Национальные стереотипы о европейцах в «Городах и химерах» Йована Дучича

Кривоногова Александра Валерьевна

Национальные стереотипы о европейцах в «Городах и химерах» Йована Дучича

Объектом исследования выпускной квалификационной работы являются национальные стереотипы о европейцах в "Городах и химерах" (1940 г.) сербского писателя Йована Дучича (1871-1943). Сборник "Города и химеры" состоит из десяти писем, описывающих путешествие по семи разным странам. В связи с тем, что автор сталкивается с большим количеством народов, в тексте возникают национальные стереотипы. Писатель пытается адаптироваться в условиях быстро сменяющейся действительности, поэтому реальность он мыслит упрощёнными моделями, стереотипами. Понятие стереотип основывается на сравнении родной и чужой культур. Его константное составляющее - дихотомия "свой"-"чужой". К категории "чужой" относится то, что не совпадает с взглядами Дучича, а к "свой - то, что, соответственно, совпадает. Так в текстах сербского писателя понятие "свой" складывается из исторического опыта предшествующих поколений и его индивидуального субъективного мнения. Дучич выстраивает этноцентрическое отношение к миру, зачастую рассматривая свою культуру как образец и оценивая "чужое" через призму привычной ему системы ценностей.

Языкознание

Дипломы

Вуз: Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ)

ID: 5a6f88367966e12684eea33b

UUID: ba150077-0763-4fee-aeec-52d8545c3b76

Язык: Русский

Опубликовано: почти 7 лет назад

Просмотры: 119

Кривоногова Александра Валерьевна

Источник: Санкт-Петербургский государственный университет

Комментировать 0

Рецензировать 0

Скачать - 516,9 КБ

Поделиться работой

Санкт-Петербургский государственный университет Филологический факультет Кафедра славянской филологии Кривоногова Александра Валерьевна НАЦИОНАЛЬНЫЕ СТЕРЕОТИПЫ О ЕВРОПЕЙЦАХ В «ГОРОДАХ И ХИМЕРАХ» ЙОВАНА ДУЧИЧА Выпускная квалификационная работа на соискание степени бакалавра лингвистики Научный руководитель: к.ф.н., доцент А.Г. Бодрова Рецензент: д.ф.н., профессор М.Ю. Котова Санкт-Петербург 2017

Оглавление Generating Table of Contents for Word Import ... 2

Введение Настоящая дипломная работа посвящена литературоведческому анализу и систематизации национальных стереотипов о европейцах в произведении «Города и химеры» (1940 г.) сербского писателя-модерниста Йована Дучича (1871-1943). Выбор этой темы не случаен. Йован Дучич исследован русскими и сербскими учёными больше с точки зрения его поэтического творчества, чем прозаического. Научных трудов, посвященных анализу сборника «Города и химеры», практически нет, поэтому данная работа в этом смысле открывает новую область для исследований. Сборник травелогов «Города и химеры» состоит из десяти писем о семи странах: о Швейцарии, Греции, Франции, Италии, Испании, Египту и Палестине. Интересен также непосредственно сам жанр травелога: в тексте не констатируются общеизвестные исторические факты и не документируются данные настоящего времени, зато само содержание текстов отражает писательскую рефлексию культур, с которыми он сталкивается. Дучич рассуждает, об истории, религии, человеческих ценностях и о таких философских понятиях, как любовь, предназначение в нашем мире и бог. В письмах возникает большое количество национальных стереотипов, из-за потребности повествователя систематизировать и понять быстро сменяющуюся действительность. Тема данной работы актуальна потому, что явление национального стереотипа особенно широко распространено в современном мире: мы сами является создателями и носителями определенных стереотипов, так как сталкиваемся с ними не только во время путешествий, но и в повседневной жизни, где виртуальное пространство уже давно стёрло реальные границы между государствами. Цель данной работы заключается в анализе и систематизации национальных стереотипов на материале сборника Йована Дучича «Города и химеры». 3

Для достижения этой цели в работе необходимо решить следующие конкретные задачи: ⎯ рассмотреть основные этапы жизни и творчества Й. Дучича; ⎯ изучить научные работы, посвященные исследованиям национальных стереотипов; ⎯ вычленить, описать и проанализировать национальные стереотипы в сборнике «Города и химеры»; ⎯ систематизировать полученные данные в виде таблицы и объяснить принцип их систематизации. Методы исследования: сравнительно-сопоставительный, культурноисторических подход, структурный и текстуальный анализ. Дипломная работа состоит из введения, трёх глав, заключения, приложения и списка использованной литературы.  4

Глава 1. Биография и творческий путь Йована Дучича Йован Дучич родился 5 февраля 1871 г. в Боснии и Герцеговине в небольшом городе Требине, находящемся недалеко от территории современной Черногории и Хорватии. Писатель по происхождению из простой бедной сельской семьи. Отец писателя был торговцем, он погиб в Боснийско-герцеговинском восстании 1885 г. Заканчивает писатель школу в Требине, но из-за тяжелого финансового состояния семьи и невозможных условий для жизни они с матерью и сестрой вынуждены переехать в город Мостар на северо-запад Боснии и Герцеговины в дом к сводному по матери брату. В новом месте Дучич продолжает учиться в училище по торговому направлению, параллельно помогая брату в его торговой лавке. После смерти матери в 1890 г. писатель решает поменять направление и поступает в педагогическое училище в столицу Боснии и Герцеговины, в г. Сараево, где проучится до 1891 г. Он продолжает изучение той же специальности в г. Собмор и заканчивает в 1893 г. По окончании Дучич устраивается на работу учителем в разных городах, среди которых и г. Биелина, откуда его выгонят австро-венгерские власти за стихотворения с патриотическими настроениями «Отаџбина» 1894 г. («Родина») и «Ој, Босно» 1894 г. (Ой, Босния»). Из-за этого на Дучича было заведено дело, а затем в майе 1894 г. его депортируют из города. Сразу после изгнания писатель не мог нигде найти работу, поэтому устраивается в школу при монастыре Житомислич. Однако уже через год он находит себе вакансию учителя в Мостаре, которую оставит только спустя четыре года. В этот период он вступает в музыкальное общество «Гусле», возглавляемое выдающимся сербским поэтом, Алексой Шантич. Совместно с ним он организовывает литературный кружок, а затем и выпускает журнал «Зора». Благодаря деятельности обоих поэтов, город Мостар в конце XIX века становится ещё одним культурным центром на Балканском полуострове. 5

Автор монументального научного труда «История сербской литературы», Йован Деретич, пишет, что 1899 г. становится переломным в биографии Дучича1: писатель уезжает на учёбу в Женеву – так начинается его большое путешествие, которое закончится уже в Америке, где он умрёт. В Женеве поэт учится на философско-социологическом факультете. Почти десять лет живёт за границей, из которых дольше всего Париже, где знакомится с Йованом Скерличем, критиком и литературоведом. В это время он поддерживает литературные связи с писателями из Мостара, сотрудничает со многими журналами, в том числе продолжает работать с «Зорой». По окончании обучения в 1906 г. Дучич возвращается на Балканы в Сербию, где начинает новую карьеру в Министерстве иностранных дел. С 1910 г. он начинает заниматься дипломатией. До Первой мировой войны и в период между двумя войнами писатель занимал разные должности: атташе в тогдашнем Царьграде и Софии; с 1912 по 1927 секретаря в посольстве; позже консула, представителя посольства в Риме, Афинах, Мадриде и Каире. В 1831 г. его назначили членом-корреспондентом сербской королевской Академии. С 1933 г. по 1941 г. был представителем Королевства Югославия в Риме, Бухаресте и до распада Королевства в апреле 1941 г. в столице Испании. В период вторжения и оккупации Югославии Дучич находился в Мадриде, выполняя свою посольскую миссию, но, вследствие признания Испанией Независимой Республики Хорватии, он был вынужден её покинуть и переехать в страну, сохраняющую на тот момент нейтралитет, в Португалию. Из Лиссабона Дучич направится в Америку к своему родственнику, где после и возглавит самую многочисленную сербскую диаспору, основанную сербско-американским учёным, послом Сербии в США, Михайло Пупиным в 1914 г. в штате Иллинойс. Свою писательскую деятельность Дучич не оставил, продолжил писать стихотворения, газетные статьи и политические брошюры, в которых выражал протест против политики хорватских усташей геноцида над сербами и сопереживал страданиям своего народа. Йован 1 Деретић. J. Историја српске књижевности. Београд, 2011. С. 945 6

Дучич умер в 7 апреля 1943 г. в г. Гэри, штат Индиана. Его предсмертная просьба похоронить в родном городе Требине была исполнена уже в нашем веке осенью 2000 г. Дучич достаточно рано начинает свой поэтический путь: уже в 1886 г. публикуется его первое стихотворение «Самохрана мајка» («Одинокая мать») в журнале «Галуб» г. Сомбор. Йован Деретич отмечает, что уже тогда просматривались зачатки выдающегося писательского таланта.2 Обращаясь ко всему творчеству Дучича, он выделяет в нём три этапа. Первый этап – «воиславский», который заканчивается, по мнению исследователя, до отъезда в Женеву. Он характеризуется следованием тенденций, сформированным ещё Воиславом Иличем, ярчайшим представителем сербского романтизма, то есть обращением к русским и немецким поэтическим традициям. Второй – «символистско-парнасский», относящийся к периоду до первой мировой войны. Ему свойственен отказ от предыдущей художественной фазы развития, творчество находится под влиянием французской поэзии. Дучич стремится достичь изысканности и совершенства поэтической формы; и наконец последний третий этап – «пост-символистский». Длится от начала Первой мировой войны до конца. Он отмечен, как считает Деретич, окончательным оформлением мировоззренческих концепций писателя и его художественной зрелостью.3 Несмотря на то, что Дучичу славу принесла поэзия, его проза составляет большую часть его творчества: из пяти томов собрания его произведения только один том – поэзия, а остальные – проза. Ещё в стихотворениях, пишет Деретич, проявились его склонности к выражению идей через нарратора. Действительно, в прозе такие жанровые формы, как травелог, художественная критика, эссе, публицистические статьи ему ближе, чем роман и рассказ.4 Как 2 Там же. С. 196 3 Там же. С. 946 4 Там же. С. 953 7

