира, поставленного на пересечении продольной оси ансамбля НКТП с осью Театральной площади». 68 Леонидов, используя классицистические композиционные законы, раскрывает ту связь Театральной площади с Красной, которая была заложена Бове. Таким о б р а з о м , Л е о н и д о в п р е д л а г а л качественное совершенствование градостроительной структуры центра Москвы, обогащение панорам города. 67Покровская З. К. Осип Бове. М.: Стройиздат, 1999. С. 143. 68 Завадовский П. Стиль «Наркомтяжпром». К 110-летию со дня рождения Ивана Ильича Леонидова. Памяти С.О. Хан-Магомедова и А.П. Гозака // Архитектурный вестник. 2013. №2. URL: http://archvestnik.ru/node/7301 (дата обращения: 02.04.2016). 54

Подиум-стилобат, на который поставлены три башни, выдвинут вперёд к Красной площади и спускается к ней террасами трибун. Ситуационный план показывает, что он также связан с окружением в соответствии с классицистическими законами композиции. Границы прямоугольного плана стилобата с противоположной стороны площади чётко обозначены Спасской и Никольской башнями. Ось симметрии нижней части комплекса, отвечающая оси купола Сената и Мавзолея, материализована в виде моста, который спускается к Красной площади бесплощадным лестничным маршем (в здании Верхних торговых рядов Померанцева в этом месте находится арка). Здесь уступы Мавзолея и Сенатской башни вступают в диалог со ступенями нижнего яруса НКТП. В облике клубного корпуса и стилобата можно без труда отыскать талантливо переосмысленные архитектурные приёмы и детали, характерные для эпохи классицизма. П. Завадовский увидел инверсию классических форм в колоннах, которые охватывают клуб и идут вдоль протяжённого здания заднего корпуса. Эти колонны являются именно колоннами, а не железобетонными опорами. Однако они пластически трактованы не так, как в классической ордерной архитектуре портика Большого театра. Колонны Леонидова имеют форму гиперболоидов, то есть по сути традиционные «выпуклые» колонны заменены «вогнутыми» колонными («обратный» энтазис). Это же можно сказать о параболическом объёме здания клуба, который представляет собой как бы вывернутый наизнанку купол Сената. 69 Исследователи отмечают, что И. Леонидов в своём проекте НКТП не только занимается развитием градостроительной структуры центра, но и хочет вернуть Красной площади утраченную самобытность. Широкое свободное пространство, которое послужило основой для создания Красной площади, появилась после расчистки по приказу Ивана III 69Завадовский П. Стиль «Наркомтяжпром». 55

части территории Великого посада для устройства гласиса. 70 Это не только обезопасило крепостные стены от пожаров и обстрелов вражеской артиллерии, но и повлияло на конфигурацию площадей, возникающих у ворот и мостов – они раскрывались в сторону от стены. Красная площадь была ассиметричной, лишь со временем её обстроили и закрыли со всех сторон. Леонидов вновь открывает для Красной площади пространство Китай-города и Зарядья: «…в проекте Леонидова всё – ступени трибун, шагнувшая вперед башня-связка, стоящие свободно остальные башни и клуб в контрасте с плоскостью глухой кремлёвской стены – всё помогает ощутить глубину пространства напротив Кремля, восстанавливая таким образом асимметрию застенья».71 Территорию за комплексом НКТП Леонидов решает как парк, обнесённый китайгородской стеной, в котором сохраняются отдельные памятники архитектуры и строятся новые здания культурнопросветительного назначения (к месту будет вспомнить парк, который сегодня строят на месте гостиницы «Россия»). Главное, на чём хотелось бы остановиться – это послание, которое визуализировано Иваном Леонидовым в его архитектурном произведении. Изучение художественной символики главных памятников исторического центра позволяет сделать вывод, что в каждом из них прослеживается общая тема, создающая образ города. Пафос индустриализации, который должен был отразить комплекс НКТП, выявлен в военном символизме. Не секрет, что тяжёлая индустрия была необходима Советскому Союзу, в первую очередь, для нужд обороны, отстаивания своего права на существование – для строительства танков, военных кораблей и самолётов. Круглая в плане башня – это, по сути, выполненный в современных материалах античный триумфальный монумент - ростральная колонна, памятник морской славы. Башня в форме пропеллера, раскинувшая в стороны, словно крылья, свои объёмы – она, возможно, 70Бондаренко И. А. Красная площадь Москвы. М.: Стройиздат, 1991. С. 22. 71Гурари М.Н. Объекты Леонидова в пространстве Москвы // Проект Россия. 2010. №4. С. 204. 56

символизирует военно-воздушные силы. Следуя этой логике, предположим, что прямоугольная башня символизирует бронетанковые войска. Успенский собор, прообразом которого был храм во Владимире, собрал под своими сводами святыни всех русских земель, объединившихся вокруг Москвы в борьбе против ордынских захватчиков. На колокольне Ивана Великого разместились колокола Новгорода, Пскова, Ростова, Углича, Смоленска. Собор Покрова на Рву, в своей архитектуре соединивший западные и восточные мотивы, встаёт на Красной площади, провозглашая превращение Руси в евразийскую державу. Храм Христа Спасителя – памятник победе в Отечественной войне 1812 года. Следую этой древней традиции, И. Леонидов создал монумент общенародному энтузиазму периода индустриализации. И.Е. Забелин писал: «Очевидно, Москва, как город, имеет в своей истории великий политический смысл, которого нельзя обойти даже в мелочных изысканиях о каком-либо её историческом урочище. Что способствовало развитию Москвы, что способствовало ей из мелкой княжей вотчины сделаться центром, живым и сильным центром всей русской земли? Не торговля, конечно, не образованность и никакие другие частные условия народного развития. Она развилась общим земским делом, великим делом народного единства… Если было так, то Москва должна была выразить, и в действительности выразила, в каждой линии, в каждом направлении своих стен, улиц и переулков, - великую народную, а не царскую только, идею политического единства».72 Итак, сказанное выше позволяет сделать вывод, что нельзя формально подходить к проблеме сохранения культурного ландшафта Москвы. Понятие памятник никогда не отразит всё духовное содержание таких объектов культурного наследия, как, например, храм Христа Спасителя или Мавзолей Ленина. Кремль – это, прежде всего, живой религиозный и политический центр огромной страны. Дальнейшее развитие Москвы, без сомнения, ещё 72 Забелин И.Е. Опыты изучения русских древностей и истории: Исслед., описания и крит. ст. Ив. Забелина. Ч. 2. М.: К. Солдатенков, 1873. С. 140. 57

потребует изменений в её градостроительной структуре. Главной задачей при следующем переходе столицы к качественно новому состоянию будет не нарушить историческую преемственность. Компьютерное моделирование, выполненное в МАРХИ, позволяет представить, как мог бы восприниматься комплекс зданий НКТП в контексте современной Москвы в случае реализации проекта (илл.13). Безусловно, сегодня речь идёт не о том, чтобы строить здания, подобные комплексу Леонидова, в историческом центре. Эти исследования необходимы для того, чтобы хотя бы не повторились градостроительные ошибки, подобные абсолютно чуждому столице международному деловому центру «Москва-Сити». 58

ЗАКЛЮЧЕНИЕ. В результате изучения исторических материалов выявлены следующие ключевые моменты: - исторический центр Москвы, сохранивший свои основные черты (уличная сеть, система площадей, трассы городских укреплений) к началу XX века, представлял собой в планировочном отношении сложную, замкнутую спирально-веерную структуру, уникальный образец древнерусского градостроительного искусства; - уже в конце XVII – начале XVIII вв. обозначилась тенденция полицентрического развития Москвы, оформившаяся достаточно чётко к началу XX века (основные направления развития – северо-запад и северовосток); Проведённое исследование позволяет утверждать, что реализация установок Генерального плана реконструкции Москвы 1935 года привела к формированию статичной моноцентрической городской структуры, после исчерпания пространственного ресурса которой началась стремительная деградация культурного ландшафта исторического центра. Основной причиной такого развития событий послужила упрощенная трактовка сложившейся к началу XX века планировочной структуры как «радиальнокольцевой». В дипломной работе был произведён анализ проекта планировки Москвы Н.А. Ладовского (1932). В данном проекте Ладовский, в полном соответствии с объективными предпосылками, о которых говорилось выше, максимально развивает северо-западный (Тверской) радиус планировочной структуры. Его концепция динамического линейного города предполагала бережное сохранение исторического ядра в результате смещения городского центра по 59

равнодействующей между двумя новыми точками тяготения в районе Ходынки и в районе Останкино. Отметим, что в наше время, благодаря развитию скоростного рельсового транспорта, линейные городские системы успешно функционируют во многих странах. Решением территориальнотранспортных проблем Москвы, по нашему мнению, может стать разгрузка (децентрализация) столицы путём строительства линейной системы расселения вдоль транспортного коридора Москва – Санкт-Петербург. Кроме того, в результате изучения исторических материалов установлено следующее: - художественное целое городской композиции исторической Москвы построено не на основе плана, а на основе природных и архитектурных объёмно-пространственных ориентиров; - все пространственные связи исторической Москвы построены на основе единого, определённого древним законодательством модуля; - основными принципами, на основе которых создавалась градостроительная композиция и осуществлялась застройка исторической Москвы, были принципы подобия природе, ярусности, контрастного сочетания в постройках тем движения и покоя, акцентирования архитектурных доминант с помощью создания эффекта «обратной перспективы». Проведённое исследование позволяет утверждать, что, несмотря на декларируемый разработчиками традиционализм, Генеральный план 1935 года изначально предполагал разрыв с архитектурным и градостроительным наследием. В результате была потеряна значительная часть ценной городской застройки, пустила корни традиция нигилистического отношения к историческому окружению. Для демонстрации другого подхода, устремлённого в будущее, но при этом укоренённого в прошлом, в дипломной работе был приведён анализ проекта 60

здания Наркомата тяжёлой промышленности архитектора И.И. Леонидова (1934). Анализ показал, что комплекс НКТП, в котором используются новейшие технические решения, имеет глубокую связь с историческим окружением Красной площади, основанную на системе подобий (объемной структуры построек, размещения зданий в пространстве, тематики архитектурного образа), и в новых формах продолжает успешно следовать московской архитектурной традиции. Проведённое исследование позволяет сделать вывод, что сегодня одной из главных угроз культурному ландшафту Москвы является уплотнительная застройка. В ходе реконструкций центральных районов Москвы советского времени особая пространственность города, берущая своё начало ещё в византийских градостроительных законах, всё же сохранялась, переходя после спрямления и расширения улиц, сноса и перемещения домов, в иное качество в виде новых площадей и проспектов. В наши дни принятая на вооружение московскими властями стратегия уплотнительной застройки стремительно меняет пространственно-средовую характеристику центрального района столицы. Подводя итоги необходимо сказать, что проведённое исследование, тем не менее, оставляет у автора надежду на то, что Москва снова пойдёт по пути преемственного развития и проблема сохранения культурного ландшафта этого города вскоре перестанет быть актуальной. Автор глубоко убеждён, что предложения о музеефикации культурного ландшафта столицы могут служить симптомом «болезни» городского «организма», но никак не быть решением существующих проблем. 61

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ. 1. Алфёрова Г.В. Кормчая книга как ценнейший источник древнерусского градостроительного законодательства. Её влияние на художественный облик и планировку русских городов // Византийский временник. 1973. №35. 2. Алфёрова Г.В. Русские города XVI-XVII веков. М.: Стройиздат, 1989. 3. АРУ. К вопросу о новой планировке Москвы // Строительная промышленность. 1929. № 9. 4. Барщ М., Владимиров В., Охитович М. и Соколов Н. Магнитогорье // Современная архитектура. 1930. № 1-2. 5. Барщ М. и Гинзбург М. Зелёный город Москвы // Современная архитектура. 1930. №1-2. 6. Бондаренко И. А. Красная площадь Москвы. М.: Стройиздат, 1991. 7. Бочаров Ю. П., Хан-Магомедов С.О. Николай Милютин. М.: «Архитектура-С», 2007. 8. Брунов Н.И. Храм Василия Блаженного в Москве: Покровский собор. М.: «Искусство», 1988. 9. Будылина М. Планировка и застройка Москвы после пожара 1812 года // Архитектурное наследство. 1951. №1. 10.Волчок Ю. П. Москва: диалог с городом и утверждение нового в проектах И. И. Леонидова // Архитектура и строительство России. 2010. №6. 11. Гидион З. Пространство, время, архитектура / Сокр. пер. с нем. М.В. Леонене, И.Л. Черня. 3-е изд. М.: Стройиздат, 1984. 12. Гинзбург М. Из выступления на творческой дискуссии Союза советских архитекторов // «Архитектура СССР». 1934. № 4. 13. Гинзбург М. Социалистическая реконструкция существующих городов // Революция и культура. 1930. №1. 14. Гозак А.П. Наркомтяжпром Леонидова. М.: С.Э. Гордеев, 2011. 15. Гуляницкий Н.Ф. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в эпоху классицизма // Архитектурное наследство. 1997. №42. 16. Гуляницкий Н.Ф. Москва Яузская // Архитектурное наследство. 1986. №34. 62

17. Гурари М., Григорьева-Лащенко Н. Москва между прошлым и будущим: на перепутье цивилизаций // Архитектура и строительство России. 2012. №8. 18. Гурари М.Н. Объекты Леонидова в пространстве Москвы // Проект Россия. 2010. №4. 19. Гурари М. Н. Три богатыря на Красной площади: размышления о проекте Наркомтяжпрома архитектора И. Леонидова // Архитектура и строительство России. 2015. №6. 20. Забелин И.Е. Опыты изучения русских древностей и истории: Исслед., описания и крит. ст. Ив. Забелина. Ч. 2. М.: К. Солдатенков, 1873. 21. Завадовский П. Стиль «Наркомтяжпром». К 110-летию со дня рождения Ивана Ильича Леонидова. Памяти С.О. Хан-Магомедова и А.П. Гозака // Архитектурный вестник. 2013. №2. 22. Иконников А.В. Москва XX века: утопии и реальность // Архитектурное наследство. 1997. №42. 23. Из истории советской архитектуры. Документы и материалы. 19261932 гг.: Творческие объединения. М., 1970. 24. Ильин Л.А. Архитектура Ленинграда и русская национальная архитектура // Архитектура Ленинграда. 1940. №2. 25. Кириченко Е.И. Архитектурно-градостроительное развитие Москвы в середине XIX – начале XX вв. // Архитектурное наследство. 1997. №42. 26. Руководство по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия. ЮНЕСКО, 1992. 27.Конвенция об охране всемирного культурного и природного наследия. ЮНЕСКО, 1972. 28. Кострикин Н.Д. План города как основа формирования его художественного образа : Автореф. дис. на соиск. учен. степени канд. Архитектуры. М., 1977. 29. Кудрявцева Т.Н. Композиция улиц древнерусских городов // Архитектурное наследство. 1985. №33. 30. Кудрявцев М.П. Использование рельефа местности в русском градостроительстве на примере Москвы XVII в. // Архитектурное наследство. 1973. №21. 63

31. Кудрявцев М. П. Москва - Третий Рим: историко-градостроительное исследование. М.: «Троица», 2008. 32. Кудрявцев М.П., Кудрявцева Т.Н. Ландшафт в композиции древнерусского города // Архитектурное наследство. 1980. №28. 33. Культурный ландшафт как объект наследия. Под ред. Ю. А. Веденина, М. Е. Кулешовой. М.: Институт Наследия; СПб.: Дмитрий Буланин, 2004. 34. Ладовский Н. Москва «историческая» и социалистическая // Строительство Москвы. 1930. №1. 35. Ладовский Н. Основы построения теории архитектуры (под знаком рационалистической эстетики) // Известия АСНОВА. 1926. №1. 36. Лисицкий Л. Форум социалистической Москвы // Архитектура СССР. 1934. №10. 37. Мокеев Г.Я. Системные элементы планировки древней Москвы // Архитектурное наследство. 1982. №30. 38. Мокеев Г.Я. Типология древнерусских городов // Архитектурное наследство. 1976. №25. 39. Никулина Е. Мельников и Леонидов: конкурсные проекты Наркомтяжпрома в Москве. Формотворческие идеи и универсальная геометрия в условиях реального города // Архитектурный вестник. 2010. №1. 40. Охитович М. Заметки по теории расселения // Современная архитектура. 1930. № 1-2. 41. Покровская З. К. Осип Бове. М.: Стройиздат, 1999. 42. Рагулина М.В. Классическая концепция культурного ландшафта Карла Зауэра: история и современно сть // Изве стия Иркутского государственного университета. 2013. Т. 6, №1. 43. Руководство по выполнению Конвенции об охране всемирного наследия. ЮНЕСКО, 1992. 44. Р у с с ко е г р а д о с т р о и т е л ь н о е и с к у с с т в о . Д р е в н е р у с с ко е градостроительство X-XV веков / Под общ. ред. Н.Ф. Гуляницкого. М.: Стройиздат, 1993. 45. Татарчук С.А. Педагогическая деятельность П. Флоренского во ВХУТЕМАСе // Вестник АлтГТУ им. И.И. Ползунова. 2006. №1. 64

46. Федеральный закон от 25.06.2002 №73-ФЗ (ред. от 09.03.2016) «Об объектах культурного наследия (памятниках истории и культуры) народов Российской Федерации». КонсультантПлюс, 1997-2016. 47. Хазанова В.Э. Советская архитектура первой пятилетки. М.: «Наука», 1980. 48. Хан-Магомедов С.О. Архитектура советского авангарда: В 2 кн.: Кн. 1: Проблемы формообразования. Мастера и течения. М.: Стройиздат, 1996. 49. Хан-Магомедов С. О. Иван Леонидов. М.: «Русский авангард», 2009. 50. Хан-Магомедов С.О. Михаил Охитович. М.: «Русский авангард», 2009. 65

ПРИЛОЖЕНИЕ. Иллюстрация 1. 66

Иллюстрация 2. Иллюстрация 3. 67

Иллюстрация 4. Иллюстрация 5. 68

Иллюстрация 6. Иллюстрация 7. 69

Иллюстрация 8. Иллюстрация 9. 70

Иллюстрация 10. Иллюстрация 11. 71

Иллюстрация 12. 72

Иллюстрация 13. 73

Рецензии:

Авторизуйтесь, чтобы добавить рецензию

- у работы пока нет рецензий -

Отзывы:

Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв