Московская школа иконописи 17 века

Дмитрий Журавлев

Московская школа иконописи 17 века

Искусство строгановцев – элитарное, так как драгоценные иконы создавались для домашних божниц, для царского обихода и представителей высших сословных кругов. Но это искусство оказалось созвучным и вкусам широких народных слоев. Оно породило свою большую традицию, временами прерывающуюся и вновь возрождавшуюся. К ней в той или иной мере относятся творчество знаменитого ярославского иконописца XVII века Семена Спиридонова Холмогорца, произведения мастера конца XVII века Федора Зубова и, наконец, искусство художников Палеха XVIII–XIX веков. Цель моей работы заключалась в изучении техники иконописи строгановцев, в поисках отличительных особенностей икон, написанных именно этими мастерами московской школы иконописи. Моя работа основана на изучении основных работ строгановских иконописцев, написанных ими на протяжении всего XVII века.

Искусство. Искусствоведение

Рефераты

Вуз: Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова (МГУ имени М.В. Ломоносова)

ID: 5856d6a35f1be7700d515616

UUID: 7e403800-a77e-0134-dac3-525400003e20

Язык: Русский

Опубликовано: около 8 лет назад

Просмотры: 1198

115.58

Дмитрий Журавлев

Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова (МГУ имени М.В. Ломоносова)

Комментировать 0

Рецензировать 0

Скачать - 0 байт

Поделиться работой

Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова Факультет журналистики МОСКОВСКАЯ ШКОЛА ИКОНОПИСИ XVII ВЕКА Работа студента Журавлева Д. О. Москва 2015

Содержание Стр. 1. План реферата……………………………………………………....…………2 2. Введение……………………………………………………………....……….3 3. Глава I. Строгановские иконописцы...............................................................5  Никита Воин.................................................................................................5  Иоанн Предтеча Ангел пустыни.................................................................5  Чудо святого Феодора Тирона о змие........................................................6  Троица Ветхозаветная..................................................................................7 4. Глава II. Художники при Оружейной палате.................................................9  Успение Богоматери..................................................................................10  Сошествие Святого Духа на апостолов....................................................11  Троица Ветхозаветная................................................................................12  Древо Московского государства...............................................................13  Смоленская Богоматерь.............................................................................14  Рождество Богоматери...............................................................................15 5. Заключение......................................................................................................17 6. Примечания......................................................................................................20 7. Список литературы.........................................................................................21 8. Список иллюстраций......................................................................................22 9. Иллюстрации...................................................................................................24 2

Введение На протяжении 16 века, особенно к концу его, как показывают письменные свидетельства и надписи на иконах, постепенно складывается тип «царского» иконописца, выполнявшего заказы двора. Случалось, что эти же мастера выполняли работы и для других лиц. Именно такими мастерами – на царской службе, но с возможностью выполнения заказов со стороны – были художники конца XVI – начала XVII века, известные под условным названием иконописцев строгановской школы. Корни их изысканного искусства – в московской придворной культуре. Строгановы же – богатые промышленники Русского Севера, являвшиеся меценатами, – по своей личной склонности заказывали им иконы. Московские купцы-старообрядцы XVIII–XIX веков, по ошибке называвшие все иконы этих мастеров строгановскими, столь ценили их, что собрали большие коллекции произведений, ревностно подновляли и переписывали их. Как выяснилось в результате реставрационных работ последних лет, на многих строгановских иконах остатки первоначальной живописи являются лишь островками среди красочных слоев XVIII – XIX веков. «Строгановские иконы всегда были небольшого размера, с очень мелкими, тщательно прорисованными деталями, с преобладанием графических приемов письма, так что изображения становятся похожими не на живописные произведения, а на раскрашенную гравюру»1. Одежды святых и здания покрыты тончайшим орнаментом, даже растения и пейзаж прочерчены золотыми и серебряными линиями. Стилистические истоки этого искусства не в иконописи, а в книжной миниатюре, гравюре и особенно в ювелирном искусстве XVI века с его мелким графическим узором и культом виртуозного мастерства. Как и русское декоративно-прикладное искусство XVI века, строгановские иконы отразили, с одной стороны, впечатления мастеров от контактов с позднеготической европейской культурой, а с другой стороны – с 1 Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – С. 43. 3