и в стихотворениях, он уделяет большое внимание форме выражения и выверенности каждого слова, поэтому писатель над тексами работает достаточно долго, тексты публикуются с большими промежутками. Так, произведение «Города и химеры» создавалось в течение 40 лет. Первое «Письмо из Швейцарии» свет увидел в 1900 г. Впервые оно было издано в 1930 г., и последний вариант с дополнением в 1940 г. Каждый травелог представляет собой художественно целостный текст, в задачи которого входит как описание увиденного, так и личные впечатления писателя. 5 Действительно, письма отражают восприятие автором других народов и культур, попытку объяснить существующие реалии через обращение к реальным историческим событиям и персонажам, а также выражение собственной системы ценностей. Совершенно очевидно, что Дучич не преследовал цель представить достоверные факты. Его стиль характеризуется метафористичностью в передаче действительности, афористичностью высказываний и особенной поэтичностью. Отрывки, описывающие пейзажи, по своей экспрессивности и красоте сопоставимы с тургеневскими стихотворениями в прозе. Выделяя тематику в письмах Дучича, необходимо отметить, что он обращается к проблемам взаимоотношений между народами, к культуре отдельных народов, истории и религии. Он пишет о человеческих ценностях и о таких философских понятиях, взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, о разных представлениях о Всевышнем. В каждой стране, где он путешествует, он совершает попытку объяснить действительность через исторические события прошлого, чтобы наладить духовный контакт между собой и чужой культурой. Интересно отметить, что, по мнению Деретича, в художественно стилизованных описаниях истории, религии и культуры у Дучича нет подлинной глубины и особой оригинальности. Однако в художественной изобразительности пейзажей он показывает себя как 5 Абдулвахиду Майга Абубакар. Литературный травелог: специфика жанра. Филология и культура. №3(37). 2014. С. 257 8

подлинного поэта, лирично описывающего действительность, выражающего свои чувства через природные образы. 6 Одним из центральных образов в поэзии и прозе Дучича является женский. Считается, что любовная лирика принесла ему славу поэта, была сразу признана современниками и читателями. Дучич, когда пишет о любви, представляет её не как переживание, связанное непосредственно с реальным событием из его жизни, а как абстракцию. Так же он создает и женский образ, который будет возникать как лейтмотив на протяжении всего сборника травелогов «Города и химеры». Многие критики положительно отзывались о произведении Йована Дучича «Города и химеры», считая, что травелоги, вошедшие в сборник, являются примером сербской прозы высочайшего уровня. Так, сербский литературовед, Славко Леовац, считает, что в «Городах и химерах» автор рассуждает о самых важных для человечества понятиях.7 6 Там же. С. 955 7 Леовац. С. Зборник радова у част академика Славка Леовца. Бања Лука, 1999. С. 385 9

Глава 2. Особенности национального стереотипа Проблеме стереотипов посвящены многие научные работы как российских, так и зарубежных учёных. «Общественное мнение» — один из самых первых научных трудов о стереотипах американского исследователя У. Липпмана. Именно он ввёл в широкий научный оборот понятие «стереотип». Его основные идеи заключаются в том, что человек испытывает потребность систематизировать мир, используя готовые формулы и модели. Липпман рассматривает стереотип как бессознательный психологический механизм самозащиты. 8 Он также отмечает, что такой подход познания действительности – естественная экономия наших усилий, легче воспользоваться уже существующими представлениями, сложившимися в ходе развития истории. В работе «Стереотипы и стереотипизация», написанной под руководством Макрэ, показано, что не только накопившиеся знания в культуре влияют на формирование стереотипа. Авторы книги демонстрируют, какие существуют механизмы в современности, способствующие возникновению стереотипов, какие технологии позволяют трансформировать, казалось бы, устоявшиеся взгляды отдельного народа на конкретную нацию в зависимости от политического курса страны. 9 Среди отечественных учёных к проблемам стереотипа обращался доктор психологических наук Крысько В.Г. Он в своём труде описывал понятие «национального стереотипа». В общественных науках под ним обычно понимают дихотомическую систему своей или чужой этнической общности, которая отражает упрощенное знание о психологических особенностях и поведении представителей конкретного народа и на основе которого складывается устойчивое и эмоционально окрашенное мнение одной нации о другой или о самой себе.10 8 Липпман У. Общественное мнение. Пер. с англ. Т.В. Барчуновой. М., 2004. С. 109 9 Macrae C., Stangor Ch., Newstone M. Stereotypes and stereotyping. NY, 1996. С. 153 10 Крысько В. Г. Стереотип национальный (этнический). Этнопсихологический словарь. М., 1999. С. 146 10

Крысько считает, что стереотипы образуются в силу действия двух главенствующих тенденций человеческой психики. Он, во-первых, выделяет конкретизацию – стремление к пояснению абстрактных, трудно усваиваемых понятий через какие-то реальные образы, доступные индивиду и всем членам данной группы. Во-вторых, это упрощение, суть которого заключается в выделении одного или нескольких элементарных черт в качестве основополагающих для раскрытия сложных явлений11. Красько замечает, что многие из них возникают спонтанно. Он это объясняет тем, что человек бессознательно стремится к экономии в процессе усвоения опыта других людей и предшествующих поколений, который закреплен в виде привычных представлений. Национальные стереотипы как правило охватывают не существенные, а наиболее выделяющиеся черты явления или события. В анализе стереотипов нужно обязательно учитывать его субъективность. 12 Стереотип, считает исследователь, однозначен, поскольку делит мир на две категории: «знакомое» и «незнакомое». «Знакомое» становится синонимом «хорошего», а «незнакомое» – синонимом «плохого». Здесь речь идёт об упомянутой ранее дихотомии «свой»-«чужой». Согласно позиции Красько, в самой основе стереотипного мышления находится стремление отделить себя и «своих» от «чужих». 13 Каждый раз, когда человек сталкивается с незнакомой культурой, он испытывает широкий спектр эмоций. Их положительная или отрицательная окраска напрямую зависит от того, насколько культурные ценности и взгляды ещё не познанного близки сознанию человека, воспринимающего новые 11 Крысько В. Г. Стереотип национальный (этнический). Этнопсихологический словарь. М., 1999. С. 147 12 Там же. С. 150 13 Филюшкина С. Национальный стереотип в массовом сознании и литературе (опыт исследовательского подхода). Логос 4(49), 2005. С. 142 11

явления.14 В связи с этим при взаимодействиях культур между собой понятие «чужой» является основополагающим. Оперируя данной категорией, человек структурирует познаваемый мир. В учебнике «Основы межкультурной коммуникации» Грушевицкой Т.Г. поднимается проблема формулировки научного определения этого понятия. Авторы этого учебника отмечают, что во всех вариантах употребления оно понимается на бытовом уровне. При таком подходе понятие «чужой» имеет несколько значений и смыслов: 1. чужой как нездешний, иностранный, находящийся за границами родной культуры; 2. чужой как странный, необычный, контрастирующий с обычным и привычным окружением; 3. чужой как незнакомый, неизвестный и недоступный для познания; 4. чужой как сверхъестественный, всемогущий, перед которым человек бессилен; 5. чужой как зловещий, несущий угрозу для жизни.15 Противоположное ему понятие «свой» подразумевает тот круг явлений окружающего мира, который воспринимается человеком как знакомый, привычный. Понятие «свой» тесно сополагается с таким явлением как этноцентризм. При контактах с другими культурами большинство людей судят о чужих культурных ценностях, используя в качестве оценочного критерия культурные ценности собственного этноса. Такой тип суждения называется этноцентризмом. Он представляет собой психологическую установку воспринимать и оценивать другие культуры и поведение их представителей через призму своей культуры. Чаще всего этноцентризм предполагает, что 14 Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П. Основы межкультурной коммуникации. М., 2003. С. 36 15 Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П. Основы межкультурной коммуникации. М., 2003. С.37 12

собственная культура превосходит другие. В таком случае она расценивается как единственно правильная, превосходящие все другие.16 Интерпретация явлений чужой культуры происходит в результате столкновения привычного и непривычного. Это создает ситуацию отстранения, в соответствии с которой, понимание чего-то нового, неизвестного происходит путем сравнения с привычными и известными явлениями собственной культуры.17 В травелогах довольно часто встречаются национальные стереотипы, ведь путешественник знакомится с представителями других народов, пытается осмыслить другие культуры и неизбежно сравнивает «свое» и «чужое». Так и в сборнике травелогов «Города и химеры» повествователю, прибегающему к стереотипам, было необходимо адаптироваться в новых условиях, чтобы составить целостную картину о народах, с которыми он сталкивается во время своих путешествий по разным странам. 16 Там же. С. 38 17 Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П. Основы межкультурной коммуникации. М., 2003. С. 40 13

Глава 3. «Города и химеры» Письма из Швейцарии Травелоги Й. Дучича «Города и Химеры» открываются «Письмами из Швейцарии», датируемыми 1906 г. Автор воспринимает Швейцарию как страну, являющуюся временным прибежищем для путешественников или гостей, желающих поправить своё здоровье. Действительно, невероятной красоты пейзажи, кристальные озера, чистый горный воздух притягивают людей с разных концов света. В этой главе повествователь упоминает большое количество европейцев, среди которых и представители Западной Европы: французы, немцы, англичане, испанцы, итальянцы и, конечно же, сами швейцарцы; и восточной Европы: поляки, словенцы, сербы, болгары и русские, а также наследники европейской культуры, населившие другое земное полушарие – американцы. Безусловно, такое количество культур, чужое место вызывают потребность систематизировать действительность, в связи с чем автор при её описании обращается к стереотипу. В первых письмах можно заметить, что стереотип о некоторых народах сформирован системой моральных ценностей самого автора: «Смех и радост су без сумње ствари једне више цивилизацији и хуманости» («Смех и радость, безусловно, вещи, принадлежащие цивилизации и гуманности»)18. Так, автор рассматривает образ народов, рассуждая об их отношении к смеху и о чувстве юмора. Для англичан, пишет Дучич, смех и радость – показатель воспитания, молчание и хмурость – дурной тон. Они удивляются всему и смеются по любым причинам. В отрывке, где изображаются англичане, на синтаксическом уровне возникает антитеза: «...ми се смејамо људима и идејама, а они стварима» («мы смеёмся над людьми, а они над вещами»), что указывает на отнесение автором этой культуры в дихотомии «свой»-«чужой» к полюсу «чужой». Более того, в следующем абзаце повествователь характеризует англичан как народ, соединивший в себе противоречия: 18 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 96 14

добрые, но ко всему равнодушные, развиты интеллектуально, при этом их легко одурачить 19. Также они являются националистами: Англия в их восприятии – «шестой континент», они считают себя первыми среди европейских народов. Каждой нации автор причисляет ментальный возраст: словенцы – молодежь лет двадцати, немцы – мудрецы лет тридцати, итальянцы – балагуры лет сорока, греки целуются и воюют как пятидесятилетние дядьки, а англичане, как бы подводя итог образу холодного и улыбчивого народа, всему искренне удивляются и смеются как пятнадцатилетние дети. 20 Если, сербы на фоне британцев выглядят серьёзно, то на фоне русских, как утверждает Дучич, они кажутся недостаточно добрыми и радушными. Русский для автора простодушный, но одновременно сложный. Русские идеальные юнаки-богатыри и при этом благородные безумцы. Интересно, как писатель соединяет воедино в образе русского и ребёнка, и мужчину, и женщину. Объясняет повествователь это следующим образом: он живет в мире с детской любовью, играючи, по-женски не скуп на эмоции, при этом он обладает мужской силой, чтобы всё попробовать. Ни у кого, по мнению повествователя, нет столько уважения к слезам, и никто так красиво не может быть несчастным. В а ж н о о т м е т и т ь , р у с с к и й х а р а к т е р бл и ж е а вт о р у, ч е м западноевропейский. Такое отношение отчетливо проявляется в предложении, где Дучич наделяет русского такой чертой как фамильярность: «Њихова фамилијарност у односима има разлога да буде можда за западњака сасвим несносна»21(«Их фамильярность в общении, возможно, для западного человека имеет достаточно причин, чтобы считаться несносной»). Так, отделяя западных европейцев, он относит их мир однозначно к категории 19 Там же. С.97 20 Там же. С.97 21 Там же. С.98 15

«чужой». Оснований в данном травелоге, чтобы отнести к понятию «свой», в описании русского недостаточно, но очевидны теплое отношение повествователя к русскому народу. Дучич заявляет, что если французов он всегда любил умом, то русских – сердцем22. Основой формирования стереотипа о той или иной национальности становится не только моральная система повествователя, но и его эмоциональное восприятие. Дучич на протяжении своего творческого пути всегда воспевал женскую красоту, чуткость и чувственность. Описание своей спутницы польского происхождения открывается не сколько стереотипом о национальности, сколько с обобщенного женского образа или же гендерного стереотипа. Будучи увлеченным юной девушкой, автор от генерализации приходит к частности, но тем не менее эта же конкретная особа станет мостом к национальному женскому стереотипу. Образ польки сложен, возможно, идеализирован. Он складывается из сопоставлений с многими национальными женскими образами. Так, например, автор пишет: «Оне имају сенсуалне покрете Шпањјолке, духовиту кокетерију Французкиње, чисто срце и топлоту Рускиње, носталгију Скандинавкиње, наивност Енглескиње, и, што је извесно, ничег од Немице»(«У них есть чувственность в движениях испанок, остроумное кокетство француженок, чистое сердце и тепло русской, ностальгия скандинавок, наивность англичанки и, как известно, ничего от немок»)23. Стереотип польской девушки вбирает в себя лучшие, по мнению повествователя, черты многих других тоже стереотипизированных женских национальных образов, то есть гендерный стереотип основывается на национальном стереотипе. Далее в тексте мы наблюдаем обратный процесс распада идеализированного стереотипа: через образ полячки автор немного раскроет свой стереотип о русской женщине и француженке. Болтливость первой не исполнена скромности, а вторая не умеет предаваться грусти и мечтаниям. Автору симпатизирует игривое 22 Там же. С.97 23 Там же. С.106 16

начало в польской женщине больше, чем героизм русской: «За Рускињу је љубав херојство, а за Пољкињу је интрига» («Для русской любовь – геройство, для польки – интрига»)24. Сила польской женщины, по мнению Дучича, заключается в том, что она умело управляет мужчиной, используя его желания и страсти, поэтому именно она самая женственная из всех женщин25. Данное утверждение вновь расширяет национальный женский стереотип до гендерного. Как мы видим, границы стереотипов в данном случае не могут быть четкими из-за того, что образ полячки является практически воплощением совершенной женщины. Ещё одна основополагающая черта, выделяемая Дучичем – остроумие. Она также выступает в роли лакмусовой бумаги, определяющей полюс «свой – чужой» или, скорее, «близкое – чуждое». Остроумие сополагается с чувством юмора и умением смеяться, по которым выстроился стереотип о британцах. Если смех по Дучичу есть показатель чистоты сердца, то чувство юмора и, конечно же, остроумие обличает уровень интеллекта, а женское остроумие вдохновляет мужчину, стимулирует его умственное и духовное развитие. Юная спутница повествователя, как и все её соотечественницы, наделены этим качеством. Благодаря тому, что француженки тоже остроумны, их мужчины самые речистые и самые деятельные, а благодаря остроумию греческих женщин, греки стремятся быть первыми банкирами в любой стране, куда бы ни приехали.26 Дучич заканчивает первое письмо описанием коренных жителей Швейцарии. По мнению автора, этот народ абсолютно не соответствует величавым красивым пейзажам, среди которых они живут. Стереотип о швейцарцах в отличие от предыдущих подкреплён историческими фактами, претендуя на объективность и обоснованность индивидуального авторского 24 Там же. С.106 25 Там же. С.106 26 Там же. С.107 17

восприятия. К истории Дучич впоследствии будет прибегать каждый раз, говоря о жителях страны, в которой он гостит или через которую прокладывает свой путь. Так, например, писатель объясняет холодность этой нации, прибегая к описанию истории и сравнивая с природой. Он рассказывает в письме, что швейцарцы возвели кафедральный собор в Альпах, потому что на их вершинах восседает Всевышний. В тексте возникает метафора «ледяной трон» для описания собора на вершине гор. Этот выбор, по мнению Дучича, раскрывает характер швейцарцев: они надменны, смотрят на всё с высоты и холодны к окружающим. Он также добавляет, пока Бог бдит с ледяного престола в Альпах, его подопечные спускаются с гор в качестве наемников и служат, наоборот, дьяволу.27В этих маленьких очаровательных городах, среди грандиозной красоты местных ландшафтов не родилось, констатирует автор, ни одного талантливого писателя, вокруг «небесных озёр» не возникло ни одной легенды и преданий. Впрочем, были гениальные люди, но они же и разоряли страну. История их успешных военных походов, пишет Дучич, это исключительно история о торговле витязями. Так, повествователь подходит к тому, что ход истории породил что-то прислужливое в характере швейцарца, а также укоренил систему торгово-деловых отношений между людьми. Здесь все с немецкой точностью подсчитано и узаконено. Швейцария мыслится автором буквально как большая гостиница, где иностранец никогда не будет чувствовать себя как дома. Возвращаясь к пейзажам Швейцарии, Дучич добавляет, что неудивительно, что эта земля ничего не сказала. Потрясающая природа этих окрестностей исчерпывает, слова бы были излишни. Действительно, этих людей и их страну характеризует безмолвие и спокойствие, которое находит отражение и в устройстве общества. Всё подчиняется строгим законам, за всем присматривает полиция, в каждом городе порядок и чистота. В целом, Дучич обобщает, швейцарцы народ «маленьких» людей, которые разбили красивые сады и небольшие городки. Их счастье 27 Там же. С.112 18

ограничивается физическим влечением, стабильностью, и тем, что они сами себя освободили от великого, породистого и духовного.   19

Письмо из Франции Дучич по окончании юридического факультета в Женеве, продолжает своё обучение в Париже. Исследователи биографии писателя утверждают28, что Париж и французская культура покорили его, возможно, поэтому одним самым восторженным письмом является «Писмо из Француске». Наиболее подробный, развернутый стереотип автора складывается о самих французах. Для него они представляют собой практически безусловный идеал. Об этом Дучич заявляет с первых страниц: «Ово је једини народ који уме све да схвати, у све продре, и све објасни»(«Это единственный народ, которые всё понимает, во всём разбирается и всё объясняет»)29. Идеальный образ строится на сопоставлении с другими народами, в связи с чем в травелоге также упоминаются представители и других европейских культур, среди которых итальянцы, испанцы, португальцы, немцы, голландцы, англичане, американцы, русские, словенцы, сербы, греки и румыны. Первый пример сопоставительной модели, которая ляжет в основу формирования национальных стереотипов о европейцах, представлен сразу же после вышеуказанной цитаты. Автор, как бы подкрепляя свой тезис о превосходстве французов, пишет, что, итальянцы их ненавидят, потому что у них сильная армия, испанцы – потому что они революционеры, румыны в них влюблены из-за их фривольности и порочности, а сербы – из-за их геройства.30 Подобную конструкцию, где ориентир – французы, а другие им уступают в ряде черт, писатель будет использовать во всём письме. Стереотипы обо всех народах формируются по такому же принципу, как и в швейцарских письмах, на основе моральных ценностей и идеологических воззрений писателя. Так, французы, несут Европе гуманизм, самую 28 Деретић J. Историја српске књижевности. Београд, 2011. С. 946 29 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 117 30 Там же. С. 117 20

передовую, согласно мнению Дучича, концепцию, а понятие человечность и человечество вообще пришло именно из Франции. Англия в XIX веке возглавляла мировую политику, но не имела представление, что такое человечество, потому что её правительство изолировало себя от других 31, а на немецкой земле не родилось ни одного либерального мыслителя. Французский народ талантлив во всём, считает повествователь, несмотря на то, что в разные времена, кто-то их обходил в развитии, будь то итальянцы в искусстве или голландцы с португальцами в мореплавании, они тем не менее занимали передовые позиции на мировой арене, более того, их гений распространяется равномерно на весь народ. Так, например, в Англии в эпоху Елизаветы, королевы-девственницы, Шекспир не был понят и замечен современниками, до сих пор люди сомневаются, существовал ли он. Во Франции же каждая выдающаяся личность была вовремя замечена и обязательно выделена, потому что французы «jедна од најумнијих нација који су икада живели на земљи» («одна из самых умных наций, которые когдалибо жили на земле»)32. Для Дучича важным аспектом в характеристике народа является патриотизм и свобода. Эти понятия, пожалуй, одни из самых ключевых ценностей не только писателя, но и практически любого жителя балканского полуострова в начале ХХ века. Имеет место предположение, что освободительные движения, развернувшиеся на Балканах ещё в XIX веке, отразились на системе ценностей автора, так как он был не только современником, но и носителем исторической памяти народа, которая в свою очередь играет большую, если не ключевую, роль в формировании стереотипов, по мнению американского исследователя Уолтера Липпмана33. В этом травелоге автор определяет подлинную любовь к отечеству от 31 Там же. С. 118 32 Там же. С. 119 33 Липпман У. Общественное мнение. М., 2004. С. 107 21

противного: она зиждется не на ненависти к другим или на эгоизме отдельной нации, но на гордости своей историей и почитании традиций. С точки зрения писателя, французы – яркие представители такого отношения к отечеству. А надменны они в своём патриотизме, потому что не были никогда под гнётом других. Они, утверждает повествователь, самый свободный и независимый народ не только в буквальном смысле, но и в духовном. В связи с этим хочется отдельно отметить отрицательное отношение Дучича к итальянцам, которое в дальнейшем будет просматриваться во всем тексте. В ряде перечисления покорённых народов, они, во-первых, поставлены на последнее место: «Шпањолци су били робови Арапа, Руси робови Монгола, Срби и Грци робови Турака, Талијанци робови свачији» («Испанцы были рабами арабов, русские – рабами монголов, сербы и греки – рабами турок, итальянцы – всех подряд»).34 Во-вторых, в данном случае на семантическом уровне определительное местоимение «свачији» («принадлежащий каждому, всякому») будет нести оттенок пренебрежительности. Если стереотип о французах, по мнению Дучича, представлен как идеал, то стереотип об итальянцах, скорее, антипод идеала. В тексте возникает объёмное сопоставление стереотипов этих двух народов, которое можно характеризовать следующей моделью: сначала обозначается качество, являющееся важным и положительным в системе ценностей Дучича, французы – его обладатели, а итальянцы обладатели абсолютно противоположной черты характера. Так, например, французы человечны, а корень их человечности произрастает из храбрости и умения радоваться. У итальянцев такое понятие вообще отсутствует, потому что они трусливы и эгоистичны. По мнению писателя, итальянцы и французы настроены враждебно по отношению друг другу. Для подкрепления своей идеи, он использует диалог, в котором любой человек берёт интервью у любого француза, а он в свою очередь в качестве ответа от лица француза рассуждает об итальянском 34 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 121 22

национальном характере. Этот приём также показывает, что автор претендует на объективность видения народов, пытаясь разделить повествователя и француза, хотя совершенно очевидно, что собирательный образ француза выражает личное восприятие автора. Обобщая стереотип об итальянцах, нужно сказать, что они ненадежны, злопамятны, неискренни, совершая гнусные поступки, они ими наслаждаются, не любят путешествовать в другие страны, потому что всех ненавидят. Их ненависть писатель объясняет тем, что они большую часть истории были рабами соседних народов. Они никогда не будут свободны, потому что у них рабская ментальность. Итальянцы ненавидят французов, англичан не признают, словенцев боятся, немцев презирают, а «слабым грекам» завидуют.35 Однако автор не забудет и про итальянское достоинство, заключающееся во вкладе этого народа в развитие искусства, а также скажет, что если бы в мире не было немцев, то мир бы особо не изменился, а если бы не было итальянцев, он бы выглядел абсолютно иначе. Можно заметить некоторую последовательность сербского писателя в формировании стереотипа о французах: как и в письмах из Швейцарии, он вновь упоминает остроумие и красноречие и веселость как качества, присущие этой нации. Во-первых, остроумие определяет высокую интеллектуальную развитость. Во-вторых, повествователь утверждает, что только добрый человек может быть по-настоящему остроумен, а добрый человек в свою очередь – тот, кто весел, потому что счастлив и любит жизнь.36 При упоминании этих черт автор обращается к образу англичан, которые, как считает писатель, не способны понять достоинств французского народа, потому что в англо-саксонской культуре присутствует абсолютно противоположное представление о воспитанности. Англичане предпочитают молчать или говорить о бытовых вещах. В высшем обще стве философствования считаются неприличными, потому что могут испортить 35 Там же. С. 124 36 Там же. С. 138 23

атмосферу веселья, в то время как французская культура с эпохи Возрождения развивалась в салонах, где люди упражнялись в умении изъясняться изысканно. Весёлость определяется автором как моральный фонд нации,37 потому что весёлыми могут быть только добрые люди, злые люди не знают веселья. Французы, например, умеют смеяться, а немцы смеются громко и не от души. Когда они развлекаются, выглядят неестественно, по-детски неуклюже. Единственное место, где они смотрятся органично – за кафедрой в университетской аудитории или во время игры на клавире, видимо, иронизирует автор. Чувство юмора англичан принципиально отличается от французов: первые смеются над другими, а вторые, когда радостны. Дучич также об англичанах напишет, что они по своей природе простые люди, представители «островного сознания». Философия их жизни основана на практичности, их интересует только её материальная сторона. Англичанин эксцентричен, легко может поменять веру, переехать в другую страну, прожить там всю жизнь, так и не выучив языка этой земли. Оставаясь равнодушным к традициям, душе чужого народа, он окружит себя элементами английского быта, чтобы не чувствовать, что находится в другой стране38 . Стереотип о русских возникнет в связи с описанием французской литературы. Француза чаще вдохновляют изысканные мелочи, нежели тяжелые философские проблемы, однако не потому что несчастье человека их не занимает, а потому что страдание и жертвенность не является основным мотивом судьбы французской нации. Их оптимистичное начало у с т р е м л я е т л юд е й н а п о и с к п о з и т и в н ы х м ом е н то в в ж и з н и , сосредотачиваться на них и отражать в искусстве. По этой причине романы Ф.М. Достоевского не могут быть поняты французским читателем. 37 Там же. С. 141 38 Там же. С. 144 24

Дучич представляет положение французов в мире ёмким афоризмом: «Данас је Француска за остало људство банкар и апостол»(«Сейчас Франция для остальной части человечества банкир и апостол»)39, потому что именно они профинансировали строительство железных дорог в Африке, России и на Балканах и сформировали современный свод законов свободного человечества. Писатель также описывает отношение французов к остальным народам. Их они понимают исключительно через свою культуру, меря мир своей иерархией ценностей. Героические подвиги, научные прорывы и культурные достижения совершаются французом во имя родной земли, которую он не стремится покидать. Весь остальной мир для него тоже Франция, только какая-то странная, и поэтому смешная, и испорченная. Все без исключения ученые, занимавшиеся биографией Йована Дучича, отмечают особенно трепетное отношение писателя к женщинам и в целом и, конечно, к любви40. В этом смысле француз, по мнению автора, самый искусный любовник. Он изменил концепцию понимания любви у европейцев, вернув ей природное языческое начало. Любовь для рационального француза, сродни не вере религиозных испанцев, а науке. И в этом случае Дучич обращается к истории, вспоминая французских поэтов куртуазного средневековья, которые, как он утверждает, поспособствовали распространению культа женщины и любви к ней. У автора в связи с этим складывается стереотип о французской женщине. Будучи остроумной, невероятно красивой и страстной, она вдохновила француза стать мировым лидером41 . Повествователь утверждает, что, например, болгарам и швейцарцам никогда не стать великими, потому что их женщины некрасивы. Помимо этих в тексте возникает ещё ряд национальных женских стереотипов. Чтобы выделить главное в характере француженки, Дучич прибегает к максимальной генерализации, объясняя национальный женский 39 Там же. С. 126 40 Деретић Ј. Историја српске књижевности. Београд, 2011. С. 949 41 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 131 25

стереотип англичанки, немки и итальянки одним словом: «Љубавница, међутим, то је најпре и можда једино Францускиња, као што је Енглескиња филантроп, Немица пијанисткиња, а Талијанка модел»(«Любовница, между тем, прежде всего и, может, только француженка, как и англичанка – филантроп, немка – пианистка, а итальянка – модель »). Итак, стереотип о французах – композиционное ядро письма, остальные национальные стереотипы в основном служат контрастом для создания идеального образа. Действительно, с одной стороны, французский стереотип воплощает авторскую систему ценностей: французы – свободный великий народ, французская культура изысканна, мужчины – храбры, их женщины – прекрасны и умны, на мировой европейской арене они занимают ведущие позиции, потому что они первые сформировали понятия гуманизм и человечность и подарили их остальному европейскому миру. С другой стороны, в тексте всё-таки можно найти, на взгляд Дучича, недостаток (поэтому в самом начале было указано, что французы практически воплотили авторский идеал), присущий французскому народу: чрезмерная рациональность. Они доходят до всего умом, чистой логикой и не умеют мечтать. Французы никогда не знали упоения духовным в отличие от русских 42. Такие их врождённые черты как критичность, трезвость рассудка и сарказм говорят о том, что французская нация (он снова прибегает к метафорической возрастной классификации) зрелая, а гениев мирового уровня, пишет автор, дарят человечеству молодые народы. 42 Там же. С. 144 26

Письмо с Ионического моря Травелог «Писмо са Јонског мора», написанный в 1911 г., представляет собой путешествие Йована Дучича по Ионическому морю, частью Средиземного моря между Балканским и Апеннинским полуостровами и островами Крит и Сицилия, на пароме. На борту писатель общается с иностранными спутниками: с немецким консулом, его женой голландского происхождения и с их родственником, рассуждает соответственно об этих национальностях и других западных европейцах, например, о французах, а также о восточных европейцах: о своих соотечественниках, русских, болгарах, греках, румынах и об албанцах. Необходимо отметить, что спутники, описываемые автором, носят как индивидуальный характер, так и черты стереотипа. Например, консул из Германии и его родственник, несмотря на личное в их образах, содержат типизированное: они оба прагматичны, рациональны, неэмоциональны. Им противопоставляется жена консула, которая в свою очередь родом из Голландии, своим природным, иррациональным началом. С точки зрения разбора стереотипного (отнесения к группе людей) и индивидуального, этот образ в травелоге, пожалуй, является самым сложно сплетённым. В первую очередь, хоть автор и определяет её национальность, он всё-таки пишет больше о голландке как об одном из женских типов. Более того, этот образ уникален тем, что он максимально генерализован, то есть превращён в гендерный стереотип. Дучич называет спутницу «Евой нашего времени»43, женщиной с сигаретой в одной руке, а в другой с хлыстом для коня; её губы накрашены красной помадой, под глазами синяки. Женщина нового формата, у которой, считает повествователь, нет мужчины, за которым можно броситься по подъезд, как это делает героиня Анна Каренина в одноименном романе Л.Н. Толстого44. 43Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 158 44 Там же. С.158 27

Писатель, цитируя голландку, демонстрирует этнический стереотип иностранцев о славянах и национальный стереотип о голландцах. Она, рассуждая о морали, любовных отношениях и душе говорит: «Душа је словенска ствар и њу треба оставити томе племену, заљубљеним у несрећу и сузе. Ми Холанђани радије гајимо и лале и тулпане него душе словенског типа» («Душа – вещь славянская, её нужно оставить тому племени, что влюблено в несчастье и слёзы. Мы, голландцы, с большей радостью разводим тюльпаны, чем души славянского типа»)45 . Таким приёмом писатель пользуется в письмах из Франции, Швейцарии, интервьюируя непосредственно объектов, которые поддаются стереотипизации, с целью придать большую объективность своим представлениям. В репликах голландки также возникнет стереотип о немцах и о французах. Характеризуя повествователю немецкого родственника своего мужа как человека неразвитого интеллектуально, она говорит, что на десять французов приходится один талант, а на десять немцев – один идиот46. В тексте ещё можно выделить среди стереотипов метафоризированные, где автор переносит особенности пейзажей и природы на черты национальностей, которые проживают на этой территории. Как албанская земля серая и голая, так и албанцы, народ, ничем не выделяющийся. Он считает, что Албания – некрасивая часть балканского полуострова47. Дучич обращается к древнегреческим мифам, рассказывая, что эта земля была отведена в сознании греков ещё в период до возникновения политеизма под Аид. Он также даёт собственную оценку истории. По его мнению, на территории, заселённой албанцами, находящейся между великими империями, достигшими верха культурной цивилизации, проживает самый 45 Там же. С.155 46 Там же. С.178 47 Там же. С.171 28

бесталанный и бескультурный народ, потому что мировой гений сосредоточился на таких гигантах прошлого, как эллины и римляне, а гордые и грубые албанцы ничего не переняли от своих великих соседей: у них нет своего фольклора, музыки, рассказов, песен, идейных эпических личностей; для них действующим является варварский закон кровной мести48 . Впоследствии в травелоге «Писмо из Грчке» возникнет постулат Дучича, где скажет, что народ, чья история не пронизана легендами, народ маленьких людей. Интересно отметить, что повествователь пишет про албанский язык. Он, по его мнению, безобразен по звучанию и настолько несуразен, что ни одни лингвисты мира не могут выяснить историю его происхождения, найти место в языковой классификации. В формировании стереотипа автор будет и в последующих письмах обращаться к языку и судить по его благозвучности. Повествователь во время прогулок по острову Корфу задумывается о характерах наследников античных народов. Он утверждает, что итальянцы и греки в особенности, будучи наследниками древней культуры, сохранили свои древние примитивные удовольствия: хороший обед, доступная женщина, спокойный сон, крупная монета49. А геройское прошлое их предков вызвало у нынешних народов ненависть к триумфам и отвращение к геройству. Неравнодушный к природе и пейзажам писатель давал оценку некоторым народам, исходя из их отношения к великолепным видам. В тексте возникает сравнение реакций на красоту француза, русского, серба или немца: француз непременно будет наслаждаться видами с возлюбленной, а немец пообещает себе, что непременно приведет во второй раз жену и ребёнка. Любопытно отметить, что серб и русский писателем объединены разделительным союзом «или», так как их отношение, по мнению автора, будет одинаковым: им необходимо окружить себя толпой близких, каждому 48 Там же. С.164 49 Там же. С.179 29

из которых он будет выражать своё восхищение. Таким образом, в сознании автора эти два народа близки по своему восприятию окружающего мира50. 50 Там же. С.174 30

Письмо из Италии В травелоге «Писмо из Италије» Дучич представляет историю Рима с периода, когда он был центром античного мира по настоящее автору время. Необходимо отметить, что описанию современности автор отводит небольшой отрывок, возможно, в связи с этим в тексте практически отсутствуют национальные стереотипы. Тем не менее, в письме упоминаются итальянцы, и другие европейские народы: испанцы, французы, немцы, бельгийцы, швейцарцы, русские и сербы. Повествователь отмечает, что впервые в Риме познает глубокое и непреодолимое ощущение одиночества, которое нигде в мире невозможно пережить. Он называет современную Италию «једна земља самоће» («единственная земля одиночества»)51, потому что в других странах живописные просторы уже застроены зданиями, в них проникла людская суета. Во Франции, например, уже стоят отели, в Швейцарии – санатории, в Германии – казармы, в Сербии – винные погребы, в Бельгии – фабрики, а в России – церкви. Каждое заведение, учитывая более подробные образы о перечисленных национальностях в предыдущих письмах, выбрано неслучайно и логично дополняет стереотип о каждом из народов52. Наибольшее внимание Дучича, как и в письме из Испании, концентрируется на религии, так как, по его мнению, католицизм имело и имеет сильное влияние на характер итальянцев. В тексте возникает закономерное сопоставление католицизм испанского и итальянского. Их различие заключается в том, что испанская вера основывается на силе ненависти к еретикам, а итальянская — на любви ко всем деталям мира, потому что каждая по отдельности и в своём единстве отражают Всевышнего. Писатель поясняет отличающуюся специфику, обращаясь к 51 Дучић Ј. Градови и химере: Писмо из Палестине. Београд, 2015. С. 163 52 Там же. С. 163 31

истории Средних веков, а точнее, к двум значимым историческим личностям западного христианства: к святому Доминику и Франциску Ассизскому 53. Домини́к де Гусма́н Гарсе́ с — испанский католический монах, проповедник, основатель Ордена проповедников, более известного как орден доминиканцев. Франци́ск Асси́зский — католический святой, учредитель названного его именем нищенствующего ордена — ордена францисканцев, основанного в 1209 году. Он знаменует собой перелом в истории аскетического идеала, а потому и новую эпоху в истории западного монашества. Ученики Ассизского, пишет автор, вернули итальянскому католичеству нежность христианской церкви, а последователи кастильского монаха внесли ригоризм, строгость, непримиримость и зажгли костры инквизиции. Святой Франциск называл братьями даже животных, в то время как Доминик предавал анафеме и казнил целые селения. Так, по мнению Дучича, итальянское католичество преисполнено светлости и чистоты, а испанское – мрачно54. Оба святых задали впоследствии две различные вехи развития религий, а значит, и народов, которые тесно были с ней связаны: св. Франциск – стремление к благой идиллической вере, св. Доминик – объединение власти и религии. Дучич воспринимает Рим оторвано от жителей, населяющих его. В тексте противопоставляются «стари свет» («древние римляне») и «нови банкарски Рим» («Рим новых банкиров»). Итальянцы-современники писателя не просто живут среди памятников величия прошедших эпох, но и уничтожают их, считает писатель. Построенные памятники настоящего – «иронија данашњег дегенерисаног уметничког генија ове земље» («ирония сегодняшнего деградировавшего творческого гения этой страны»).55 Автор в конце письма приходит к неутешительному заключению: «Рим је град славе и 53 Там же. С.171 54 Там же. С.172 55 Там же. С.178 32

туге»(«Рим – город славы и печали»)56, былой великой славы и печали о том, что она осталась в прошлом, а память о нём медленно погибает.   56 Там же. С.180 33

Письма из Греции Дучич пишет два письма из Греции, из Афин и из Дельф, в которых повествователь, прогуливаясь среди развалин, вспоминает об исторических событиях, связанных с ними, пересказывает мифы Древней Греции, представляя читателю свою интерпретацию. Ядром травелога является образ древних греков и сопоставление их взглядов с взглядами представителей древнего христианского европейского мира на религию, реальность и взаимоотношения между людьми. Возможно, в связи с этим в данных письмах мало материала для исследования современных национальных стереотипов автора. Тем не менее, в двух письмах автор немного всё же рассуждает о греках и сербах его времени. Так, например, образ греков неоднозначен: с одной стороны, автор чётко разграничивает древнегреческую цивилизацию и их потомков, всё восхищение обращено к величию народа прошлого. Иногда проскальзывает идея, что потомки не имеют ничего общего с предками: «Ништа се више не оставља у Атини на историјску правду, на геније расе, на срећу случаја, на достојанство државе...». Можно также вспомнить упоминания о греках в других письмах: в основном это люди, которых интересуют примитивные земные удовольствия и деньги. Греки, которых повествователь встречает во время своих путешествий, или банкиры, или просто богачи, или торговцы. С другой стороны, в первом письме в тексте встречается авторский постулат, который, безусловно, распространяется и на современных ему греков: «Величина једног народа, одиста, није у његовој истории, њего у његовој легенди. Стварају само они народи чија се историја претвара у митове, пошто сама историја није довољна. Историја без легенде је убога, и кад је највећа» («Величие какого-либо народа, действительно, не в его истории, а в его легенде. Творят те народы, чья история превращается в мифы, потому что самой по себе истории недостаточно. История без легенды 34

убога, даже если она самая великая»). 57 Соответственно стереотип о греках в этом смысле обогащается и положительными характеристиками, так как, по мнению писателя, народ, чья культура богата легендами – великий народ. Он также пишет, что несмотря на то, что греки сейчас исповедуют православие, их сознание всё же несёт черты политеизма. 58 Автор, развивая эту мысль, обращается к родной сербкой культуре. История его народа нашла отражениях в мифах и легендах с их такими известными героями, как королевич Марко и князь Милош, а сербские короли считаются святыми в православной сербской церкви. Это, считает Дучич, прямой показатель высокого уровня сербского гения, глубокое возвышенное религиозное его восприятие жизни, которое подразумевает прямую связь земных начал человека с божественными59. Этот аспект, упомянутый автором, перекликается с идеей, отраженной в травелоге «Письмо из Египта», о ней речь пойдёт дальше, где автор мыслит сербов, если бы не завоевание восточного мира, прямыми потомками эллинов, одной из духовнейших и величайших цивилизаций древности. 57 Дучић Ј. Градови и химере I. Исток: Крф, Делфи, Атина. Београд, 1998. С. 47 58 Там же. С. 100 59 Там же. С. 37 35

Письмо из Испании Писмо из Шпаније, шестой травелог в сборнике, написанный в 1923 г., начинается описанием городов, в которых властвуют зной и строгий католический дух. В центре этого письма – стереотип об испанцах, путешествуя по Авиле, автор совершает попытку познать эту культуру. В письмах Йована Дучича часто встречаются метафоризированные стереотипы. Не только природные ландшафты и климат отражают дух народов, но и сама архитектура городов и, конечно, их атмосфера. Например, в Испании много католических церквей из холодного камня, построения которых не бросают теней на землю во время дневного солнцепёка. Такое образное описание говорит о беспощадной религии этого народа и его угрюмости60 . Исторически сложилось так, что и испанские властители, и вера, и искусство, и государство угрюмы, с точки зрения Дучича. Ключевым понятием в формировании стереотипа об испанцах становится их религия. Испания, по мнению повествователя, никогда не могла разделить красоту и грусть, веру и отчаяние. Писатель утверждает, что именно немилосердная вера повлияли на душу испанца. Для подтверждения этой идеи автор использует ряд ярких контрастных образов, передающих трагичность наследия этого народа: «Шпанија је велика локва крви на светом поду цркве, убијство у олтару, злочин у ложници» («Испания – это большая лужа крови на святом церковном полу, это убийство на алтаре, это преступление на брачном ложе»)61. Нет страшнее безумства, рожденного силой веры, нет страшнее преступления, чем убийство во имя Господа, считает автор. Чтобы пояснить особенности влияния испанской религии, автор обращается и к её истории. Он считает, что ислам, который принесли мавры и христианство уничтожил гений этого народа своей вечной борьбой за власть. Дучич пишет о принципиальной разнице итальянского и 60 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 191 61 Там же. С. 193 36

испанского католичества: религия первых полна эллинского веселья, а вторых – суровости. Писатель также сравнивает отношение к Богу итальянцев, испанцев и сербов через церковные изображения. Образ Бога в итальянских церквях – некто добродушный и полный, его лик напоминает довольного жизнью римского сенатора, в маленьких сербских церквушках – человек, чьё лицо напоминает ночного стража или внимательного родителя, но для испанца Бог кровожаден и ненавидит людей, предаёт суду62. Как и в письме из Франции, Дучич обращается вновь к понятию свобода, которое, как он считает, является одним из определяющих аспектов в понимании культуры. Испанцы, как и итальянцы, всю историю находились в рабстве, сначала под натиском мавров, а после физического освобождения попали в рабство собственной радикальной религии, породившей страшную инквизицию Средних веков, что стало причиной вечной грусти целого народа. По этой причине «Шпањолац никад неће бити срећан» («Испанец никода не будет счастлив»).63 Испанское искусство, как и религия, цинично и иронично. В нём нет радости и любви. В тексте автор отмечает в живописи любопытную деталь, являющуюся важной для художественной системы Дучича, в которой, как известно, женский образ занимает одно из ведущих мест: в искусстве испанцев вообще отсутствует женский образ64, что подчёркивает общую тендецию трагичности в описании испанского народа. В письме из Франции автор заявляет, что женщина – основа развития как природного начала, так и человеческого в нации, возможно, поэтому обреченность судьбы испанцев для писателя кажется закономерной и очевидной. Однако Дучич всё-таки найдёт привычный для интерпретации народа женский образ именно в вере. По его мнению, Тереза Авильская, 62 Там же С. 191 63 Там же С. 194 64 Там же С. 193 37

вошедшая в историю как преобразовательница испанского кармелитского монашества, отражает дух своего народа: «Као цела њена шпанска раса, она је очајном љубави за веру испунила све своје бесанице и своје намере» («Как и вся её испанская порода, она в отчаянной любви к вере воплотила все свои бессонницы и намерения»). 65 Её страстную натуру не смогли подавить догмами властители католической испанской церкви. На взгляд автора, она воплощает в себе невозможное, соединяя женское чувственное начало и божественную светлую любовь, она любит Бога по-земному. Поэтому испанки, наследницы духа Терезы Авильской, самые женственные в своей естественной среде: «Нигде жена није већма женско као на шпанској улици» («Нигде женщина так не женственна, как на испанской улице»). Дучич считает, что у испанцев неправильный взгляд на жизнь в своей основе: они абсолютно неидейный народ. В философии современного ему мира есть античные идеи, германские, англосаксонские, французские, но никаких испанских. Проблема лежит в их религиозности, потому что сила и слабость христианской философии в её стагнации, которая, по мнению писателя, не даёт развития ни общественной, ни политической жизни, буквально понятийный антоним прогресса. По этой причине не было в истории Испании эпохи Возрождения, которая осмыслялась через античную политеистическую культуру, воспринимавшуюся средневековым испанским обществом как ересь и отдаление от Бога66. Таким образом, несмотря на то, что в настоящем нет идей, зародившихся в Испании, автор признает, её история богата выдающимися деятелями искусства и правителями. Испанцы в прошлом великий народ, потому что он всегда стремился к первенству на европейской арене. Судьба испанского народа трагична, потому что всё, чего они добились, утеряно во времени67. 65 Там же. С. 198 66 Там же. С. 209 67 Там же. С. 195 38

Если раньше инструментом успеха испанцев была сила войска и слова, то сейчас их инструменты обман и деньги, поэтому на смену безумным авантюристам пришли заурядные мошенники. Подводя итог, автор заявляет, что вся история Испании «дело срца и лудила» («дело сердца и безумства»)68. 68 Там же. С. 196 39

Письмо из Палестины Одним из самых больших по объему травелогов является «Письмо из Палестины», написанным в 30-ые годы. Письмо разделено на пять частей. Первые две части письма представляют образ Иисуса и его бытие. Дучич предлагает свою интерпретацию притч Нового Завета. Пейзажи и архитектура Иерусалима напоминают повествователю о легенде, которая кажется ему живой. Автор идёт маршрутом, которому шёл некогда божий посланник, отмечая, что на пути ему никто не встретился. Повествователь через ощущение одиночества духовно связывает себя с Иисусом. Вероятно, по этой причине в данных отрывках национальные стереотипы о европейцах отсутствуют. Однако, необходимо заметить, что он всё же систематизирует свои философские концепции о разных странах, чётко разделяя каждую из них и говоря, что она определила атмосферу этих мест в настоящем: «Све што се роди на једном тлу носи боју и атмосферу тла на којем се родило: у Грчкој, идеја о лепоти; у Египту, идеја о смрти; у Палестини, идеја о Богу».69 («Все, что рождается на одной земле, имеет цвет и атмосферу земли, на которой радилось: в Греции – идея о красоте; в Египте – идея о смерти; в Палестине – идея о Боге»). В третьей части описывается уже жизнь в отеле, где останавливается Дучич. В этом отрывке он рассуждает не о местных жителях и не о культуре народа страны, в которой автор проживает, как это было в предыдущих и последующих письмах, а концентрируется на туристах, что обуславливает возникновение большого количества национальных стереотипов. Турист в данной части травелога рассматривается как определенная категория людей. Повествователь рассказывает, что встретил в Египте семью шведов. Он создаёт их образ, используя приём иронии. Так, автор описывает своих знакомых как людей, настолько материально обеспеченных, что ни в одной стране им нет покоя, то есть они вечные туристы: «сильно влюбленные в 69 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 322 40

жизнь, и поэтому бежавшие от холеры из Цариграда, из России от полиции, из Неаполя от мошенников, из Греции от клопов, из Германии от проблем».70 Родителей в путешествии сопровождают сын и сноха. Данная пара тоже изображена с насмешливой иронией и использованием приёма парадокса. Дучичу кажется, что брак юных шведов выглядит со стороны как христианская идиллия, но при этом девушка его уверяла, что никогда никого в жизни не ненавидела, а муж повествователя автора уверял в том, что он никогда никого не любил. 71 А такая деталь как профессия добавляет оттенок нелепости мужественному шведу: на родине он председатель общества защиты животных.72 Описание своих знакомых он заканчивает афористичным высказыванием: «Ако немате среће да општите са генијама, желим вам да се општите само са лудацима». 73 («Если вам не повезло общаться с гениями, я вам желаю общаться с безумцами»). Автор рассказывает, что семья шведов путешествовала по Балканам. Эта культура, по их мнению, без философии и религии. Даже их взгляды Дучич преподносит шутливо: «Ова је породица Швеђана је била на Балкану који је за њих земља без религије и филозофије, и где не само људи не верују у Бога, него не верују и у духове. По градовима терају лопове, а по селима вампире; али и лопови и вампири живе онамо слободније него и политички пторивници и мислиоци» («Эта шведская семья была на Балканах, на земле, у которой нет религии и философии, где люди не только не верят в Бога, но и даже в духов не верят. В городах снуют воры, в селах – вампиры, но и воры, и вампиры там свободней, чем политические борцы и мыслители»). Больше всех остальных жителей Балканского полуострова они любят сербов за доброту и терпеливость. Ирония автора возникнет в объяснении их терпеливости: «и што сваку тиранију трпе по пет векова» («какую угодно 70 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 331 71 Там же. С. 331 72 Там же. С. 332 73 Там же. С. 332 41

тиранию терпят по пять веков»)74. Хотя, отмечает писатель, всё-таки шведы что-то истинное поняли о сербах: отсутствие знания об этикете. Подтверждая эту идею, Дучич добавляет, что если бы у них было столько манер, сколько достоинств, перенятых от витязей, то они бы были первый народ в мире.75 В этом тексте автор больше всего обращается к родной культуре. Он рассуждает о своих соотечественниках, подтверждая идею шведов о том, что сербам не хватает чувства такта: искренний человек омрачит жизнь другому человеку своей правдой. И дальше повествователь в шутливой форме указывает недостатки своего народа, включая в ряд с другими: «Нека вас Бог сачува од оног што вам Србин може да каже у очи, Бугарин на ухо, Талијан у новинама, а Грк у рачуну». («Да сохранит вас Бог от того, что вам может сказать в глаза серб, болгарин на ухо, итальянец написать в газетах, а грек – в счёте»). Каждый из этих образных выражений определяет у сербов такую черту как прямолинейность, у болгар, возможно, наклонность к интригам или к сплетням, у итальянцев – лживость газет, а у греков – стремление обманом заработать деньги. Сербы редко путешествуют по свету: если не по работе, мало где их можно встретить. А если есть средства путешествовать, то непременно отправляются в Париж. Для таких сербов, пишет Дучич, Югославия – главная страна на Балканах, у которой главный город – Париж, а лучший пляж – Ницца. В связи с путешествиями автор вспомнит болгар, которых назовет братьями. Важно отметить, что, скорее, в шутливой форме, чем в патетичной. Болгары обычно путешествуют вдвоём, потому что один умеет писать, другой читать, но обоими навыками никто не обладает. 76 В тексте возникают национальные стереотипы, которые выдаются за стереотипы северных европейских народов в отношении южных. Для них 74 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 332 75 Там же. С. 332 76 Там же. С. 334 42

француз – шарлатан, итальянец – шут, англичанин – эгоист, русский – тиран, грек – интриган, испанец – разбойник, житель Балкан – человек недалекий. Однако очевидно, что этот прием отстранения взгляда повествователя не лишает всё же его личного участия в формировании стереотипов.77 Образ англичанина содержит, с одной стороны, индивидуальное, так как Дучич рассказывает о человеке, с которым он был знаком лично. Британский путешественник никогда не слышал о Югославском королевстве, поэтому интересуется у него, не английская ли это колония. С другой стороны, эта же характеристика вписывается в общий концепт, где жители туманного Альбиона, по мнению писателя, замкнуты исключительно на своей культуре. Автор в описании включает следующую деталь: британец считает немцев ограниченными, потому что у них в языке пишется существительное с большой буквы, чтобы все знали, что это существительное. Такое использование приёма парадокса, напротив, отражает ограниченность самого англичанина.78 Любопытно отметить, что основой сопоставления национальных стереотипов в данном травелоге становится и само ведение путевых заметок. Так, например, англичанин все тщательно записывает, но при этом никогда никому записки свои не покажет, что опять же подтверждает закрытость этого народа. Француз понимает эстетику и изысканность, при этом он редко покидает страну, как было указано в «Письме о французах». Вероятно, по этой причине Дучич пишет, что житель Франции, никогда никуда не выезжая, создаст самые прекрасные заметки. 79 Большой ряд национальных стереотипов возникнет благодаря сопоставительному критерию, выдвинутому Дучичем. Он утверждает, что легко угадать национальность по тому, как люди веселятся и как грустят. 77 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 332 78 Там же. С. 333 79 Там же. С. 333 43

Если настроение весёлое: француз выдаёт остроумные реплики и неприлично шутит, русский выпивает, итальянец поёт самые грустные песни, а венгр бьёт зеркало.80Также появление представителей разных национальностей влияет на атмосферу салона: когда появляется итальянец, остальные стараются натянуть улыбки, когда немец – никто не улыбается. Если придёт англичанин, то присутствующие принимает в красивую позу, стараются не говорить громко и на серьёзные темы.81 И опять же указанная особенность в описании британца поддерживает общую концепцию стереотипа, в которой он представляется как человек, который, будучи воспитанным по строгому этикету, не желает привлекать к себе лишнее внимание и докучать заумными разговорами. Четвёртая часть письма освещает различия религий мусульманской и христианской в разных временных эпохах. Каждый подход в понимании Бога, по мнению Дучича, определяет сознание культуры, принявшей веру, и её характер. Он считает, что исконно в христианстве Всевышний одновременно строгий судья и любящий родитель.82Именно сербская архитектура храмов и их внутреннее убранство времён царствования династии Неманичей является самыми точным воплощением исконной христианской идеи: с одной стороны, искусная роспись стен фресками и роскошные алтари, с другой стороны, без чрезмерной пышности, присущей византийский памятникам религиозной архитектуры. Дучич сравнивает отделку храмов с молитвой короткой и полной смысла. Он считает, что философия сербского православия сформировалась, благодаря славянской душевности и византийской духовности.83 80 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 334 81 Там же. С. 335 82 Там же. С. 339 83 Там же. С. 339 44

Средневековые католические храмы противопоставляются сербским православным по своей функции в настоящее время: вторые всё так же предназначены для общения с Богом, а первые, скорее, политические и государственные памятники. Дучич добавляет, что все великие христианские церкви отстраивались для того, чтобы показать могущество правителя, в честь которого их возводили.84 Оказавшись перед стеной плача, повествователь описывает еврейский народ. Методом от противного складывается авторский стереотип о своей нации. Так, например, он заявляет, что хоть евреи и были мучениками, настрадались за свою историю, они, считает Дучич, не заслуживают жалость, которую они пытаются вызвать к себе, потому что никогда не боролись за свою свободу. Вновь это понятие возникает в тексте. Ещё в «Письме из Франции» в системе ценностей автора отражено особое отношение к свободе. Данный отрывок он заканчивает экспрессивной фразой: «Да су на њиховом месту били Срби…» («Вот были бы на их месте сербы…»). Он противопоставляет свой народ и еврейский, подчеркивая молчаливое терпение сербов всех невзгод и волю к борьбе, вопреки страшным жизненным обстоятельствам. У стены повествователь встречает юного плачущего еврея. Между ними завязывается диалог, в ходе которого выясняется, что новый знакомы Дучича прибыл из «польской России или из русской Польши», чтобы отплакать предков по просьбе родственника. Это сообщение напомнило автору об массовом оплакивании Косова и падении царства Неманичей и подтолкнуло к мысли о судьбе русскоого народа, которого Дучич называет братским, но уже не в шутливой форме, как в отношении болгар, что в свою очередь отражает стереотипный взгляд. Он искренне сочувствует русским: «Где ли ће наћи свој велики зид моја православна браћа Руси да се исплачу за оним што су им у земљи и у душама, потпуно недужним, порушили војници Карла Маркса» (« Где найти свою великую стену плача мои русские православные братья, 84 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 340 45

чтобы выплакать всё, что в стране и в душах, абсолютно невинным, порушили солдаты Карла Маркса»). 85 Пятая, последняя часть письма посвящена рассуждениям о сербском народе. Дучич считает, что именно они самые настоящие христиане по нескольким причинам. Во-первых, они обожают героизм и мученичество, то есть понятия, по мнению автора, воплощённые в самой идее Иисуса Христа. Во-вторых, данные представления лежат в основе сербского эпоса. В «Письме с Ионического моря» Дучич чётко обозначил свой взгляд на героические повествования, указав на то, что в них представлены главные ценности и достоинства народа. Ориентиры сербского эпоса, по его мнению, совпадают с христианскими.86 Повествователь заканчивает Письмо рассказом о культовой личности сербской истории государства и религии, о Святом Савве. Он убеждён, что ни одна культура не имела такую грандиозную личность. Дучич не знает человека, который бы был таким же гордым, полноценным, уверенным, образованным, исполненным гордости, как этот сербский святой и политический деятель. Если западное христианство славило правителей, то все памятники средних веков: жития, монастыри, храмы, – создавались во имя Господа и любви к нему. Автор обращается к истории, рассказывая о многовековой борьбе сербов за свою веру. Выдающимся событием считается Битва на Косовом поле в 1389 г. Согласно мнению Дучича, уникальность этого сражения заключается в том, что предводители обоих войск, сербского и турецкого, погибли: «Нема у историји света сличних примера да на челу својих војски, са мачем у руци, оваку погину и сами њихови краљеви» («Нет в истории мира подобных примеров, чтоб во главе обоих войск с мячом в 85 Там же. С. 342 86 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 347 46

руках погибли и их короли»).87.88Культовая для сербской истории битва показывает, что сербы во всём «тотални и апсолутни» («тотальные и абсолютные»). Именно сербы приняли на себя удар со стороны Восточного мира, не пустив дальше Балкан своих неприятелей. Косовская битва состоялась не просто за территории, но война двух взглядов на мир, двух систем нравственных ценностей. В этом смысле сербы отстояли мир Западный. Серб наследовал от греков, отцов православия, жизнелюбие и древние эллинские идеи о взаимоотношениях между небом и землёй. В период, когда жил Святой Савва, были выстроены доверительные отношения между верующим и гражданином, между национальным государством и государственной нацией, и наконец между общим и личным.89 87 Там же. С. 349 88 Там же. С. 349 89 Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015. С. 352 47

Письмо из Египта Сборник «Города и химеры» заканчивается травелогом «Писмо из Египта» 1940 года, добавленным уже во второе его издание. Несмотря на то, что путешествие Дучича уже вышло за границы Старого света, в тексте всё же возникают национальные стереотипы о европейцах. Важно отметить, появление стереотипа совершенно нового порядка. Поскольку автор находится в абсолютно другом мире, он часто прибегает к сопоставлению не отдельной нации, двух миров: Востока и Запада. Так, генерализация происходит на более высоком уровне. На грамматическом в тексте часто уровне возникают глаголы множественного числа 1 лица, из-за чего у читателя складывается впечатление, что писатель мыслит себя представителем европейского мировоззрения в целом и вещает от его имени: «Зар ми који смо пецали ситну рибу у каквом потоку нашег завичаја...зар можемо сад без узбуђења помислити како нас у Африци чекају реке у којима живе коњи и крокодили»90 или «Већ са првим погледом, чини нам се да сте у Египту све одједном сагледали, обухватили, објаснили» («Разве мы, ловившие мелкую рыбёшку в какой-нибудь речушке нашей родины,…разве можем сейчас без взволнованности подумать, что нас в Африке ждут реки, в которых обитали гиппопотамы и крокодилы»).91 Много подобных примеров можно найти в тексте. Если Европа – Старый свет, то Африка для её жителей – ещё более древний, представляется им как возвращение к истокам человечества. Автор считает себя потомком древнеегипетской культуры. Находясь на раскопках своего товарища археолога возле мумии фараона, он испытывает невероятную гордость за свой европейский мир: «Ја сам истински одвећ био охол на своје европејство, стојећи поред мумије овог 90 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 217 91 Там же. С. 218 48

царског младића»(«Я, по правде говоря, был горд за своё европейство, находясь возле мумии юного правителя»).92 Будучи пресыщенным красотами греческого и христианского мира, европеец видит Египет как страну парадокса: отличный климат, но все жители болеют, древнейшая культура – самый бескультурный народ, богатейшая почва – беднейшие люди и т.д. 93 Дучич пишет «наше ухо» не будет получать эстетического удовольствия от арабского языка, но эта, как он считает, неприятность компенсируется видами безграничной пустыни и древних египетских развалин: «И само велика бојишта смрти и живота, која су овде раширена, учине да је Европљанин на овом тлу у узбуђењу и у усхићењу, које нигде другде није доживео» («И только многочисленные поля битвы жизни и смерти заставляют европейца на этой земле почувствовать возбуждение восхищение, которые ранее он нигде не испытывал»)94. В отрывках, описывающих Каир, возникает большое количество европейских стереотипов в связи с тем, что одна половина африканской столицы принадлежит мусульманам, но другая – европейцам, в основном англичанам-банкирам и чиновникам, которые диктуют свои законы в Египте, но они не имеют ничего общего с духовным началом этой некогда великой языческой земли, как типичные эмигранты из Великобритании строят свою маленькую страну внутри чужой, ограждая себя от её культуры. Однако Дучич наделяет стереотип англичан не только отрицательными качествами, хотя можно заметить, что их образ в основном состоит из них по авторской системе ценностей, но и положительными: этот добрый и кроткий народ был просветителем необразованных арабов, а также научил богатых английскому языку. 92 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 225 93 Там же. С. 222 94 Там же. С. 227 49

Автор отмечает, что в Каире проживает много и других национальностей, причём каждой из них соответствует определённое ремесло: черногорцы – обслуживающий персонал в банках, итальянцы – адвокаты, греки – банкиры, американцы – археологи, швейцарцы – судьи, а французы – профессора.95 Можно в тексте вычленить стереотип о французах методом от противного. Описывая левантийских французов, проживающих в Каире, автор пишет, что они потеряли основу французского характера: либерализм и духовность. Дучич говорит, что каждый из народов, проживающих здесь, использует землю в своих корыстных целях: итальянцы фанфаронятся и выставляют патриотизм на показ, англичане вывозят египетскую лиру, из Австрии и Венгрии присылают сюда танцовщиц и певиц, швейцарцы учителей и гувернанток, Словения своих отельных работниц, Сербия завозит свой скот, а из Греции приезжают миллионеры и игроки проматывать своё состояние. 96 Писатель опровергает идею европейских романтиков, воспевающих «очарование Востока», говоря, что ничего здесь прекрасного нет. Он, используя в ряде национальных стереотипов прилагательные в превосходной степени, создаёт яркий контраст между двумя мирами. Так, например, французы – самые мудрые, немцы – самые трудолюбивые, итальянцы – самые весёлые, сербы – самые храбрые. В данном отрывке возникает женский гендерный национальный стереотип: самые красивые женщины, по мнению Дучича, непременно европейки, самые некрасивые соответственно восточные женщины97. В завершении «Писма из Египта» писатель рассуждает, почему Египет, наследник могущественной древней цивиллизации, деградировал до нынешнего состояния. Чтобы разъяснить этот вопрос, он обращается к 95 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 227 96 Там же. С. 228 97 Там же. С. 229 50

истории: после власти арабского мира в Египте все, что не было разрушено, пришло в запустение. Дучич проводит параллели между историей Египта и Балканской землёй. Он убеждён, что эта же арабская сила принесла разрушительное начало на его родину. Если бы не вторжение враждебного мира, считает автор, сербы, не уступающие в талантливости эллинской расе, стали бы продолжателями её великой культуры.98 98 Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971. С. 235 51

Заключение Таким образом, в сборнике травелогов «Города и химеры» возникает двадцать национальных стереотипов, которые можно поделить на три группы. Во-первых, фрагментарные стереотипы – это значит, что в тексте они упоминаются не более двух раз, освящена какая-то одна сторона образа. К фрагментарным относятся американцы, аргентинцы как народы, наследовавшие европейскую культуру, голландцы, норвежцы, венгры, румыны и черногорцы. Во-вторых, более детализированные стереотипы, но всё же не освещённые писателем со многих сторон, поэтому цельного представления сложиться не может. Среди них шведы, поляки, греки, болгары и албанцы. И, в-третьих, полноценные национальные стереотипы. Дучич формирует их образ из большего количества различных характеристик, часто упоминает эту национальность на протяжении всего текста. К стереотипам, описанным всесторонне, можно причислить французов, англичан, немцев, швейцарцев, итальянцев, испанцев, русских и сербов. Опираясь на дихотомию «свой»-«чужой», в поле «свой» войдут: русские, словенцы и отчасти болгары. Интересно заметить, что показатель положительности и отрицательности того или иного стереотипа совпадает соответственно с полями «свой» и «чужой». Так, например, можно отметить парадокс: несмотря не то, что стереотип о французах абсолютно положительный, его нельзя отнести к категории «свои». Возможно, по причине того, что их образ идеализирован, и эта нация мыслится Дучичем как образ, к которому нужно стремиться или просто предмет восхищения. Писатель, действительно, считал французов одними из величайших европейских народов, их символистская поэзия казалась ему примером для подражания. Поэт, как известно из его биографии, во многом будет ориентироваться на модернистские тенденции французской литературы.99 99 Деретић J. Историја српске књижевности. Београд, 2011. C. 946 52

Абсолютно положительный стереотип сложился у Дучича о русском народе. Он, несомненно, относится к категории «свой», более того, очевидно нежное отношение писателя к этому народу. Учитывая факт, что стереотип складывается в том числе из исторического наследия, а, как известно, русское государство со времён Петра I не было равнодушным к судьбе сербов, то, безусловно, особое отношение автора небезосновательно. Стереотип о немцах и англичанах логично рассматривать в поле «чужой», но, скорее, он оценивает их нейтрально, а не отрицательно. Здесь личное отношение, на мой взгляд, выражено опосредовано. Дучич скорее показывает, насколько ему кажутся странными эти менталитеты, отчасти непонятны, при этом он просто принимает их качества как данность, вписывая в общую концепцию европейских народов. К отрицательным стереотипам относятся швейцарцы и итальянцы. Однако, если первые находятся где-то на периферии полей отрицательного, ближе к нейтральному, то вторые однозначно являются его ядром. В «Письме из Франции» национальный стереотип об итальянцах можно рассматривать как антипод идеализированных французов. Природу неприятия этой культуры определить практически невозможно. Нужно помнить, что стереотип по своей сути – apriopri субъективная модель человеческого сознания. Не только исторические события и накопленные знания народа влияют на его формирование, но и личный опыт самого носителя данного стереотипа. Хочется отметить, что в тексте не встретилось ни одного противоречия в описании национальных стереотипов, несмотря даже на то, что они создавались Дучичем с большими временными интервалами. Если автор прибегает к упоминанию нации, о которой уже речь шла, например, в предыдущих письмах, то использованные им детали либо будут повторять ранее упомянутые качества, либо дополнять уже существующую концепцию. В «Письме из Палестины» отчётливо прорисовывается этноцентризм. Дучич описывает о превосходстве своего народа в отношении других, 53

опираясь на духовные ценности, которые сложились благодаря героическим событиям и уникальным историческим личностям, и испытывает гордость за них, что свойственно этноцентриче скому подходу в познании действительности. Дучич смотрит на мир через призму родной культуры, черты сербов в оценочной системе других народов становятся ориентирами. Однако исследователи разграничивают этноцентризм по степени, в связи с чем нужно заметить, что это явление распространяется далеко не на все качества, упоминаемые в тексте. Не во всем сербский народ, по мнению автора, первый, поэтому этноцентризм Дучича можно определить, как умеренный. 100 Интересными для анализа представились гендерно-национальные стереотипы, так как сложно определить границу между отношением образа к культуре и генерализацией женских черт. В тексте возникнут образы француженки, испанки, итальянки. В этом случае стереотипы отражают особенности народа, к которым они относятся. Однако образы голландки и польки, скорее, гендерные стереотипы, хотя Дучич в анализе этих образов будет часто отталкиваться именно от культуры этих народов. Так, в «Письме с Ионического моря», благодаря спутнице голландского происхождения, возникнет понятие «Ева нашего времени», который будет являться национальным европейским гендерным стереотипом. В тексте встречаются стереотипы более высокого порядка, то есть стереотипы, соединившие в себя несколько национальностей. Так, например, понятие славяне объединило национальные стереотипы, сделав их одним, этническим. В травелоге «Письмо из Египта» национальные стереотипы о европейцах представлены в превосходной степени: писатель их относит к единой группе при противопоставлении двух принципиально отличающихся миров: европейского и африканского. 100 Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П. Основы межкультурной коммуникации. М., 2003. С. 39-40 54

Итак, активное использование Дучичем в сборнике травелогов «Города и химеры» национальных стереотипов о европейцах обусловлено тем, что человек испытывает психологическую потребность в систематизации действительности. Поскольку Дучич пишет письма во время путешествий, закономерно его стремление упорядочить постоянно сменяющуюся обстановку при помощи упрощенных моделей, т.е. стереотипов. 55

Приложение Таблица 1 «Национальные стереотипы о европейцах» Наличие Отношение Нация автора к нации «свой»/«чужо й» Степень Способ национальн цельности образования о- стереотипа стереотипа гендерного стереотипа Прямое описание французы П Ч цельный Метафоризация архитектуры + Обращение к истории Прямое описание англичане Н Ч цельный Метафоризация острова + Обращение к истории Прямое описание немцы Н Ч цельный Обращение к истории 56

Прямое описание швейцарц ы О Ч цельный Метафоризация природы - Обращение к истории шведы голландц ы Н Ч нецельный Н Ч нецельный Прямое описание Прямое описание - + Прямое описание Метафоризация природы, итальянц ы О Ч цельный архитектуры - Обращение к истории Прямое описание Метафоризация природы, архитектуры испанцы Н Ч цельный Обращение к + истории Прямое описание поляки П С нецельный 57 Прямое описание +

Обращение к истории сербы П С цельный Прямое описание Метафоризация природы греки О Ч цельный Обращение к истории болгары П С нецельный Прямое описание + Прямое описание русские П С цельный + Обращение к истории Метафоризация природы албанцы Н Ч не цельный Обращение к истории Примечание к таблице 1: 1. В таблице не рассматриваются фрагментарные стереотипы; 2. П - «положительное», О - «отрицательное», Н - «нейтральное»; 3. С - «свой», Ч - «чужой»; 4. «+» - наличие, «-» - отсутствие. Таблица 2 «Краткая характеристика национальных стереотипов» Нация Характеристика 58 Женский образ

французы остроумные, изысканные, остроумный, рациональные, гуманные, женственный, первая свободные, патриоты, любовница среди талантливые европейских женщин сдержанные, воспитанные, закрытые, шовинисты, англичане застенчивый националисты талантливые музыканты и немцы философы, рациональные, некрасивая внешность, конкретные, скучные неэмоциональный негостеприимные, корыстные, продажные, швейцарцы холодные - необычные, шведы непоследовательные воплощение образа среднестатистической европейской женщины, талантливые кораблестроители, голландцы похожи на немцев чувственный, иррациональный, экстравагантный лживые, неискренние, недостойные, трусливые, итальянцы талантливые красивый чувственный, испанцы храбрые женственный, красивые нежный, красивый, располагающие к себе впечатлительный, чувственный поляки 59

храбрые, жертвенные, упорные, система их моральных ценностей – пример, открытые, с - чувством юмора, сербы фамильярные довольствуются низменными удовольствиями, - нацелены на греки зарабатывание денег глуповатые, болгары сладкоречивые некрасивый храбрые, искренние, фамильярные, схожая русские система моральных жертвенный, красивый, ценностей с сербами сильный духом бездарные, разрушительные, албанцы жестокие - Примечание к таблице 2: 1. В таблице не рассматриваются фрагментарные стереотипы; 2. Женский образ отмечается при наличии. 60

Список использованной литературы 1. Ashmore R.D., Del Boca, F.K. Conceptual Approaches to Stereotypes and Stereotyping // Cognitive Processes in Stereotyping and Intergroup Behaviour, D.L. Hamilton (ed.), Hillsdale, NJ, 1981. 2. Macrae C., Stangor Ch., Newstone M. Stereotypes and stereotyping. NY, 1996. 3. Skerlić J. Istorija nove srpske književnosti. Beograd, 1967. 4. Гвозден В. Јован Дучић путописац. Оглед из имагологије. Нови Сад, 2003. 5. Деретић J. Историја српске књижевности. Београд, 2011. 6. Деретић Ј. Кратка историја српске књижевности. Парнасосимболичка поезија. Београд, 1990. 7. Дучић Ј. Градови и химере. Београд, 2015 8. Дучић Ј. Градови и химере I. Исток: Крф, Делфи, Атина. Београд, 1998 9. Дучић Ј. Есеји и путопоси. Градови и химере. Нови Сад, 1971 10.Дучић Ј. Југословенска идеологија. Истина о „Југославизму“. Београд, 1999. 11.Скерлић Ј. Српске теме. Изабрана дела Јована Скерлића. Београд, 2000. 12.Абдулвахиду Майга Абубакар. Литературный травелог: специфика жанра. Филология и культура. №3(37). 2014. С. 254-259. 13.Вилинбахова Е. Л. Стереотип в лингвистике: объект или инструмент исследования? Проблемы языка: Сборник научных статей по материалам Первой конференции-школы "Проблемы языка: взгляд молодых ученых". М., 2012. С. 19-28 61

14.Грушевицкая Т.Г., Попков В.Д., Садохин А.П.. Основы межкультурной коммуникации. М., 2003. 15.Донец П. Н. К типологии стереотипов. Социальная власть языка/ МИОН, Воронежский государственный университет. Факультет романо-германской филологии. Семинар (28-31 октября 2001 года. Воронеж, 2001. 16.Стефаненко Т. Г. Этнопсихология: Учебник для вузов. 4-е изд., испр. и доп. М., 2009. 17.Доронина Р. Ф. Сербская и Черногорская литературы // История всемирной литературы: В 8 томах. М., 1983—1994. Т. 8., 1994. 18.Качмазова А. У. Когнитивная модель этнической стереотипизации "чужие-свои" (на материале вербальных и креолизованных Интернет-текстов). Нальчик, 2015. 19.Кашкин В. Б., Смоленцева Е.М. Этностереотипы и табуированные темы в межкультурной коммуникации (Культурные табу и их влияние на результат коммуникации. Воронеж, 2005. С.246-252. 20.Кон И.С. Психология предрассудка // Новый мир. 1966. №9.1. С. 187-203. 21.Крысько В. Г. Стереотип национальный (этнический) // Этнопсихологический словарь. М., 1999. 22.Липпман У. Общественное мнение. пер. с англ. Т.В. Барчуновой. М., 2004. 23.Львова О.В. «Классический маршрут»: травелог как способ конструирования биографии // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. № 8(30). 2016. 24.Межова М. В. Интерпретация стереотипов национальной культуры в пространстве межкультурной коммуникации // На пересечении 62

языков и культур. Актуальные вопросы гуманитарного знания. Вып. 3. 2013. 25.Ослон А. Уолтер Липпман о стереотипах: выписки из книги „Общественное мнение“. Социальная реальность (4). 2006. 26.Пономарёв Е.Ф. Типология советского путешествия. «Путешествие на Запад» в русской литературе 1920-30 гг. СПб., 2014. 27.Стефаненко Т.Г.Этнический стереотип это не всегда нечто отрицательное. Центр Льва Гумилёва. СПб., 2012. 28.Филюшкина С. Национальный стереотип в массовом сознании и литературе (опыт исследовательского подхода). Логос 4(49). 2005. 29.Эткинд А. Толкование путешествий. Россия и Америка в травелогах и интертекстах. М., 2001. 63

Рецензии:

Авторизуйтесь, чтобы добавить рецензию

- у работы пока нет рецензий -

Отзывы:

Авторизуйтесь, чтобы оставить отзыв