богатой орнаментальной культурой Востока. Однако неверно было бы расценивать строгановские иконы как шедевры искусных ремесленников. Хрупкие, едва касающиеся земли фигуры, благоговейные молитвенные жесты, изящество поз, прозрачность пейзажных и архитектурных фонов – все это создает особый, поэтический мир райской мечты, эфемерного видения небесного блаженства. Образный мир строгановских икон – фантастический, сказочный, противопоставленный действительности. Святые, изображенные на строгановских иконах, совершают подвиги благодаря не воинской доблести, но своему благочестию, своей духовной и внешней красоте. Лики не играют в этих произведениях большой роли. Образы русского искусства XIV–XV веков, в том числе поэтического, мечтательного искусства Дионисия, учили трудному пути духовного восхождения, внутреннего совершенствования. А строгановские иконописцы, создавая свой идеал, делают акцент на внешней красоте, на соблюдении обряда, точности ритуала, на молитвенной позе, созерцанием которой и должна быть достигнута соответствующая настроенность духа у того, кто стоит перед иконой. Искусство строгановцев – элитарное, так как драгоценные иконы создавались для домашних божниц, для царского обихода и представителей высших сословных кругов. Но это искусство оказалось созвучным и вкусам широких народных слоев. Оно породило свою большую традицию, временами прерывающуюся и вновь возрождавшуюся. К ней в той или иной мере относятся творчество знаменитого ярославского иконописца XVII века Семена Спиридонова Холмогорца, произведения мастера конца XVII века Федора Зубова и, наконец, искусство художников Палеха XVIII–XIX веков. Цель моей работы заключалась в изучении техники иконописи строгановцев, в поисках отличительных особенностей икон, написанных именно этими мастерами московской школы иконописи. Моя работа основана на изучении основных работ строгановских иконописцев, написанных ими на протяжении всего XVII века. 4

Глава I. Строгановские иконописцы Один из самых значимых мастеров строгановской школы, так называемый «государев иконописец», − это Прокопий Чирин. Почти все известные его работы связаны с заказами семейства Строгановых. Творческая манера Прокопия Чирина − это почерк миниатюриста, с тяготением к уменьшенным формам и каллиграфической тонкости письма; это сдержанная, склонная к монохромности, колористическая гамма; стремление к особой одухотворенности образов. Именно поэтичность религиозного чувства выделяет его среди художников Строгановской школы. Не случайно мастер предпочитал однофигурные изображения с всегда сосредоточенным выражением острохарактерных ликов, рассчитанные на индивидуальное восприятие, любование с близкого расстояния, не в храме, а дома, не среди людей, а в молитвенном уединении, в котором пребывают и его персонажи. Никита Воин, 1593 Дерево, темпера, 29х23 Икона «Никита Воин» Чирина отличается красочным колоритом, основанным на глубоком голубом фоне, характерном для иконописи годуновского периода (рис. 1). Слегка подогнув колени и преклонив голову, святой обращается с молитвой к Богоматери, изображенной в верхнем углу иконы. Никита, хрупкий, слабый, одинокий в пустоте темного фона, совсем не похож на героические образы святых древнерусской иконописи − он предельно «очеловечен», его переживания близки и понятны простому верующему. Иоанн Предтеча Ангел пустыни, 1620 Дерево, темпера, 157х98 Приписываемая Прокопию Чирину икона «Иоанн Предтеча Ангел 5

пустыни» (первая треть XVII века) наглядно подтверждает, что иконопись XVI века открыла дорогу пейзажу (рис. 2). Пустыня Иоанна Предтечи у Прокопия Чирина − это уже не обычные «декорации», а многообразный ландшафт с холмами, оврага, реками и растениями, среди которых обитают люди, животные и птицы. На этом многообразном фоне выделяется крупная фигура святого. Тем острее в иконе звучит тема трагического одиночества человеческой души в мире. Наряду с Прокопием Чириным, видным строгановским иконописцем был и Никифор Савин. Чудо святого Феодора Тирона о змие, начало XVII века Дерево, темпера, 35,5х30,5 Икона «Чудо Феодора Тирона о змие» повествует о житии святого (рис. 3). Феодор Тирон, что значит «новобранец», жил в конце IV века и был воином при дворе царя Уалепта. Однажды мать святого Феодора хотела напоить его коня, но была похищена огромным змием, который жил в городском колодце. Иконописец Никифор Савин подробно и занимательно показывает разновременные эпизоды этого сказания. В центре мы видим хрупкую фигурку женщины, которую цепко держит чудовищный крылатый змий. «Справа иконописец изображает мать Феодора Тирона во мраке колодца в окружении аспидов»2. Слева царь с царицей и приближенными взирают на то, как воин Феодор сражается с многоголовым змием. Рядом мы видим, как Феодор выводит свою мать из тьмы подземного мира, а слева, с краю, представлено торжество героя – слетающий с небес ангел венчает его короной. 2 Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – С. 50. 6

Троица Ветхозаветная, 1627 Дерево, темпера, 132х105 Очередной талантливый представитель строгановской школы – это Назарий Истомин, написавший в 1627 году иконостас Ризположенской церкви Московского Кремля, частью которого была икона «Троица Ветхозаветная» (рис. 4). В этом ансамбле, украшающем уютный, камерный интерьер относительно небольшого храма, сказались все основные качества строгановской иконописи. Представлены нереально длинные, хрупкие фигуры с небольшими головами и очень высокими талиями. Силуэты манерно изогнуты, драпировки, здания и скалы изрезаны острыми дробными линиями. Розовые, оранжевые и оливковые тона мягко сочетаются с мерцающим серебром окладов. Плоскостные лики с глазами как бы навыкате в иконостасе крупнее, чем в обычных строгановских иконах, и потому особенно заметна их малая роль в композиции. Как и в других строгановских произведениях, фигуры полны изысканного, но несколько внешнего благочестия. Наряду со строгановской школой – самым ярким явлением в московской иконописи конца XVI – начала XVII века – существовали и другие течения. Вариантом искусства царских мастеров первой четверти XVII века является роспись, выполненная в 1624 году в иконной технике на потолке шатрареликвария в юго-западном углу Успенского собора Московского Кремля. Своеобразие сцен, изображающих Страсти Христовы, – в плотной композиции, в насыщенных красочных оттенках, среди которых особенно заметны виннокрасные и бархатисто-зеленые, а также в отдельных, необычных для русской живописи фигурах и группах, данных в резком ракурсе и сильном движении. «Подобные решения восходят к европейскому искусству XVI века, в частности итальянскому, и скопированы, вероятно, с каких-то попавших в Москву гравюр»3. Такие детали, не разрушая общего традиционного характера русской иконописи, появляются уже в произведениях XVI века и становятся все более 3 Лепахин В. В. Икона и иконичность. – С. 76. 7

частыми в XVII веке. Они свидетельствуют о стремлении художников расширить арсенал своих приемов, обогатить композиционные возможности. «Век XVII стал временем больших перемен и кризиса во многих областях русской жизни, в том числе и в культуре. Тяжелые последствия событий начала столетия – Смуты и польско-литовской интервенции – были постепенно изжиты. Однако при молодой династии Романовых, которая в 1613 году сменила Рюриковичей на престоле, не наступает ни тишины, ни покоя»4. Меняются социальные отношения, представления о мире. Происшедшие перемены в опосредованной форме фиксируются и в разных сферах духовной жизни. Разгораются споры вокруг церковных реформ патриарха Никона, что приводит в результате к расколу русского православия на старообрядцев и «никониан». Перемены коснулись быта, общественных отношений, искусства. Изменились и оклады икон. «В XVII–XVIII веках оклады утяжеляются и становятся все более массивными и пышными, что идет в ущерб живописи»5. Хотя всегда оклады древнерусских икон были призваны подчеркнуть их драгоценный и одновременно культовый характер. Они содействовали отрыву икон от реального круговорота жизни, выполняя в этом плане ту же роль, которая принадлежала отвлеченному золотому фону. Но в окладах этот отрыв иконы от реальности ещё более подчеркивался, поскольку изображение давалось в окружении драгоценного металла, нередко украшенного дорогими камнями. Однако XVII век не превратился в эпоху новой русской культуры. Традиционные каноны наполнялись новым содержанием, зачастую насыщались фольклорными мотивами, но старые схемы сохранялись. Так, московские храмы первой половины – середины XVII века перегружены декором, их композиция становится прихотливо-живописной, удивительным образом сочетая разнообразие и богатство мотивов с твердой приверженностью древним традициям русской православной культуры. 4 5 Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – С. 64. Моисеева Т. В. История Иконописи. Истоки. Традиции. Современность. – С. 101. 8

«Лишь в конце века в сооружениях так называемого нарышкинского барокко были заново обретены единство ритма, целостность силуэта, появилась новая поэтичность образа; наметились широкие пути к культуре новой России, родившейся в правление Петра I и окончательно оформившейся в XVIII столетии»6. Если живопись раннего XVII века развивалась путем плавной эволюции стиля предшествующего столетия, в частности искусства строгановских иконописцев, то ближе к середине века наступают значительные перемены. Глава II. Художники при Оружейной палате С 1640-х годов главную роль в живописи Москвы, а потом уже и всей Руси, получают художники, группировавшиеся при Оружейной палате в Московском Кремле. В их среде, прежде всего в творчестве ведущего живописца Симона Ушакова и в теоретическом трактате художника Иосифа Владимирова, складываются новые художественные концепции. Художники стремятся, согласно их собственным высказываниям, «наполнить иконный образ красотой, светлостью, противопоставить его «темновидному» искусству прежних эпох»7. Защитником противоположных, традиционных художественных воззрений выступает идейный вождь раскола – знаменитый протопоп Аввакум. Иконописцы XVII века используют многие приемы из арсенала европейского искусства: архитектурные фоны напоминают то итальянские, то североевропейские архитектурные пейзажи; костюмы, особенно в многофигурных композициях, написаны по условным схемам искусства европейского барокко; в изображении ликов применяется светотеневая лепка с мягкими переходами, с «реалистической» трактовкой черт, особенно глаз и рта. Однако эти новшества вливаются в прежнюю иконописную традицию, еще 6 7 Лазарев В. Н. Московская школа иконописи. – С. 23. Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – С. 96. 9

сохраняющую свою прочность. В результате складывается новая художественная система, но по-прежнему совершенно условная. «Иконный образ, созданный в XVII веке в творчестве мастеров Оружейной палаты, – это рассказ о событии, иллюстрация догмата»8. Иконы XVI века зачастую обладали особой остротой воздействия. Если их «плачущие», страдальческие лики, иногда отдаленно похожие на типы поздней готики, могли настроить на тонкое душевное переживание, то московские произведения XVII столетия тяжеловесны, внушительны и внутренне статичны. Показательна трактовка фона. В московских иконах XIV–XV веков золотые фоны, как бы излучающие свет, символизируют ирреальный мир, в котором пребывает изображение. Оливково-зеленые фоны в некоторых произведениях XVI века, напротив, поглощают свет, тем самым подчеркивая наличие преграды между сферой зрителя и миром первообраза. Между тем в иконах XVII века фоны нейтральны. Серо-зеленые, серо-голубые, с растушевками и сгущениями, они имеют чисто декоративное значение. Меняются композиционные приемы. Центр изображения выделяется то путем разделения фона, то группировкой фигур, благодаря чему возникает ощущение его выпуклости, внутреннего напора, энергии, раздвигающей изображение. В построении отдельных сцен нередко используется принцип асимметрии, диагонального расположения форм, но это лишь внешний декоративный прием, композиции сохраняют плоскостность, фигуры и группы подобны невысокому рельефу на поверхности доски. Успение Богоматери, с клеймами на сюжет Сказания об Успении Богоматери, 1658 Дерево, темпера, 35,5х30,5 В XVII столетии появляются монументальные храмовые иконы Успения, сопровождающиеся клеймами, в которых иллюстрируется «Сказание об 8 Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – С. 115. 10

Успении». В «Успении Богоматери» (рис. 5) густые, горячие краснокоричневые оттенки с золотыми штрихами и контурами образуют своеобразный диссонанс с серо-зеленым фоном; композиция иконы насыщенна. «Успение» трактовано как апофеоз, торжество, выраженное в энергичном внешнем действии, а не в тихих душевных движениях, как прежде. Так, на иконе 1658 года из Успенского собора Московского Кремля в последнем клейме Богоматерь, как в традиционной иконографии Успения, изображена лежащей на престоле, за ним и перед ним – по две горящие свечи. У ложа Богоматери стоят не только апостолы – в правом нижнем углу изображены кланяющиеся ветхозаветные праведники, среди них можно отметить пророков Давида и Даниила. Присутствие при Успении Богоматери ветхозаветных праведников, а также благоразумного разбойника с крестом, стоящего за ложем Марии, напрямую указывает на то, что изображенное на иконе событие происходит не на земле, а на небе, а точнее – в раю. Особо примечателен тот факт, что сюжет рассматриваемого клейма написан на белом фоне. Именно этот цвет с самого рождения христианского искусства символизировал собою рай, как об этом пишет А. Н. Овчинников: «Всякое изображение на белом фоне следует понимать как сопричастие раю»9. Сошествие Святого Духа на апостолов, 1666 Дерево, темпера, 103,5х70 Индивидуальность мастеров выявляется в XVII веке с большей определенностью, иногда прослеживается творческая концепция художника, его особая программа. Из икон Иосифа Владимирова сохранилось единственное произведение – «Сошествие Святого Духа» (рис. 6). Довольно традиционный рисунок фигур апостолов сочетается с необычным архитектурным фоном: формы построек условны, а перспектива и свет – почти реальны, что подчеркивает мистическое значение изображенного события. 9 Овчинников А. Н. Символика белого цвета. Символика христианского искусства. – С. 118. 11

Включение «реалистических» элементов и приемов в условную иконную систему сообщает «Сошествию Святого Духа» сходство с произведениями итало-греческой живописи – с работами греческих художников, живших в Италии, в частности в Венеции, и пользовавшихся отдельными художественными приемами европейского искусства. Троица Ветхозаветная, 1671 Дерево, темпера, 123х89 Искусство Симона Ушакова менее традиционно. В его укрупненных композициях, больших фигурах, спокойных позах, мягко вылепленных невозмутимых лицах есть некое внутреннее достоинство, утверждение собственного идеала и противопоставление этого идеала традиции. В произведениях Ушакова, часто несколько прямолинейно, формулируются не только концепции политические, но и художественные. Например, «Троица» Симона повторяет композицию «Троицы» Рублева, но дает ей иное образное наполнение (рис. 7). В качестве основной композиционной схемы, главным образом в построении центральной группы ангелов, Ушаков использовал знаменитую «Троицу» Андрея Рублева (рис. 8). Но при этом он настолько изменил весь ее дух и смысл, что зритель почувствует скорее разницу между двумя одноименными произведениями, нежели сходство. Главный пафос «Троицы» Ушакова состоит в создании видимости материального, предметного мира. Ангелы с грузными фигурами и объемно выписанными лицами сидят на массивных резных табуретах. Стол тесно уставлен разнообразной утварью − золотыми и серебряными чашами, высокими стаканами и тарелками, напоминающими реальные изделия русских мастеров XVII века. Дерево с густой листвой вздымается на склоне круглого холма, а архитектурное сооружении имеет вполне конкретные формы и изображено с соблюдением линейной перспективы. Обращаясь к традиционному сюжету и сохраняя 12

композиционную схему, а также старые приемы в передаче складок одежды, художник XVII века в главном переосмысливает изображение. «Ушаков делает акцент на бытовых моментах, усиливает материальную трактовку, тем самым придавая иконе светский характер и вместе с тем лишая её одухотворенности и философского звучания, которые составляют сущность произведения Рублева»10. Это особенно отчетливо сказывается в трактовке лиц, выполненных объемно, с применением светотени, мелкими мазками, ложащимися по форме. Светлые с ровным румянцем, одинаково безмятежные, они не заключают в себе напряженной внутренней жизни, лишены поэтической одухотворенности. Древо Московского государства (Похвала Богоматери Владимирской), 1658 Дерево, темпера, 103,5х70 «Древо Московского государства» Симона Ушакова имеет множество смысловых аспектов (рис. 9). Это, прежде всего, прославление иконы «Богоматерь Владимирская», русской святыни, палладиума страны (рис. 10). Это и слава московской истории, у истоков которой стоят такие выдающиеся исторические деятели, как великий князь Иван Калита и митрополит Петр, строители изображенного здесь Успенского собора Московского Кремля, любовно взращивающие Русь, поливающие корни её исторического древа. В ветвях древа, в медальонах, образованных их изгибами, изображены русские митрополиты и преподобные иноки, основатели знаменитых обителей, вверху слева – представители царского рода: Федор Иванович и Михаил Федорович, невинно убиенный царевич Дмитрий. Справа же – особо приближенные к Господу московские юродивые, среди которых Василий Блаженный. Ангелы расправляют покров над Русью, который ниспосылает сам Господь с облаков. Композиция иконы, с одной стороны, напоминает известную иконографию «Древа Иессеева», где представлено родословие человечества и 10 Ананьева Т. А. Симон Ушаков. – С. 38. 13

родословие Иисуса Христа, а с другой – обнаруживает непосредственную зависимость от киевских гравюр, очень популярных в Москве во второй половине XVII века (рис. 11). В этих гравюрах изображались, в частности, история Киево-Печерской лавры, причем в центре был представлен её знаменитый Успенский собор – далекий прототип московского Успенского собора, а по сторонам – местные лаврские святые. Эта аллюзия, понятная наиболее образованному слою московского общества, еще сильнее расширяла смысловое звучание этой композиции, указывая на ранний этап русской истории, на роль киевской традиции в московской истории и культуре. Среди мастеров второй половины XVII века наиболее поэтичным был Федор Зубов. В его творчестве сохранилось самое существо старой русской иконы – её искренность, возвышенность настроения, созерцательность. «Композиции икон Зубова ритмичны и музыкальны, лики выражают глубокую сосредоточенность. Художественная структура полностью сохраняет свою целостность, хотя в неё и вплавлены новые приемы: растушевка лика, вьющийся и затейливый орнаментальный рисунок»11. В эмоциональном строе икон Зубова, в утонченности орнамента, в виртуозности рисунка сказываются традиции строгановской школы, но содержательность зубовского творчества глубже. Смоленская Богоматерь, 1685 Дерево, темпера, 71х39 Лучшей работой Федора 3убова, бесспорно, можно считать знаменитую икону «Смоленской Богоматери» для Смоленского собора Новодевичьего монастыря (рис. 12). В этом произведении, исполненном в традиционном иконописном стиле с предельным лаконизмом выразительных средств, есть и подлинное жизненное правдоподобие изображения, а также удивительное сочетание гордого величия Небесной Царицы и трепетной незащищенности 11 Брюсова В. Г. Фёдор Зубов. – С. 46. 14

земной женщины, которое еще давно придал образу Богоматери Андрей Рублев. Рождество Богоматери, 1688 Дерево, темпера, 129х99 Икону «Рождество Богоматери», созданную в 1688 году знаменитым царским иконописцем Федором Зубовым, по праву можно назвать шедевром иконописи (рис. 13). Это самое позднее из сохранившихся подписных датированных произведений художника, автограф которого можно видеть на нижнем поле иконы. Федор Зубов был уроженцем города Соликамска, работал в Великом Устюге и Ярославле, а затем был приглашен в Москву в иконописную мастерскую при Оружейной палате. Рождество Богородицы показано на иконе с характерной для второй половины XVII века подробностью. По сторонам от масштабно выделенной центральной сцены, изображающей собственно Рождество Богоматери, представлены предшествовавшие ему и последовавшие за ним события. Повествование начинается в нижнем правом углу, где изображено отвержение даров, принесенных бездетными Иоакимом и Анной в храм. В верхних углах раздельно изображены моления Иоакима и Анны и получение ими радостной вести о скором рождении ребенка. Внизу слева представлена последовавшая за тем встреча Иоакима и Анны у Золотых ворот Иерусалима. Слева и справа от центральной сцены изображен Пир в доме Иоакима в честь рождения дочери, и сцена Омовения младенца. Завершающая сцена цикла – Принесение новорожденной Богоматери в храм изображена в правом нижнем углу рядом с первой сценой цикла. В этом произведении Феодор Зубов демонстрирует себя как блестящий художник, прекрасно владеющий принятыми в придворной иконописной мастерской приемами, такими как сложное многослойное письмо живоподобных ликов, тонкая орнаментальная проработка деталей, тщательное миниатюрное письмо пейзажных фонов. Особой выразительности мастер 15

достиг в виртуозном рисунке складок полога, покрывала Анны, пелен Марии и одежд. В конце XVII и на рубеже XVII–XVIII веков уже не было столь ярких индивидуальностей, как Иосиф Владимиров, Симон Ушаков, Федор Зубов. Усиливается декоративное начало, изображения становятся похожими на европейские гравюры, делается упор на занимательность рассказа. И хотя во многих произведениях сохраняются и глубина образов, и высокое мастерство, с начала XVIII века значение иконописи в художественной жизни падает, ведущую роль начинают играть светская живопись и гравюра – портрет, исторические и батальные композиции. 16

Заключение «В XVI веке дионисиевские традиции быстро пошли на убыль, что в первую очередь сказалось на потускнении иконной палитры и снижении ритмичности композиций. Иконы становятся излишне многословными, начинают перегружаться аллегориями, в них усиливается догматическое начало»12. Темп развития замедляется, церковь все более ревниво следит за тем, чтобы в живопись не проникли никакие смелые новшества. Разгром еретических течений и ликвидация свободомыслия самым отрицательным образом отразились на искусстве, в котором «византинизм» стал играть главную роль. И хотя теологи XVI века призывали писать с древних переводов, как когда-то писали греческие иконописцы, как, например, писал Андрей Рублев, иконописцам XVII века уже не удалось достичь былого высокого уровня искусства в своих работах. Времена были не те. Повествовательность и насыщенность идеями, отразившими этикофилософскую полемику и политическую ситуацию конца XV – начала XVI века, в середине XVI века настойчиво вытесняют в иконах и произведениях монументальной живописи задачу «воспитания чувств» человека через общение с образами нравственного идеала. Теперь нет речи о соприкосновении зрителя с просветленными образами, несущими в себе представление эпохи об «идеальном человеке». Иконный образ не может являться и руководством к постижению опыта «духовного возрастания». Образ должен способствовать формированию у людей определенного умонастроения главным образом не в этической сфере, а в общественно-политической. Теперь художник апеллирует к чувствам гражданина и подданного единодержавного государства. В живописи начала века еще отчетлива иконная традиция, в стенописи традиционные иконные формы претерпевают лишь усложнение главным образом за счет «многолюдности» композиции, но в том и другом случае сохраняется синтетический характер образа. 12 Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – С. 134. 17

Переосмысление воинского подвига больше всего чувствуется в произведениях конца 40-х – начала 70-х годов XVI века. Этому способствует и преобладание конкретного исторического времени над вневременным, и материальность. Конкретность действия преобладает над элементами этикодуховного порядка, даже сам прием привлечения исторических аналогий для оправдания и возвеличения злободневных событий лежит уже вне сферы представлений и целей средневекового искусства. Бытовой жест, увеличение бытовых реалий не только в архитектурных фонах, но и в самом изображении деяний несет явно выраженную тенденцию – точно передать «образ действия». Будь то клеймо житийной иконы, будь то фреска государевой усыпальницы, будь то сцена из росписей Золотой палаты или фрагмент рельефа «мономахова трона». Не есть ли это внимание к «царскому достоинству» ангелов «Троицы», внимание к их престолам и скипетрам как знакам власти, ведь это отзвуки все того же внимания к феодальной табели о ранге, к выявлению «царского достоинства» правителя молодого централизованного государства? Насыщенность атрибутами государева достоинства, прямая и косвенная защита идеи единодержавия заставляет себя чувствовать уже в искусстве конца XV – начала XVI века. Все это даёт основание говорить о кризисе средневекового мировоззрения, начавшемся не в XVII веке, как принято считать, а в середине XVI века – кризисе, который вызвал к жизни стремление искать новые образы и новые средства художественного выражения, способные передать сущность нового мировидения гражданина и подданного централизованного государства. В изобразительном искусстве теперь качественно переосмыслен художественный образ. Возникли средства выражения, соответствующие новой задаче произведений. Теперь иконописец не стремился раскрыть внутреннюю сущность вещи или явления. Его вполне удовлетворяет передача внешнего облика вещи. Изобразительное искусство, в особенности икона и миниатюра, утратили нечто очень важное в содержании образа, потеряли просветленность, лишились возможности апеллировать к чувствам зрителя, обращаясь всегда 18

лишь к его уму, но зато получили особое значение в утверждении нового государственного порядка и связанных с ним идеалов. Умозрительность начала уступать занимательности, а отвлеченность – конкретизации. «Глубокий кризис средневекового мировоззрения, начавшийся в середине XVI века, привел к переосмыслению самих процессов художественного творчества на основе светского мировоззрения нового времени»13. Теперь, отказавшись от средневековой интерпретации действительности, художника будет занимать только образ видимого мира, но воплощенный уже в формах искусства нового времени. 13 Лазарев В. Н. Московская школа иконописи. – С. 210. 19

Примечания 1. Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – СПб.: Аврора, 2008. – С. 43. 2. Смирнова Э. С. Указ. соч. – С. 50. 3. Лепахин В. В. Икона и иконичность. – Сегед.: JATEPress, 2000. – С. 76. 4. Смирнова Э. С. Указ. соч. – С. 64. 5. Моисеева Т. В. История Иконописи. Истоки. Традиции. Современность. – М.: «АРТ-БМБ», 2002. – С. 101. 6. Лазарев В. Н. Московская школа иконописи. – М.: «Искусство», 1971. – С. 23. 7. Смирнова Э. С. Указ. соч. – С. 96. 8. Смирнова Э. С. Указ. соч. – С. 101. 9. Овчинников А. Н. Символика белого цвета. Символика христианского искусства. – М.: 1999. – С. 118. 10.Ананьева Т. А. Симон Ушаков. – Л.: Издательство «Аврора», 1971. – С. 38. 11.Брюсова В. Г. Фёдор Зубов. – М.: Изобразительное искусство, 1985. – С. 46. 12.Смирнова Э. С. Указ. соч. – С. 109. 13.Лазарев В. Н. Указ. соч. – С. 210. 20

Список литературы I. Основная литература 1. Лазарев В. Н. Московская школа иконописи. – М.: «Искусство», 1971. – 235 с., ил. 2. Лепахин В. В. Икона и иконичность. – Сегед.: JATEPress, 2000. - 264 с. 3. Смирнова Э. С. Московская икона XIV-XVII веков. – СПб.: Аврора, 2008. – 111 с., ил. II. Дополнительная литература 4. Ананьева Т. А. Симон Ушаков. Л.: Издательство «Аврора», 1971. – 134 с. 5. Брюсова В. Г. Фёдор Зубов. – М.: Изобразительное искусство, 1985. – 205 с., ил. 6. Вилинбахова Т.Б. Строгановская икона конца XVI – начала XVII века. – СПб.: Аврора; Калининград: Янтарный сказ, 2005. – 95 с., ил. 7. Моисеева Т. В. История Иконописи. Истоки. Традиции. Современность. – М.: «АРТ-БМБ», 2002. – 290 с., ил. 8. Овчинников А. Н. Символика белого цвета. Символика христианского искусства. – М.: 1999. – 350 с. Интернет-ресурсы 9. http://www.artsait.ru/art/ch/chirin/main.htm 10.http://www.russikona.ru/exposition.php 21

Список иллюстраций 1. Прокопий Чирин. Никита Воин, 1593. Дерево, темпера, 29х23. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 2. Прокопий Чирин. Иоанн Предтеча Ангел пустыни, 1620. Дерево, темпера, 157х98. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 3. Никифор Савин. Чудо святого Феодора Тирона о змие, начало XVII века. Дерево, темпера, 35,5х30,5. Государственный Русский музей, СанктПетербург. 4. Назарий Истомин. Троица Ветхозаветная, 1627. Дерево, темпера, 132х105. Ризположенская церковь Московского Кремля. 5. Назарий Истомин. Успение Богоматери, с клеймами на сюжет Сказания об Успении Богоматери, 1658. Дерево, темпера, 186х137. Успенский собор Московского Кремля. 6. Иосиф Владимиров. Сошествие Святого Духа на апостолов, 1666. Дерево, темпера, 103,5 х70. Церковь Святой Троицы в Никитниках, Москва. 7. Симон Ушаков. Троица Ветхозаветная, 1671. Дерево, темпера, 123х89. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 8. Андрей Рублев. Троица, 1411. Дерево, темпера, 142х114. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 9. Симон Ушаков. Древо Московского государства (Похвала Богоматери Владимирской), 1658. Дерево, темпера, 103,5х70. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 10.Лука. Богоматерь Владимирская, XII век. Дерево, темпера, 104х69. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 11.Дионисий Гринков. Древо Иессеево, 1567-1568. Дерево, темпера, 128х159. Волгоградский областной краеведческий музей. 12.Федор Зубов. Смоленская Богоматерь, 1685. Дерево, темпера, 71х39. Смоленский собор Новодевичьего монастыря, Москва. 13.Федор Зубов. Рождество Богоматери, 1688. Дерево, темпера, 129х99. 22

Центральный музей древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева, Москва. 14.Прокопий Чирин. Царевич Дмитрий и князь Роман Угличский, 1я пол. XVII века. Дерево, темпера, 29,5x22,9. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 15.Прокопий Чирин. Богоматерь Умиление Владимирская, с праздниками и святыми, XVII век. Дерево, темпера, 39,9х33,6. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 16.Никифор Савин. Ангел хранит спящего человека душу и тело, 1я пол. XVII в. Дерево, темпера, 36x3. Государственный Русский музей, СанктПетербург. 17.Никифор Савин. Чудо Георгия о змие, 1я пол. XVII в. Дерево, темпера, 35,2х29,8. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 18.Назарий Истомин. Благовещение, 1614-1615. Дерево, темпера, 36x32. Серпуховский историко-художественный музей, Серпухов. 19.Назарий Истомин. Царь царем, или Предста царица, 1616. Дерево, темпера, 40х34. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 20. Симон Ушаков. Архангел Михаил, попирающий дьявола, 1676. Дерево, темпера, 23x20,5. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 21.Симон Ушаков. Спас Вседержитель, 1668. Дерево, темпера, 130,3x75,3. Государственный исторический музей, Москва. 22.Симон Ушаков. Спас Великий Архиерей, 1657. Дерево, темпера, 38,5x38,5. Государственный исторический музей, Москва. 23.Федор Зубов. Илья Пророк в пустыне, 1672. Дерево, темпера, 46х38,5. Ярославский художественный музей, Ярославль. 24.Федор Зубов. Святитель Николай, 1677. Дерево, темпера, 106х78. Государственный музей-заповедник «Коломенское», Москва. 25.Федор Зубов. Иоанн Предтеча, 1650-е. Дерево, темпера, 32х26. Государственный музей-заповедник «Ростовский Кремль», Ростов. 23

ИЛЛЮСТРАЦИИ 24

Прокопий Чирин. Никита Воин, 1593. Дерево, темпера, 29х23. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 25

Прокопий Чирин. Иоанн Предтеча Ангел пустыни, 1620. Дерево, темпера, 157х98. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 26

Никифор Савин. Чудо святого Феодора Тирона о змие, начало XVII века. Дерево, темпера, 35,5х30,5. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 27

Назарий Истомин. Троица Ветхозаветная, 1627. Дерево, темпера, 132х105. Ризположенская церковь Московского Кремля. 28

Назарий Истомин. Успение Богоматери, с клеймами на сюжет Сказания об Успении Богоматери, 1658. Дерево, темпера, 186х137. Успенский собор Московского Кремля. 29

Иосиф Владимиров. Сошествие Святого Духа на апостолов, 1666. Дерево, темпера, 103,5 х70. Церковь Святой Троицы в Никитниках, Москва. 30

Симон Ушаков. Троица Ветхозаветная, 1671. Дерево, темпера, 123х89. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 31

Андрей Рублев. Троица, 1411. Дерево, темпера, 142х114. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 32

Симон Ушаков. Древо Московского государства (Похвала Богоматери Владимирской), 1658. Дерево, темпера, 103,5х70. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 33

Лука. Богоматерь Владимирская, XII век. Дерево, темпера, 104х69. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 34

Дионисий Гринков. Древо Иессеево, 1567-1568. Дерево, темпера, 128х159. Волгоградский областной краеведческий музей. 35

Федор Зубов. Смоленская Богоматерь, 1685. Дерево, темпера, 71х39. Смоленский собор Новодевичьего монастыря, Москва. 36

Федор Зубов. Рождество Богоматери, 1688. Дерево, темпера, 129х99. Центральный музей древнерусской культуры и искусства им. Андрея Рублева, Москва. 37

Прокопий Чирин. Царевич Дмитрий и князь Роман Угличский, 1я пол. XVII века. Дерево, темпера, 29,5x22,9. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 38

Прокопий Чирин. Богоматерь Умиление Владимирская, с праздниками и святыми, XVII век. Дерево, темпера, 39,9х33,6. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 39

Никифор Савин. Ангел хранит спящего человека душу и тело, 1я пол. XVII в. Дерево, темпера, 36x3. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 40

Никифор Савин. Чудо Георгия о змие, 1я пол. XVII в. Дерево, темпера, 35,2х29,8. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург. 41

Назарий Истомин. Благовещение, 1614-1615. Дерево, темпера, 36x32. Серпуховский историко-художественный музей, Серпухов. 42

Назарий Истомин. Царь царем, или Предста царица, 1616. Дерево, темпера, 40х34. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 43

Симон Ушаков. Архангел Михаил, попирающий дьявола, 1676. Дерево, темпера, 23x20,5. Государственная Третьяковская галерея, Москва. 44

Симон Ушаков. Спас Вседержитель, 1668. Дерево, темпера, 130,3x75,3. Государственный исторический музей, Москва. 45

Симон Ушаков. Спас Великий Архиерей, 1657. Дерево, темпера, 38,5x38,5. Государственный исторический музей, Москва. 46

Федор Зубов. Илья Пророк в пустыне, 1672. Дерево, темпера, 46х38,5. Ярославский художественный музей, Ярославль. 47

Федор Зубов. Святитель Николай, 1677. Дерево, темпера, 106х78. Государственный музей-заповедник «Коломенское», Москва. 48

Федор Зубов. Иоанн Предтеча, 1650-е. Дерево, темпера, 32х26. Государственный музей-заповедник «Ростовский Кремль», Ростов. 49

Рецензии:

Авторизуйтесь, чтобы добавить рецензию

- у работы пока нет рецензий -

Отзывы:

Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв